Трудный это был поход. В первый же день начался проливной дождь. На второй день снова дождь. Лужайка, на которой путешественники разбили свои палатки, превратилась в болото. Штаб похода объявил "великое мокрое сидение". Повара, накрывшись брезентовыми накидками, всё никак не могли развести огонь.
- Дайте я попробую, - предложил Иненликей.
Достал из кармана комочек моха и несколько спичек, долго водил головками спичек по голове. Потом зажёг мох. Осторожно раздувая огонь, положил несколько сухих веточек. Через несколько минут огонь охватил сучья. Закипел чай. Настроение у туристов поднялось. Они даже выпустили походную газету под заголовком "Отдых - лучший вид туризма".
Газета вышла остроумной и весёлой. Особенно понравился всем дружеский шарж на Иненликея: он за руку здоровается с белым медведем и просит его одолжить спички.
Целых три дня шёл дождь. И все эти три дня выручал ребят Иненликей, ловко разводя костёр чуть ли не в воде. В шутку его прозвали "водяных дел мастером".
В лагерь вернулись усталые, но гордые. Ведь как-никак, а намеченный маршрут прошли. Иненликей, вернувшись из похода, сразу же побежал в живой уголок к Ласке. Та сразу узнала своего друга и нежно тёрлась маленькой головкой о его руку.
В конце смены состоялся артековский фестиваль. Иненликей тоже принимал в нём участие. Он исполнил танец, называвшийся "Охота на моржа". Перед ребятами раскрылся крохотный кусочек чукотской жизни; вот охотники собираются на промысел, готовят ружья. Вельбот уходит в море. Наконец, замечена добыча… Танец кончался счастливым возвращением домой. Хлопали маленькому каюру долго.
А вечером, по старой артековской традиции, собрались всем отрядом на берегу моря, у костра. Неразговорчивый Иненликей сидел между Рене и Керимом. У ног его лежала Ласка.
- А что, ребята, если через десять лет мы снова встретимся здесь? - мечтательно проговорил Володя Белкин. - Иненликей, приедешь через 10 лет? Прямо с Чукотки на артековский ракетодром?
Иненликей улыбается. Конечно, приедет. У него для ребят приготовлен сюрприз, но он стесняется показать его. Слова Володи будто подтолкнули Иненликея. Он развязал свёрток и показал ребятам большой моржовый клык.
Моржовый клык переходил из рук в руки. На нём ещё не совсем умелой рукой были выгравированы рисунки: упряжка мчится по тундре. Вдали оленье стадо. Кого-то провожают на вельботе. Потом - самолёт в небе…
Иненликей отошёл в сторону и молча смотрел на ребят. Каждую свободную минуту он трудился над этими рисунками. Он хотел оставить в Артеке память. И об этой тайне никто из ребят не знал.
А второй клык? Куда он девался? Ведь Гивылькут подарил ему два клыка!
На втором моржовом клыке Иненликей выгравировал Артек. Четвёртый международный лагерь.
Когда Иненликей возвратится домой, он будет долго рассказывать Гивылькуту о Большой Земле, об Артеке. И подарит клык своему другу. Если старик не поверит словам, то уж рисункам - обязательно поверит!
Рыбацкие приметы
Зовут меня Петей Карасёвым. В Артек я приехал из Ухты. Есть такое местечко на севере Карелии. Руны народного эпоса "Калевалы" там записывались. А ещё славится наш край умелыми рыбаками. Как только весной вскрываются озёра, все едут на рыбалку. Какой только рыбы нет у нас! И щука, и лосось, и сёмга. А окуней и корюшки - этих навалом. Да как ловится!
Когда в отряде объявили конкурс на лучшего рыболова, я записался чуть ли не первым. Ну, думаю, не подведу рыбацкой славы нашего озёрного края. С вечера мы с Керимом договорились рыбачить вместе. Керим Садыков живёт недалеко от Каспия. Говорит, что с детства рыбачит. Рука на рыбу у него лёгкая, да и все рыбацкие законы и приметы наизусть знает. Хорошо с таким товарищем! Я же до Артека о море имел представление только по географической карте да глобусу. А как ловится рыба в море - понятия не имел.
