– Увидев меня, ты бросился бежать.
Ник посмотрел на диктофон, чтобы убедиться, что он работает.
Дэниэл покачал головой.
– Ты принял меня за кого-то другого? Тебя кто-то ищет?
Мальчик глубоко вздохнул.
– Не меня.
Ник понял, что что-то нащупал.
– За кого ты меня принял, Дэниэл?
– Я вас вчера видел.
– Знаю. Я тоже тебя заметил.
– У Сэйф-вэй. Где обнаружили труп.
– Ты и тогда попытался сбежать, правда?
Мальчик не ответил.
– Но почему, Дэниэл? За кого ты меня принял? – повторил Ник.
– За одного из докторишек.
Ник обдумал услышанное.
– Каких еще докторишек, Дэниэл?
– Ну, знаете, за социального работника. – Мальчик пожал плечами. – За докторишку.
– Тогда я тем более не понимаю, почему ты бросился бежать. Раз ты принял меня за доктора.
Дэниэл помедлил.
– Говорят, что врачи могут вколоть наркотики.
– Ты в это веришь?
Дэниэл не ответил.
– Врачи для того и существуют, чтобы помогать людям, разве не так?
Мальчик смерил репортера презрительным взглядом. – Вы никогда не жили на улице, правда?
Ник попытался подавить ярость. Он не понимал, почему вопрос мальчика так его разозлил.
– Ну так объясни мне, что это значит. Жить на улице.
Дэниэл повел плечом.
– Всякое.
– Что значит "всякое"? Ты спишь на мостовой? Ты это имеешь в виду?
– Это значит, что я всегда в пути. Да, я спал на мостовой. Теперь я сплю в другом месте.
– Где же ты ночуешь?
Дэниэл улыбнулся.
– Но при этом ты ходишь в школу.
– Да. Так хотела бы мама. Я хожу в школу.
Ник подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и сделал еще пару шагов. Всего три шага в узкий переулок, и казалось, что свет дня угас. Впереди с двух сторон возвышались кирпичные и бетонные четырехэтажные здания. Насколько можно было судить, переулок был довольно длинным. Но мостовая вела в темноту, а значит, впереди был тупик. Дэниэл попался в ловушку. Шум шагов по булыжнику эхом отдавался от стен. "Дэниэл? – Ник сделал еще один шаг. – Я просто хочу с тобой поговорить". Двери подъездов казались черными. Ник всматривался в темноту, пытаясь разглядеть там какое-нибудь движение.
Он заметил нож, блеснувший в руке Дэниэла, еще до того как увидел мальчика в дверном проеме. Дэниэл обманул его, заманил в переулок и устроил засаду. Сердце Ника отчаянно забилось, его сковал страх. Но мальчик не собирался нападать. Он вообще не двигался. Просто стоял в темном дверном проеме, сжав нож в руках и зажмурив глаза. По его лицу текли слезы.
– Что ты теперь собираешься делать, Дэниэл?
– После смерти мамы?
Ник внимательно посмотрел на него.
– Да, после ее смерти. Куда ты пойдешь? Как ты будешь жить?
Мальчик помолчал.
– В каком-то смысле мне будет даже легче, – уклончиво ответил он. – Когда Клэр была жива, я все время за нее волновался, понимаете? Она была проституткой, я знаю. Но все равно она оставалась моей мамой. Я должен был защищать ее.
Ник выключил диктофон и только потом решил задать Дэниэлу последний вопрос. Сложив все в сумку, он направился к выходу из закусочной. Мальчик шел за ним.
– Ты знал Дикенсона? – спросил Ник, когда они вышли на улицу.
– Не очень. – Дэниэл пожал плечами.
– Но ты его видел.
– Конечно. Он постоянно тут ошивался.
– Как ты думаешь, что с ним случилось?
– Что вы имеете в виду?
Мальчик осматривался, словно пытаясь сообразить куда ему теперь идти.
– Его рука, – объяснил Ник. – Почему кто-то разрезал его левую руку?
– Дикенсон был женат.
– Что?
