Ранним утром Лидка сказала:
- Ну, начинаем!
- Сперва искупаемся, - хотел оттянуть зло дело Петька.
- Я тебе не приказываю, - сказала Лидка, - но мы с Мишей одни построим дом и будем в нем жить. Тебя не пустим!
Если бы эти слова сказал я, Петька стал бы артачиться, но Лидку он слушался беспрекословно. Он нарисовал круг и насчитал в нем тридцать шагов.
- Значит, надо вырубить в лесу десять кольев, - сказал Петька.
- Не будем мелочными, - возразил я. - Забьем по колу через каждые два шага. Легче переплетать ветками, а во-вторых, ты же видишь, как Митькины стенки шатаются. В общем, ты как специалист по копанию выроешь пятнадцать ямок. А мы пойдем рубить колья.
- Опять мне самая тяжелая работа! - возмутился Петька. Всегда он считал доставшуюся ему работу самой тяжелой. - И я хочу рубить!
Мне надоело все время с ним спорить. Я попросил:
- Лида, скажи!
- Петя, так надо! - сказала она.
Петька покорно взял лопату, а мы пошли в лес. Срубали тонкие елочки и очищали стволики от сучьев. За три приема мы перенесли на поляну все колья. Тем временем Петька вырыл пятнадцать ямок, упарился и лег на траву отдыхать. Я вкопал колья в землю, но они шатались и вели себя подозрительно. Надеяться на их устойчивость было нельзя. Пораскинув мозгами, мы срубили пятнадцать жердей и приколотили их к верхним концам кольев. После этого наша конструкция стояла совершенно незыблемо. Зато прошел целый день, а руки и спины ныли, как после сдачи норм на значок БГТО. Едва хватило сил развести костер. Я спросил:
- У Митьки спим или здесь? Как-никак, у нас три одеяла.
- Крыша важнее, - сказал Петька. - От нее самое тепло.
- А я за то, чтобы спать в своем доме, - сказала Лидка.
- Предлагаю расчистить пол и натаскать травы, - поддержал я Лидку. - Обойдемся пока без крыши.
- Предупреждаю, ребята: дом это последнее, к чему я прилагаю руки! - сказал Петька. - Докончим его - и станем жить в свое удовольствие, без всякой работы!
С этим мы согласились. Кто же откажется жить в свое удовольствие? Поди сыщи такого дурака на свете…
Целых два дня мы ничем другим не занимались, а только носили из лесу длинные ветки и заплетали их между кольями. На второй день Петька стал тереть поясницу и грозить, что наплюет на нас и уйдет жить к Митьке-папуасу.
- Раз в жизни попал в страну, где все можно, а приходится с утра до ночи трудиться, вместо того чтобы развлекать себя легкими и приятными забавами, - стонал Петька. - Хочу, наконец, сесть посреди улицы и сыграть на гитаре "Во саду ли в огороде"!
Но чувство еще удерживало его. Петька был влюблен в Лидку до неприличия. Он покорялся ей во всем.
- Мы должны достроить дом и жить по-человечески, - повторяла Лидка. - Ведь мы не какие-нибудь жители…
Плетень наконец соорудили. Но прежняя работа показалась нам детской забавой, когда начали месить глину и обмазывать стены. Тяжело вспоминать, какие мы были грязные, измотанные и злые.
И Петька не выдержал: он швырнул лопату, плюнул и пошел разыскивать Митьку-папуаса. Когда мы, проработав день, легли без ужина спать, я услышал, что Лидка плачет.
- Ты чего это?
Она ревела и не отвечала. Мне стало жалко Лидку. Работала она наравне с нами - значит, уставала больше. Как-никак, она слабее нас, мальчишек. А тут Петька устроил предательство… Я подвинулся ближе к Лидке, погладил ее по голове и сказал:
- Ну, не рыдай, Лидочка. Вернется твой Петька, никуда он не денется. Неужели он нас на Митьку променяет? Он же наш парень!
- Я понимаю, что в Мурлындии все можно, - сказала она, всхлипывая. - Только ведь нигде нельзя бросать товарищей!
Она опять заревела. Я гладил ее по голове и говорил:
- Лидочка, милая, не плачь, пожалуйста. Никто тебя не бросил, просто Петя устал и пошел отдохнуть. Ведь он не очень сильный. Помнишь, он хотел тебя понести и уронил? Ему надо прощать.
Лидка перестала рыдать и спросила:
- А почему ты меня тогда не понес, если ты очень сильный?
Я удивился такому нахальству и сказал:
- Не хотелось. С чего бы это я тебя носил?