И вот вечером, перед отбоем, наш отряд отправился катером на Адалары. Разбили палатки, костёр развели. Сидим, о рыбе говорим. От костра тепло идёт. Вокруг тихо-тихо. Только волны с камнями перешёптываются.
Ночью мне приснился интересный сон. Будто плыву я на лодке, а вокруг - косяки рыбы, вёсел опустить некуда. Начала рыба сама в лодку прыгать. Того и гляди, опрокинет её. Недолго думая, я бултых в воду и - к берегу. Плыву, оглядываюсь, а косяк рыбы - за мной. Испугался. Крикнуть хочу - голоса нет. Тут и проснулся. Гляжу - рыбы никакой, а за плечо Керим меня тормошит. Темно ещё, спать хочется. А Керим шепчет:
- Вставай, только без шума.
- Не рано?
- Самый клёв сейчас. Вставай.
Делать нечего - встаю.
Спустились мы к морю. Умылись. Вода тёплая-тёплая. Сели в ялик. Тут я поскользнулся, потерял равновесие и грохнулся о борт, да так, что вёсла из уключин выскочили.
- Растяпа ты! В уключинах запутался. Всех ребят поднимешь.
- Ну и что? Пусть просыпаются, раз самый клёв сейчас. Сам же ты говоришь!
Керим сделал вид, что не услыхал моих слов. Я-то знал, что Керим хочет выиграть приз.
- Керим, послушай, ведь море большое, рыбы на всех хватит.
Керим снова промолчал. Но когда наш ялик отчалил от берега, он проворчал:
- По всему видно, что ты не рыбак. В нашем рыбацком деле дружба дружбой, а окуньки врозь. Слыхал такую поговорку?
Он тихо засмеялся. - Пускай спят, а мы потом посмотрим, кто больше наловит.
Далеко, там, где море сливается с небом, появилась чуть заметная полоска света. Подул лёгкий ветерок. Свежело.
- Зюйд-вест подул. В самый раз для рыбалки, - деловито заметил Керим, налегая на вёсла.
Плывём мы на нашем ялике. Керим - на вёслах, я - на руле. Потом мы поменялись. И сразу же я получил замечание:
- Как ты гребёшь, салага! (Керим любил матросские словечки). Всем корпусом работай. Навались и… раз, и… два. Табань правым! Вот так.
Полоска на горизонте светлела всё больше и больше. Потом вдруг появился красный оттенок, словно кто-то за морем разложил большой костёр. Чайки закружились над морем.
- Греби туда, где чайки кружат. Там наверняка рыба, - приказал Керим и сделал правый поворот. Я грёб что было сил. А сил, по правде сказать, оставалось не так уж и много. Вёсла у ялика короткие, ручки толстые. Грести очень неудобно. Но я молчу. Самолюбие не позволяет. Снял куртку и снова налёг на вёсла.
- Стоп! Суши вёсла! - снова раздалась команда моего капитана.
- Слушай, - начал свои инструкции Керим, - прежде чем закинуть лески, надо знать все рыбацкие законы. Первый такой: на рыбалке не шуметь.
Я возмутился. Подумаешь, тоже инструктор нашёлся… Будто я никогда рыбу не ловил. Но Керим перебил меня и приложил палец к губам.
- Тсс! Рыбу спугнёшь. Это тебе не озеро и не река, а море. Mo-ре! Понял? Здесь рыбалка иная.
И тут Керим минут пять рассуждал о том, как ловить на пустой крючок, как подсекать рыбу. Мне даже скучно стало:
- Давай закинем, что ли? - не вытерпел я и размотал леску.
Ловят на море, действительно, по-чудному. Закидывают леску и сидят себе. Время от времени за леску дергают. По-морскому называется "цапарить". А глупая рыба увидит серебристый крючок, кинется нюхать, тут её и цап-царап. Миг - и прощай, море, вольная жизнь. Керим утверждает, что за час такого "цапарения" можно полное ведро наловить. При этом он вспоминает своего деда. Деду-то я верю, а вот Кериму… Впрочем, посмотрим, что дальше будет.
- А ещё запомни, что плевать за борт нельзя. Примета такая есть.
- Да брось ты чепуху молоть!
- Как хочешь, можешь и не верить. Но если плюнешь - не видать удачи.
Мне сразу же захотелось плюнуть в море. Сидим мы тихо. Лески подёргиваем. Целый час, наверно, просидели, а рыба не клюёт.
