Красавица покорно легла, как сказали. Нагота ее почему-то не смущала, казалось, она привыкла быть голой на людях. И вдруг из-за спины Клода вышел Игорь Заславский, вошел в студию, застыл, столь же потрясенный, как и Клод, но вдруг резюмировал:
– О-о, вы не подходите! У героини спина ничем не была повреждена.
Ангел режиссера прочел мысли Игоря, дескать, надо, чтобы она упрашивала его взять в фильм. И тогда это тело окажется в зоне доступа режиссера.
Тут Ангел Заславского видит, как ангел Софьи с мольбой показывает жестом, что ему по зарез надо, чтобы Софью приняли на съемки. Он показывает пальцем вверх.
Ангел Игоря, слегка растерявшись, что-то нашептывает на ухо режиссеру.
Тот, казалось, внял его словам:
– Хотя, есть что пикантное в шраме на такой красивой спине. Индивидуальное.
Клод не понимает слов, но он увидел, что вначале испугавшаяся Софья встрепенулась и обрадовалась. Она начала натягивать на себя платье прямо на голое тело. И Клод отвернулся, прикрыл дверь и прислонился к ней спиной. Он остался ждать выхода раненой красавицы. И судорожно пытался придумать предлог с ней заговорить.
И вот его Русалка выходит, и он снова впадает в нирвану при виде ее сине-фиолетовых глаз на пол лица. На коже – слой тонального, который скрывает мелкие ссадины, еще не до конца зажившие следы аварии. Но это делает ее похожей на ту, которую Клод видел в лунном свете. Клод, забыв обо всем, молча заступает красавице дорогу, протягивает ей руку для знакомства.
– Клод. Ю о кей?
Девушка свою руку прячет за спину. Глаза у нее колючие.
– А пошел ты. – говорит она запланированную фразу, ведь не далее как вчера сама же и зареклась быть легкой сексуальной добычей.
Клод изумлен. Забегает перед ней, заглядывает в глаза обижено. Он ее полюбил, а она его отвергает, даже познакомиться не желает!
– Ай эйм каскадер.
Софья опускает глаза, губы ее цинично искривились:
– А разницы никакой. Все козлы. И эти слова произнесла по-английски.
– Я знаю, что козлы – это все. Но не я. Согласен, все люди похожи на кого-то из животных. Может, мы результаты опытов инопланетян по внедрению в зверушек человеческой ДНК. Но и в этом случае я не козел, а…а – леопард. Особенно когда кожа облезает после загара, как сейчас – пошутил Клод. Софья, наконец, улыбнулась и протянула ему руку для пожатия:
– Софья. И на кого, по вашему, похожа я – на кошечку? На кролика?
– На русалку из эротических снов, – сообщил ей Клод, не кривя душой.
– Да, рыба с волосами. Ну а вы такой же гибкий, как ваш прототип?
Без слов Клод прыжком становится на руки, потом изгибается, переворачивается в воздухе и приземляется на руки и ноги, как хищник.
Софья, как и обе очереди в коридоре, застыла восхищенно. Клод под аплодисменты, как кот, трется об ее ноги. Соня подыгрывает, жестом застегивая у него на шее невидимый ошейник.
Изумленный режиссер смотрит в приоткрытую дверь на эту сцену.
– Ну, они и дают! Будто всю жизнь играли вместе…
Оба ангела, как студенты, кричат "Ес!" и сгибают руки в характерном жесте.
Часом позже режиссер Заславский уже просматривал кадры, снятые за день.
В аппаратной было холодно – еще советские батареи, видно, засорились изнутри. Но капитальный ремонт никто не хотел делать, ссылаясь на то. Что места на киностудии сплошь исторические. Игорь кутался в свою куртку и жалел, что не купил дубленку типа той, что приобрел утром Клод. Но представив себя в длинной шубе, он тотчас вспомнил Карлсона из мультика, кружащегося под "барыню". И отличие режиссера от комического персонажа состояло только в том, что Карлсон мог взлететь, пользуясь пропеллером, чтобы полы дубленки волочились по полу меньше, а толстенький коротышка Заславский тянул бы их за собой по полу, как царскую мантию. И он засмеялся.