- Не хотелось, так перестань гладить меня по голове. Слышишь?
Реветь она кончила, спать не мешает. Я отодвинулся, пожелал ей спокойной ночи, ответа не дождался и заснул.
Утром вернулся Петька. Он был какой-то пришибленный, вилял спиной и глядел в сторону. Он принес нам от Митьки лепешку и жареную сороку.
- Это не сорока, а рябчик! - клялся Петька.
Мы давно уже не собирали муравьев, а только строили дом. Продукты наши кончились. Пришлось поверить Петьке и съесть птицу.
Петька очень стыдился. Он набросился на работу, как на блюдо с клубникой. В тот день благодаря его усердию мы закончили обмазывать стены. На радостях разожгли костер и плясали вокруг него, как дикари, вернувшиеся с удачной охоты. Прекрасный дом, построенный нашими руками, стоял на месте, которое недавно было пустой поляной! Честное слово, он получился как настоящий!
Еще два дня провозились с крышей и перегородкой, потому что решили устроить в доме две комнаты: одну нам с Петькой, другую - Лидке. Стены вскоре просохли. Я сходил проведать Степана Кузьмича, а заодно попросил у него голубой краски.
- Возьми за шкафом, - сказал Степан Кузьмич слабым голосом и долго смотрел на меня внимательными глазами.
Наш домик стал голубым, как небо. Крышу мы покрыли свежей травой. Дверь я сколотил из коричневых еловых стволиков.
- Чего-то не хватает… - сказала Лидка. - Нет выдумки. Дом как дом. Ничего оригинального. Может, нарисовать что-нибудь на стенах, как у Митьки?
Митькины стены были разрисованы разными невозможными в природе зверями. Самым обыкновенным был крокодил с крыльями…
- Выдумаем что-нибудь свое! - сказал Петька и пошел думать.
Через некоторое время он притащил кусок белой жести. Петька вырезал из жести жуткую рыбу с длинным хвостом и насадил ее на палку так, чтобы она могла свободно вращаться. Получился флюгер. Он установил его на крыше, и с флюгером дом приобрел, наконец, законченный вид. Петька спросил:
- Ну, как теперь?
- Это почти оригинально, - сказала Лидка.
Петька отошел, почесывая затылок: гадал, похвалила его Лидка или нет…
На следующее утро, едва взошло солнце, нас разбудил Митька.
- Поздравляю с новосельем! - кричал папуас. - Видите, как пригодились мои мудрые советы! А что это за селедка торчит у вас на крыше?
- Флюгер, - сказал Петька.
- Как-как?
- Штука, которая показывает направление ветра, - объяснил Петька. - Понимаешь, ветер дует, и…
Разобравшись в назначении мудрого прибора, Митька ахнул:
- Неужели сам придумал?!
- Конечно, сам! - соврал Петька. - Ты, что ли, мне помогал? Притащи-ка лепешку по этому случаю. А то у нас ничего нет.
- Что - лепешку! - закричал Митька. - Да за такую выдумку я тебе сейчас пирога с вареньем достану!
Он бросил наземь свой мешок для поганок, подхватил под мышку ученого ежика и помчался.
Мы помылись, прибрали постели, вскипятили воды на костре. Митька-папуас все не возвращался. Мы почти перестали надеяться на пирог с вареньем.
- Голодно, - вздохнула Лидка. - Еще чуть-чуть подождем да пойдем собирать муравьев. Хоть завтра получим поесть…
Лидка села на камень, пристроила зеркальце и стала расчесывать волосья. Петька лег на спину и от переутомления задремал. Я принялся мастерить стул из обломков стройматериала.
Я первый заметил, что вдали показалась процессия. Впереди шла лошадь и тащила телегу. На лошади восседал король Мур Семнадцатый, а в телеге ехала его королева Дылда.
Сзади двигались пешие жители: доктор Клизман, Митька с ученым ежиком на плече, зампотех Федя с патефоном и охотник Евтихий. Замыкал шествие сторож Кирюха в оранжевом мундире с эполетами и медном шлеме.
Я отставил недоделанный стул и толкнул Петьку:
- Кончай храпеть, к нам гости!
- Ой, я так и не успела причесаться! - воскликнула Лидка таким голосом, будто случилось непоправимое горе. - Как же принимать гостей в таком виде?!
Король Мур ловко спрыгнул с лошади, подошел к нам и сказал:
- Что же вы не пригласили нас на новоселье? Нас все приглашают.