- Ничего, - утешает Керим, - клюнет. Это она к крючкам присматривается.
Справа от нас появился ещё ялик. На нём сидели Володя и Коля.
- Поймали что-нибудь? - закричал Володя.
- Поймали! Полведра уже есть, если не больше. Одна кефаль здоровенная, даже в ведро не лезет, - ответил Керим.
- Врёшь поди?
- Что мне врать! Вот и Петька может подтвердить.
Мне ничего не оставалось делать, как кивнуть головой. На душе у меня было скверно. Рыбы не наловили, да ещё и заврались. Этого я простить себе не мог. В отчаянии я резко дёрнул леску. Она натянулась. Ага! Наконец-то клюнуло. Лихорадочно выбираю леску. Керим бросился ко мне и закричал:
- Тащи, тащи! Да скорее же, а то сорвётся. Вдруг в лучах солнца сверкнула серебром кефаль и шлёпнулась на дно ялика. Не успел я снять первую добычу и снова закинуть леску, как у меня опять клюнуло. На этот раз кефаль попалась покрупнее.
- Везёт тебе, Петя, - хмуро проговорил Керим. - Впрочем, без меня клёва не было бы. Место-то я выбирал.
Я стерпел, ничего не ответил. Мимо нас прошёл рыбацкий траулер. Он остановился недалеко от ялика, потихоньку качаясь на волнах. На палубе рыбаки готовились метать сети. До нас долетали обрывки команд. Заработала лебёдка. А у нас, как на зло, снова не клюёт.
- Может, место переменим, - попробовал я уговорить Керима.
- Место наше подходящее. Разве чайки зря будут кружиться?
Сидим. За лески подёргиваем. А клёва всё нет и нет.
Неожиданно Керим стукнул себя по лбу:
- Эх, и растяпа же я. Аи, аи, аи… И как это я раньше не вспомнил!
- Не примету ли какую? - съехидничал я.
- Конечно! Не жди клёва, пока пяток салом не смажешь.
- Каким салом?
- Свиным, только свиным. Так дед мой говорит. Перед рыбалкой салом пятки смажешь - вся рыба твоя. Она запах чует…
На этот раз я не поверил и деду. Керим, как ни в чем не бывало, достал кусочек сала.
- На кухне вчера захватил. Хорошее сало. А теперь снимай кеты. Будем салом пятки мазать.
Керим не шутил. Он по-настоящему начал мазать пятки салом. Тут я не вытерпел. Пусть ищет себе другого дурака! А я на такого профессора рыбной ловли чхать хотел. Разозлился я на Керима, встал на банку и нырнул в воду. Керим даже ахнуть не успел, как я уже был метрах в десяти от ялика. Плыву, а злость не дает мне покоя. Нечего сказать, попался, как пескарь на дохлого червя.
На острове девчонки завтрак готовили, когда я, похожий на мокрую курицу, вылез на берег.
- Ты откуда такой взялся? - встретила меня Оксана. - Не от самого ли Нептуна?
- От Нептуна, - огрызнулся я, стаскивая мокрую одежду.
- Иди к костру, обсушись, рыбак, - засмеялась она, - потом хворосту наруби. Это проще, чем рыбу ловить.
Ей смешно. А мне каково?
Через час со всех сторон начали подходить ялики. Тут же на камнях ребята раскладывали улов. Авторитетное жюри придирчиво оценивало добычу. На самом видном месте стоял приз - большой торт.
- Оксана, вопрос ясен, - настаивал Володя Белкин, - приз наш/
- Не торопись, ещё Керим не вернулся.
Ялик Керима причалил последним. Он вышел на берег, не глядя на меня. Всем своим видом он подчёркивал своё презрение к таким горе-рыбакам, как я.
- Ну показывай, - заторопила его Оксана, - какой у тебя улов?
Керим небрежно махнул рукой.
- По мелочи… Клёв неважнецкий. Да…
Тут он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Догадывайся, мол, сам.
Оксана нагнулась к кормовой банке, и перед изумлёнными ребятами появилась связка жирных селёдок.
- Вот это да!
- Аи да Керим! - раздавались возгласы. Честно говоря, я пожалел в эту минуту, что уплыл от Керима. Что ни говори, он мастак по рыбной части. Толпой обступили мы Керима, стали засыпать его вопросами:
- На сколько крючков ловил?
