Когда существование в колонии привидения стало делом очевидным, многие решили, что это бродит дух замученного в подвале русского. Было, однако, непонятно, куда в таком случае подевался труп или даже два трупа, поскольку бесстрастные приборы слежения фиксировали на разных уровнях не одного, а уже двух призраков. Повар утверждал, что оставляет для них порции, и эти порции еженощно исчезали. А в пояснительной бумажке, оставленной поваром для привидений, появилось написанное с ошибкой слово "danke!".
Разглядеть призраков хорошенько еще никому не удавалось; видеосъемки показывали смазанные прозрачные очертания, заметные только при сильном боковом освещении. Уборщица утверждала, что духи переговариваются между собой по-русски, мужскими и женскими голосами, хотя сама она русского не знала и даже никогда не слышала.
Кто-то пустил ужасную сплетню насчет того, что сам Шульц, тайные кулинарные наклонности которого ни для кого не являлись секретом, сожрал пленника, предварительно наделав из него колбасы. Но хотя репутация Шульца была такова, что в колонии им пугали не только детей, но и взрослых, эту версию отвергали, полагая, что, скорее всего, экзекутор по недосмотру упустил пленного и теперь сам устраивает спектакли с привидениями, чтобы избежать расплаты.
В субботу к Шульцу направили делегацию, чтобы допросить его по-настоящему, однако в отсутствие Карла представители народа оказались в этом деле абсолютно беспомощны. Когда экзекутора разбудили, он исхитрился приложиться к бутылочке, да так крепко, что допрос сделался невозможным. Шульц понес что-то такое про сатану, которая, будучи невидимкой, терзает его как изнутри, так и снаружи, и теперь уж непременно заставит его исторгнуть из себя всех кабанчиков, которых он за свою жизнь подстрелил и из которых наделал колбасок. В подтверждение слов он начал блевать, после чего народные представители в составе дежурного офицера, доктора и священника поспешили за дверь. Впервые колонисты добрым словом помянули своего "великого инквизитора" Карла, до отъезда которого ни одна бесовская тварь не смела поднять голову из своей преисподней. Даже месса, отслуженная в тот же день Великому Мумрику ничего не изменила.
* * *
Фриц Диц покинул Гитлера в глубокой задумчивости. Еще во время разговора с Карлом в Петербурге он дал себе слово никому не отдавать мальчика помимо его воли. Мальчик ему доверился, и теперь Диц был за него в ответе.
В создавшемся тупике была одна лазейка: Петя Огоньков мог по собственной воле предстать перед фюрером и поговорить с ним. И для осуществления этого замысла Диц решил показать Пете Великого Мумрика.
История Мумрика вкратце такова.
Когда колонисты еще только начинали осваивать пещеры, в одном из просторных гротов они нашли гигантскую статую бога солнца, изготовленную в древности из золота и алмазов. Через щели в грот проникали солнечные лучи, превращая статую в живое, меняющееся в течение дня божество, величественное и прекрасное. Золото сияло, алмазы искрились, ветерок словно играл на органе. Эффект произвел столь сильное впечатление на блуждавших в темноте колонистов, что они в едином порыве упали на колени и провозгласили статую своим новым богом. Тот, другой, отправивший их в изгнание, остался снаружи, вместе с библиями и нательными крестиками.
Выбитые на постаменте витиеватые знаки при определенном освещении казались схожими с буквами латиницы и с определенной натяжкой могли читаться как "MUMRIK". Теперь они знали имя своего нового бога и начали ему истово молиться.
Священники спешно переучивались на Мумрика, а после явления во плоти Гитлера, всякая молитва начиналась словами: "О Великий Мумрик и Адольф Гитлер пророк его" Новой библией служил цитатник фюрера "Моя вера", в котором он возвел в святые Еву Браун, и карманный экземпляр которого имел при себе каждый колонист.
Вот несколько взятых наугад страниц из этого труда.
Без подлинной любви к Великому Мумрику и фюреру нет подлинной любви к Рейху.
Лучшее, величайшее наслаждение, самая высокая радость жизни - уверенность в том, что фюрер и Мумрик думают о тебе.
Любовь к Рейху заключается прежде всего в глубоком, страстном и упоительном желании принести на алтарь свою жизнь во славу Великого Мумрика и фюрера.
Маленький ростом может быть величайшим из исполинов.
Не укоряй фюрера за его мнимый промах, ибо ты не ведаешь всего замысла.
Легко строить новое, но как трудно разрушить старое!
Слава бежит от тех, кто не добивается ее любыми средствами.
Великий Мумрик, фюрер и св. Ева - мерило всех вещей и понятий.
Все обстоятельства возникают по воле Великого Мумрика, фюрера и св. Евы.
