Я долго не могу заснуть после его ухода, но наутро уже четко знаю, как нужно действовать. Душ мы принимаем после утренней пробежки, так что я могу спрятать ключ снаружи. Придется на пару секунд отвлечь внимание моих "товарищей".
За завтраком ко мне подсаживается Жан-Люк. Ему лучше, и он шепчет:
- Остальные меня бойкотируют. Думаю, тебе не нужно пока со мной водиться, а то тебе грозит та же участь.
- Я не из тех, кто бросает друзей.
- Спасибо, что назвал меня другом.
Мы выходим на пробежку. Уже через два километра я вдруг слышу, как Жан-Люк падает у меня за спиной. Я останавливаюсь и наклоняюсь помочь ему. Кажется, он потерял сознание. Прежде чем позвать остальных, я прячу ключ под моховиной и кладу сверху две скрещенные палочки. Пока кричу, пытаюсь запомнить особенности ландшафта. Группа "Э" в полном составе сбегается и окружает Жан-Люка. Влепив ему пару увесистых оплеух, Бернар заявляет:
- Сооружаем носилки и возвращаемся.
Не проходит и пяти минут, как мы уже отправляемся в обратный путь.
Я спокойно принимаю душ. Солдаты тщательно обыскивают комнаты и форму, даже не пытаясь проделать все это незаметно. Досадуя, что вернулись ни с чем, они проникают в душевые, чтобы обследовать каждый миллиметр тела. Мы позволяем обращаться с собой, как с куклами. При помощи тонких электрических фонариков они долго осматривают полости рта, а затем с ворчанием уходят. Мы одеваемся и с облегчением переглядываемся.
На выходе из раздевалки Цезарь 3 уводит меня в комнату, где мы готовимся к заданиям.
- Ну, как твои успехи? - начинает он.
- В целом неплохо. Но для начала объясните мне, что значит "ВС"?
- Это аббревиатура от "Возврата в семью". Мы говорили, что его сестра якобы погибла в автокатастрофе и семья получила разрешение требовать его возвращения.
- Но ведь это бы означало, что он свободен и ему незачем было сюда возвращаться.
- Ему понадобилось бы появиться в Доме для получения необходимых сведений о его семье и прохождения медосмотра… Но давай сменим тему. Как тебе уже известно, это сообщение не заинтересовало его, и он предпочел остаться с детьми-бродягами. Поэтому я надеюсь, что ты придумал что-нибудь получше.
- Да, но чтобы я мог продумать свой план во всех деталях, мне нужны сведения о пассажирах "Либерты" - того судна, о котором писали газеты Зоны.
- Это еще зачем? - сурово спрашивает Цезарь 3.
- Чтобы меня приняли в банду, я должен выдумать себе правдоподобную легенду. Я решил сказать, что сбежал с корабля на континент и с самого своего прибытия укрывался в сточных канавах. Это объяснило бы мою недостаточную осведомленность о Зоне и о жизни на суше вообще.
- Я подумаю, какие документы можно предоставить тебе для ознакомления, не подвергая опасности Дом.
- Думаю, чем лучше я буду информирован, тем эффективнее смогу действовать.
- Действовать ради чего и против кого?
- Не понимаю вопроса.
- Я уверен в обратном, но не будем об этом. Как ты рассчитываешь снискать доверие этих жестоких маргиналов? Они не только подозрительны, но еще и безжалостны. Тебе понадобится как-то задобрить их.
- В вашем досье я прочитал, что у банды Иеронима возникали конфликты с наркоторговцами. Я могу взять на себя ответственность за убийство байкера Бориса.
- А как ты уговоришь Иеронима вернуться?
- Я буду играть с ним по-честному и освежу его память, похвастаюсь тем, что успешно возглавил восстание против Цезарей, а потом скажу, что нуждаюсь в нем, чтобы отомстить Юпитеру и уничтожить Дом. Я объясню, что решил внедриться в группу "Э", сплотить союзников и собрать максимум информации для разработки плана. Я добавлю, что его опыт и знания необходимы для успешного осуществления моих замыслов. Учитывая его благородство, он наверняка согласится мне помочь.
