- Какая неблагодарность! - стонал Жёлудь. ~ Ведь мы с Горохом хотели им только добра!..
Страшный грохот заглушил его причитания, и снаряд взлетел к небесам.
ПО СЛЕДАМ ФАСОЛЬКИ
К счастью, всадники, видимо, погорячились и набили в пушку гораздо больше пороха, чем требовалось. Конечно же, ствол не выдержал такой перегрузки и раскололся пополам. Поэтому и снаряд не умчался на Луну, а отскочил от первого плывшего над землёй облака и повернул обратно.
- Теперь конец! - схватился за голову Жёлудь.
Снаряд плюхнулся в какое-то болото, подскочил, ещё раз плюхнулся и врезался в берег.
Очнувшись, приятели стали выглядывать в щели треснувшего снаряда. Вот когда пригодились им ордена и медали Тур-Боб-набоба. Выбрав несколько крестов покрупнее, они стали долбить твёрдую как камень оболочку бамбукового снаряда. И чем шире становилось отверстие, тем больше неистовствовал Жёлудь:
- Я им покажу! Я им не прощу!
Работали день, работали два. Вот прошла уже половина третьего дня, а приятели ещё маковой росинки во рту не держали. Сын Дуба окончательно выбился из сил, а Бегунок молчал и всё долбил и долбил.
- Ты что молчишь? - не выдержал Жёлудь.
- Я ведь не разгуливал в мундире набоба, чтобы ни с того ни с сего ругаться на чём свет стоит, - отрезал Горох и снова занялся своим делом, не обращая внимания на Жёлудя.
- Дай мне пощёчину - только не молчи, - не отставал тот.
- Ох, если бы это помогло, - вздохнул его зеленощёкий товарищ.
Когда отверстие стало достаточно широким, Горох первым вылез наружу и с трудом вытащил Жёлудя из тесного снаряда, чуть не ставшего для них могилой.
Выбравшись наружу, друзья увидели, что застряли в мшистой кочке, а вокруг раскинулось непроходимое заболоченное озеро.
- Ну, кому ты будешь мстить? - спросил Горох у Жёлудя.
Приятель пристыжённо опустил голову.
- Видишь, как нам пришлось поплатиться за твою неосторожность? - словно наждачной бумагой продолжал Бегунок счищать со своего приятеля ржавчину чванства и бахвальства. - Договорились, как люди, а ты, едва переоделся Тур-Бобом, тут же и голову потерял.
- Я не мог иначе.
Горох нашёл несколько оброненных птицами сухих ягодок и подал Жёлудю:
- Жуй! Может, пока будешь есть, помолчишь. Эх ты, всех бобовых господин!
Жёлудь замолк и стал потихоньку строить планы, как им выбраться с этой противной кочки, торчащей посреди болота.
- Вот так нам отплатили за добро, - снова вздохнул он.
И тут Горох не выдержал:
- Замолчи! А кто мы с тобой такие? Кому мы сделали добро? Фасолька нам жизнь спасла, а как мы её отблагодарили? Стали друзьями набоба пехотинцев, осматривали его подземелья, побрякушками любовались, а она, бедняжка, тем временем томилась в темнице! Нам ещё мало досталось за такие "заслуги". Не умеем мы с тобой ценить истинную дружбу.
На сей раз Жёлудь не нашёлся что ответить. Так и сидели два друга на маленькой кочке и ничего не могли придумать. Прошло ещё несколько дней. Кончились ягоды. Сын Дуба всё что-то писал в своей тетради, а Горошек болтал ногами и плевал в воду. Вдруг он схватил товарища за руку:
- Ты ничего не видишь?
- Кто-то трепыхается, запутавшись в водорослях!
Жёлудь отложил свою писанину, быстро снял берет и, нырнув в воду, увидел Карасика, который попал в беду.
- Братец, там сколько хочешь добычи, целая гора рыбьего мяса! - вынырнув, крикнул он товарищу. - Раздевайся, поможешь мне этого Карася на кочку вытащить.
- И не подумаю, - ответил Бегунок. - Я не привык кому-нибудь делать добро только для того, чтобы съесть его потом.