Уверенность в себе дает право не признавать за собой ошибок.
Поменьше интеллектуальных рассуждений, побольше дела!
Беречь время - все равно, что собирать в корзину солнечные зайчики.
Для того, кто умеет ждать, приходит и старость, и болезни и мучительная смерть.
Гордость никогда не бывает препятствием к истинному величию.
Жизнь вне служения Рейху не имеет оправдания.
Истинное мужество обнаруживается в минуты сытости и довольства.
Расовый вопрос - локомотив истории.
Счастье достигается послушанием.
Свободен лишь тот народ, который сумел подчинить себе другие народы.
Честность в вопросах политики - показатель слабости.
Власть, кружащая неразвитые головы, дает в перспективе интереснейшие результаты.
Незнание законов дает уверенную власть над подданными.
Любое мнение можно заткнуть с помощью пушек.
Мысли тоже должны облагаться пошлиной.
Сила путешествует без виз.
Свобода, словно сорняк, разрастается быстро, стоит лишь ослабить дисциплину.
Работа освобождает дух и дисциплинирует тело.
Насколько будет светлее, когда мы развесим на фонарях всех умников!
Только тот, кто готов умереть за фюрера, знает, что такое истинное счастье.
Хочешь быть любимым своим народом - скрывай свои мысли.
Истина - кривое зеркало лицемеров.
Обнаружив зло, попытайся взять его в союзники.
Выиграть, не нарушая правил, можно лишь полагаясь на слепой случай.
Принципы морали - гири на ногах великого человека.
Бдительный сын Рейха следит даже за своей тенью.
Приведи приговор в исполнение прежде, чем нашлось оправдание.
Совесть - предрассудок; послушание - золото.
Люди, ни чем не запятнанные, подозрительнее всех прочих.
Моя чаша невелика, поэтому я пью из чужой чаши.
Национальная идея есть внутренний огонь всякого таланта.
Прекрасная, нечеловеческая музыка Рихарда Вагнера и Мерилин Менсона окрыляет нас для свершений.
Блаженство тела состоит в здоровье, блаженство духа - в любви к Мумрику и фюреру.
А все-таки она плоская.
Благородство всегда отличается бесплодностью и бессилием.
Бери наскоком.
То, чего мы не знаем, весьма ограничено.
Чтение для ума - все равно что слабительное для желудка.
Называй всех дураками - и ты будешь казаться умнее.
Умного человека сопровождает значительная мина.
Один физкультурник полезнее тысячи ученых мудрецов.
Из двух дерущихся виновен тот, кто слабее.
Думай не о том, что может дать фюрер тебе, а о том, что ТЫ можешь сделать для фюрера.
В мгновении любви к фюреру, Великому Мумрику и св. Еве - целая жизнь.
Нынешний служитель культа патер Крюгер, человек хорошо образованный, проявил фантазию и усовершенствовал переданное в его ведение хозяйство. В гроте появилась мощная лазерная подсветка, музыка с обилием глухих частот, а также особые ароматные курения, под действием которых верующие впадали в религиозно-наркотический транс.
В тот же день Диц принес Петю на вечернюю службу. Они пристроились в темном углу, за колонной, и Петя мог все видеть и слышать, стоя на каменном уступе рядом с огромной головой Дица. Он еще не знал, что это за помещение и зачем они здесь. Пока еще было тихо, только слышался многоголосый ропот толпы прихожан.
Наконец патер Крюгер произнес в микрофон что-то торжественное, грянула музыка, ослепительно вспыхнули и забегали лучи.
Статуя Великого Мумрика произвела на Петю огромное впечатление. За полвека ухода ее заметно подновили, и теперь она вся сплошь сверкала миллионами крошечных ограненных алмазов. Величиной она была никак не меньше, чем статуя рабочего и колхозницы.
- Возможно, он будет говорить с вами, - прошептал Диц, слегка повернув голову. - Отвечайте ему, это большая честь.
Ароматный дым вокруг сгущался. Петя сделал несколько жадных вдохов и подумал, какая это огромная честь и великое счастье, что Мумрик здесь, рядом с ним, и даже, может быть, заговорит с ним…
И это случилось.
- Тебя зовут Питер, мой мальчик? - зазвучал в голове мощный, величественный и в то же время ласковый голос Мумрика.
Слезы радости брызнули у Пети из глаз.
- Да! Да! - воскликнул он. - Это я, о Великий Мумрик! И я так счастлив!
- По своей ли воле ты оказалось здесь, мое возлюбленное чадо? Не принуждал ли кто-нибудь тебя силой?
- Нет! Нет! Я здесь по своей воле, о Великий Мумрик! - в восторженном исступлении Петя упал на колени. - Еще никогда в жизни я не был так счастлив!
