- Восхищаюсь познаниями старика А-конкона, - заметил Камио. - Но все же никак не могу согласиться с ним насчет "людской нечестивости". Жизнь научила меня, что люди бывают разные. Некоторые из них добры, другие злы. Не стоит огульно судить обо всех их поступках. К тому же им, как и всем живым существам, дано право жить на земле.
- Да, но они не довольствуются тем, чтобы просто жить, - возразил А-лон. - Они хотят захватить мир целиком, переделать его по-своему, не оставить на земле ни одного укромного уголка. И согласись, еда, которую они выбрасывают, частенько творит в животе такое, что света не видишь.
- К человечьей еде надо привыкать.
В это мгновение из-за деревьев показалась лисица, как видно направлявшаяся к себе домой. Лапы Камио тут же задрожали. Хорошо, что он сидел, и ему не составило труда скрыть эту предательскую дрожь.
- Привет, - окликнул он. - Как поживаешь?
О-ха удивленно вскинула голову, словно только что заметила Камио. Хотя она наверняка давно уже почуяла обоих лисов и расслышала их разговор.
- Неплохо, спасибо, - проронила она, приблизившись к ним.
- А я... мы тут с А-лоном говорили про А-конкона. Про его философию.
- О, - заметила лисица, - полагаю, для тех, кто родился и вырос в чужих краях, взгляды А-конкона неприемлемы.
Камио заботила не столько истина, сколько желание угодить О-ха, поэтому он не стал ей противоречить.
- Да, - изрек он. - По моему разумению, многие его идеи отжили свое. Новое время требует новых воззрений.
- Вот как? Может, по-твоему, и отношение к собакам должно измениться? - осведомилась О-ха. - А-конкон утверждает, что они все предатели, отказавшиеся от высокого предназначения, уготованного зверям природой. Говорит, это непотребные создания, чужие и враждебные всему живому, настоящие исчадия зла.
- Ну, по-моему, старик уж чересчур загнул, - осмелился возразить А-лон.
- Неужели? - обернулась к нему О-ха. - А я вот знаю одного пса, для которого исчадие зла еще слишком мягкое определение.
- Это ты про Сейбра? - подхватил Камио. - Про того громилу в усадьбе?
- Да, про Сейбра, - вскинулась О-ха. - Будь мой муж жив, уж он, конечно, отыскал бы способ отомстить этому выродку за смерть наших детенышей. Уж он бы...
- Так этот мерзавец убил твоих детенышей? - выдохнул Камио.
- Сам он к ним не прикасался, но смерть их - на его совести. Если только у него есть совесть. Жаль, сейчас перевелись отважные лисы, которые поквитались бы с этим нечестивцем. Конечно, глупо тягаться силой с таким чудовищем, но раньше лисы всегда изобретали способы отомстить врагам. Умные лисы, я имею в виду...
- Такие, как твой А-хо? - уточнил Камио.
- А какие же еще?
Камио, словно позабыв о разговоре, погрузился в раздумье. Его отрешенный взгляд, скользнув над полями, устремился вдаль, к неведомым местам, которые невозможно разглядеть отсюда. Наверное, ему вспомнился дом и вдруг навалилась тоска по родной стране, решила О-ха, украдкой наблюдавшая за ним. Зачем только она все время его подкусывает, с раскаянием подумала лисица. Но остановиться было выше ее сил. О-ха сама не понимала, почему этот лис, который так настойчиво суется в ее жизнь, выводит ее из себя. Она всячески избегала Камио и, если ей случалось заметить его издалека, сворачивала в сторону. Если же ей не удавалось отделаться от разговора с ним, она испытывала стеснение и неловкость.
- Тот, кто разделается с этим псом, полагаю, может рассчитывать на твою признательность? - неожиданно обернулся к ней Камио.
- Конечно, - пробормотала опешившая О-ха.
- Прекрасно.