– Ну, не то чтобы женат. Его жена мертва. Но у него было кольцо. Большое золотое кольцо с бриллиантом.
– Обручальное кольцо, – догадался Ник.
– Да. Вот именно. Обручальное кольцо. Оно стоило очень дорого, и Дикенсон его никогда не снимал. Все об это знают. Он очень гордился этим кольцом.
– Твои снимки не оставляли места для воображения, – говорила Лора. – Ирония заключается в том, что твоя работа была настолько отличной, что мы не смогли ею воспользоваться.
Ник помотал головой, пытаясь сосредоточиться. Он снова заблудился в своих воспоминаниях.
– Знаете, – он посмотрел на главного редактора, – я не вполне понимаю, почему вы не напечатали эти снимки.
Он опустил взгляд на свои руки, лежавшие на белой льняной скатерти. Интересно, почему они не дрожат? Его тошнило.
Дейли улыбалась, не замечая его замешательства.
– Ты слишком молод и не помнишь. Ты же переехал сюда лет десять-одиннадцать назад?
– Да, мне тогда было девятнадцать, – кивнул Ник. – Я поступил в университет.
– Красивый у нас город. – Она оперлась на локти. – Люди им гордятся. В то же время Сиэтл считается городом, кишащим маньяками.
– Тэд Банди, – сказал Ник.
– А еще Убийца с Грин-ривер.
– Гари Риджвэй.
– Да, точно, Гари Риджвэй. Убил сорок восемь человек. Вероятно, самый жестокий серийный убийца в истории Соединенных Штатов. И при этом уроженец Сиэтла. Ты должен понимать, как люди будут реагировать на заявление о том, что появился еще один маньяк. Одного убийства Клэр Скотт было достаточно для того, чтобы ввергнуть население в панику. Проститутку из центра Сиэтла похищают, убивают и бросают гнить у леса на берегу Грин-ривер. И вот опять. Люди боятся, что все начнется сначала.
– И поэтому вы не пускаете новости в печать.
– Когда я начинала работать, то была во многом похожа на тебя. – Она улыбнулась. – Я думала, что моя работа – говорить людям правду.
– А что, это не так?
Дейли покачала головой.
– Моя работа – продавать газеты. Сегодня, завтра, послезавтра. Я ставлю не на правду. Главное – это надежность. – Лора наклонилась к нему. – Представляешь, нас критиковали даже за те статьи, которые мы уже выпустили. Знаешь, что говорят? Говорят, что мы пытаемся воспользоваться паранойей читателей. Нас называют террористами. Террористами. Если бы они только знали… Если бы они увидели снимки, которые мы не напечатали.
– Но вы же позвали меня сюда не для того, чтобы пожаловаться на критиков. – Ник слышал себя словно со стороны.
Ему казалось, что за ним наблюдают. Испытывая нервозность, он сосредоточился на своих руках, чтобы успокоиться.
Откинувшись на стуле, Дейли смерила его взглядом. Ник хотел посмотреть ей в глаза, но не сумел заставить себя это сделать.
– Мне просто интересно, к чему все идет.
– Нет, ты совершенно прав, – отмахнулась редактор. – Ты заслужил правду, Ник, так что давай перейдем к делу.
Он покосился на Лору, а потом снова уставился на свои руки.
– Мы очень осторожно излагали новости, Клэр Скотт убивают и бросают в месте, где совершал свои преступления Риджвей, а мы пишем статьи о том, что это совпадение. Через несколько недель убивают Дикенсона. Мы же заверяем читателей, что эти два преступления не связаны. Я не публикую ложь. Я публикую достоверные факты. – Она смерила Ника взглядом. – Теперь убивают твоего брата и это уже третье убийство за три недели. Все жертвы зарезаны.
Он промолчал.
– Достоверные факты. Вот к чему все сводится. Я должна думать о достоверных фактах. Ты мне нравишься, Ник. Ты это знаешь. Более того, я не первый день с тобой знакома. Я в тебя верю. Но для меня настало время все обдумать. Ты понимаешь, о чем я?
Видимо, редактор сделала те же выводы, что и полиция. Пока он не мог вспомнить, что произошло, он оставался главным подозреваемым.