Цезарь 3 устремляет на меня взгляд, смысл которого трудно понять: смесь недоверия и издевки.
- А ты хитер.
Он встает, чтобы выйти, и я слышу его бормотание:
- По мне, так даже слишком.
Он уходит - вероятно, чтобы побеседовать с другими Цезарями, перед тем как принять решение. Около часа я сижу один. Я понимаю, что удивил его и скорее всего насторожил, но время поджимает, и нужно было предложить какое-то решение. Я чувствую опустошенность. Цезарь 3 возвращается:
- Вопреки моим ожиданиям, твой план утвержден. Ты собираешься работать в одиночку?
- Нет, хотелось бы взять с собой Анну.
- Почему именно ее?
- Я видел ее в деле: она очень эффективно работает, умеет становиться невидимой и хорошо знает местность.
Подлинная же причина в другом: лучше всегда знать, где находится тот, кто за тобой следит.
- Ладно, отправишься через два дня. Ну а пока готовься. Ах, да, чуть не забыл: с тобой хочет встретиться Жан-Люк. Понимаешь, мы беспокоимся за него. Думаю, мы ошиблись: не выйдет из него "эшника".
Мой товарищ лежит в санчасти. Он очень возбужден, лицо вспотело.
- А, Мето, друг! Ты здесь. Подойди ближе, поговори со мной. Мне нужно прогнать все эти навязчивые воспоминания.
- Даже не знаю, что тебе сказать.
- Рассказывай о чем угодно. Мы здесь одни, и нас никто не подслушает. Например, о своем последнем задании или о том, как ты руководил восстанием против Цезарей. Давай, прошу тебя.
Я молчу, и тогда он выходит из себя:
- Ты не доверяешь мне, да? Но я же тебе все рассказал!
Я решаю уступить его просьбе, стараясь не упоминать тех моментов, что еще неизвестны Цезарям. Жан-Люк внимательно слушает, изредка задавая вопросы. Он заметно оживляется. Я ухожу на обед, пообещав вернуться на следующий день. Как я и ожидал, остальные проявляют ко мне безразличие, словно я переметнулся в чужой лагерь и теперь они презирают меня. Меня преследует мысль о том, что все это - инсценировка, цель которой - изолировать меня и сделать доверенным лицом Жан-Люка.
После отбоя ко мне заходит Клавдий.
- Мето, давай используем эту встречу по максимуму, - начинает мой друг. - Ромул намекнул, что она будет последней перед долгим перерывом. Он хочет, чтобы впредь твоя дверь оставалась ночью закрытой для всех, кроме него. Ромул сказал, что от него ускользает слишком много информации. Он должен сохранять контроль и боится, что за его спиной зреет заговор.
- Это меня не удивляет. Он чувствует себя одиноким и загнанным, но мне он больше не нужен, потому что у меня есть ключ от моей комнаты!
- Я догадывался, что это был ты. Вся эта суматоха была из-за тебя! Как тебе удалось пережить обыск?
- Меня предупредили, и я спрятал ключ снаружи во время утренней пробежки.
- Все равно будь осторожен, Мето. Вчера я подслушал конец одного разговора в конторе и сумел разобрать, что Юпитер говорил о тебе. Он сказал, что нужно позволить тебе довести до конца твой дерзкий замысел и что хватит уже Цезарям бояться какого-то сопляка. Выйдя из комнаты, Цезарь 2 негромко выругался, мол, старый шеф не в своем уме и подвергает Дом необоснованному риску. На что Цезарь 1 возразил: "Но Мето еще не победил, и я пока не сказал свое последнее слово".
- Мне нужно будет выйти завтра вечером. Сможешь узнать для меня расписание?
- Оставь дверь открытой. Постараюсь заскочить.
Я рассказываю о предстоящем задании на континенте и вижу, как он морщится:
- Вернуть обратно Иеронима? Ты меня пугаешь. Между собой они считают эту операцию невыполнимой и даже самоубийственной. По-моему, они нашли способ, как от тебя избавиться.