Что стало бы с ним, если бы не умение взглянуть на себя со стороны, и все таки любить беззаветно то, что увидишь.
Кадры мелькали перед глазами.
– Все не очень. Кроме этой, со шрамом. Может, взять ее на роль. Хотя… лицо в ссадинах… И вся она не пойми почему такая. Загадка. Но ее грудь тоже можно приделать Приме нашей. Будет тогда красавица в кадре почти вся. Всадница без головы…
Да и зачем ей голова – при таком-то теле?
Насмотревшись на голую адвокатскую вдову, он почувствовал напряжение в некоторых местах. Поэтому предпочел отправиться скорее к жене, домой. Он хотел ведь ее, паскуду, наказать, сведя Клода, к которому Марианна еще с Австралии воспылала с это "постельной каскадершей". Но теперь и жену бы отдал Клоду, лишь бы эту "Даму со шрамом", как ее обозначил в записях помощник режиссера Усатов, оставить себе.
Но где ему… тут зависть, которая зрела по отношению к Клоду из тайной стала явной, из белой – черной. И Игорь в ней просто тонул. Он представлял себе эту красавицу на желке простыней, с полуоткрытыми от страсти губами.
А ее запах тончайший запах хризантемы тоже преследовал Игоря повсюду с того момента, как он подошел ближе к Софье. Интересно, это духи такие или так она пахнет она, как самка?
Игорь вышел из просмотровой, покатился к машине. И стал высматривать на обочинах парфюмерный магазин, чтобы спросить про этот запах и привезти его домой Марианне.
О, сколько мужчин, делая подарки супругам, стараются не столько понравиться жене, сколько сделать так, чтобы она понравилась им. Стала снова незнакомой, другой, более распаленной.
Клод тем временем шел вслед за Софи, как он сразу стал ее называть, по супермаркету. Ангелы парили сверху, изумляясь, сколько всего надо людям. В их времена в человеческом теле такого изобилия не было. Оба крылатых спутника Софии и Клода то, резвясь, присаживаются на плечо другим покупателям, то здороваются с ангелами – коллегами.
Клод уже еле сдвинул переполненную тележку с места:
– Я же пригласил тебя в ресторан. Зачем готовить дома?! Это все пропадет.
София, улыбаясь задорно и радостно, в ответ на это замечание добавила к горе продуктов сыр чеддер.
– Я хочу с тобой болтать без конца. Раньше никогда мне так не хотелось говорить, тем более по – английски. Спасибо моей маме, что научила меня этому языку. И еще… – Соня засомневалась, признаваться ли в этом, – Я никогда и ни для кого не готовила. В детстве это делала мама. Кстати, она была деканом в институте иностранных языков. Родила меня поздно. Пока с отцом оба защитили диссертации, то да се…
В детдоме я ела, что дают. А после на мне сразу женился бандитский адвокат. Деваться мне после выпуска из интерната было некуда, вот он и воспользовался. Но с тех пор кормили меня в ресторанах. Там и сдавали.
Клод приостановился, больно наехав себе на ногу колесиком тележки: – Сдавали, в каком смысле?!
София опять помедлила – говорить ли правду малознакомому человеку: – Ну… да, муж меня посылал с… его будущими клиентами не из числа группировки в постель. Чаще в машину, в туалет, в гардеробную, в другие места, пригодные для быстрого тайного секса. Я должна была изобразить, что изменяю мужу с кем-то из тех, кого он приглашал на обед. Делала вид, что опасаюсь, что нас с партнером муж застукает, назначать свидания тайком. Театр. Роль. А муж снимал эти сцены на видео.
– А что за радость от этого была твоему мужу?! – Клод так и не тронулся с места после ее слов.
– Ну, его кастрировали за то, что он отказался от жены одного преступного авторитета. Но он скрывал, что кастрировали именно его, чтобы мафиози его не убил. Поэтому и женился на мне – для алиби. И к тому же он подглядывал за нами во время половых актов. Вуаризм – единственный для него был способ получить сексуальный драйв.
