Кэрри вошла. Обстановка выглядела совсем не так, как на фотографиях. Вместо простой белой мебели - большие темные кресла, старые плетеные коврики и целые горы спортивного инвентаря для походов и рыбалки. У двери стоял велосипед.
- Думаю, это какая-то ошибка, - сказала Кэрри. И уж конечно, это не ее ошибка. Дом номер шесть, Кинлохберн-холл. Она ехала точно по указателям на шоссе.
- Думаю, вы правы. Налить вам чего-нибудь? - Он достал бутылку виски.
- Я просто хочу, чтобы вы ушли. Это какой-то ужас. - Кэрри была расстроена. Коттедж, конечно, ничего, но совсем не то, что она ожидала. И она здесь не одна. Она готова была расплакаться и ненавидела себя за это. Неужели она совсем разучилась жить за границами своей звездной действительности?
Мужчина пожал плечами и налил себе порцию виски.
- Не могу.
- Да почему, черт возьми? Это что, какой-то розыгрыш? - Она почти ждала, что сейчас появится оператор с камерой или что этот человек вытащит из кармана диктофон. Боже мой, ну почему она не поручила своей секретарше заняться ее отпуском?
- Нет, не думаю. - Он опустился в большое кожаное кресло, накрытое куском шкуры, устроился поудобнее и посмотрел на Кэрри.
- Так что мне делать? - Голос Кэрри задрожал. Обычно это она раздавала указания.
Мужчина снова пожал плечами:
- Ну, если бы я был на вашем месте, я бы перестал шуметь, извинился, вышел и проехал чуть дальше до дома номер шесть. - Он улыбнулся и допил виски.
- Так это не номер шесть?
- Нет. - Он встал, прошел, все еще улыбаясь, мимо Кэрри и поставил стакан в мойку. - Номер дома на указателе слегка выцвел от времени. Это восемь.
- Вы хотя бы знаете, кто я? - Он еще пожалеет, когда узнает.
- Понятия не имею.
Он был высокий, загорелый и говорил с сильным шотландским акцентом, так что Кэрри приходилось делать усилие, чтобы понимать его. Стоит ли удивляться, что и номера перепутались.
- Я Кэрри Кент, боже ты мой, а вы только что испортили мне начало отпуска.
- Приятно познакомиться, Кэрри Кент. Я Джейсон Макбрайд. - Он протянул ей руку. - Эта земля принадлежит мне. Моя семья живет в Кинлохберн-холл лет триста.
Кэрри уже думала о другом, вполуха слушая рассказ о том, что он живет здесь часть года, потому что хочет побыть в одиночестве. Однако поцелуй быстро привел ее в чувство.
Пока он целовал ее, перед мысленным взором Кэрри проплывали заголовки желтых газет: "Тайные эскапады Кэрри", "Роман на час звездной телеведущей", "Любовник Кент выкладывает всю правду"…
И все же она не сразу оттолкнула его. Она думала обо всех тех вещах, ради которых приехала в Шотландию. - отдых, покой, одиночество, - но с каждой секундой все длившегося поцелуя они казались ей все менее важными.
- Стойте! - Она перевела дыхание. - Я не могу. Вы знаете, кто я? - Господи, какая глупость. Это звучит смешно.
На секунду она с сожалением вспомнила Броуди и их первую страстную ночь. Казалось, это было сотни лет назад.
- Вы только что мне сказали, кто вы. А я сказал вам, кто я. Мы на равных.
Мы далеко не на равных.
Он снова притянул ее к себе.
- Представляешь, у него даже нет телевизора! - Перед эфиром Кэрри взахлеб рассказывала Лиа о своем приключении. - Во всем этом огромном доме! Так что он понятия не имел, кто я.
Лиа посмотрела поверх очков и покачала головой. Она изо всех сил старалась не улыбнуться.
- И ты хочешь сказать мне, что ты с ним не спала?
- Ни разу. Но мы вместе плавали. И ловили рыбу. А потом готовили ее. И еще мы гуляли, и он показал мне свой дом.
- Но ты вроде бы жаждала одиночества.
Лиа сунула своей ассистентке какие-то бумаги.