- Не волнуйся. Я буду осторожен.
Впервые за долгое время я смог выспаться и наутро встречаюсь с остальными за завтраком. Они оставляют для меня место, но не позволяют участвовать в разговоре. Я смиряюсь со своим одиночеством. Натянув на себя экипировку в раздевалке, я вдруг обнаруживаю, что в правый ботинок что-то попало. Хочу разуться и посмотреть, но меня останавливает Бернар:
- Некогда, и так опаздываем.
Это было подстроено. Боль пронизывает меня с самых первых шагов. Я догадываюсь об ухмылках под масками моих палачей и прилагаю огромные усилия, только бы не доставить им удовольствия и не выказать своих страданий. Я знаю, что долго не продержусь, они обгоняют меня один за другим, всякий раз толкая и выводя из равновесия. Оставив меня позади, они поочередно возвращаются и следят за мной. Я хочу добежать до тайника с ключом и высматриваю свои ориентиры. Надеюсь, что падаю в нужном месте. Я сбрасываю ботинок и одновременно шарю в траве во всех направлениях, пытаясь найти ключ. Он перепачкан землей, и я засовываю его в левый ботинок. Остальные поворачивают вспять. Я вытаскиваю из ступни гвоздь. Мой носок в пятнах крови. Я кричу из-под маски: "Шайка мерзавцев!", но слышится лишь комичный звук, похожий на крик недорезанного поросенка. Они помогают мне встать, и я не успеваю завязать шнурки. Меня выталкивают вперед и заставляют бежать первым, подгоняют, если, по их мнению, я бегу недостаточно быстро. Я в ярости, но в душевой этого не показываю, а затем просто делаю крюк, чтобы зайти в санчасть. Цезаря 3 беспокоит мое состояние:
- Как ты поранился? Сейчас же снимай второй носок. Мы найдем тебе чистые.
Я охотно подчиняюсь, потому что успел переложить ключ в карман.
- Просто острый камешек в ботинке. Нужно было его раньше вытащить. Как себя чувствует Жан-Люк?
- Неважно. Кстати, он хочет тебя видеть.
- Постараюсь зайти позже. Главное - подготовиться к заданию.
Я научился распознавать малейшие эмоции на лице у Цезарей. Он растерян: не ожидал, что я откажусь.
В библиотеке я нахожу досье по "Либерте". Отодвигаю в сторону газетные вырезки, не заслуживающие доверия, и знакомлюсь с планом судна, списком пассажиров и членов экипажа. Еще для меня приготовили более общее досье о "судах для ссыльных" и условиях жизни на борту.
ОФИЦИАЛЬНЫЕ НОРМЫ И ПРАВИЛА
Грузовые суда обладают правом пополнять запасы питьевой воды и топлива два раза в год. Это осуществляется в открытом море супертанкерами, зафрахтованными теми Зонами, из которых вышли суда. Заодно они передают почту, однако не имеют права забирать к себе на борт кого-либо из пассажиров.
Повседневная жизнь на борту
Различие между членами экипажа и пассажирами, существующее в начале плавания, обычно довольно быстро стирается, и все сообща выполняют различные бытовые работы, необходимые для обеспечения жизнедеятельности. На некоторых судах сформировались спасательные комитеты, и решения принимаются демократическим путем.
Дабы обеспечить себя пропитанием, пассажиры занимаются разнообразными промыслами: рыбной ловлей, охотой на птиц, а также гидропонным выращиванием сои, фасоли и чечевицы. Многие время от времени совершают набеги на континент в официальных Зонах и за их пределами.
Для детей организуются школы, и обеспечивается обмен опытом между взрослыми.
Цезарь 3 подводит итоги, а я постепенно разрабатываю легенду для своего персонажа и персонажа Каэлины, которая выступит в роли моей сестры. Волосы у нас должны быть каштановые, потому что это самый распространенный цвет в Зоне № 17.
- Мы запланировали твой отъезд на завтра, на три часа ночи. Как думаешь, успеешь подготовиться?