Жёлудь ничего не ответил и, нырнув ещё раз, кое-как помог бедняге выпутаться. Карасик выплыл на поверхность, шлёпнул хвостом по воде и, высунув голову, поблагодарил:
- Спасибо!
- Одним спасибо не отделаешься, - сказал Горох. - Лучше помоги нам выбраться из этого болота.
- С удовольствием, - согласился Карасик, - но вы не можете находиться под водой, а я - над водой.
И снова расстроились друзья. Вдруг Горох вскочил и стукнул себя по лбу.
- Свей две верёвки из мха, - сказал он Жёлудю. - А ты, Карасик, пригони мне несколько кусочков камыша.
Целый день Жёлудь вил верёвки, а Бегунок, заострив одну из побрякушек набоба, прикрепил её к удобному черенку и вытесал из камыша водяные лыжи. Когда всё было готово, они подали концы верёвок Карасю, а за вторые концы ухватились сами.
- Ну, тяни! - воскликнул Жёлудь. - Теперь и тебе и нам можно двигаться.
И друзья помчались так, что только вода взметалась по сторонам. Жёлудю чрезвычайно понравилось путешествие, и он тут же стал строить новые планы:
- Послушай, Горох, а если мы таким способом - фьють! - и через океан?
- А Фасолька? - напомнил ему Бегунок и, резко повернув, обогнул плавающую ветку. Жёлудь замешкался, и ему пришлось прыгать через препятствие, Но он запутался и плюхнулся в воду. Карасик остановился.
- Что случилось? - спросил он.
- Ничего! Только чернила чуть пожиже стали, - рассмеялся Жёлудь и снова ухватился за верёвку.
На закате Карась доставил их к берегу и попрощался:
- Счастливого пути!
- Спасибо! - крикнули ему друзья.
- Это вам спасибо. Когда вы меня спасали, то ничего не требовали взамен!
Он плеснул хвостом и исчез.
Друзья повалились прямо на траву. Усталые и счастливые, они беспробудно проспали ночь, а наутро встали, умылись и зашагали на поиски Бобового царства.
- Не такие уж мы благодетели, - вздохнул Жёлудь.
- Это ты мне? - спросил его Горох.
- Нет, Карасику, - ответил сын Дуба и ускорил шаг.
Через несколько дней им стали попадаться на пути небольшие отряды пехотинцев и всадников, двигающиеся домой с войны. Поначалу друзья их избегали, но, заметив, что те без оглядки несутся кто куда, не выдержали и остановили нескольких:
- Чего вы так спешите?
- И вы бы спешили! Кто-то выпустил из подземелья пехотного Тур-Боб-набоба, и он заново собирает войско для похода на Луну. Набоб командует теперь и пехотинцами и всадниками. Поворачивайте назад, если не хотите попасть в его руки!
Однако друзья не струсили. Они попросили у беглецов двух коней-кузнечиков, несколько ружей и мечей, решив во что бы то ни стало освободить Фасольку. Почистили оружие, запаслись провиантом и стали седлать коней.
- Что же ты задом наперёд седло кладёшь, профессор? - усмехнулся Горох.
- А откуда ты знаешь, в какую сторону я поеду? - отрезал Жёлудь и продолжал делать по-своему.
Но кузнечик, видно, почуял неопытного всадника и так лягнул Жёлудя, что тот подскочил выше травы,
- Ну и упрям же ты! - рассмеялся Горох. - Как Орех Лесной.
Жёлудь даже побледнел от обиды при этих словах.
- Как ты смеешь меня!..
- …доктора писанины, хвастунины, чванины и прочих никчёмных наук называть упрямцем? - закончил за него Бегунок. - У меня от всех твоих титулов голова кругом идёт.
- Нет! - воскликнул Жёлудь. - Я хотел сказать: как ты смеешь меня, своего друга, высмеивать?
- Это, братец, уже другое дело. Ну не сердись. Давай руку. - Они ударили по рукам и помирились. - Ничего не поделаешь: я деревенщина, мне и седлать и запрягать приходилось больше, чем любому доктору наук. Так что этому у меня можно поучиться. Ну, вперёд! - крикнул он и помчался, не успев пригладить свой весёлый вихор.