Кэрри хотела возразить, но времени уже не оставалось. Она на мгновение застыла, а затем вышла на сцену. Зрители в студии зааплодировали. Она посмотрела на них - сотни людей пришли сюда только ради того, чтобы увидеть ее.
Боль захлестнула с такой силой, что она едва устояла на ногах.
Да, это правда. Она жаждала одиночества. Жаждала насладиться одиночеством, как и Джейсон Макбрайд. Строго говоря, ей это не удалось. Но Лиа не понимала главного. Неважно, где находилась Кэрри Кент, в студии, на виду у миллионов, или в компании всего одного человека. Она всегда одинока.
Осень 2008 года
- То есть как это - нет? - От удивления ее голос пополз вверх. Она не привыкла слышать слово "нет".
Солнце, бившее в правое окно, нагревало щеку. Она прижимала к уху горячую телефонную трубку. Мотор урчал, и ее нога была уже готова нажать педаль газа. Но он сказал "нет". Так что, похоже, она никуда не едет.
- Послушай, Дэннис… - Она ненавидела это имя. Оно напоминало ей о кардиганах и гольфе. - Главный инспектор Мастерс, встреча назначена уже несколько дней назад. Съемочная бригада наготове. Мне нужен этот репортаж. У меня шоу на этой неделе.
Кэрри чувствовала, что начинает нервничать. Эта семья сейчас во всех выпусках новостей. Она должна с ними встретиться. Через пару дней это уже будет никому не интересно. Или, еще хуже, кто-то другой доберется до них раньше.
- Дэннис, дорогой мой, если ты не сможешь устроить для меня другое такое же громкое убийство до десяти тридцати завтрашнего утра, мне придется поискать себе другого друга-детекти…
В трубке раздался мрачный смех. Потом тишина.
- Я пошутил.
Кэрри на секунду потеряла дар речи.
Потом вдавила педаль газа в пол и, прежде чем с силой захлопнуть телефон и швырнуть его на пассажирское сиденье, обозвала собеседника долбаным идиотом.
День был прохладным, но в машине стояла жаркая духота. Кэрри сидела на переднем сиденье. Главный инспектор Мастерс вел машину. Он включил полицейскую мигалку, зная, что Кэрри это нравится. Еще один детектив сидел сзади. Его колени упирались Кэрри в спину.
Она открыла окно и высунула руку, наслаждаясь скоростью. Завидев полицейскую машину с включенной мигалкой, водители в панике съезжали на обочину или теснились к разделительной полосе.
- Так забавно. Здорово, когда все уступают тебе дорогу. - Кэрри ни за что бы не призналась, какой беспомощной она себя почувствовала, когда Дэннис сказал, что встречи не будет. Оставшуюся часть пути она размышляла о том, можно ли заставить людей уступать ей и в обычной жизни. И довольно скоро пришла к выводу, что ей это уже удалось.
- Приехали, - мрачно сказал Дэннис. Он указал на длинный ряд муниципальных домов, затем вытащил ключи из зажигания и посмотрел на Кэрри. - Что бы вы там ни думали, мисс Кент, эти люди только что потеряли единственного сына. Будь…
- Не волнуйся. Не такое уж я бревно.
Кэрри придала своему лицу сочувственное выражение и сдвинула солнечные очки на лоб. Глубоко внутри всколыхнулось какое-то чувство - сострадание? - когда она на секунду попыталась поставить себя на место скорбящей матери, ждущей ее за этими мрачными стенами. Нет. Так жутко, что даже думать об этом невозможно.
- Ладно, пойдем. Не будем растягивать удовольствие.
Без этих репортажей, когда Кэрри заглядывала в дома и жизнь своих "жертв", как она их называла, "Правда в глаза" не была бы тем, чем она была. Безжалостное журналистское расследование, раскрывающее всю подоплеку трагедии, являлось главной причиной скандальной популярности шоу и одной из его отличительных черт. Кроме того, за рамками эфира гостям оказывалась психологическая и иная помощь. Наконец, продюсеры никогда не упускали случая похвастаться тем, какую пользу приносят звонки на полицейскую горячую линию, номер которой бежал внизу экрана. Все это было чем-то вроде компенсации за подсмотренное несчастье. Кэрри как-то сравнила свою программу с автокатастрофой. Люди просто не могут отвести взгляд.
