– Эх вы! – внезапно вспыхнула Светлана, и на ее глазах заблестели слезы. – За что вы меня так ненавидите, Игорь Николаевич?!
– Я?! Вас?!
– Меня, – кивнула она головой.
– По-моему, у вас нет повода. Я… я даже немного лучше отношусь к вам, чем ко всем.
– Правда?! – обрадовалась Светлана. – А я думала, что … Хотите почитать записки? В стихах!
– Какие записки?
Переход Светланы от грусти к веселью был таким резким, что Игорь не мог сразу сообразить, о чем речь,
– Вот они, – девушка протянула Игорю пачку исписанных листков, – каждый день нахожу их у себя в палатке, – с гордостью добавила она. – Почитаете? Или вам они и так знакомы?
– Давайте прочту, если доверяете, – Игорь развернул первый попавшийся под руку листок. Это было ии больше, ни меньше, как…
"Послание к любимой"
Когда мне хочется кричать, а не писать,
На стены лезть, людей других пугая, –
То тихий призрак Ваш
в душе моей опять
Улыбчиво и робко возникает.
О! Как открыть мне
Ваших
дум тайник? То вы смеетесь, то опять
серьезны…
Я б к сердцу Вашему
устами рифм
приник,
Я б ухом строк подслушал
Ваши грезы!
Скажите, в сердце Вашем
есть секрет?
И только я один, наказанный поэт,
Все формулы души опять понять не в
силах…
Простите.
Ваше сердце бередя,
Я затолкал любовь в рифмованную
строчку.
Над птицами страниц всю душу отведя,
Я ставлю прозаическую точку.
Уважаемая Светлана! Я думаю, что Вы своим чутким сердцем догадаетесь, кто автор этих строк? А если нет…"
Подписи не было. Но Игорь сразу же узнал руку поэта-любителя. Ошибка исключалась. Дошло до стихов- значит, дело гораздо серьезней, чем мог предполагать Игорь. "Эх, дружище!"
– И вы не знаете, кто автор этих посланий? – осторожно спросил Игорь, возвращая записки.
– Не-ет, не знаю, – каким-то присмиревшим голосом ответила Светлана и внимательно посмотрела на Игоря.
– Даже не подозреваете? – продолжал допытываться Мартьянов, с сожалением отмечая, что о любви Митрича Светлана действительно даже не догадывается, вернее, не хочет догадываться. Судя по всему, Волков ей безразличен.
– Мне почему-то казалось, что это вы писали, Игорь Николаевич, – тихо сказала Светлана и опустила голову…
Игорь нахмурился, – только этого еще не хватало, – и резко ответил:
– Да было б вам известно, я не пишу стихов.
– Значит, не вы?-горько вздохнула Светлана. – А кто же тогда? – проговорила она, словно раздумывая вслух.
– Не знаю, – схитрил Игорь, – но если вам это необходимо знать, я постараюсь отыскать поэта.
Светлана несколько секунд тупо смотрела на бумажки, зажатые в кулаке, затем упрямо проговорила:
– Значит, не вы. Ошиблась. Ничего особенного не произошло – я часто ошибаюсь, Игорь Николаевич! Ну да хватит! Расхныкалась, – прервала она себя, – хныкалка, – и, круто повернувшись, Светлана побежала к бригаде.
Игорь посмотрел ей вслед и покачал головой:
"Сумасшедшая какая-то! Вобьет себе в голову черт знает что и сходит с ума! Или я чего-нибудь не понимаю?!"
Игорь тряхнул головой, словно собираясь этим движением отогнать прочь мысли, не относящиеся к работе, и тоже направился к монтажникам. С ребятами он всегда чувствовал себя лучше.
Глава четырнадцатая ВОЗМУТИТЕЛЬ СПОКОЙСТВИЯ
Солнце взобралось на такую высоту и так немилосердно жгло, что трудяга-термометр поспешил спрятаться в тень, не забыв показать при этом + 35! Это в тени. А если с глазу на глаз со светилом?
– Мамоньки-девоньки, – жалобно пропищал Лукьяненко, – неужто быть нам заживо поджаренными ?
– Брось хныкать, – отмахнулся от него Олег Синельников, – ешь лучше, а то ноги протянешь.