- Грузило большое было?
- До дна леску опускал? Керим отвечал не спеша.
- Дело не в крючках и грузиле. Приметы рыбацкие знать надо, тогда и улов приличный будет.
В это время жюри подвело окончательные итоги отрядного конкурса на лучшего рыболова.
- Первое место и приз - большой торт - присуждается Кериму Садыкову, - громко объявила Оксана.
Аккордеонист заиграл туш. Все захлопали.
Но едва Керим протянул руки к торту, как Таня Березина, наш пионер-инструктор по кулинарии, закричала:
- Стой! Не бери торт!
Растолкав ребят, она подбежала к Кериму:
- Это твои селёдки? Ты их наловил?
- А то кто же?
- Почему же они свежего засола?
- Потому что… Вода в море солёная. Потому что… - пожал плечами Керим.
- Может быть, и маринад в море имеется? - наступала Таня, размахивая селёдками. - Они ведь из бочки! Ребята, посмотрите! Только две несчастненькие кефали свежие…
Уши Керима медленно краснели. Он попятился от Тани, споткнулся о камень и неловко сел на землю.
- В каком же магазине ты их купил, Керим? - с ехидцей задала вопрос Оксана, председатель жюри. - В Гурзуфе или Ялте?
- Я… я не в магазине. Рыбаки на траулере… Я свежей просил… Не знаю, почему они свежезасоленных подсунули, - виновато оправдывался Керим. - Я же пошутить хотел.
- А за торт серьёзно взялся, - съязвил Володя. Керим покраснел. Все рассмеялись. Может быть, это и нехорошо, но громче всех смеялся я. Вот так рыбацкие приметы!
О смешном и серьезном
(Из дневника отрядного вожатого)
Над Артеком разразилась гроза. Сначала крупные капли дождя забарабанили по крышам. Затем поток воды обрушился на пионерский городок. В разные стороны разбежались ручьи.
Я вошёл в одну из комнат. В ней никого не было. Впрочем, я ошибся. На кровати лежал кто-то, завёрнутый в одеяло. Сверху подушка.
- Фаргит, это ты? - спросил я.
Ком из простыни и одеяла легонько шелохнулся. Из-под подушки выглянула всклоченная голова Фаргита. Глаза испуганные.
- Что с тобой? Боишься грозы?
- Ага…
Я рассмеялся и обнял его. Так мы просидели до тех пор, пока не выглянуло солнце. Гроза прошла.
Тучи уже висели где-то далеко над морем. Когда я уходил, Фаргит спросил:
- Не расскажете никому?
- Что ты, Фаргит!
Как-то раз наш отряд поехал на экскурсию. Всё шло хорошо, но в конце дня погода испортилась. Началась гроза. Я очень волновался. Ведь в лагере остался дежурить Фаргит.
Когда мы вернулись в лагерь, мне рассказали, что произошло с Фаргитом.
Как только начался дождь и грянул гром, Фаргит спрятался в своей комнате, трясясь от страха, закрыв ладонями уши.
И вдруг туда вбежала Мирида.
- Фаргит, флаг! - закричала она.
- Что? - переспросил Фаргит.
- Флаг сорвало, и трос запутался!
Над Артеком всегда гордо реет флаг. Флаг на мачте - лагерь живёт. Таков закон. А вот сейчас он, намокнув, уныло повис на мачте, оторванный с одной стороны от тросика. Фаргит посмотрел на Мириду и вдруг, ни слова не говоря, бросился из комнаты. Низко нагнувшись, подбежал к мачте, ловко накинул на ноги ремень и полез вверх. Мачта была скользкой. Ветер раскачивал её из стороны в сторону. Но Фаргит упрямо лез вверх. Держась одной рукой за мачту, другой он распутал тросик и ухватился за флаг.
Когда я прибежал в лагерь, флаг трепетал на мачте. Около мачты стояли промокшие до нитки Фаргит и Мирида.
Сенсация
К нам приехал иностранный турист. Весь увешанный фотоаппаратами. Шикарный светло-серый костюм. Остроносые туфли.
- Джон Гарбер, журналист, - представился гость дежурному по лагерю.
- Володя Белкин, пионер, - отрекомендовался председатель совета отряда.