- Он тоже идет? - спросила Кэрри.
Молодого детектива, приехавшего с ними, она прежде не встречала. У Кэрри были давние и особые отношения с лондонской полицией. "Даже не спрашивай, - сказала она Лиа, когда вышло в эфир первое шоу. - Все сложно". Она имела в виду свою дружбу с Дэннисом и те преимущества, которые она давала. Почти десять лет назад у них случился мимолетный роман. Он хотел большего, она покончила с этим, не позволив ему увлечься слишком сильно. И вот скоро в эфир выйдет пятисотое по счету шоу. Кэрри внезапно почувствовала себя очень старой.
- Пойдемте, мистер Плод. - Она похлопала молодого полицейского по плечу.
Его лицо вдруг вытянулось. Он с мрачным видом оглядел ряды убогих домишек.
- Один мой приятель жил в этом районе. Его убили. Что-то не поделил с драгдилером. Ему всего пятнадцать было.
Кэрри улыбнулась. Хорошо. Полицейский с совестью.
- Что ж, тогда у вас будет много общего с миссис… - она посмотрела в свои записи, - с миссис Пламмер, верно? Ее сына ударили ножом в шею, когда он отказался отдать свой мобильный банде малолеток.
Она направилась к дому. Жаль, не прихватила бахилы. Дорожка была вся в собачьем дерьме. Вряд ли внутри многим лучше.
Дверь открылась всего на пару сантиметров, и в узенькую щель Кэрри увидела самую несчастную и неухоженную женщину в своей жизни. В этот момент зазвонил мобильный. Кэрри вытащила его из кармана и посмотрела на номер. Звонил ее сын. Она сбросила звонок. Время сейчас неподходящее.
Макс Квинелл любил одиночество. Когда у тебя такие родители, неплохо сбежать от всего мира на пару часов. А про хижину никто не знает.
Он огляделся в привычном полумраке. Все на месте. Идеальный порядок. Не то что тот бардак, который составляет большую часть его жизни. Ну да, хижина, конечно, вот-вот развалится, стены в ржавых разводах, а крыша заделана старым линолеумом, чтобы не протекала. Но для Макса это еще один дом, спрятавшийся от других его двух домов. Можно даже сказать, это и есть его настоящий дом. Здесь никто не бывает, так что некому предъявлять права на крошечную хижину площадью два на два метра, что притулилась, всеми забытая, под железнодорожным мостом. Когда-то тут, видно, хранились инструменты. Но сейчас Макс считал ее своей. Однажды, думал он, можно перебраться сюда навсегда.
Макс сел в старое автомобильное кресло, которое нашел как-то на берегу реки. Похоже, от "форда". Он вытащил пачку сигарет и закурил, затем той же спичкой зажег ароматическую свечу, стоящую на деревянном ящике у его ног. Свеча в синей стеклянной баночке была из подарочного набора. Туда еще входило масло для ванны с ароматом лаванды и маска для лица. Он собирался подарить все это маме на День матери, но… Макс рассмеялся и тут же закашлялся от дыма. Да, этот наборчик лучше было бы отдать в Оксфордский комитет помощи голодающим. А может, даже и туда не стоило. Он еще помнил, как щипало лицо от маски, а потом прыщи высыпали. Качество, должно быть, совсем дерьмовое.
- Ну, - проговорил он, любовно оглядывая свое богатство. - Что у нас дальше?
В списке, который был припрятан под ящиком, уже шесть страниц набралось. На каждой странице по тридцать наименований… кажется, так… всего, значит, около двух сотен. Двести раз повезло. Хотя ему больше нравилось думать, что это не везение, а талант и мастерство. Особенно хорошо получалось угадывать слова. Такие конкурсы он чаще всего выигрывал.
Коробки громоздились до самого потолка. Внизу побольше, сверху поменьше. Чтобы был порядок. Этому он у матери научился. Вещи, не поместившиеся в коробки, он сложил в углу с предельной аккуратностью. Его раздражало, когда не было прямых углов, устойчивости, стабильности. Он знал, что если из коробок с тостерами, соковыжималками, фенами, термосами выстроить аккуратную башню, то в следующий раз он застанет их в том же состоянии. А бесформенные пакеты, свертки, мягкие игрушки в его отсутствие то и дело рушились на пол.