Но друзья скакали недолго. С небольшого пригорка им открылся огромный палаточный город. Там бухали барабаны, гремели духовые оркестры и тысячи пехотинцев маршировали, задирая ноги выше головы и распевая сочинённую Жёлудем песню:
Чернощёкий
Тур-набоб,
В красных точках
Медный лоб.
Всех врагов
Загонит в гроб
Пучеглазый
Боб-набоб!
- Видишь, сколько ты "добра" сделал, - съязвил Горох и показал на всадников, которые на всём скаку рубили лозу и протыкали копьями чучела.
За ними, поднимая пыль, ползли улитки. На них восседали танкисты-фасоли и кричали громче всех:
- На Луну! На Луну! Да здравствует несравненный Тур-Боб-набоб - господин всех планет!
Они ещё не участвовали ни в одном бою и поэтому больше всех хотели воевать.
- Нечего нам средь бела дня лезть в это осиное гнездо, - сказал осторожный Горошек.
Но и ночью, прокравшись в военный лагерь, друзья увидели ту же картину. Взобравшись на бочку с порохом, освещённый тысячами факелов, уже успев нацепить несколько десятков новых орденов за сидение в подземелье, Тур-Боб-набоб держал речь:
- Солдаты, вас ждут кресты и медали! Где вы их заслужите? Только в бою! Выше головы, храбрецы! На Луне я вам обещаю золотые горы. Если бы там было плохо, то мой тёзка уже давно бы вернулся домой. Да здравствует союз пехотинцев и всадников!
Куда бы ни пошли друзья, куда бы ни глянули - всюду было одно и то же: старики урезонивали, старики плакали, старики рассказывали всякие ужасы о войне, а молодёжь только смеялась и шутила:
- Ничего вы не понимаете. За печкой сидя, мы крестов не заслужим. Да здравствует Тур-Боб-набоб!
Только поздно ночью закончились крики и факельные шествия. Палаточный город ненадолго затих. Воспользовавшись этим, друзья подкрались к палатке набоба и увидели, что его охраняет двойное кольцо стражи. В палатке горел свет. На мягком ковре сидели несколько тернучек и беседовали с Тур-Боб-набобом:
- Я вам ещё раз говорю: и этого доктора, и поэта мои бравые всадники посадили в снаряд и выстрелили против ветра. Скажите Шишаку, что их нет в живых.
- О-о, вы их не знаете, - объясняли тернучки, - это опасные преступники. Они и с Луны могут вернуться. Подумать только - они так запрятали ключ, что её светлость Шишка по сей день разгуливает прикованной к его сиятельству Шишаку!
- Это очень печально, - согласился набоб, - но вы не сидели в подвале и поэтому ничего не знаете. Всего доброго.
- Этого негодяя ни за что нельзя было выпускать оттуда, - прошептал Жёлудь Гороху, - он бы так и скончался в норе.
Друзья тихо отползли в сторону и повернули назад. Они без слов поняли друг друга: плетью обуха не перешибешь - вдвоём против такой силы не больно-то повоюешь.
Блуждая по лагерю, Горох и Жёлудь подошли к старому кротовому ходу. Здесь день и ночь шли восстановительные работы, так как после восстания от военных мастерских остались лишь жалкие развалины. Несколько самых упорных учёных ещё пускали здесь мыльные пузыри и старались прицепить к ним корзины, а творцы таинственного аппарата чертили пальцами на песке и спорили: можно очистить варёную картофелину без помощи машины или нельзя?
Эти мудрецы и поведали нашим друзьям, что перед самым восстанием Боб-набоб отправил всех пленников как дань в столицу Кривдина государства.
Жёлудь и Горошек выбрали самую широкую, самую утоптанную дорогу и поскакали во весь опор.
ГОРОД ПЛАКС
Звёзды бледнели. Предутренний холодок пробегал по коже. От зевоты раздирало рот. Жёлудь уже не чувствовал ног в стременах. А Горошек сидел как железный. Он всё время без устали скакал впереди.
- Ещё час - и я не выдержу, - стонал Жёлудь. - И откуда у него столько упорства?
