И тогда я рассказал ей одну ужасную историю. Возможно, вы о ней слышали, но я напомню еще раз. Жуткий случай!
А произошло это с двумя учащимися нашего техникума. Рядом с техникумом находилась столовая. Однажды после занятий ребята зашли туда. И вот, когда стояли в очереди в кассу, к ним подошла маленькая черненькая старушка. Сгорбленная, в руках черная сумка и черный зонт. Она попросила у ребят десять копеек.
- А я вам завтра обязательно верну, - пообещала старушка.
На следующий день они в столовую не ходили, а потом и совсем забыли об этом случае. И вот как-то, когда они снова пришли в столовую, к ним подбежала старушка.
- А, мальчики, дорогие мои! - воскликнула она обрадованно. - Где же вы пропадали? Я вас столько дней ищу!
Она вернула им десять копеек и подсела к их столу. Посидев немного, куда-то вышла, оставив на стуле свою черную сумку, и попросила посмотреть.
Почти тотчас в столовую вошел милиционер. Он внимательно осматривал все, пробираясь между столами.
- Чья сумка? - спросил он.
- Наша, - ответили ребята.
- Что в ней?
- Ничего особенного.
- Забирайте и пройдемте со мной.
Он привел их в пустой кабинет директора столовой и открыл сумку. В сумке лежало что-то завернутое в старую, желтую газету.
- Что это? - спросил милиционер.
- Капуста, - ответили ребята.
Милиционер стал разворачивать газету. Она была навернута в несколько слоев. Он снял первый. Газета была сырой и разворачивалась плохо. Тогда он рванул газету, трах! - кулек развернулся, а в нем… голова.
- Голова? - удивленно переспросила Лиза.
- Да! Самая настоящая голова!
- Какая голова? - растерялась она.
- От селедки…
- Дурак! - сказала Лиза. Она помолчала немного и улыбнулась, взглянув на меня. - Ну и дурень же ты! Честное слово.
Когда я вернулся домой, мои ближайшие родственники еще не спали. И это удивило меня. Они все повернулись ко мне.
- Господи! - воскликнула бабушка. - Что с тобой?
- Все в порядке! - сказал я. - Попутно заглянул в театр.
И тогда все разом облегченно вздохнули.
- Все такой же! - укоризненно сказала мама.
Я думал, отец сделает замечание, что вернулся так поздно, не предупредив. Но отец сказал:
- Умывайся побыстрее, давай ужинать. Тебя ждем, - и пошел доставать что-то из холодильника.
И тут я вам даже не объясню, что со мной случилось. У меня даже защекотало в носу. Так я себя почувствовал… Потому что у нас в семье обычно не садились ужинать, пока не придет с работы отец. А теперь, впервые, ждали меня.
3
С первых же дней меня "запрягли". У нас начались "стендовые".
Если кто-нибудь не знает, что это такое, я кратенько расскажу.
Стендовые испытания аппаратуры проводятся в специально отведенном и оборудованном для этого помещении - "стендовой".
У входа в стендовую, возле низкой тумбочки, похожей на кухонную, стоит толстая, круглая тетка-вахтер в темной суконной шинели. Из-за дверей стендовой слышится глухое однотонное гудение. А как только двери открываются, на тебя буквально обрушивается лязганье, гудение и целый водопад других звуков. Что-то дребезжит, воет, стучит, молотит, что-то пыхтит и вздыхает. По центру зала, над длинным проходом, висит белая лестница из ламп дневного освещения. Мигают сигнальные лампочки, шевелятся тонкие усики-стрелки вольтметров, и - приборы, приборы, приборы! Возле каждого - люди. Сбились кучками, склонились, будто что-то высматривают в глубоком колодце. И вдруг кто-нибудь из них сорвется и побежит. Или как закричит:
- Кто отключил питание, триста восемьдесят вольт? Какой идиот?
- А вы можете немножко повежливее? Подбирайте выражения. От вас к нам все время помехи лезут.
- Так надо предупредить!
- А мы уже сто раз предупреждали.
У человека волосы всклокочены, на щеках лихорадочный румянец, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, галстук - узлом на сторону.
Вот что такое "стендовые"!
Здесь проводится проверка сразу всей аппаратуры в сборе, всей системы. Это один из наиболее важных и ответственных этапов.
