13
Под повисшей в воздухе плитой обнаружилось квадратное отверстие подземного лаза.
– Как вы это делаете? – подпрыгнул поражённый Бубульк.
– Когда в эту пещеру вошёл мой далёкий пращур, – начал издалека старик, – камень уже висел в воздухе. Не одно поколение моих предков пыталось разгадать его тайну, и только отец моего деда научился им управлять.
– Но как?
– Мысленно, – постучал себя пальцем по лбу Той. – Представь, что он – живое существо. Обратись к нему с искренней любовью и попроси опуститься на землю.
Бубульк наморщил лоб и напрягся. По лицу его было видно, как он старается любить. Но камень не шелохнулся.
– Брось, – хлопнул кока по плечу капитан. – Нет времени, надо штурмана выручать.
Старик, а за ним и все остальные снова спустились под землю. Последним в квадратный лаз шагнул Энтот, который и вернул плиту на прежнее место.
Высеченные в горной породе полустёртые ступени, закручиваясь винтом, вели на немыслимую глубину. Там подземелье пролегало под рекой Ледой и уходило в долину.
Спуск был столь длительным, а лестница настолько крутой, что у Бубулька закружилась голова. Покачнувшись, кок стал валиться навзничь.
– Полундра, – выдохнул он и, совсем обессилев, нечаянно сел на любимую шумовку.
Никелированная ложка для снятия шума с варева была сделана на совесть и без труда выдержала вес хозяина. Мало того, едва кок оторвал от ступеней ноги, шумовка, словно санки с ледяной горы, легко заскользила вниз. Высекая из камня снопы искр, Бубульк мгновенно набрал невероятную скорость и сбил с ног шедшего перед ним Баца. К несчастью кока, свалившийся на него коротышка не придумал ничего лучшего, как ухватить его за нос. С дикими воплями кок с матросом разбросали всю остальную команду по стенам и унеслись по лестнице.
– А-а-а! – доносилось снизу всё тише и тише.
– Что это было? – схватились за ружья поверженные матросы. – Неужели амазонки?
– Кричат похоже, – почесал ушибленный бок старик Той.
К ним спустился Энтот.
– Да это ваш кок сорвался, – внёс он ясность. – Сел на свою железку, и только дым пошёл.
Чародей объявил перекличку. Не хватало двоих.
– Ну, если и Бац с ним, то дело табак, – заключил матрос Табачок.
Ни слова больше не говоря, отряд поспешил вниз. Кружили долго. Лестница закончилась крошечным помещением. В одном его углу сидел Бубульк, в другом – Бац. Даже при скудном освещении подземелья на одном ухе коротышки были видны следы мелких хищных зубов. Кроме того, лоб Баца приобрёл синеватый оттенок, на фоне которого белело множество мелких белых кружочков. В целом картина очень и очень напоминала отпечаток камбузной шумовки. Чародей посмотрел на кока. В руке Бубулька победоносно блистало никелированное орудие. А вот его распухший нос больше походил на хорошо вызревшую сливу.
– Вылитые глюки, – заметил Энтот.
Капитан осуждающе покачал головой.
– Как здоровье? – поинтересовался он у драчунов.
В ответ из обоих углов раздалось жалобное кряхтение.
14
Новое подземелье встретило моряков сыростью. С потолка капало. Где-то над ними шумели быстрые воды Леды.
– Сейчас станет суше, – пообещал старик Той.
Миновав реку, они пошли по широкой галерее. Тут было намного светлее, чем в недрах Малахитовой горы. В потолке имелись многочисленные отверстия, через которые проникал самый настоящий дневной свет. Между тем, над ними висело, по меньшей мере, метров пять каменного грунта.
– Электричество? – показал на отверстия капитан.
– Нам это не под силу, – вздохнул старик. – Даже если перекрыть Леду и построить плотину для гидроэлектро– станции , у нас нет ни турбин, ни генераторов.
– А для чего вам трибуны и генералы? – вклинился в разговор коротышка Бац, который в школе постоянно прогуливал уроки физики и о гидроэлектростанциях, конечно, ничегошеньки не знал.