Макс пожевал карандаш и провел пальцем по списку. Ногти у него были длинные. Чтобы удобнее играть на гитаре. Только вот матери не нравилась его музыка. Запретила ему играть. "Это как с грязью на полу, милый. Ведь ты бы снял заляпанные ботинки, если бы я попросила, верно?" Он тогда оставил свой "Стратакастер" на рельсах и наблюдал, как поезд разнес гитару в щепки - осколки того, что он любил. Сейчас он об этом жалел. А иногда ему хотелось, чтобы это его разнесло в щепки вместо гитары.
- Хлебопечка, - деловито объявил Макс. - Или мини-мойка.
Но кому? Отцу его подарки не нужны, а Фиона… да он и снега бы зимой ей не дал, а не то что какой-нибудь подарок. Большинство учителей уже свое получили. Пара одноклассников тоже. Хотя они лишь посмеялись над ним и продали подарки на ebay. А деньги потратили на выпивку и сигареты. Он, конечно, мог бы поступить так же с оставшимся добром, но не хотел. В этих вещах для него заключалась какая-то надежда на будущее, и он не желал ее терять.
- Та девчонка. - Он поморщился, потому что голос прозвучал громче, чем он ожидал. - Та. Девчонка. - Он произнес эти слова так, как будто они составляли ее имя. - Мисс Девчонка. Мисс Та Девочка, я хотел бы преподнести вам эту хлебопечку в качестве дружеского жеста. Будем друзьями, мисс Девчонка? - Макс состроил гримасу. Нет, так не пойдет. Только не хлебопечка. Он вытащил из штабеля коробок другую, бело-оранжевую. Мини-мойка. Он еще ее не открывал. Да, это в самый раз. - Мисс Девчонка, это минимойка. Я дарю ее вам.
В его воображении лицо мисс Девчонки освещает улыбка. Она скидывает на землю свой тяжелый рюкзак - Макс успел заметить, что он набит книгами, - и с благодарностью принимает коробку. "О, это как раз то, о чем я всегда мечтала, - говорит она, сияя. - Теперь я могу привести в порядок подъездную дорожку. Теперь я могу помыть папину машину. Теперь я могу стереть граффити со стены гаража. Спасибо, Макс. Спасибо большое". А потом мисс Девчонка встает на цыпочки и целует его. Долго, медленно, прямо в губы. У Макса началась эрекция.
Он покачал головой и снова погрузился в изучение списка. В колонке под названием "Конкурс" было написано: "Десять способов использования". Он усмехнулся. У судей конкурса, похоже, то еще чувство юмора. Местный магазин инвентаря устроил рекламную акцию в автопарке. "Нужно придумать десять способов использования мини-мойки, - сказала девушка в бикини, протягивая Максу флаер, когда он заехал в магазин отремонтировать фару на велосипеде. - Попытайте счастья". Он положил флаер на чей-то капот и написал свои десять способов. Он точно помнил, что последний способ был "вычистить все дерьмо из моей жизни".
- Ладно, значит, мини-мойка, - сказал он, вычеркивая строку из списка. Рядом с названием товара он написал: "Доставить мисс Девчонке лично в руки".
Дэйна Рэй плакала, когда кто-то тронул ее за плечо. Она вздрогнула всем телом и почувствовала приближение еще одного приступа паники. Они вернулись, чтобы помучить ее еще. Суки.
- Привет. - Голос был мальчишеский. Дэйна его не узнала. Она оглянулась. Челка уже отросла, но она не стала убирать ее с лица, чтобы скрыть черные разводы от туши под глазами.
- В чем дело?
- Я собирался тебя о том же спросить.
Это же он. Вот черт.
- Послушай, тебе тут делать нечего. - Лучше избавиться от него, пока она тут одна.
Вместо ответа он ногой отшвырнул банку из-под колы и сел рядом. Протянул сигареты. Она пожала плечами и взяла одну.
- Что, неудачный день?
- Неудачная жизнь.