- Готов ли ты, возлюбленное мое чадо, служить мне с этой минуты, отрекшись от всех других, неправильных святынь? Служить мне и наместнику моему среди людей - Адольфу Гитлеру?
"Готов! Готов! Готов!" - едва не закричал Петя исступленно, но тут его сердце колоколом ударило в отравленную куреньями голову: НЕТ! НЕТ!! НЕТ!!!
- Нет… - прошептал он и в изнеможении повалился набок, теряя сознание.
Он упал бы на каменный пол и, возможно, расшибся насмерть, но тут чьи-то невидимые руки подхватили его, сомкнули в "лодочку", и Петя стремительно понесся куда-то, словно по серпантину горок в парке аттракционов.
9
Возможность ничейного исхода. - Экранчики и объективчики. - Устройство пещерной колонии
- Это не игра! Это фарс и профанация! - кипятилась раскрасневшаяся "Помпадур". - Даже если мы выиграем оба оставшихся кона, выйдет ничья, а подобный нелепый результат вообще не предусмотрен нашими правилами!
- Как это не предусмотрен! - возмутился карточный джокер. - Что вы говорите, маркиза, вы в своем уме? Параграф 83 пункт 28 подпункт четыре гласит: "В случае же равного счета дается дополнительное время для решающего очка."
- Этого не было! Это вы сами только что вписали!
Джокер схватился за грудь и сделал такое лицо, будто его обвинили в убийстве ребенка. В волнении он задыхался и не мог произнести ни слова.
- Что за очко! - заносчиво крякнул гусак. - Какое еще очко, если всего десять!
- Да! Да! Откуда? - послышалось со всех сторон.
Джокер зазвенел в колокольчик:
- Внимание, господа, внимание! Это будет испытание особого рода. Многоступенчатый блиц, девять каверзных вопросов на разных уровнях. Впрочем, я еще не получил разрешения сверху.
Достоинства и недостатки зашумели.
- Но я рассчитываю получить его при необходимости и уже веду консультации по этому поводу. Однако счет пять-три в пользу достоинств - очень обнадеживающий счет. У противной стороны не так много шансов выиграть два тура подряд.
- Конечно, - недовольно заявила маркиза, - теперь мало шансов. После того, как все догадались. - И она энергично замахала веером.
- Догадался только один, - уточнил джокер. - И он молчит. Потому что понимает: если партия будет прервана из-за его длинного языка, у мальчишки вообще не останется никаких шансов.
- Прикончить умника, чтобы не болтал лишнего, - прошипел "Чингисхан".
- Послушайте, - наклонилась к нему помпадурша, - пускай болтает; прерванная партия все-таки лучше, чем проигранная.
- Пусть живет, - согласился змей. - Пока.
Упустивший этот негромкий диалог "Генсек" вдруг во всеуслышанье заявил:
- Товарищи! От имени Реввоенсовета предлагаю приговорить фашистского ублюдка гражданина Дица Фридриха Иеронимовича к смертной казни. Приговор осуществить посредством авиакатастрофы во время очередного перелета…
Змей сверкнул на него налитыми кровью глазами и прошипел:
- Я же сказал: пусть живет.
В страшном испуге "Генсек" вначале обмер, затем обмяк, покрылся пятнами и надолго замолчал.
- А пропор, где наш герой? - спросил увлеченно игравший до сих пор в кости с коньяком "д'Артаньян". - Почему его нет?
- Здрасьте, приехали, проснулся, - скривил клюв гусак.
- Невменяем! - коротко и громко пояснил для мушкетера молоток. - Отравлен сектантами-идолопоклонниками!
- Пущай спит мальчонка, - проворчала печка. - Не будите, без него как-нибудь…
* * *
Петя открыл глаза и увидел Яблочкина. Он улыбнулся, а Яблочкин что-то произнес, и в поле зрения появилась курсант Мушкина. У них обоих были головы, шеи, что-то вроде опущенных капюшонов, однако совершенно не было туловищ. На том месте, где должны были находиться туловища, была только слегка смазанная пустота.
- Как самочувствие? - поинтересовался Яблочкин. - в голове не шумит?
- Нет, - отвечал Петя неуверенно, - кажется, тихо.
Он попытался встать на ноги, но все закружилось, и он сел. Зажмурившись и встряхнув головой, Петя огляделся. Повсюду вокруг в тусклом дежурном освещении громоздились ящики, мешки и коробки.
- Ему еще поспать надо, - сказала Мушкина.
- Нет, - возразил Петя. - Все в порядке. Сейчас встану и пойду.
Он поднялся, сделал замысловатый ход ногами и снова сел.
- Ты уж лучше сиди пока, - посоветовала Мушкина. - Пока еще вниз не кувыркнулся.