- Очень приятно!
- Мне тоже, - ответил Володя и протянул гостю букет цветов.
- О! Розы! - воскликнул Джон Гарбер. - Дивный аромат! Я очень люблю розы.
Володя пригласил журналиста осмотреть лагерь.
Сначала он изъявил желание побывать в помещениях. Здесь у нас порядок морской. Постели заправлены в струночку. Полы надраены до блеска. В комнате гуляет морской ветер. Красота! Джон Гарбер подошёл к кровати, поднял одеяло, пощупал матрац, а потом плюхнулся на постель.
- О! Мягко! Матрацы - люкс! Сенсация! - воскликнул Джон Гарбер.
- Никакой сенсации… обыкновенные кровати, - пожал плечами Володя.
Потом он решил показать журналисту строительство пионерского стадиона. Услышав о соревновании между отрядами, Джон Гарбер снял очки и уставился на Володю.
- Соревнование? И здесь соревнование! Удивительно!
- Что ж тут удивительного? Почитайте "Пионерскую правду", и вам станет ясно. У нас все дружины соревнуются, - объяснил Володя.
Джон Гарбер подошёл к ребятам, которые клали опорную стенку. Те бросили работу и окружили гостя. Поинтересовались, как доехал.
- Спасибо, хорошо, - ответил он и, достав из кармана горсть мелочи, бросил под ноги ребятам.
Такого нахальства, конечно, никто не ожидал. Керим подскочил к корреспонденту, хотел сказать ему грубость, но сдержался и насмешливо проговорил:
- Вы уронили мелочь…
- Разве? - пробормотал Гарбер.
На тропинке поблескивали брошенные монеты.
На игровой площадке мы встретили Катюшу Остапенко. Внимание Гарбера привлекла медаль на белой кофточке Кати.
- Золотая медаль! Сенсация! За что ты её получила? - щёлкая на ходу фотоаппаратом, стал он расспрашивать девочку.
- За "партизанку".
- Ты партизанка?
- Вы не поняли, - рассмеялась Катя. - Нет, это папа у меня был партизаном, а я медаль за кукурузу получила. Сорт такой, "партизанкой" называется…
- Не понимаю. Девочка - партизанка. Причём тут кукуруза?
- Да нет же, я юннатка и вырастила богатый урожай кукурузы.
Джон Гарбер то ли не понял ничего, то ли не захотел понять и вдруг спросил:
- Хлеб у вас дома каждый день бывает? Вокруг все громко и весело расхохотались.
В это время послышался сигнал горна на обед. Володя пригласил гостя отведать артековские блюда. Тот охотно согласился. Сел он возле Коли Иванова.
- Ты откуда, мальчик?
- Из Калинина, из детского дома.
- О! Ты сирота! Я тоже сирота. Одинокий.
- Я не одинокий, - возразил Коля. - У меня много товарищей. И мама Женя. Воспитательница.
Не обращая внимания на Колины слова, Гарбер вдруг сказал:
- Ты - сирота. Я - сирота. Поедем ко мне жить?
- Это куда же?
- В Америку. Будешь жить в богатой вилле. Я подарю тебе машину и киноаппарат.
- Ещё что?
- Ну, будешь смотреть бокс, бой быков, пить всякие коктейли…
На игровой площадке мы встретили Катюшу Остапенко. Внимание Гарбера привлекла медаль на белой кофточке Кати.
- Золотая медаль! Сенсация! За что ты её получила? - щёлкая на ходу фотоаппаратом, стал он расспрашивать девочку.
- За "партизанку".
- Ты партизанка?
- Вы не поняли, - рассмеялась Катя. - Нет, это папа у меня был партизаном, а я медаль за кукурузу получила. Сорт такой, "партизанкой" называется…
- Не понимаю. Девочка - партизанка. Причём тут кукуруза?
- Да нет же, я юннатка и вырастила богатый урожай кукурузы.
Джон Гарбер то ли не понял ничего, то ли не захотел понять и вдруг спросил:
- Хлеб у вас дома каждый день бывает? Вокруг все громко и весело расхохотались.
В это время послышался сигнал горна на обед. Володя пригласил гостя отведать артековские блюда. Тот охотно согласился. Сел он возле Коли Иванова.
- Ты откуда, мальчик?
- Из Калинина, из детского дома.