- Ну тогда тебе точно понадобится вот это, - сказал он, протягивая ей коробку, обернутую в желтую бумагу.
Дэйна нахмурилась.
- Сегодня не мой день рождения. - Она потрогала коробку, уронив на нее пепел. - У тебя что, не все дома? Ты за мной следишь?
Он пристально посмотрел на нее и пожал плечами. Она наблюдала за ним, пока он изучал ее лицо. Она знала, что выглядит паршиво. Он рассмеялся:
- Ты похожа на вампира. Или зомби. Или еще что-то типа того. - Он выдохнул дым в ее сторону. - Давай, открывай. Это тебе.
- Давай хотя бы познакомимся для начала? Иначе это как-то странно.
А может, это подстава? Может, в коробке мусор из помойного ведра?
Он подался вперед и протянул руку:
- Макс Квинелл. Одиннадцатый класс. Бездарь. Изгой. Приятно познакомиться.
Дэйна почувствовала, как щеки заливает горячий румянец.
- Дэйна Рэй. Одиннадцатый класс. Девочка для битья. Тоже изгой. Рада знакомству.
Они пожали друг другу руки.
Дэйна почувствовала это рукопожатие всей рукой, плечом, сердцем.
По тому, как потемнели его карие глаза, она поняла, что и он это почувствовал.
Господи.
- Ну и что это? - Она шмыгнула. Платка у нее не было. Разорвала бумагу и уставилась на коробку. Наклонилась, чтобы прочесть. - "Супермощная мини-мойка с вращающейся головкой и шестиметровый шланг". Здорово. - Дэйна посмотрела на Макса. Потом рассмеялась. Она смеялась долго. Этот смех растворил ненависть и страх внутри нее, эхом прокатился по узкому проходу, в котором они сидели. Этот смех как будто предупреждал весь мир, что лучше им всем поостеречься, потому что у нее теперь новая мини-мойка.
- Тебе нравится?
- Просто супер.
- Можешь теперь навести порядок в своей жизни.
- Уже начала. - Ей не терпелось поскорее достать мини-мойку из коробки.
Фиона Мартон всегда обедала одна. Не то чтобы она так хотела, это скорее Броуди предпочитал обедать в одиночку. Потому он обычно запирался в своем офисе и оставлял ее отвечать на звонки, пока он там выуживал лапшу из картонки или пил воду из бутылки огромными глотками. Фиона не могла пойти с другими в столовую или в новое кафе за углом, но не особо страдала от этого. Зато она могла есть свой неизменный сэндвич с сыром и салатом, наблюдая за Броуди через стеклянную секцию стены и мечтая.
Но сегодня все было иначе.
- Давай вместе пообедаем, - сказал Броуди. Он только что закончил читать лекцию.
Фиона чуть со стула не свалилась от изумления. Она перепечатывала письма, которые он надиктовал ей раньше.
- Что, мы вдвоем? - Она не решалась поднять голову. Несмотря на слепоту, Броуди, казалось, чувствует, даже когда она моргает. Уж конечно, он легко догадается, что она покраснела.
- Ну разумеется, вдвоем, - терпеливо подтвердил он. - Так что?
- Хорошо. Спасибо за приглашение.
Интересно, в чем подвох?
Он вернулся к себе в кабинет и принялся терзать компьютерную клавиатуру. Устройство, озвучивающее то, что он напечатал, было включено. Фиона это точно знала, хоть из-за стеклянной перегородки и не слышала. Броуди всегда внимательно проверял все, что печатал. Жаль, что она не надела сегодня новую блузку.
В час дня они сидели в отдельной кабинке заведения, по мнению Фионы, бывшего попросту грязной забегаловкой. Как она, к своему неудовольствию, обнаружила, находился этот ужас недалеко от дома Броуди. Они сидели на липких красных пластиковых стульях за не менее липким ламинированным столом.
- Боже мой, Броуди, жалко, ты не видишь этого места. Все вроде как стилизовано под ресторан пятидесятых годов, но у меня такое ощущение, что здесь и правда ничего не меняли с пятидесятых. Включая еду.
Броуди что-то недовольно проворчал.
Фиона вздохнула и взяла меню. Да, не так она представляла себе обед с Броуди.