В голове Софьи мелькает воспоминание. Вот она, пристроенная в гардеробе ресторана к стойке между шубами, сзади копошится кто-то, изображая страсть. А сквозь просветы между чужой верхней одеждой, отодвинув рукав, муж наблюдает за этой сценой с перекошенным от удовольствия и экстаза лицом.
Софья морщится с горечью и досадой. Все в жизни она делает не так. Вот, исповедовалась зачем-то (в супермаркете) во всех своих и чужих грехах. Стоит ли ждать, что этот неоспоримый красавец поедет ужинать по – семейному к бандитской подстилке? – И Соня пошла, все ускоряя шаг, к выходу.
Клод нагнал женщину. В его глазах блестели слезы. Второй раз за день.
И вместе с горечью на лице читалось сочувствие:
– Твоя жизнь ничем не хуже моей. Потому что хуже моей – просто некуда. Я рад, что приехал сюда. Клянусь, ты уедешь со мной. Мы оформим брак…
Софья удивилась:
– Мы знакомы пару – тройку часов. Некстати я разболталась с тобой, "на жалость давила" – у меня после детдома не было друзей. Да и там был один – Ринатка. Отбивал меня от всех. Мой рыцарь. Мы оба были неустроенными, да и встретила я Павла в тот же день, что вышла из интерната для детей сирот. А теперь ситуация стала лучше: мне есть где жить. И это – главное. Никто мне не указ и не запрет.
Клод пожал плечами: – Ты и со мной останешься самою собой. Я ни к чему никогда не буду принуждать тебя. Сам натерпелся в этом смысле от прежней жены.
– А цена вопроса? – жестко уточнила Соня, уже настроенная расплачиваться сексом.
Клод снова посветлел лицом: – Поставишь свечку в церкви за мою грешную, очень грешную душу. Согласна?
Софья смотрит на него неотрывно. Между ними груженая тележка и какое-то грозовое напряжение. На ее лице только что царивший скепсис сменяет радостное смятение.
– Ты, правда, хочешь мне помочь?! Просто ради того, чтобы изменить мою жизнь к лучшему?!
Клод рассмеялся: – И мою – тоже. – А потом продолжил уже шутливо:
– Даром и прыщик не вскочит. Ты будешь готовить завтраки на кухне – нам троим.
– Троим?!
– Ну да, ведь у меня есть крошечный сынишка.
– А-а, – облегченно улыбнулась Софья, она-то побоялась, что и этот тип – извращенец, который предпочитает любовь втроем – Ну, тогда я согласна.
Клод оглянулся по сторонам.
– У вас в супермаркетах можно купить обручальные кольца?
– А как же! – Через кассовый аппарат Софья показала рукой на ювелирный бутик, который располагался в том же здании и был виден через стеклянную стену супермаркета.
Клод быстро расплатился, сам, без помощи Софьи, сложил продукты в пакеты. И они покатили покупать кольца прямо с груженой тележкой.
Охранник на входе в ювелирный бутик их остановил, изумленный тем, что кто-то кольца покупает "до кучи" к сырам и курицам, хлопьям и банкам с огурцами. Тогда они оставили тележку на его попечение, а сами вошли в магазин.
Полки в бутике сверкали зеркалами и отражали грани перстней, браслетов, колье в зеркалах, преумножая их число. Софья словно попала на новогоднюю елку.
Она во время замужества могла просить у мужа любые драгоценности, ведь подразумевалось, что он любит жену. Но теперь Соня почувствовала легкое головокружение от волнения. Ведь совсем другое дело получить кольцо в подарок от любимого. С момента вхождения в бутик Соня поняла, что Клод не шутил, что все будет так, как он обещал. После стольких лет жизни в сплошном обмане, она не была уверена, что когда-нибудь дождется настоящего обручального кольца.
Последняя мысль ее испугала. Какой брак? Какой любимый? Обещать – не жениться – любая дура это знает. И его отношения с женой, часть которой описана даже в самом начале сценария, даже нормальными не были. Пусть насилие по отношению к нему допускала женщина, а не наоборот, но ведь в союзе садо-мазохистов роли могут и меняться. Или нет? Что она знает об этом? Да ничего.