- Простите, ваше величество, - сказал я смущенно. - У нас угощения нет. И мебели нет, сесть не на что.
- Нашел беду! - сказала с телеги королева Дылда. - На травке даже приятнее сидеть, чем на мебели. И насчет угощения не беспокойся. Мы всегда в гости со своим угощением приезжаем. Эй, Федя! - крикнула она зампотеху. - Снимай с телеги угощение! Ставь самовар!
Федя положил патефон на траву, взял с телеги узел и отнес к нашему костру. Митька приволок самовар. Королева сошла с телеги, и лошадь отправилась в поле пастись.
Петька обнюхал королевин узел и нахально развязал его. Он потер руки, подмигнул правым глазом и заявил:
- Что хотим, то и делаем! На то она и Мурлындия!
Он ухватил бублик и сунул в рот. Я не успел дать ему за это по шее, потому что король Мур попросил меня показать дом. Я показал весь дом изнутри и снаружи. Гости похвалили.
А Лидка, которой не давал покоя вопрос о клопах, спросила:
- Доктор, ну откройте вашу тайну! Зачем вы заказываете Митьке клопомор? Я сколько уже дней живу в Мурляндии, а меня еще ни одна букашка не укусила.
Доктор смутился и попытался увильнуть от Прямого ответа:
- Наверное, ты для букашек невкусная.
- Ну, серьезно! - взмолилась любопытная Лидка.
- Подойди поближе, - доктор поманил Лидку пальцем. - Скажу тебе по секрету, только Митьке не передавай.
Я прислушался. А Петька уже жевал пятый бублик, и ему было все равно.
- Я клопомор в яму выливаю и землей закапываю! - сказал доктор.
- А зачем? - удивилась Лидка.
- Из соображений санитарии и гигиены, - объяснил доктор. - Чтобы Митька очищал леса от поганок и жители не травились ядовитыми грибами. Теперь в лесу редко поганку встретишь. Чуть она вырастет, Митька ее сразу срывает. А если бы я его просто так, по-дружески попросил поганки рвать, он не нашел бы в этом ничего оригинального и не стал бы.
- Это очень мудро! - сказала Лидка.
На щеках доктора выступил румянец. Наверное, от удовольствия.
Митька с Евтихием принесли воды и растопили самовар. Зампотех Федя наладил свой любимый патефон. Королева Дылда и Лидка разостлали на траве тряпочку и красиво расставили привезенное угощение.
- Вот это я понимаю! - приговаривал Петька. - Это настоящая жизнь! Да здравствует Мурлындия, страна мудрецов!
- Ах, какая я растяпа! - воскликнула королева Дылда. - Хотела взять бублики и забыла! Как жалко…
- Это Петька слопал бублики! - выдала Лидка. Она все еще не простила Петьке, что он тогда ушел. - Петька у нас обжора!
Но королева не рассердилась, а обрадовалась:
- Вот и прекрасно! А то я думала, что забыла… Ваше величество, опять ты снял корону! - крикнула она своему королю, который забавлялся с ученым ежиком. - И садитесь к скатерти, уже готово!
Петька столько лопал, что живот его раздувался прямо на глазах. Зампотех Федя играл нам на патефоне веселую музыку. Евтихий, наевшись пирогов с вареньем, натянул свой лук и подстрелил сороку с первого раза. Мы тоже попробовали, но наших стрел сороки даже не заметили. Подстреленную птицу Митька выпросил себе и отнес домой, благо было недалеко. Лидка задумалась и спросила у доктора:
- Доктор, а сорок можно кушать? От них не отравишься?
- Можно, - сказал доктор. - Сороки не вредные, а только противные. Если не знаешь, что это сорока, так и совсем хорошо.
Мы плясали под патефон, качались на качелях, пели песни и играли в чехарду. Я еще никогда в жизни не прыгал на спину королю. А теперь вот пришлось… Повеселились мы хорошо, от всей души. К вечеру разошлись, договорившись пойти завтра на сорочью охоту.
Ложась спать, я думал, когда же мы наловим желтых муравьев, когда пойдем в пещеру и почему Петька никак не попросит у волшебника гитару? Да, в стране, где можно делать все что хочешь, вдруг появляется столько забот, что гитару попросить некогда…
Тетрадь 9
Так мы и не ходили собирать муравьев. Кормились мы то у королевы на кухне, то по старой привычке у Митьки-папуаса. Евтихий обеспечил нас луками и стрелами. В первую охоту мы убили двенадцать сорок. Даже Лидка одну подстрелила. Битую птицу Евтихий развешивал на ограде королевского двора. Чем больше сорок висело на ограде, тем лучше становилось настроение у короля Мура Семнадцатого.