Такая здесь обстановочка.
А у нас - сроки! Надо было закончить испытания еще вчера.
Я не поднимал головы. Паял, перемонтировал блок, замерял напряжение, тыкал наконечником шланга в контрольные гнезда, заглядывал на экран осциллографа.
А жарища, с ума сойти можно!
Стояли те знойные дни, когда асфальт делается маслянистым, проминается, как пластилин, и липнет к подошвам. Над автоматами с газированной водой гудят осы. В автобусах на обе стороны открыты окна. А у квасных бочек вытянулись полукилометровые очереди людей с бидонами.
В стендовой не продохнуть. Пахло резиной. Рубашка, будто изоляционная лента, липла к телу.
По нескольку раз в смену к нам прибегал Калгин. Проверял, как подвигается дело. Вот и на этот раз примчался возбужденный.
- Что вы со мной делаете! Что вы делаете! - закричал, воздевая к небу руки. - Вы меня режете! Вы мне без ножа режете горло! Вы на меня катите бочки! Что с моей головой будет? Вы хотите, чтоб с меня голову сняли?!
- Что такое? - явно не понимая его, спросил Филютек. Он сидел рядом со мной. Правая нога щиколоткой лежала на колене левой, и брючина была задрана почти до колена. Филютек грыз карандаш и сосредоточенно смотрел в тетрадку.
- Как что!.. Вы меня извините… Ваш блок… Понимаете ли, ваш блок, культурно выражаясь, все еще не прошел испытания. Все остальные уже сданы, отправлены на лодку, а ваш все еще здесь! Вы это знаете? Сроки, сроки!
- Мы знаем.
- Это же подводная лодка, а не телега. Субмарина!
- Понятно.
- Ну и что же?
- Все понятно, - прервала его Дралина. - А вы мешаете своими причитаниями, отнимаете у нас последние драгоценные секунды. Разве вы этого не видите? Ведете себя как баба!
- Послушайте, - совершенно иным, обмякшим голосом сказал ей Калгин, - ведь я вам поверил, вы пришли ко мне с новой идеей. Осторожный человек, перестраховщик, он что сделал бы - он вас должен был выгнать. Приходи́те с апробированными идеями, а сейчас не морочьте голову! Это же серьезная разработка, не что-нибудь. А я? Что сделал я?..
Он вопросительно посмотрел на Веру.
Да, действительно, он сделал рискованный, отчаянный шаг. Это понимал даже я, человек, который совсем недавно поступил на работу. Новая идея. Если все получится, то прекрасно! Но ведь может и не получиться. Как же надо было поверить в эту идею, в людей, в успех!
- А вы? Вы снимаете с меня голову! Дайте протоколы измерений, хоть взгляну, что получается.
За час до обеденного перерыва наши соседи, ребята из смежной лаборатории (они настраивали уже второй комплект), включили "душегубку". У них стоял там какой-то прибор, в котором гудел вентилятор и гнал прямо на нас раскаленный воздух. Дышать теперь уже совершенно стало нечем.
- Черт бы вас побрал, ребятки, с этой трубой! - закричала Вера соседям. - В аду вас так бы грели!
В обеденный перерыв я выскочил из стендовой и… попал в рай. До чего же хорошо было на улице! Показалось даже прохладно! Я остановился и огляделся. Потом побежал к проходной (столовая на соседней улице), и пока бежал, пришла блестящая идея - искупаться. Река от нас недалеко. Можно успеть вернуться до конца обеденного перерыва. А пожевать что-нибудь, пирожок или коржик, можно и в стендовой.
На нашем берегу реки находился какой-то строительный или дровяной склад. На противоположном берегу - парк, а на этом черные пирамиды из бревен высились с двухэтажный дом. На воде, вдоль берега, стояли плоты. И на плотах лежали и бегали десятки мальчишек. Они прыгали с бревен, заплывали к противоположному берегу.
Идти на работу в мокрых трусах мне не хотелось. Я подумал, что брюки потемнеют, начнутся всякие расспросы, хохмочки… Большинство мальчишек было голышом. И я решился, разделся наголо.
Я плыл и чуть ли не хохотал и не повизгивал от восторга. Плыл кролем, затем брассом. Я нырял, кувыркался, что только не проделывал на воде!