– Ты один из моих репортеров. Один из лучших фотографов в газете. Черт побери, завтра утром я опубликую статью, которую ты написал несколько недель назад. Интервью с сыном Клэр Скотт. Как его звали? Дэниэл, верно? Но теперь ты тоже часть истории. Ты же это понимаешь, правда?
– Что все это значит, Лора? Вы хотите проверить меня? Вы для этого меня сюда позвали?
Главный редактор, покраснев, поерзала в кресле.
– Не глупи, Ник. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Я просто хотела поговорить с тобой, прежде чем ты прочтешь о себе в газете, черт побери! – Дейли, похоже, удивилась грубости собственных слов и немного помолчала. – Ты понимаешь, почему я вынуждена снять тебя с криминальной хроники? По крайней мере, на некоторое время.
Ник не ответил.
– Если бы сейчас был сезон бейсбола, я бы отправила тебя фотографировать игру. Серьезно.
Ник знал, что редактор болела за "Маринерс", но не мог заставить себя улыбнуться в ответ.
– Не вижу причин, почему бы тебе не поработать над чем-нибудь другим, – смущенно сказала Дейли. – Например, сегодня Гэмлины устраивают прием. Ведь тебя туда наверняка пригласили.
– Еще слишком рано, – перебил ее Ник.
– Понимаю. – Сейчас Дейли вела себя совсем как Дилайла, жалость которой Ник почувствовал несколько минут назад. – На это нужно время.
Дейли подняла руку, и Ник заметил, как обвисла кожа на ее руке. Восковые костяшки пальцев покрывали глубокие морщины. Она чуть было не положила ладонь на руку Ника, но тот успел понять, что она собирается прикоснуться к нему, и отшатнулся.
– Я ценю вашу заботу, но со мной все в порядке. Правда. Я не о Сэме говорил. Все дело в Саре. Вам еще рано просить меня о подобном.
На лице Лоры было понимание того, что их разделяет двадцать лет.
– Понимаю. – Она снова поерзала на стуле.
– Я знаком с ней всего пару недель, – объяснил Ник.
Лора кивнула.
– Я подумала, что такое задание пойдет тебе на пользу. Что ты захочешь поработать.
– Я ценю это. – Ник посмотрел ей в глаза. – Но как я уже сказал, Лора, я знаком с ней всего лишь пару недель.
– Этот прием – важное событие, – настаивала редактор. – Там будет весь цвет сиэтлского общества. Джейсон и Джиллиан Гэмлины на северо-западном побережье – что-то вроде короля и королевы. Устраивая прием, они предлагают гостям настоящее шоу. Они арендовали Бенаройя Холл, один из центральных концертных залов Сиэтла, и я слышала, что на приеме будет играть симфонический оркестр, а гостям подадут блюда, приготовленные шеф-поваром, которого пригласили из Парижа. – Ник явно расслышал в ее тоне неодобрение. – Одна из компаний Гэмлина, "Гэмлин Вейст Менеджмент", заработала двадцать миллионов долларов, устранив токсичные отходы из бухты Эллиотт на месяц раньше срока, – Дейли покачала головой. – Как будто ему денег не хватало! Вечер будет на славу, Ник, можешь не сомневаться.
– А вы туда не идете?
– Я? – Дейли улыбнулась. – Я редактор газеты, вот и все. Прессу на прием не приглашают. – Она снова наклонилась к нему. – Если сделаешь фотографии, для нас это будет настоящей находкой. И не просто снимки топтания по ковру у входа, а настоящих событий.
Ник пожал плечами.
– Я не могу на это пойти.
– И все-таки подумай. – Лора, казалось, не замечала его раздражения. – Фотографии напечатаем в субботнем выпуске.
– Сара пригласила меня туда как гостя.
– Так спроси у нее. Посмотрим, что она скажет, когда ты предложишь прихватить с собой фотоаппарат.
Она подозвала официанта.
– Мне нужно идти, – сказал Ник.
– Это еще почему?
– Вы готовы сделать заказ? – навис над ним официант.
Дейли попыталась остановить Ника.