Я заверяю, что успею. Перед уходом он просит меня навестить Жан-Люка и добавляет, что если тот не одумается, завтра же будет вынесено решение о его понижении.
- Чего вы от меня ждете?
- Сейчас он очень слаб, и мы думаем, что ты мог бы помочь ему преодолеть этот тяжелый период. Он цепляется за тебя, как за соломинку, но твое сердце так зачерствело, что ты ничего для него не делаешь.
Эта настойчивость кажется мне подозрительной. С чего это вдруг Цезарю упрекать меня в бесчувственности?
Я застаю Жан-Люка в плачевном состоянии и сообщаю:
- Скоро я отправлюсь на задание и хотел повидаться с тобой перед отъездом. Ты в курсе, что они хотят тебя понизить? Знаешь, что это означает? Больше никаких поездок на континент - только дурацкие задания по надзору внутри Дома…
- Плевать. Здесь я всего лишь орудие зла. Никак не могу забыть тех людей, что качались на волнах: их убили, хотя они никому не причинили вреда. Мы ведем скверную жизнь, так зачем ее продолжать?
- Я пока не могу тебе объяснить, но уверен, что лучшая жизнь для нас возможна. У меня есть план, и, если хочешь поучаствовать, для тебя тоже найдется место.
- Правда? - спрашивает он, выпучив глаза.
- Даю слово. До скорого, Жан-Люк.
Вечером мы мельком видим Юпитера. Он сидит, развалившись в кресле, и выглядит внезапно постаревшим и усохшим. Все по очереди подходят к нему, а он лишь добродушно провожает нас взглядом. Мы возвращаемся в комнаты, и я дожидаюсь полной тишины в коридорах, чтобы наконец опробовать свой ключ. Клавдий приходит очень поздно, прокрадывается в комнату и негромко докладывает:
- Коридоры освободятся через двадцать минут и будут свободны до двух часов двенадцати минут. Будь осторожен. Пока!
- Спасибо. Не волнуйся за меня.
Я встаю, чтобы ополоснуть лицо, и шагаю на месте, разминая мышцы, а затем прижимаюсь к двери и наблюдаю за последними перемещениями. Все, пошел.
Не теряя времени на раздумья, я быстро преодолеваю расстояние, отделяющее меня от Евы, и добираюсь до входа в большую пещеру, где слышатся какие-то шорохи возле ночных костров. Пока еще рановато, но в моем секторе путь свободен, и я пересекаю Промежуток, не привлекая к себе внимания. Похоже, Ева меня ждала. Я ощущаю ее тревогу и на краткий миг прижимаю к себе. Мы садимся на ее кровать, она поворачивается ко мне: на ее красивом лице следы усталости.
- Ты уедешь отсюда завтра ночью, а пока постарайся немного поспать.
- Завтра, Мето? Завтра?
- Да, и хорошо запомни мои инструкции. Оденься мальчиком и намажься ваксой. Лодка стоит на якоре примерно в километре к северу. Тебе придется идти по берегу через пляж. Приготовься выйти в полночь. Там крутой спуск. Кое-где надо будет карабкаться, пробираться между скалами, возможно, даже прыгать через лужи. Уже на месте дождешься подходящего момента и поднимешься на борт. Лодка маленькая, в передней части каюты хранятся сети и какие-то клетки. На палубе найдешь люк, открой его и спустись внутрь. Ни в коем случае не шевелись, я выпущу тебя при первой возможности.
Ева выглядит рассеянной и как-то странно улыбается. Я прошу ее повторить все мои инструкции, и она машинально повинуется. Ее черты мало-помалу смягчаются, как будто до нее наконец доходит смысл собственных слов.
- Мы уедем, Мето. Значит, это правда, мы уедем!
Она бросается ко мне и плачет навзрыд. Я обнимаю ее, и она успокаивается. Перед уходом я шепчу ей на ухо:
- До завтра, Ева.
- До завтра, Мето.