И пока я плавал, из-за поворота реки выполз буксир. Пузатенький, такая черная старая галоша. За буксиром пенилась волна, откатывалась к берегам. Неподалеку от меня плавало бревно, одним концом прикрепленное к цепи, которая уходила в глубину. Я саженками устремился к этому бревну. Мальчишки с плотов что-то кричали мне, жестикулировали. Слов было не разобрать, но я догадался, что надо поднажать, чтобы успеть до волны. Буксир проходил между мной и плотами. Я уцепился за бревно, а мальчишки теперь что-то закричали хором. Все-таки успел! Навалившись на бревно животом и притопив, я залез на него. Оно было скользким, как рыба, не так-то просто удержаться. Волна подкинула меня, но я все-таки умудрился усидеть.
Я поплыл к берегу, и все мальчишки бросились к тому месту, где я должен был выбраться на плоты.
И тут я догадался! Провел ладонью по животу. Так и есть! Толстый, густой слой похожего на вазелин мазута!
Трудно представить, какое было на плотах веселье, когда я взял кусок бересты, стал соскабливать со всех доступных мне мест эту липкую пакость. Я оделся и сразу же почувствовал, как все - и майка, и рубашка - приклеилось ко мне. В таком виде на работу идти было невозможно. И я поехал домой.
Дома была одна бабушка.
- Господи помилуй! Что с тобой? Ты почему сегодня так рано? - тревожно воскликнула она.
Но я не стал ей ничего объяснять, взял бутылку керосина, заперся в ванной и, как кожуру с дерева, с трудом содрал с себя одежду.
- Ты что там делаешь? Что с тобой? - спрашивала из-за двери бабушка, не на шутку встревожась. - Почему керосином пахнет?
Не мог ведь я рассказать ей всего и поэтому ответил:
- Карбюратор промываю.
4
Утром следующего дня, когда я пришел на работу, первой мне встретилась Инна Николаевна.
- Тебя вчера не было после обеда? Почему, в чем дело? - спросила она, взглянув на меня встревоженными голубыми глазами.
Конечно, я не мог ей признаться. Другому, может быть, я и рассказал бы о случившемся, а ей… Нет, не мог.
- Удрал, - сказал я.
- Как "удрал"?
- Ушел, и все.
- Не понимаю.
- Вышел за проходную и пошел домой.
Она смотрела на меня, изучала.
- Нет, этого не может быть. Чтобы ты просто так ушел, во время стендовых, бросил все и ушел - в это я не поверю. Может быть, ты заболел? У тебя температура была?
- Нет.
- Что-нибудь случилось дома?
- Нет, ничего не случилось.
Я чувствовал, что поступаю неправильно, но не мог удержаться, меня несло и несло куда-то.
- Ну, может быть… у тебя уважительная причина, о которой ты не хочешь говорить?
Бедная, как она старалась мне помочь.
И напрасно!
- Нет никакой причины. Просто я так.
- Так просто?
- Да.
- Ну, тогда знаешь… Знаешь что!..
Ах, какой я был болван! Зачем все это!
- …Ты болван! - сказала мне Дралина. От возмущения лицо ее порозовело. Она пыталась закурить, сломала папиросу. - Можешь на меня сердиться, можешь жаловаться в местком, куда хочешь, а я уж тебе выскажу, что заслужил!
И она высказала!.. Я стоял, будто после хорошей парилки.
- Дылда, верста коломенская, а - дурень! Лицо осмысленное, а башка пустая. Все бросить и смотаться! Смотаться!!!
- …Говорят, ты ушел вчера, да? По-моему, я тебя тоже не видел после обеда? Или видел? - спросил Филютек. - Прибор уже сделали. Жаль, ты не видел, какие отличные удалось получить картинки. Ну, не огорчайся.
Начальник лаборатории, Иван Васильевич, был краток. Он не журил меня.
- Пишите объяснительную, - сказал он и пододвинул лист бумаги.
- Что писать?
- Почему так произошло? Какие причины?
- Никаких причин.
- Так и пишите, беспричинно.
Я взял лист и написал, что я такого-то в двенадцать сорок пять самовольно ушел с работы. Без всякой причины.