– Это была ошибка, – заявил он. – Я не голоден. Я не могу.
– Тогда сядь и поговори со мной, – твердо сказала она, жестом приказав официанту отойти. – Нам не обязательно обедать. Ты же знаешь, что ты для меня не просто репортер, Ник…
– Вы бы не попросили меня об этом, если бы действительно так думали.
Ник надеялся уязвить Лору этими словами, но выражение ее лица оставалось спокойным. Безмятежным.
– Послушайте, мне нужно идти. Простите меня.
– Я хочу поговорить с тобой. Серьезно. И не только о приеме. Я не шучу.
– В другой раз, – не поддался на уговоры Ник.
Лора Дейли наконец сдалась.
– В другой раз, – повторила она.
Ник видел тревогу в ее глазах, но все же встал из-за стола и направился к выходу. Дейли смотрела ему вслед, и Ник об этом знал. Он не понимал, что означает это выражение. Лора переживает за него? Или думает, не всадил ли он нож в грудь своему брату?
Ник глубоко вдохнул свежий воздух. Он был рад снова оказаться на улице.
Глава 11
Оставив Дейли в "Метрополитен", Ник направился на парковку возле Пайк Плейс Маркет. Это был его первый визит на место убийства Сэма, и, ему пришлось справляться с нахлынувшими воспоминаниями.
Было три часа дня. Из-за туч пробивалось солнце, и на берегу было людно. Над головой кружили чайки. Ник не знал, что именно он ищет. Стоя на краю парковки при свете дня среди сотен туристов и жителей города, собравшихся насладиться теплым солнышком, Ник думал о том, что хватается за соломинку. Он взмахнул сумкой, и алюминиевый корпус фотоаппарата ударил его по ноге. Тут ничего не было. Он не мог найти ничего такого, чего не обнаружила бы полиция.
Ник уже готов был сдаться, когда его внимание привлекли две девушки. Но дело было не в откровенном желтом топике блондинки и не в длинных стройных ногах брюнетки. Ника поразил смех одной из девушек. Этот смех эхом отдался в его голове, и, несмотря на свет и толпу людей, мир вокруг потемнел. Ник вздрогнул, и ему показалось, что он стоит в тумане, одетый в куртку, и где-то над водой раздается звук корабельного гудка. Студенты вели пьяные разговоры за несколько домов отсюда, и их слова едва можно было разобрать. Девушка смеялась. А Сэм был рядом, всего лишь в шаге впереди.
Ник схватился за что-то холодное, металлическое и понял, что это нож, убивший его брата. Рукоятка и часть лезвия, вонзившегося в тело, торчали из груди Сэма. Серебристая сталь была покрыта запекшейся кровью, но Ник заметил, что края лезвия были тупыми. Воздух вырывался из легких Сэма через дыру под ребрами. Ник взглянул на изуродованное лицо брата, поднялся на ноги и, оставив нож в его груди, бросился бежать.
Нику с трудом удалось стряхнуть нахлынувшие воспоминания. Придя в себя, он почувствовал, как быстро бьется сердце. Пытаясь сосредоточиться на теплых лучах, согревавших лицо, Ник осмотрел парковку в поисках двух девушек, но тех уже поглотила толпа. Он оттолкнулся от фонаря, к которому пришлось прислониться, когда задрожали ноги. Ник уже собирался отправиться домой, когда что-то с другой стороны парковки привлекло его внимание.
Пробираясь через толпу, к пристани шел нищий.
Ник видел его со спины и мог разглядеть лишь спутанные грязные волосы и длинное потрепанное пальто. На мгновение у него перед глазами всплыл образ убийцы. Водянистые голубые глаза, неровная морщинистая кожа. Ник моргнул, отгоняя воспоминания. Сейчас нужно было сосредоточиться на нищем, шедшем впереди. Сутулясь, бродяга шел к Аласкан-вэй. Ник натолкнулся на прохожего, и тот, повернувшись, принялся размахивать руками. Его рот открывался и закрывался, но Ник ничего не слышал. Движения рук прохожего доходили до него словно в замедленной съемке. Вокруг царила полная тишина. Сейчас для Ника имели значение только медленные, осторожные шаги нищего. Подняв фотоаппарат, он сделал снимок и, глубоко вздохнув, последовал за незнакомцем.