В глазах Камио мелькнула мрачная решительность. "Пожалуй, на этот раз я слишком далеко зашла", - встревожилась О-ха. Но прежде, чем лисица собралась пойти на попятный, Камио снова заговорил:
- Ну, пока. Приятно было поболтать с вами... К сожалению, меня ждут кой-какие дела. Надеюсь, вскоре увидимся. - И по склону холма он направился вниз, к реке, поблескивающей в лучах утреннего солнца.
Некоторое время О-ха и А-лон молчали. Лишь щебетание птиц и стрекот насекомых во влажной траве нарушали тишину.
- Думаю, О-ха, ни разу в жизни ты не совершала более подлого поступка, - вдруг выпалил А-лон. - Я всегда уважал тебя. После гибели мужа ты держалась с таким достоинством! Я полагал, у тебя благородная душа. Вижу, это была ошибка. Ты поступила низко.
О-ха ошарашенно уставилась на лиса. От кого, от кого, но от А-лона она не ожидала подобной грубости. От удивления О-ха словно язык проглотила. Она пыталась сообразить, чем же вызвала столь яростную вспышку гнева.
- Прости... Но я не понимаю, о чем ты, - обретя наконец дар речи, пробормотала лисица.
А-лон бросил на нее негодующий взгляд:
- Не понимаешь? Ну раз на тебя вдруг напала непонятливость, мне придется тебе объяснить. Ты послала хорошего лиса на верную гибель, вот что ты сделала. Сейчас он отправился прямиком в усадьбу. Надеется совершить невозможное - убить этого гнусного Сейбра. Сложит голову, чтобы удовлетворить жажду мести, которую ты взращиваешь в себе, как мать взращивает детенышей. Добро бы месть жгла нутро только тебе, О-ха, нет, ты жертвуешь своей злобе чужой жизнью. Отныне я знать тебя не желаю!
- Да неужели ты считаешь, что он в самом деле... - О-ха запнулась, не в силах договорить.
- А ты как думаешь? Что, разве ты не знаешь, что Камио с ума по тебе сходит? Чтобы завоевать тебя, он готов на все. К твоему сведению, другие лисицы стаями за ним ходят, только он на них и глядеть не хочет. У него в душе тлела искорка надежды, что в один прекрасный день ты сменишь гнев на милость и обратишь на него свое благосклонное внимание. Но ты была неприступна, О-ха. И погубила его.
Страх и смятение овладели лисицей. Голова у нее шла кругом. Почему это Камио так жаждал ее благосклонного внимания? Может, А-лон просто-напросто вообразил себе невесть что и теперь ее морочит? Но, судя по мрачному выражению сидевшего перед ней лиса, он и не думал шутить.
- Не знаю, в чем моя вина, - сказала О-ха. - Вижу только, ты действительно огорчен. Наверное, я вела себя не лучшим образом, но этот Камио... Ох, он так меня раздражает. С чего ты взял, что он отправился к Сейбру? Что он, ума лишился?
А-лон нетерпеливо затряс головой:
- Не прикидывайся дурочкой, О-ха. Ты все прекрасно понимаешь. Неужели ты хочешь сказать, что Камио ни разу не просил тебя стать его подругой?
О-ха смущенно заерзала на месте:
- Просил, врать не буду. Но я думала, он из тех, что прохода не дают лисицам и ни одной не пропустят мимо. Сразу видно, на него нельзя положиться. Кто же серьезно принимает льстецов, которые так и сыплют вздорными комплиментами?
- По-моему, вздор сейчас мелешь ты, О-ха! Ей-ей, ты бываешь несносна. Какое счастье, что ты не моя подруга. Если ты так слепа, позволь я открою тебе глаза насчет Камио. Да будет тебе известно, он вовсе не из тех, что "прохода не дают" лисицам. Все то время, что он живет в нашем лесу, он только о тебе и говорил. Уши все прожужжал своими восторгами. Раз случилось, кто-то заикнулся против тебя - мол, на О-ха, свет клином не сошелся. Камио смерил его ледяным взглядом, проронил: "Оставим этот разговор", повернулся и ушел. Видно было, он еле сдержался, чтобы не броситься в драку.