Но хорошо сказать другому – ешь. Олег и сам больше вилкой тыкал в миску, чем ел. При такой жаре окрошечку бы со льдом, а не стандартный гуляш.
– Олежек, – не унимался Жора, – ну придумай что-нибудь. Ты же мастер находить выходы.
Но искать выход на этот раз Синельникову не пришлось. Мартьянов сам нашел его.
– Вот что, хлопцы, – Игорь с неодобрением посмотрел на солнце, срывающее распорядок дня, – часика четыре отдохнем, а как спадет зной, наверстаем упущенное. Согласны?
Края палатки приподняли, и создалась естественная вентиляция. Монтажники улеглись на кровати, и направленный ветерок заскользил по лицам, по голым животам. Дышать сразу стало легче. Но все равно не хотелось двигаться, разговаривать, даже думать не хотелось.
Поэтому не прошло и пятнадцати минут, как парусиновые стены палатки закачались от дружного храпа. Один Лукьяненко не мог уснуть. Он полежал с полчаса, потом вдруг вскочил с кровати, достал из тумбочки зеркало и стал что-то мудрить со своим лицом .
– Ты что? – лениво спросил Синельников, приоткрывая один глаз.
– Не люблю массовые мероприятия, – презрительно проговорил Жора, – буду проводить свободное время по своему вкусу.
– А-а, – промычал Синельников, – ну, действуй тогда, – и, повернувшись на другой бок, тотчас уснул.
Но спать ему пришлось недолго. Вдруг с той стороны, где находилась палатка Скрипичкиной, раздался крик. Дикий крик перепуганного человека.
Все вскочили со своих кроватей и прислушались. Кричала Светлана. Монтажники все как один ринулись на помощь. Митрич, делая бешеные скачки, достиг палатки первым.
Светлана, вся съежившись, закутанная в простыню, сидела на кровати и всхлипывала. Ее била мелкая дрожь.
Увидев Митрича, она вцепилась в его руку.
– Что с тобой? – испугался Волков.
– Не… не знаю, – ответила Светлана и еще крепче сжала руку Волкова.
Палатка стала наполняться людьми.
– Что же все-таки случилось, Светочка? – Волков, сам того не замечая, гладил волосы испуганно вздрагивающей девушки.
– Говори, говори, – подбодрил ее Мартьянов.
– Светлана обвела взглядом настороженные лица ребят и всхлипнула. Я легла отдохнуть… Только задремала, и вдруг входит – страшный, с бородой длинной такой…
– Хоттабыч, наверное, прилетал, – высказал предположение Сафонов.
Гена стоял слишком близко к Волкову, и тот успел ткнуть его кулаком в бок за неуместную шутку.
– …подошел ко мне и палкой стал щекотать
пятки.
– Приснилось, – засмеялся Мартьянов.
– Нет, не приснилось, – упрямо тряхнула головой Светлана, – у него еще и усы были огромные, я хорошо запомнила.
– Портрет Зозули, – снова вставил слово Сафонов.
На него шикнули, и он замолчал.
– … я вскочила, а он сказал – "хурды-мурды – рыжие морды" и исчез.
Мартьянов не знал, что и думать. Какое принимать решение.
– Вот что, – наконец сказал он, – ты, Волков, подежурь здесь. Пусть Светлана успокоится. А мы пойдем. Всем нам тут нечего делать..
"Приснилось, – решил он про себя, – насколько я знаю, чудес на свете не бывает".
– Игорь Николаевич, – окликнул его Синельников, когда они вышли из палатки Скрипичкиной, – можно вас на минуточку?
– Да. Что такое?
– Скрипичкиной не приснилось, – зловещим шепотом проговорил Синельников.
– Ты откуда знаешь?
– Сам видел этого домового.
– Где?
– Только что у нас в палатке.
– Что же ты молчал?-воскликнул Игорь.
Олег подошел вплотную к Мартьянову и что-то тихо ему сказал.
– Не может быть! А доказательства? Чем ты можешь это подтвердить?
– Вам еще и доказательства нужны? – усмехнулся Олег. – Давайте пройдем к себе в палатку, может быть, он снова появится. Далеко он уйти не мог. Согласны?