Иран Васильевич взял лист, прочитал и начертал левее моей подписи: "Прошу объявить строгий выговор".
- С предупреждением, - сказал он мне и добавил рядышком - "с предупреждением". - Надо будет сообщить родителям. И разобрать на лабораторном собрании. У вас есть родители?
- Есть.
- Отец есть?
- Есть.
- А у отца, наверное, в свое время ремня не было?… Можете быть свободны.
Больше в лаборатории меня никто не ругал. Со мной не разговаривали на эту тему.
Со мной вообще не разговаривали. Все будто бы отвернулись от меня. Забыли обо мне. Я вдруг почувствовал себя чужим здесь, посторонним. Мне нечего было делать. И мне не давали работы. Говорили между собой о сдаче прибора, готовились к предстоящей командировке, хвалили курносую Юлю, что она вовремя и самостоятельно выпустила какую-то очень нужную документацию. Мне казалось, что ее специально так нахваливают, чтоб подчеркнуть, какой я.
Но это было еще не все.
После смены, когда я, задержавшись, вышел из института, ко мне подошла Лиза. Она ожидала меня возле проходной, взволнованно ходила у дверей. Лицо напряженное, губы плотно сжаты. Она подошла и спросила строго, глядя мне в лицо:
- Это правда?
- Конечно, - несколько рисуясь, ответил я. Наверное, ей обо всем рассказала Юля.
- Этого я от тебя, признаться, не ожидала. Ты показался мне серьезным и умным парнем.
- Это только первое впечатление.
- Перестань паясничать. Это стыдно.
Да, мне действительно было стыдно. Почему я не рассказал о случившемся все как есть! Мне, несомненно, поверили, меня поняли бы. Может быть, кто-нибудь и пошутил бы. Ну что ж, я этого заслужил. Действительно, забавно. Я и сам такому рад посмеяться. Может быть, объявили бы выговор. Но то был бы иной выговор, все по-другому. Я не был бы лентяем и подонком в их глазах. А я почему-то говорил не то, вел какую-то идиотскую игру да еще паясничал!..
И узнают дома…
Я представил, как огорчится отец. Как будет ему неприятно. Мой отец, который в специальном сундучке хранит завернутые в целлофан пожелтевшие грамоты, которые он получил на заводе. Он редко достает их, никогда не хвастается и не показывает. А просто я видел, какими ласковыми, добрыми делаются его руки, когда он трогает эти листки.
Отец не будет ни кричать, ни ругать меня. Он только скажет маме: "Ничего себе, вырастили сынка". И будет вздыхать всю ночь.
А вот бабушка… Бабушка сначала тихонечко, незаметно поплачет, жалея меня, потому что мне объявили выговор, а я, дурачок, наверное, связался с недобрыми людьми, и они подвели меня.
Пожалуй, бабушке я смог бы все рассказать…
Лиза… Я так и видел ее вопросительные, чуть прищуренные глаза. И я вдруг почувствовал, я вдруг, к своему удивлению, понял, что ей горько и обидно за меня. И мне от этого стало еще хуже.
Может быть, в моей, вот в этой, сегодняшней ситуации есть простой, хороший выход. А где он, разберись!
"Ну и фиг с ними! - подумал я. - И наплевать! Буду таким, как есть. Дурным, бесшабашным. Может быть, я и есть именно такой. Может, это - я".
Утром, издали увидев Лизу, я поспешно спрятался в толпе. Будто испугался ее. Мне было стыдно с ней встречаться.
И поэтому я очень обрадовался, когда мне предложили поехать в командировку. Я даже не спросил, куда и на сколько. Это было счастливой возможностью избежать многих неприятных разговоров и встреч. А там будет видно, время покажет свое! Будь что будет!
5
Город Рагулин почти весь деревянный. Одноэтажные бревенчатые дома редко раскиданы по голым крутым сопкам вокруг бухты. Вода в бухте свинцово-серая. У темных причалов стоят рыбачьи баркасы. Рядом торчат из воды какие-то палки. И на них сидят чайки. Все они смотрят в одну и ту же сторону, против ветра. Единственное кирпичное здание в городе - двухэтажный Дом культуры. В нем библиотека, ресторан и гостиница. Вывеска на библиотеке маленькая, незаметная, а на ресторане - громадные буквы.