- Кто же это сказал, что на мне свет клином не сошелся? Наверное, ты? - возмутилась О-ха.
- Нет, не я. Но не скрою - я с этим согласен, особенно после того, что произошло сегодня. Ты послала Камио на схватку с Сейбром, а ни один лис, будь он хоть семи пядей во лбу, не способен победить это чудовище. И ты это знаешь не хуже, чем я.
Дрожь пробежала по телу О-ха. Неужели из всех лисиц на свете для Камио существует лишь она одна? Неужели она так глубоко запала ему в душу, что он... что он решился умереть за нее? Нет, это невозможно. Это не в природе лисьего племени.
Потом она вспомнила А-хо, погибшего ради ее спасения. А разве она не отдала бы жизнь, если бы это предотвратило смерть ее детенышей? Да, дело зашло слишком далеко. А-лон прав, она вела себя опрометчиво. А Камио, похоже, по-настоящему одурманен. Разумеется, не столько ее красотой и достоинствами, сколько желанием завести подругу. Он вбил себе в голову, что она самая подходящая для него пара. Оба были упрямы, и теперь, того и гляди, случится непоправимое.
- Мы должны остановить его, А-лон. Во что бы то ни стало.
- Поздно спохватилась. Он уже далеко. Нам его не догнать. Можешь радоваться, все вышло по-твоему. - С этими словами лис повернулся и направился к своей норе, оставив растерянную и потрясенную О-ха в одиночестве.
Да, она виновата, корила себя лисица, она нарочно унижала Камио, поддразнивала его, и вот к чему это привело. Но ей и в голову не приходило, что он воспринимает ее слова так серьезно. Оправдываться не к чему. А-лон верно сказал, она поступила низко. Подло. Жажда мести затуманила ей ум, и она послала на гибель лиса, который... Который ей, конечно, безразличен, но... Нет, хватит лгать самой себе. Он ей вовсе не безразличен. Совсем не безразличен. Она восхищается им. А как же иначе - он столько вынес и остался приветливым, уравновешенным, доброжелательным зверем. Спору нет, он малость неотесан и манеры у него не самые лучшие. И если он решил ее завоевать, не стоило рваться к своей цели напролом... Но это все ерунда. Особенно сейчас, когда он...
- Что же делать? - вслух воскликнула лисица.
И поняла, что выход только один. Поспешить в усадьбу и удержать Камио от безрассудной стычки, а если уже поздно - помочь ему, чего бы ей это ни стоило. Решившись, О-ха проворной рысцой двинулась в том направлении, в каком скрылся Камио.
Меж тем Камио был далеко от усадьбы. Он разыскивал отнюдь не грозного Сейбра, а старого философа А-конкона. Возможно, полагал Камио, лисий пророк, которому ведомы все тайны бытия, поможет ему постичь душу лисицы, столь желанной и недостижимой. И если выяснится, что ему не дано понять О-ха, он оставит все попытки завоевать ее расположение и будет проводить дни свои слоняясь по окрестностям и предаваться размышлениям о чем-нибудь более доступном его разумению, например о смысле жизни.
И почему только О-ха все время поднимает его на смех, сокрушался Камио. Неужели она серьезно думает, что лис, хотя бы даже и самый сильный, может сразиться с Сейбром? Одолеть такую собаку - для лиса все равно что для ежа прикончить волка. Исход подобной битвы предрешен. И все же О-ха явно подталкивает его к сумасбродной затее. Если бы знать зачем?