– Согласен.
Мартьянов с Синельниковым вошли в палатку и легли на свои кровати. Ждать им пришлось недолго.
Устало опираясь на суковатую палку, к палатке Скрипичкиной шел сгорбленный старик. Его длинная волнистая борода отливала белизной. Резко выделялся неестественно длинный нос, В руках у этого странного субъекта была внушительных размеров коробка. На черной коробке белый крест и какая-то надпись. Когда старик приблизился к палатке, Игорь и Олег сумели прочитать надпись – "АТОМИС БОМ-БАС".
– Пусть заходит, – шепнул Мартьянов Синельникову, – его Митрич там встретит.
– Что ты, – не поддержал его Олег, – этого допускать нельзя. Будет мировой скандал.
Старик внезапно остановился и настороженно стал прислушиваться. Несколько секунд он напряженно вглядывался в сторону "командирской" палатки и… неожиданно пустился наутек.
– Спугнули! – воскликнул Синельников.- Говорил , надо тише.
Притворяться было бесполезно. Заговорщики вскочили с кровати и бросились вдогонку.
Догнали они старика метрах в трехстах от палаток: несмотря на преклонные годы, старик бегал , как Владимир Куц в расцвете своего таланта.
– Стой! – закричал Мартьянов. – Кто такой?
Видя бесцельность бегства, старик остановился. Подбежал Синельников и внимательно посмотрел на физиономию "деда".
– Так и есть, – сказал он торжественно, – заслуженный артист республики… Простите, забыл фамилию.
"Артист" молчал и только тяжело дышал – чувствовалось отсутствие постоянных тренировок.
Игорь двумя пальцами потянул "старика" за бороду. Борода легко отделилась.
– Пакля? – спросил Игорь, как будто это было так важно.
– Пакля, – подтвердил Жорж.
– Здорово! – восхитился Игорь.
– Ничего, – сдержанно похвалил себя Лукьяненко.
– Я тебе дам " ничего "! – нахмурился Игорь.
– Ему Митрич и без вас даст, – усмехнулся Синельников, – за Скрипичкину он из Жорки настоящего старика сделает, век будет
кашлять и кланяться медицине.
– Волкову бы не надо говорить, – попросил Жора.
– Это почему же ? Боишься ?
– Нет… Но все же..
– Предусмотрительность – качество завидное, – подковырнул Олег, – а раньше ты о чем думал? И с чего это тебя вдруг в старики
потянуло? Молодость надоела? И оделся, как на Северном полюсе. А сам кричал: "Жара, жара, работать невозможно".
– Искусство требует жертв, знаете такое изречение? Вот я и страдаю,-вздохнул Жора.
– Деятель, – хмыкнул Синельников, – артист-на летчик…
– Вот видите, – Жора повернулся к Игорю, – опять не верит.
– Чему не верю? – насторожился Синельников.
– Что артист из меня получится. Вот я и решил доказать…
– Сообразил, – расхохотался Олег.
– Мальчишка ты еще совсем, – удивился Мартьянов, – честное слово, мальчишка. Ребенок. – И, обращаясь к Синельникову,
добавил: – А ты тоже хорош, разве над мечтой можно смеяться!
– Да ведь мы…
– И не оправдывайся, – перебил его Игорь, – виноват. Теперь надо исправлять положение. Для начала поступим так: ни слова Волкову. Раз.
– А что – два? – заинтересовался Лукьяненко.
– А что два, ты потом узнаешь. Я еще с тобой завтра поговорю как следует. А сейчас иди отдыхай. Набирайся сил. Рабочий день еще впереди.
… Не "завтра", а только через неделю между Лукьяненко и Мартьяновым состоялось продолжение разговора на артистическую тему.
– А все-таки здорово у тебя тогда получилось! – сказал Мартьянов. – Умеешь перевоплощаться.
По правде говоря, Лукьяненко ждал сейчас разноса в пух и прах, а тут вроде получается, что начальник и нахваливает еще. Случайно, не подвох? Надо быть осторожным.
– Не думал я, что Скрипичкииа такая нервная, – на всякий случай стал оправдываться Лукьяненко, – больше не буду, Игорь
Николаевич.