Вдруг конь Горошка остановился как вкопанный, и Бегунок, взмахнув руками, полетел вниз головой. Раздался плеск воды, и слабый голос друга позвал на помощь. Жёлудь выскочил из седла, подбежал к отвесной круче и немедля бросился вслед за товарищем в бурные воды речки. Вынырнув, он огляделся. Горох преспокойно лежал на воде и не тонул. Вода свободно удерживала и Жёлудя.
- Хотя я плаваю как топор, но в такой реке мог бы купаться и свинец! - отдувался Бегунок. Несколько капель воды попало ему в рот. - Ой, ой, ой, какая солёная! - стал отплёвываться новоявленный пловец.
- Солёная, - сморщившись, согласился Жёлудь. - Соль нас и выталкивает! Только я не могу понять, откуда она взялась тут? Моря нигде поблизости не видно. Странно!..
Поплавав и освежившись, друзья вышли на берег.
- Что будем делать дальше? - спросил Горох.
- Поедем вдоль берега вверх по течению и рано или поздно кого-нибудь найдём.
Взошло солнце. Чем дальше скакали путники, тем бурливее становилась речка. Исчезли прибрежные деревья, кусты и, наконец, трава. Только изредка там и сям горько плакали одинокие кукушкины слёзки.
Ещё немного - и друзья очутились в какой-то пустыне. Насколько хватал глаз, везде блестели под солнцем пласты белой соли. Белели высохшие деревья и кусты, поблёскивала крупицами соли трава, всё скрипело, хрустело от малейшего прикосновения. Ужас охватил приятелей. Они невольно остановились.
- Вернёмся!.. - попятился Горох."…нё-ом-ся…а…а!.." - на все лады откликнулось эхо.
- А кого ты найдёшь, вернувшись? Тут соль, там Тур-Боб, а за ним Шишак… Эх, семь бед - один ответ! - махнул рукой сын Дуба. - Думаешь, Фасольке легче было? Вперёд!
Они проехали ещё немного, и речка скрылась в большой пещере, черневшей у подножия горы. Вся гора была обнесена высоким частоколом. Друзья осмотрелись и погнали коней к белым, покрытым слоем соли воротам. В воротах им встретился горько плачущий солёный Огурец.
- Какое несчастье, в этом городе все меня ненавидят только за то, что я зелёный!..
По другую сторону ворот сидел маринованный помидор и ревел ещё громче:
- А я красный, у-гу-гу! Словно какой-нибудь бурак весь красный, у-гу-гу!
- А тебя в этом городе ненавидят, наверное, за то, что ты красный?
- Нет, я плачу от радости, что все меня очень любят!
- Чудаки какие-то… - пожал плечами Жёлудь.
По малейшему поводу, из-за каждой мелочи любой житель этого города тут же распускал нюни. Они так привыкли плакать, что и по ночам, если им что-нибудь снилось, обливали постель слезами. Поэтому во всех домах были устроены желоба; по ним слезы стекали в канавы, канавы сливались в ручьи, а ручьи текли в речку, которая по трубам отводилась за город и называлась Слезина. Плаксы давно бы уже захлебнулись в своих собственных слезах, если бы не эти устройства.
- Да это не город, а фабрика солёной воды! - возмутился Горох.
- А разве мы с тобой никогда не льём из глаз солёную воду? - подмигнул ему Жёлудь.
- В самом деле, как плохо, что человек не видит себя, когда плачет! - воскликнул покрасневший Горох. - Если бы каждому плаксе сунуть под нос зеркало, то, увидев себя во всей красе, он немедленно замолк бы от стыда. Мне кажется, что зеркало - самое лучшее лекарство для тех, у кого глаза на мокром месте.
- Для таких плакс я даже сочинил песенку, - сообщил Жёлудь приятелю и во весь голос затянул:
Сразу вода
Поднимется в Ниле,
Если захнычут
В нём крокодилы.
А если в море
Без берегов
Плакать начнёт
Семейка китов,
Море
Из синего
Станет
Зелёным,
Станет море
Ужасно солёным.
Не от селёдки,
Как говорят,
От плакс
Солёными
Стали моря!..
Приятели распелись и не заметили, как к ним подошли два затянутых в мундиры блюстителя порядка - Лук и Чеснок.
- На каком основании вы поёте в этом городе?