- Ты пришел ко мне с вопросом, на который я не в состоянии дать ответ, - важно изрек А-конкон, когда Камио наконец отыскал его и поделился с ним своими сомнениями. - Одному зверю, будь он даже так прозорлив, как я, никогда не постичь душу другого. Для того чтобы понять друг друга, лисы должны стать двойниками. У них должно совпадать все - и возраст, и жизненный опыт, и... В общем, перечислять можно долго. Но ты, верно, уже осознал: проникнуть в чужую душу невозможно, так же как переселиться в чужую шкуру. Мы все разные и по-разному ведем себя, по-разному встречаем повороты судьбы. Наверное, со стороны наши сходства представляются более важными, чем различия, но поверь - то, что нас разделяет, очевидно, как солнце, и неодолимо, как пропасть. Мы можем пытаться понять друг друга, но попытки эти обречены.
- Как безнадежно ты смотришь на отношение между лисами, - проронил подавленный Камио.
- Правда часто бывает безрадостна. Мой тебе совет - прими обет безбрачия. Лично я всю жизнь храню ему верность. Запомни, совокупление - радость для тела, но скверна для души.
- Если бы все рассуждали подобным образом, род лисиный давно прекратился бы.
- А ты полагаешь, плодиться и размножаться - священная обязанность каждой лисы? Уверяю тебя, мир будет стоять, даже если род лисий исчезнет бесследно. И без лис по утрам будет вставать солнце, и без лис реки не пересохнут, а дождь будет по-прежнему орошать землю.
С этим Камио не мог согласиться, но счел за благо не вступать с пророком в спор.
- По моему мнению, самые чистые, самые благородные существа на свете - змеи, - прервал молчание А-конкон. - Гадюки ближе к земле, чем все остальные живые твари.
- А черви? - не утерпел Камио.
А-конкон снисходительно взглянул на него:
- Кто же принимает всерьез червей? Их и животными-то не назовешь.
- Ну а кроты? - не унимался Камио.
- Кроты! - Лис-философ в сердцах даже сплюнул. - К великому бесчестью своего племени, они роются в садах и огородах, в земле, оскверненной людьми. Да и черви тоже, - добавил он. Как видно, эта мысль только что пришла ему в голову. - То ли дело змеи. Они горды и независимы. И потому внушают людям ненависть и страх.
- К тому же у них есть ядовитые зубы и от их укусов умирают, - вставил Камио.
А-конкон вновь смерил его долгим взглядом:
- Да, их укус смертелен. Но змеиный яд лишь защита против той отравы, которой люди пропитали мир. Духи змей скрываются под землей, под водой озер, морей и рек. Змеи сохранили чистоту, отвергнув все попытки людей приручить их, заставить служить себе, подобно собакам и кошкам. Их обитель - это средоточие высокого разума. Духи змей искупают там зло, совершенное здесь, на поверхности земли. Знаешь, почему у змей раздвоенный язык? Это все происки людей: они посадили острую траву в тех местах, где змеи издавна лизали росу. С тех пор змеи держатся от людей в стороне, храня свой дух незапятнанным. Заметь, облик всех зверей на земле изменяется с течением лет, лишь змеи остаются прежними. Они унаследуют землю и будут ее властелинами, ибо лишь им удалось уберечься от смрада, распространяемого людьми, чьи машины отравляют воздух и воду, чей омерзительный лай режет уши всех, кто к ним приближается...
- Я знал одного неплохого человека, - задумчиво произнес Камио. - Он, то есть она, это была самка... Так вот, она работала в зоопарке... и она ни разу меня не ударила... И лаяла она так мягко, приятно... знаешь, ее голос вовсе не резал уши. Мне случалось на нее огрызнуться, но она никогда меня не наказывала.
- Так это она выпустила тебя на свободу?
- Нет. Но я слыхал, что некоторые служители зоопарка делали так.
А-конкон испустил горестный вздох и уставился на Камио. Он так сверлил американского лиса глазами, что у того начала кружиться голова.
- Боюсь, Камио, ты навсегда потерян для моего учения, - наконец бросил лис-философ. - Слишком долго ты жил среди людей, и это не прошло для тебя даром. Я ничем не могу тебе помочь. - Взгляд А-конкона остекленел. - Я бессилен спасти и эту обезумевшую лисицу, О-ха.
Камио подскочил как ужаленный:
- О чем это ты?