– Не трибуны, а турбины, – пояснил Чародей. – Их крутит падающая вода. Турбины вращают генераторы, а не генералов, и те вырабатывают электричество.
– Ага, – ничего не понял Бац и потрогал укушенное ухо, – генералов, выдающих электричество, у вас нет. Откуда тогда свет? Опять фиолетовые штучки?
Старик Той не знал, то ли ему смеяться над безграмотностью матроса, то ли обижаться на его недоверие.
– Освещение устроили ещё наши деды и прадеды, – грустно улыбнулся он.
– Система зеркал, – догадался Чародей. – Одно зеркало с поверхности земли передаёт свет другому, то – третьему и так далее до самого низа.
– Верно, – подтвердил Той. – Только мы разработали оптическую систему из шлифованных кусков горного хрусталя .
– А ночью как же? – не сдавался Бац. – Ночью ведь солнце не светит, значит, и тут темно.
– Ночью гнилушки дорогу указывают, – кивнул старик на вырезанные в стенах полочки, на которых лежали куски трухлявого дерева.
Неожиданно все почувствовали запах рыбы.
– Выходит, мы вернулись к океану? – насторожился капитан.
– Да нет же, – поспешили успокоить его проводники. – Это хранилища.
Через десяток метров в стене обнаружился проём, закрытый вытесанной из камня дверью. Коротышка Бац побежал вперёд и насчитал ещё шесть подобных дверей.
– Для рыбы, для дичи, для черепаховых яиц, для фруктов, для овощей, для зерна и сливочного масла, – перечислил Той.
Матросы отодвинули первую каменную дверь, и перед их взорами предстало огромное помещение, заставленное бамбуковыми этажерками. На них грудами лежали самые разнообразные обитатели океана.
– Смотрите, макрель, – показал Бубульк на рыбу, похожую на веретено. – Её можно в тесте запечь – пальчики оближешь. А вот салака, – ткнул он шумовкой в другую. – Очень хороша, если её тушить с морковью и подать к столу с отварным картофелем.
Далее лежали грудой кальмары.
– Из кальмаров, – причмокнул кок, – и белокочанной капусты получаются восхитительные оладьи.
При этом он задорно подмигнул Энтоту, который смотрел на него во все глаза. Малыш почесал затылок и вдруг обиделся, невесть отчего решив, что заезжий кок надсмехается над кулинарными способностями островитян.
– А вы морскую лисицу едали? – спросил он с вызовом и похлопал по боку пятиметровой рыбины с громадным хвостом.
– Но это же акула! – удивился Бубульк.
– А раков, варенных в квасе? – спрашивал Энтот, явно стараясь поразить гостя.
– Ха, – надулся тогда кок. – А вы Копенгагенский салат на атлантической осетрине пробовали?
– Нет, – невозмутимо парировал малыш. – Зато вы не знаете, что такое отварной лещ с изюмом и пряниками.
– Ставлю против вашего леща воздушный пирог по-милански из филе зубатки.
– А вот ещё форель, – не сдавался Энтот.
Спору их не было видно конца, и капитан Чародей отошёл со стариком в сторонку.
– Несколько раз в год мы устраиваем рыболовные дни, – принялся рассказывать Той. – Все мужчины острова выходят в океан на промысел.
– Зачем же так много припасов?
– Половина их, как и провиант в других кладовых, предназначен для амазонок.
– То есть как?! – поразился капитан. – Они объявили вас вне закона, а вы их кормите?
– Мы же их любим, – напомнил Той. – А кроме того, мужчины не хотят враждовать. Амазонки не мешают нам жить в долине по нашим законам. К тому же, они охраняют остров от нашествия врагов и присматривают за плантациями, с которых мы тоже кормимся. Ведь в долине ничего не растёт, там сплошной камень и песок.
Постояв у двери рыбной кладовой, матросы порядком продрогли.
– Почему так холодно? – недоумевал Бац. – Над нами жара несусветная, а тут, как в айсберге.
– А вот, – показал Энтот на пол. – Под нами два метра льда. А ещё стены льдинами обложены.
– Не может быть?! – не поверил Бубульк и шагнул вглубь холодильника.