– И не надо, Жора. Ну ее к монаху, эту девицу, – с ней, кроме горя, ничего не наживешь. Ты бы лучше самодеятельностью занялся.
– Какой самодеятельностью? – удивился Лукьяненко. – Уж не Олег ли Синельников собирается петь? Так ему лучше в цирк идти,
тяжести поднимать.
– При чем тут Олег. В нашем подшефном колхозе самодеятельность надо подтянуть. Не клеится у них что-то.
– Кто меня туда пустит? !- оторопел Жорж. Такого поворота событий он, конечно, не мог ожидать.
– Как кто! – небрежно ответил Игорь, как будто ничего неожиданного не произошло, а без слов все ясно. – Наша бригада может тебя туда направить. Поможешь колхозникам?
– Не знаю, – ответил Лукьяненко , и с его лица исчезла скептическая улыбка. За долгие годы он сейчас впервые задумался над ответом. – Не знаю, дело серьезное. Как бы сказать, ответственное.
– Конечно, ответственное. Но ребята тебе верят. Кстати, это инициатива Синельникова. Знаешь такого? – улыбнулся Игорь.
Но Лукьяненко не спешил с ответной улыбкой. Он был серьезен сейчас как никогда.
– А с работой как? С трудовой повинностью? – Жора вопрошающе посмотрел на Мартьянова.
– Работа от этого не остановится. Да за одного тебя Зозуля обещал мне пять человек дать, – засмеялся Мартьянов, – бизнес, как ты выражаешься. А что касается трудовой повинности, то мне кажется, что для начала ты поработал неплохо. Удовлетворительно даже, можно сказать. Да что ты мне о какой-то повинности
говоришь, – вдруг разозлился Игорь. – Можешь заявление писать "по собственному желанию" – освободим, и перейдешь на другую работу. Через месяц домой едем, – сказал Мартьянов, уже успокоившись, – надо доказать колхозникам, на что способны горожане, пусть у них останутся о нас только хорошие воспоминания. По рукам?!
– Ну что ж, я согласен, Игорь Николаевич.
Так Георгий Лукьяненко, неожиданно для всех и прежде всего для самого себя, стал руководителем кружка художественной самодеятельности в колхозе "Гигант".
Глава пятнадцатая ВОПРОСЫ ЭКОНОМИКИ СТРАНЫ
В своем поношенном костюме, в стоптанных яловых сапогах Пастухов был похож на охотника, рыболова, геолога, на кого угодно, но только нe на начальника крупной энергосистемы. Прожаренный солнцем соломенный бриль и двустволка, которую Пастухов прихватил с собой на всякий случай, – "может, косой подвернется", – довершали сходство.
Но разговоры Пастухов вел совсем не охотничьи, и было ясно, что приехал он на Маракуг совсем не случайно, и что, по крайней мере в ближайшие дни, зайцы могут быть спокойны за свою судьбу.
Не случайно, по-видимому, вместе с Пастуховым приехал и Зозуля. Зозуля по своему обычаю всегда вступал в разговор первым.
– Нет, не хочет он, – кивок в сторону Мартьянова, – принципиально приезжать в наш колхоз. Ни огурчики, ни сметанка, ни кефаль, ничто его не интересует.
– Приедем, обязательно приедем, – заверил его Игорь, – вот Жора подготовит соответствующую программу – и приедем.
– С Лукьяненко вы здорово придумали, – вмешался Пастухов, – если у парня действительно талант, то с нашей стороны было бы неразумно закапывать его в землю.
– А мне помнится, что кто-то говорил: "землю надо заставить их копать", – съехидничал Мартьянов.
– Ох и ехидные же вы все здесь, Игорь Николаевич! Не языки, а бритвы обоюдоострые.
– Кто "все"? – полюбопытствовал Игорь. – Ты, – пояснил Пастухов, – Синельников… Встречает он меня сегодня и говорит: "В самый раз приехали, Илья Матвеевич". – "А что, говорю, заминка у вас в чем-нибудь?"- "Да нет, говорит, план, слава богу, выполняем, а вот зайцы о вас беспокоятся, где, говорят, товарищ Пастухов? Почему он не едет? Мы уже вполне в теле, и отстрел на нас разрешен".