- А? - рассеяно откликнулся А-конкон, который уже блуждал в глубинах собственного сознания и вовсе не хотел возвращаться к действительности.
- Почему это О-ха обезумела? - заорал Камио во всю глотку. - Ты что, ее видел?
- Видел. Она отправилась прямиком в пасть смерти. В неумолимую зубастую пасть. - Взгляд А-конкона вновь прояснился. - Как раз перед твоим приходом я встретил ее. Она направлялась в усадьбу, прибежище зла. Я заметил, вокруг нее витают мрачные предчувствия, отчаяние и страх. Думаю, сейчас для нее все кончено... да...
- Отвались твой облезлый хвост! Почему же ты мне раньше ничего не сказал!
И, не слушая больше неразборчивого бормотания лиса-философа, Камио что было мочи пустился к усадьбе.
ГЛАВА 14
Резкий человеческий запах пропитал всю усадьбу насквозь. Скрываясь за кустами, О-ха обогнула лужайку перед домом. Аккуратно подстриженные, разбитые на правильные квадраты кусты были невысоки, так что лисице едва удавалось спрятаться за ними. В саду тут и там виднелись каменные фигуры, изображающие людей. Верно, это стражи усадьбы, решила О-ха. Таинственные изваяния были окружены розами и другими садовыми цветами. За домом поблескивал поросший лилиями пруд, через который был перекинут каменный мостик. Некоторые из кустов, особым образом подстриженные, напоминали своими очертаниями животных - петуха, павлина, дельфина. Лисы среди них не оказалось.
На лужайке, зеленевшей между садом и большими стеклянными дверьми дома, стояло несколько белых стульев. Из дома доносился нестройный гул человеческих голосов. Сейбра было не видно, Камио тоже. Вдруг А-лон все-таки ошибся, мелькнуло в голове у лисицы. Может, Камио и думать не думал отомстить за нее грозному риджбеку. О-ха уже собиралась улизнуть, как вдруг стеклянные двери распахнулись и на лужайку выскочили люди. Воздух немедленно наполнился запахом дыма, который некоторые из них выпускали из ноздрей. О-ха сморщила нос. Как и всем диким зверям, запах дыма внушал ей ужас, а запах человеческого пота - отвращение. Она бесшумно припала к земле.
Люди меж тем расселись на стульях и принялись громко перелаиваться. Вскоре к какофонии звуков прибавилось звяканье стаканов. Казалось, все люди разом возымели желание что-то сообщить друг другу, но ни один не хотел прислушаться к лаю другого. До лисицы то и дело доносился тот странный отрывистый звук, который люди, сотрясаясь всем телом, произносят, когда они счастливы и довольны. Она бросила быстрый взгляд на собравшихся на лужайке, но никто из людей не двигался, и слабое зрение лисицы позволяло ей различить лишь расплывчатые разноцветные пятна - среди них преобладали белые. Вдруг, заглушая все человеческие запахи, в ноздри лисицы ударил еще один, знакомый, страшный. Сердце ее бешено заколотилось. Сейбр был где-то здесь. Она почувствовала запах этого пса, запах, который будет помнить до смерти. Похоже, он совсем близко, поняла О-ха. Да, вот же она, огромная голова. Уши насторожены, нос наставлен по ветру. Громадный пес лежал, растянувшись на траве, у ног одного из человечьих самцов. По некоторым несомненным для нее признакам - изменившемуся запаху, движениям пса - О-ха догадалась - Сейбр уже почуял, что в его владения вторгся чужак. Конечно, он был ручным зверем, но ему доводилось охотиться, О-ха это прекрасно помнила. Значит, он обладал неплохим чутьем. По крайней мере неплохим для собаки. Ей придется иметь дело не с изнеженным увальнем, а с убийцей, который не раз упивался чужой кровью. Уж если он почуял запах лисицы, он не оставит этого без внимания. Сейчас наверняка встанет и отправится на разведку, чтобы убедиться в верности своих подозрений или развеять их.