Нога его тотчас поехала на скользком льду, и он сходу врезался в ближайшую этажерку. Бамбуковая конструкция зашаталась, и на кока свалилась груда морской капусты, а на колпак упал увесистый осьминог.
– Но позвольте, – возмутился Бубульк из-под осьминога, – откуда в тропиках лёд?
– С вершины Малахитовой горы, – пояснил Энтот, помогая коку подняться. – Там за облаками на горных пиках, окружающих долину, лежат огромные ледники.
Там круглый год зима, оттуда в Леду стекают холодные ручьи. Но для кладовых мы пилим лёд только на Зелёной горе, она ближе других.
15
Миновав кладовые, они попали в круглую залу, из которой в четыре стороны уходили четыре галереи.
– Настоящий перекрёсток! – воскликнул Чародей. – Только под землёй! Куда теперь?
– Налево – в город, направо – в долину, а прямо – к Лазуритовой горе.
– Где сейчас находится штурман Тополёк?
– Его поместили в башне Порция, что стоит мористей городских ворот.
– Тогда нам налево – в город.
Но старик Той недовольно покачал головой.
– Весь город опутан сетью тайных лабиринтов, – как всегда издали начал он. – Подземные пути ведут в храмы, в дома, в крепостные башни, даже в колодцы с питьевой водой. Мы знаем об амазонках всё. Мы слушаем их разговоры в саду, за обедом, во время заседаний, на посту, да где угодно. Мы слышим каждое их слово, каждый вздох. Но в башню Порция для нас хода нет. Ни одна наша пила, ни одно наше долото не берёт в тех местах камень, настолько он прочен. Проникнуть в таинственную башню можно только с улицы или с крепостной стены. Но там повсюду караулы. Ты, брат Чародей, и шагу не сделаешь, чтобы не повстречать амазонок.
– Выходит, дело совсем табак, – уныло заключил матрос Табачок.
– А давайте возьмём башню боем, – предложил коротышка Бац.
– Самый верный способ остаться незамеченным, не выходить из подземелья вовсе, – не обращая на них внимания, вёл старик дальше. – А если уж есть такая необходимость, то лучшей маскировки, чем платье моей старухи Марции, вам не найти.
– Как это? – не поняли матросы.
– Переоденьтесь в старух, – пояснил Той. – Все наши старухи – это амазонки на пенсии. Многие из них остаются прислуживать в городе. Другие отправляются в долину и обзаводятся мужьями. Никто их не преследует, ведь и нынешние амазонки рано или поздно состарятся и уйдут в отставку.
Доводы старика были убедительны, и отряд свернул направо в долину. А вскоре капитан и вся команда не могли сдержать своего восхищения. Если раньше стены подземелья были тёмно-зелёного цвета, то теперь они стали небесными с изумительными разводами.
– Это залежи бирюзы, – погладил стену старик, – обработку мы делали вручную.
– Бесподобно, – признался Чародей.
– Мы мастера каменных дел, – с гордостью сообщил Той. – Испокон веку пилим, режем, сверлим, граним и шлифуем.
– При таком классе, в кухонном деле вас бы запросто взяли шеф-коком на какой-нибудь лайнер, – заметил Бубульк. – Это же сколько земли пришлось перекопать.
– Земли тут маловато, в основном залежи полудрагоценных пород камня: малахита, яшмы, мрамора, лазурита, аметиста, нефрита, жадеита, сердолика, оникса, родонита… Вся долина состоит из них.
Старика Тоя окружили матросы.
– В самом городе вокруг усадьб имеется насыпная земля, – продолжал он, – на которой высажены сады. Да ещё на склонах гор кое-где растёт лес.
– А куда девался камень, который вы доставали при прокладке подземных галерей?
– Из него построены крепость и город, даже дороги вымощены полудрагоценным камнем.
– Вы не боитесь, что из-за этого на остров нападут грабители?
– Уже пробовали и не один раз, – усмехнулся старик. – Но одних прогнали амазонки, другие бесследно исчезли в Смертельной петле, а третьи бежали в ужасе перед великаном Суиллием.