Клод тем временем сказал продавцу по – английски: – Подберите кольцо с самым большим сапфиром для леди.
Софья поразилась, откуда Клод узнал, какой камень у нее самый любимый?
Продавец, ну прямо единомышленник Клода, сделал шаг, привстал на цыпочки, и вытащил коробочку с видом охотника, добывшего ценнейший трофей.
Квадратный, со срезанными углами камень величины неимоверной, сверкнул своими крупными гранями, отправляя всех, уставившихся на него, в другое измерение: в нем словно колыхался океан со всеми рыбами внутри и бликами и волнами снаружи.
Продавец положил коробочку на прилавок прямо перед Софьей открытой, и она громко ахнула, ослепленная синим всполохом.
– Это уникальный камень. Но стоит он двадцать тысяч долларов по курсу в рублях.
Клод, за выражением лица которого Софья наблюдала взволнованно и с опаской – что если он жадный – даже глазом не моргнул:
– Вы принимаете карточки "Виза"?
Продавец кивнул растерянно – он приготовился показывать что-то еще, торговаться.
Клод тем временем надел кольцо на палец Софье, молча долго и неотрывно глядя в глаза.
– Этот камень твой. И я – тоже твой. Мы оба нравимся тебе или только он? – в голосе прозвучали нотки ревности, неожиданные для самого Клода. – Так ты нас берешь или сомневаешься в выборе? – закончил Клод уже менее серьезно, с намеком на иронию. Но глаза были взволнованными и тревожными.
– Конечно, беру. Пока смерть не разлучит нас и бла-бла-бла. И даже если так, прошу кольцо мне надеть на мертвый палец.
Ангелы, которые весело вращались в воздухе и кувыркались от предвкушения удачи. Озадачено замолчали и зависли в воздухе.
– Что это за мысли о смерти? – Изумился Ангел Клода.
– Наверное, там, наверху, меняя судьбу, не достирали в фильме концовку прежнего сценария жизни Софии. Он же кончался убийством. Надо не забыть проверить финал.
А Клод тем временем, уже катил тележку с продуктами к машине, изображая лошадку и цокая языком, как копытами. А Софья навалилась на нее, утяжеляя движение.
– Хочешь, слезу. У нас говорят – "баба с возу – кобыле легче".
Клод хмыкнул и возразил оригинально:
– Но я то не кобыла, я – конь. И самое ценное мое в жизни приобретение я уж точно не сброшу.
Софья опять счастливо засмеялась:
– Ты же говорил, что леопард.
– Я леопард и конь, потому что подкованный.
– Да-а, есть человек-оркестр, а ты – человек-зоопарк, – засмеялась своим заразительным смехом Соня. И поняла, что несколько лет не смеялась. Но, что б не зацикливаться на этой мысли, она стала энергично помогать Клоду запихивать пакеты с продуктами в багажник и на заднее сиденье.
При этом она наклонилась, и у Клода вдруг возникло настолько сильное желание войти в нее прямо сейчас, какого у него не было даже в прыщавой юности. Рука потянулась погладить грудь, схватить Соню и прижать к себе крепко. Но тут же его отрезвила мысль, что он тогда будет в ее глазах подобен всем тем, кто обольщал ее на часок. Нельзя такого допустить. Она – то, без чего он просто не сможет жить. И испортить стратегию тактикой – да ни за что.
Занеся пакеты в чудесную двухэтажную квартиру Софии, Клод вкинул их на пол перед холодильником на кухне. Софья тут же стала их размещать внутри гигантского брюха агрегата – все того же, рядом с которым овладел ею в последний раз в своей жизни Виктор – компаньон Павла, убитый им тут же, на этом самом месте.
До сих пор каждый день, проходя мимо клумбы во дворе дома, под которой его зарыли, Софья тяжело вздыхала и вспоминала своего первого любовника и жалея его.
Поэтому, когда Клод попытался ей помочь, обнял, поглаживая, Софья вспомнила о том, кто реально был ее первым мужчиной, который овладел ею у холодильника на полу, и настроение у нее испортилось. Поэтому она обернулась к Клоду и робко попросила:
– Ты поймешь меня, если я сейчас попрошу тебя уйти.