Ник старался вести себя как можно незаметнее, и ему удавалось сохранять приличное расстояние между собой и бездомным. Вот уже час нищий слонялся по городу, останавливаясь у мусорных контейнеров в поисках объедков. Напротив музея искусств он снял ботинки и напихал туда газет. Когда он выпрямился, какой-то прохожий подал ему доллар и отшатнулся, испуганный словами бродяги. Вечерело, и Ник поду, мал, что если он и дальше будет держаться от нищего на расстоянии трех-четырех домов, то может упустить его.
Ник остановился на краю парка Оксидентал. Тут оказалось полно бездомных, явившихся сюда с пожитками, кричавших друг другу непристойности и соревновавшихся за места на обшарпанных скамейках. Нику никак не удавалось рассмотреть нищего, которого он преследовал. Сейчас он смотрел на незнакомца через объектив – фотоаппарат давал пятикратное увеличение. Небо уже утратило свою ослепительную синеву, в сумерках став серым, так что света для хорошего снимка было недостаточно. Но Ник все равно нажал на затвор, чтобы рассмотреть фотографию позже. Если она получится не очень размытой, то можно будет обработать изображение на компьютере.
Нищий разговаривал с каким-то бродягой на скамейке. Уже совсем стемнело, так что разглядеть что-то было сложно. Ник огляделся.
Парковки вдоль длинного узкого парка опустели, на улицах виднелась лишь пара прохожих, допоздна засидевшихся на работе. С приходом ночи парк превратился в городок бездомных. На противоположной его стороне, неподалеку от полуразрушенного здания, несколько нищих развели костер в ржавой бочке и сейчас поставив что-то сверху, похоже, готовили ужин. На их лица падали оранжевые отблески, а над головами, медленно растворяясь в сумерках, вился черный дым. У Ника мурашки побежали по спине. Он пересек границу парка, чувствуя себя так, словно входит в джунгли.
Он остановился в десяти шагах от нищего и, спрятавшись за деревом, даже смог разобрать его хриплый голос. Внимательно вслушиваясь в обрывки разговора, Ник понял, что нищий в потрепанном пальто покупает наркотики у бездомного, сидевшего на скамейке. Репортер попытался сделать еще один снимок, но света уже совсем не хватало.
– Так чё, гришь, викодин есть? – спрашивал нищий.
– Не грил я ничё.
– Та есть!
– Есть шесть колес. Три валиума. Ксанакс. Еще раздобыл непатентованный гидрокадон. И оксиконтин.
– Никакой непроверенной дряни. Викодин ведь проверен, да?
– Его Эбботы запатентовали, чувак. Оксиконтин Ватсоны.
– Не хочу непатентованных колес. Тут всякое болтают. Дерьмо какое-то творится.
– Ачё?
– Сколько хошь за викодин?
– Как всегда, чувак.
– Так чё, шесть колес? – Нищий сунул руку в карман пальто и достал смятые купюры. Одну из банкнот, видимо, дал ему прохожий у музея. – Давай викодин и два оксика.
– Не, чувак, тут два доллара не хватает.
– Ну-ка, ну-ка…
Нищий полез в карман штанов и достал пригоршню мелочи. Сосчитав монетки, он оглянулся, как будто почувствовал взгляд Ника, и передал деньги второму. Забрав таблетки, он осмотрел их в темноте и сунул в карман рубашки.
– У тя деньги-то на ночлег есть, чувак?
Нищий покачал головой.
– Зайду внутрь, возьму пожрать, но спать буду на улице.
Второй пожал плечами и поудобнее устроился на лавке, пробормотав что-то вслед приятелю. Ник, подождав, пока нищий скроется в темноте, последовал за ним. Проходя мимо скамейки, он почувствовал, что продавец наркотиков следит за ним. Внезапно бездомный на скамейке громко свистнул. Ник замер на месте. Его прошиб холодный пот.