- Никакого неведомого царства не надо! - восклицал король, поднимая застреленную сороку. - Делал бы Евтихий достаточно стрел, да варила бы моя королева побольше компоту!
Однажды Лидка упросила нас оставить оружие дома и пойти в лес за ягодами. Пройдя лес насквозь, мы вышли на берег моря в таком месте, где еще ни разу не были. В маленькой бухточке покачивался на волнах парусный кораблик. Паруса его были спущены и привязаны к мачте, черный якорь лежал на песке. Около него сидели на корточках капитан Прунамель и два жителя в трусиках. Они дулись в карты и заметили нас, когда мы подошли совсем близко.
- Полундра! - сказал капитан. - Его величество со свитой, ту те ранги матуй!
Король пожал ему руку и сказал:
- Знаешь, любезный, я не считаю себя очень уж мудрым, но именно в эту минуту под мою золотую корону забрела ценная мысль.
- Поздравляю, ваше величество! - торжественно произнес капитан Прунамель. - Вы мне расскажете, что это за мысль, или предпочтете сохранить ее в тайне?
- Расскажу, любезный. Зачем же таить ценные мысли!.. Твой "Диоген" в порядке?
- Всегда готов выйти в море! - доложил капитан Прунамель.
- Тогда попроси матросов поставить паруса. Прокатимся на остров Высшей Мудрости, - сказал король Мур. - Давно я там не бывал.
- Матросы! Карты бросить, якорь на палубу тащить, паруса ставить! - скомандовал капитан Прунамель басом.
Матросы побежали исполнять приказание, а доктор сказал нам:
- Поведаю! Король почти никого не возил на остров Высшей Мудрости. Я сам был там только раз, очень давно.
В подтверждение этих слов король сказал Митьке-папуасу:
- А ты не вострись, не вострись со своим ежиком. Тебя не возьму. Иди собирать поганки, любезный!
Митьке пришлось пойти прочь.
Матросы поставили паруса, отпихнулись от берега шестами, и "Диоген" поплыл к острову, который темным пятнышком виднелся на самом горизонте. Король сел на палубу, подставил солнцу печальное лицо и закрыл глаза.
- Мало того, что в Мурлындии можно делать все, что хочешь, - говорил Петька восхищенным голосом. - Здесь еще преподносят сюрпризы в виде морской прогулки на парусном корабле! В какой еще стране возможно такое счастье?! Капитан, - сказал он нахально, - я хочу постоять за штурвалом!
- Весьма сожалею, - ответил капитан Прунамель, - но штурвал у меня только один. Я сам хочу за ним стоять.
Петькин номер не прошел.
- Ладно, - сказал он. - В другой раз, когда вам расхочется.
- Скажите, доктор, - спросил я, - а что это за остров такой? Почему "Высшей Мудрости"? Там жители мудрее, чем в Мурлындии?
Доктор ответил с глубоким почтением:
- Там не жители. Там проживают высшие мудрецы! Да такие мудрецы, каких и в древней Греции не водилось.
На острове образ жизни, к которому мы стремимся, доведен до идеала. Там живет сам Главный мудрец! - доктор прищурился и поднял указательный палец.
Остров оказался небольшим и лесистым. Между морем и лесом тянулась узенькая песчаная полоска. На песке неподвижно лежали высшие мудрецы - бородатые, нечесаные и совсем не одетые. Даже набедренная тряпочка была не у каждого. Когда "Диоген" ткнулся носом в берег, они приподняли головы, взглянули и снова позакрывали равнодушные глаза. Тишина, стоявшая на острове, поразила меня.
Доктор угадал мои мысли и сказал:
- Только неразвитые дикари толпой сбегаются к каждой посудине, которая причаливает к берегу. Мудрец не выходит из состояния покоя при таком незначительном в мировых масштабах событии.
- Они совсем ничего не делают? - поинтересовался Петька.
- Ловят рыбу, собирают ягоды, грибы, желтых муравьев, - сказал доктор. - Каждый вечер три мудреца приезжают на материк, оставляют в Лабазе муравьев и забирают пищу. Потом едут обратно.
- А дома они строят? - спросила Лидка.
Доктор покачал головой:
- Это не соответствует правилам высшей мудрости.
- Знал бы я, что в Мурлындии есть такой остров, так сразу бы сюда поехал, - заявил Петька. - Не пришлось бы с вашим домом уродоваться. До сих пор спина гудит!