– Что случилось, – встревожился он, – Ты же не подумала, что я…Что ты теперь должна…? Когда мы вошли сюда, глаза у тебя были синими, как море, а теперь стали синими, как камень.
– Это не из-за тебя, это из-за воспоминаний. Не буду тебя ими пугать.
– Ну, если тебе так лучше – я пойду? – спросил Клод разочарованно. – Я тоже боюсь, что секс все разрушит, лишает любовь небесной ауры. А она есть в моем отношении к тебе.
Встретимся завтра в съемочном павильоне?
Софья встрепенулась, и лицо у нее скривилось от того, что она внезапно вспомнила.
– Мне завтра нужно на допрос с утра, – она будто лимон откусила, так скривилось ее лицо, – свекровь заявление написала, что я намеренно убила мужа. И…это правда.
– Правда?! Но ты не будешь этого следователю говорить!!! Ты можешь мне не верить, но я без тебя жить не буду.
Ты согласен жениться на убийце? изумилась Соня.
– Согласен, – твердо сказал Клод. И, развернувшись, ушел, как просила любимая.
Когда за Клодом закрылась тяжелая дверь, Соня поплелась на кухню. На полу валялась груда пакетов. И она продолжила рассовывать продукты по полкам, откусывая от батона колбасы в натуральной оболочке, от куска сыра. И поняла, что она – дома. Но что этот дом все еще не ее. Право на него еще нужно доказать.
И есть ли дом у Клода. Какой он? В том доме, где он жил и Жизель, она ни за что не будет жить.
Но ведь и тут, в этой квартире произошло столько злого и мутного. Может, не бороться за ним со свекровью?
– Ну, нет, – отвергла эту мысль, внедряемую Ангелом в ее сознание Соня, – Павел мне обещал дом, когда зашла речь о "покрытии его грехов". Просто завещание он написал сразу после того, как его кастрировала Нана, думая, что Илларион может его убить. А когда Павел женился и блеф сошел ему с рук, не спешил завещание переписывать. Прожить он мог и до ста лет. Если б Соня его не убила.
В памяти всплыла сразу собственная паника в момент, когда она поняла, что тормоза в ее машине не работают. А на трассе впереди был как раз пешеходный переход перед ночным клубом. Поэтому решение въехать в столб, пришло в голову само собой, чтобы не было жертв среди парней и девушек, спешащих на танцы.
Себя ей тоже не было жалко, когда она свернула на всей скорости в бетонное сооружение. Она подумала, что дочь всегда повторяет судьбу матери, и ей сам Бог велел погибнуть в автокатастрофе.
Но Соня была пристегнута, у нее сработала подушка безопасности. А сидевший в расслабленной позе пьяный муж протаранил стекло лбом. Он даже не успел ничего почувствовать – уверяли ее потом медики. Напился дома, а проснулся в раю. Ведь именно туда попадают убитые, в отличие от убийц.
И только сейчас, спустя столько дней, Соне в голову пришла мысль, что сами по себе тормоза ее новой машины отказать не могли. Их кто-то испортил. Кто-то, кто хотел убить ее саму. Соня прикусила в изумлении немытое яблоко из пакета. Мысль, что ее хотели убить – очевидна. Но кто и почему?!
– Конечно, "царица". Ведь этот влюбленный идиот Клаус, с которым она переспала в ряду других по заданию супруга, решил, что теперь он должен и жениться на этой прекрасной женщине и увезти ее в Европу.
И пошел с этой идеей сразу к Павлу. Мол, мы переспали с Вашей женой, она меня любит, не могли бы вы развестись, а я выплачу Вам, как бывшему мужу, компенсацию морального ущерба, как более богатый более бедному.
Павел оторопел тогда. На такой поворот событий он не рассчитывал. Пошел советоваться к матери. И та начала увещевать Соню, что она обещала оставаться с Павлом. А на самом деле она могла испугаться, что невестка не послушается и захочет оказаться вне зоны досягаемости группировки Иллариона, за семью замками "электронного магната". И там у нее может развязаться язык. И информация как-то дойдет до Москвы.