- Просто у нас хорошее настроение, - ответил Жёлудь.
- Этого мало. В нашем городе на каждую улыбку требуется особое разрешение. Слезайте с коней. Вы арестованы.
- За одну только песню? - удивился Горох.
- Даже за один куплет! - отрезал Чеснок.
Жёлудь повертел в руках заряженное ружьё, попробовал большим пальцем лезвие меча и лишь потом обратился к блюстителям порядка:
- И что вы нам сделаете, когда арестуете?
- Мы заставим вас выслушать самую печальную историю этого города.
- И всё? Мы охотно выслушаем её и без ареста.
- Нет, мы обязаны вас арестовать, ибо ещё ни один чужеземец не выслушал эту историю по-хорошему.
- Странно!.. - Друзья переглянулись, пожали плечами и слезли с коней.
Возле большого дома, очень похожего на опрокинутую бочку, висела огромная доска. На ней была надпись:
ГОСПОДИН ХРЕН,
СТАРШИНА ВЕСЕЛИНСКОГО УЕЗДА,
ШУТЕЙНОЙ ГУБЕРНИИ
КРИВДИНА ГОСУДАРСТВА
- Что же это за Веселинский уезд, - не мог надивиться Горошек, - если всё население утопает в слезах?
- Поживём - увидим, - ответил Жёлудь и, привязав коня, первым шагнул к дому.
ВОЗДЕРЖАННАЯ КАРТОФЕЛИНА
В сопровождении Чеснока и Лука друзья спустились по крутым каменным ступеням в какое-то затхлое подземелье и нерешительно остановились перед тяжёлой, большой, как ворота, железной дверью, на которой было написано:
Научно-исторический музей г. Веселинска
Блюстители порядка постучали в эту дверь, а когда она распахнулась, втолкнули друзей внутрь и снова заперли на все запоры.
В большом подвале мерцало несколько жировых плошек. На стенах можно было с трудом различить картины, фотографии и чертежи. За небольшим столиком сидело какое-то существо и разглядывало вошедших в лупу.
- В этой норе нам и ружья, пожалуй, не помогут, - осмотревшись, решил Жёлудь. - Эй, чего выпучила глаза? Или путешественников никогда не видела?
К ним приблизилась старая сморщенная Картофелина. От вечного полумрака у неё выросли редкие белые усы, глаза ввалились, глубокие морщины избороздили впалые щёки, однако держалась она степенно, хотя беспрестанно трясла головой.
- За что вас тут заточили? - сочувственно спросил Горошек.
- Вы невежа! Я свободная гражданка и живу здесь по собственному желанию.
- Очень приятно, - усмехнулся Жёлудь. - А нас почему-то силой пригнали. Словом, выкладывай эту самую грустную историю города, и мы не будем тебе мешать.
- Простите, а с какой ноги вы сегодня встали?
- Разве это имеет значение?
- Для науки всё имеет значение! От этого факта зависит ваше настроение на весь день.
- Этой ночью мы не слезали с седла.
- Жаль, - промямлила Картофелина. - А когда вы въехали в город, вам никто не перебежал дорогу?
- Мы не суеверны.
- Неважно, - отрезала Картофелина. - Эти приметы помогают каждому живому существу избежать несчастья.
Горох взглянул на Жёлудя, приложил палец ко лбу и повертел им.
- А сегодня не понедельник, не тринадцатое число? - продолжала выпытывать Картофелина.
- Нет, сегодня пятница и двадцать шестое.
- Прекрасно! Тогда попрошу вас плюнуть через левое плечо три раза. Вот так. И семь раз через правое. Всё. Да, чуть не забыла: ещё очертите по кругу.
Пожимая плечами, приятели выполнили всё, что им было велено.
- Теперь выверните карманы и скажите: хвала петуху!
- А почему не курице?
- Всё испортили. Придётся начать сначала. Петух - самый главный враг всех призраков.
Тут уж друзья не выдержали.
- Послушай, Картофелина, перестань издеваться над нами. Ты знаешь, чем плюётся эта штучка? - Жёлудь сунул ей под нос дуло ружья.
- В прошлом месяце мне приснилась крыса. Это было не к добру, - посетовала Картофелина.