Петя стал молча смотреть на Яблочкина и Мушкину. Он никак не мог взять в толк, куда подевались туловища. Наконец Мушкина догадалась, что его мучает, и выразительно опустила вниз глаза. Яблочкин понял и попытался объяснить:
- Ты, главное, сейчас не волнуйся Ты еще под действием этого псевдорелигиозного дурмана.
Заметив, что Яблочкин говорит совсем не то, Мушкина решительно внесла ясность:
- Это на нас такие специальные костюмы: спереди как-бы маленькие экранчики, а сзади - объективчики. Получается, как будто все видно насквозь.
- А сзади… видно?
- А сзади тоже объективчики и экранчики.
- Ловко, - сказал Петя после продолжительной паузы. - Значит, с головой у меня почти все в порядке. А вы сами как сюда попали?
Обрадованные, Мушкина и Яблочкин начали рассказывать все по порядку.
Как Мушкина и Яблочкин попали в колонию, уже известно. Сделавшись привидениями, лазутчики за три дня успели хорошенько осмотреться и обжиться. Спали они в дневное время на складе, а ночью бродили привидениями по всем уровням.
На самом верху, приблизительно в километре над уровнем моря, находился главный вход и служба наружного наблюдения.
Несколько ниже, на первом уровне, располагались апартаменты самого фюрера: кабинет, спальня, столовая, комната отдыха, бассейн и картинная галерея. Это было единственное место в бункере, имевшее окна - узенькие, скрытые снаружи складками каменных отложений в отвесной скале. Застекленные рамы были развернуты под таким углом, чтобы во время заката ни один случайно заплывший сюда мореплаватель не смог увидеть солнечного отблеска. Фюрер любил стоять у распахнутого настежь окна, сложив руки на известной чакре, ощущать, как теплый солоноватый ветер треплет его челку на лбу, смотреть вдаль и думать о судьбах нации.
На втором уровне, этажом ниже, находились квартиры колонистов, похожие на гостиничные номера. За несколько поколений изоляции от внешнего мира в пещерном городе сформировались устойчивые профессиональные династии - инженеров, сапожников, плотников, стеклодувов, медиков, поваров и музыкантов - людей, в совершенстве знающих и любящих свое дело.
На третьем, самом обширном ярусе, располагался торгово-культурный центр: магазины, рестораны, бани, кинотеатры, библиотека, стадион и Храм Великого Мумрика.
Еще ниже находился "рабочий квартал" с мастерскими, ателье, винокурней, типографией и прочими заведениями, обеспечивавшими колонистов самым и не очень необходимым.
На пятом уровне были казармы, арсенал и генеральный штаб.
Вход на шестой уровень разрешался только по пропускам: здесь находились секретные лаборатории, с которыми Гитлер связывал будущее Пятого Рейха. Однако, в последнее время здесь в основном занимались разработками препаратов, предназначенных для снижения массы фюрера.
В гигантском гроте седьмого уровня находились склады. Здесь, в путаных лабиринтах штабелей строительных материалов, нашли пристанище для сна и отдыха призраки.
Еще ниже были только котельная, пыточный подвал и коморка Шульца, который в это время переживал не самые лучшие дни в своей жизни.
10
Уходить, но оставить след. - Фрида расправляется с призраками. - Негостеприимный Петербург
После сигнала отбоя Яблочкин усадил Петю в коробок и спрятал за пазуху комбинезона-невидимки. Для того, чтобы немного разворошить это гнездо изнутри, лазутчики решили напоследок проникнуть в главную секретную лабораторию, в которой среди прочего хранились препараты по программам уничтожения человечества. Подтасовав пробирки, можно было сделать так, что оставшиеся здесь понемногу уничтожали бы самих себя. Была еще одна, довольно дикая мысль, но пока призраки высказывали ее только в шутку.
Убирая на ходу часовых, Мушкина и Яблочкин прошли в лабораторию. В расставленных по периметру стеклянных шкафах здесь хранилось несчетное количество ампул, порошков и таблеток, внешне ничем не различавшихся. Подписи, сделанные на латыни, ровным счетом ничего не объясняли.
- Начинаем?
- Начинаем!
Тут дверцы шкафов пораскрывались, и все их содержимое начало стремительно перетекать и пересыпаться из одной емкости в другую. Если бы доктор Шприц в эти минуты случайно оказался здесь и увидел, что происходит, он бы рухнул замертво еще раньше, чем его передали бы в руки экзекутора Шульца.
Закончив свое дело, призраки-диверсанты аккуратно все подровняли, закрыли шкафчики и, еще не отдышавшись, вопросительно переглянулись:
- Рискнем?
- Рискнем!