– Это он намекает на то, что вы обещали давно приехать и не захотели, – расхохотался Игорь.
– Не мог, – уточнил Пастухов.
– Насчет подковырки они мастера, – улыбнулся Зозуля, – вот и у меня такой же…
– Это кто же? – покосился на него Мартьянов,
– Да Жорка! Кто же еще?
– Ах, Лукьяненко!
– Ничего, талантливый парнишка, – вздохнул Зозуля, – разворачивается. Вы еще свою повариху подкиньте ему в помощь, и будет полный порядок.
– Светлану? – удивился Игорь,-Да зачем она вам нужна? Уверяю вас, в самодеятельности она ничего не смыслит. И вообще, особа с норовом. Она вам покажет самодеятельность! На что у нас ребята молодцы, и то ничего поделать не могут.
– Как ничего?! – вскинул на него глаза Пастухов.
– Ну, не совсем ничего,-смутился Игорь,- обеды она готовит как будто неплохо, правда, с помощью Волкова, но все же… Хандрит что-то часто…
– Тут любой захандрит , – вступился за Светлану Пастухов, – одна целый день вертится у котлов… Тоска!
– А так она девушка не плохая, – неожиданно сказал Игорь, – и правильно сделали, что вовремя вырвали ее из омута. Пусть сама
увидит и убедится, что это еще не весь свет, что виден из ее окна.
– Вот видишь, – засмеялся Пастухов, – об этом я тебе тогда и говорил. Помнишь?
– Помнить-то я помню. А не повторится ли с ней все сначала, когда она вновь попадет в город? – высказал сомнение Игорь.
– Не знаю, – задумался Пастухов, – все зависит от обстоятельств. Но не такая уж она испорченная девушка. Это мы сразу поняли и
поэтому направили ее в вашу бригаду, а не в специальные поселения для злостных тунеядцев. Одно это говорит за то, что мы…
– Кто мы? – встрепенулся Игорь.
– Депутаты горисполкома, партийная организация сетевого района, ваш секретарь комсомольской организации…
– Синельников?!
– Да, Олег. Между прочим, это ему принадлежит инициатива направить имеено их и именно в вашу бригаду.
– Не может быть! – воскликнул Мартьянов.
Но на этот возглас Пастухов ничего не ответил, только улыбнулся краешком губ, и Игорь понял, что это очень даже может быть.
– Ну и дела! – крутанул головой Игорь.
– Так отдаете девушку в наш колхоз? – вмешался Зозуля, – видимо, ему не терпелось выяснить этот вопрос.
– Так я ж сказал уже, – начал Игорь, – что она в самодеятельности не смыслит.
Но Зозуля не дослушал Мартьянова.
– По правде говоря, для меня это совсем не важно. При такой красоте ей самое подходящее место в нашей самодеятельности.
– Это почему же? – удивился Пастухов.
– Поясню, – покрутил усы Зозуля. – Наши хлопцы хоть и сельские, но в красоте разбираются не хуже городских. Сейчас у нас как
обстоит дело: а кружки чуть ли не силой тащить приходится, а появись у нас такая красотка, хлопцы сами скопом повалили бы на сцену. Вот что значит для нас ваша Светлана Ивановна.
– Ну и председатель! – тряхнул головой Мартьянов. – Из всего умеет выгоду извлечь!
~ Да, он такой, – подтвердил Пастухов, – из-за его выгоды и я сюда приехал.
– Вы? – насторожился Мартьянов.
– Будем на ходу пересматривать проект, – ответил Пастухов, переходя на деловой тон, – межколхозную электростанцию в Клиновке решили не строить.
Услышав такие слова, Игорь прямо-таки оторопел. Ведь, собственно говоря, от межколхозной электростанции и нужно было подать напряжение в колхоз "Гигант".
– Как же так! Столько средств затрачено. Интервью во все газеты давали! – воскликнул Игорь.
– Насчет интервью ты правильно заметил. Интервью мы давать научились, – усмехнулся Пастухов. – А вот насчет межколхозной электростанции ни разу не задумались. А Зозуля задумался и говорит, что деньги, вложенные в ее строительство, и за сто лет не вернешь.