Утром Жан-Люк приходит на завтрак. Его общее состояние особо не улучшилось, но он ждет меня и даже пытается мне улыбнуться.
- Аппетит еще не вернулся, но захотелось прийти и поблагодарить тебя перед отъездом.
- Поддержать друга - это нормально.
- Не для всех, - шепчет Жан-Люк. - Сегодня еще никто со мной не поздоровался. Я должен либо снова стать таким же, как они, либо исчезнуть. Ты когда уезжаешь?
- Завтра ночью, но я не знаю точного срока задания - на этот раз оно настоящее.
Жан-Люк смотрит, как я ем, потом я помогаю ему встать и отвожу обратно в санчасть. Он валится на кровать, я укутываю его и выхожу.
- Даю слово, что к твоему возвращению встану на ноги, - шепчет он, не открывая глаз.
- Я в этом не сомневаюсь, Жан-Люк.
Как только я расстаюсь с ним, Цезарь 3 тащит меня в контору и спрашивает в лоб:
- Что ты сказал, чтобы растормошить его?
- То, что он хотел услышать. Вы же сами научили меня лгать. Я хорошо усвоил ваши уроки, вы должны быть довольны.
- Не виляй. Что ты ему конкретно сказал?
- Я говорил с ним о надежде. Сказал, что мы можем изменить будущее.
- И ты в это веришь? - спрашивает он с ироничной миной.
- Нет, но это сработало. Я могу идти?
- Да.
Я уже собираюсь выйти из комнаты, когда он вновь обращается ко мне:
- Мне не нравится твое высокомерие, Мето. Заруби себе на носу: я держу тебя на мушке.
Все утро я заучиваю информацию из досье, в том числе расположение тайных убежищ "террористической группы", и знакомлюсь с главными членами банды "Сорняк". В большой книге под названием "Словарь" я нахожу значение этого слова:
"Сорняк - дикорастущее растение, обитающее на землях, используемых в качестве сельскохозяйственных угодий".
Интересно, как Каэлина восприняла мою просьбу отправить ее вместе со мной на задание? Если это ловушка, как предполагает Клавдий, значит, я втягиваю в нее Каэлину.
Часов в одиннадцать Бернар приходит, чтобы перекрасить мои волосы, и меня это радует: я уж боялся, что Цезари обо всем забыли. Сам Бернар не проявляет никакого энтузиазма, словно он считает эту работу унизительной, и лишь недовольно ворчит. Возвращаясь чуть позже, чтобы ополоснуть мои волосы, он цедит сквозь зубы:
- Только не строй иллюзий по поводу своего задания - ты его не выполнишь. Постарайся хотя бы вернуться целым и невредимым.
- Я и сам все понял, Бернар.
После обеда ко мне заходит Цезарь 2, и я спрашиваю, как мне найти Каэлину.
- Вы встретитесь около одиннадцати часов в сквере Радужного будущего, в центральной части района "Э". Ты уже знаешь этот квартал, который так интересует тебя по непонятным причинам.
Последнюю фразу он произносит саркастическим тоном, а я пытаюсь сохранять невозмутимость. В его взгляде чувствуется враждебность, но тон остается спокойным:
- Ты должен примерить одежду для нового задания. Нельзя надевать ту же, что и в прошлый раз.
- Почему?
- Тебе нужна поношенная, старомодная.
Заметив, что я не понимаю, Цезарь объясняет:
- Стиль одежды с годами меняется, а люди на кораблях не знают об этих преобразованиях и продолжают ходить в той, в которой садились на судно.
- А моя новая легенда?
- Можешь сам придумать себе историю: у "сорняков" нет никакой возможности ее проверить. Ну а для властей Зоны ты сохранишь документы Мишеля Шена - на всякий случай. Но, между нами говоря, ты должен всячески избегать любых проверок, потому что этого прикрытия надолго не хватит, особенно если полицейские будут строго следовать инструкции и позвонят в коллеж. Впрочем, попасть в руки полиции вам особо не грозит. Если бродяжки примут вас в свое племя, они научат вас запросто выбираться из передряг.