И Той рассказал морякам о чудовище огромного роста.
16
Штурмана поместили на втором этаже башни Порция. Убранство его спальни составляли: кровать орехового дерева, такой же шкаф, малахитовое бюро и массивный трон вместо кресла. Как и дворцовый, он был целиком отлит из золота. В гостиной за стеной располагался камин из сиреневого аметиста, который при нагревании становился бесцветным, да янтарный стол, выполненный в форме неполной луны.
Внизу за узким зарешеченным окном башни глухо шумела на крутом изгибе река Леда. Фиолетовый мост находился несколько левее – руку протяни. А далеко справа, там, где грохотал водопад, клубилась над рекой водяная пыль.
– Кто таков Порций? – поинтересовался Тополёк, когда следующим утром Ипполита пришла пригласить его на воскресный обед к царице Тесее.
– Первый и последний правитель нашего государства.
– Можно предположить, что именно из-за него мужчины оказались у вас под запретом? – усмехнулся штурман.
– Так и есть, – подтвердила амазонка. – Предания гласят, что кровавый Порций уничтожил почти всех мужчин. Из-за этого и произошло восстание. За оружие взялись женщины.
– И? – вопросительно посмотрел на неё Тополёк.
– И царь бесследно исчез.
– Вот, – показала девушка на трон, – когда Порция не стало, тёмно-красные рубины и кровавые турмалины, украшавшие этот трон, превратились в сапфиры.
Действительно, трон был щедро усыпан необычайно красивыми драгоценными камнями фиолетового цвета. Штурман подошёл поближе, пощупал подлокотники, постучал по спинке. Не верилось ему в чудесное превращение. Вероятно, тут был скрыт какой-то механизм. И точно, на внутренней стороне одной из ножек трона оказался крохотный рычаг, выполненный в виде выпуклого рыбьего глаза. Тронув его, он почувствовал, что рычаг сдвинулся с места, но и только. Далее рыбий глаз наткнулся на невидимое препятствие и застыл, как впаянный. Тогда Тополёк поставил на него ногу и нажал сильней. Раздался скрип, рычаг медленно и неохотно пошёл вниз. Трон задрожал. Наблюдавшая за всем этим Ипполита, заволновалась.
– Не надо беспокоить дух тирана, – наконец, не выдержала она. – Следуйте за мной.
Штурман повиновался.
– Куда мы идём?
– Я покажу вам город, – ответила Ипполита, спускаясь вниз по винтовой лестнице.
Покинув башню, они направились в сторону дворца. На правах невольного, но всё же гостя, штурман спрашивал фиолетовую девушку обо всём, что его интересовало. А интересовала моряка буквально каждая мелочь.
– Что за разноцветные камни у нас под ногами? – удивился Тополёк, едва они ступили на уличную мостовую.
– Яшма.
– Но ведь они все разного цвета. Вот этот почти зелёный, другой – жёлтый, те два – белый с серым, а вон там – коричневый и красно-бурый.
– Ну и что же, – недоуменно посмотрела на него Малая Медведица. – Яшма бывает самых разных цветов и оттенков, это зависит от её месторождения.
17
Во дворце стояла звенящая тишина. Только стража время от времени бряцала оружием. Минуя тронную залу, Ипполита повела гостя далее по длинному коридору. В первом же покое Топольку бросилось в глаза обширное панно из сверкающих самоцветов. Занимало оно всю стену и потолок, на котором, как настоящие, сияли высокие лазурные небеса. Перед штурманом же по зеленовато-голубой волне летел под полными парусами корабль.
– Да это же "Разящая"! – воскликнул он.
– На свете много похожих кораблей, – не согласилась Малая Медведица. – Этой мозаике несколько сот лет. Тогда даже деревьев, из которых построена ваша бригантина, не существовало.
– Лучше полюбуйтесь камнями. Море выложено из аквамаринов. Корпус корабля и мачты янтарные. Паруса составлены из жемчуга. Небо бирюзовое, облака из белоснежного агата. Солнце собрано из рубинов и розовых алмазов…
– Вон там, на капитанском мостике, – указал штурман на человеческую фигурку, наполовину составленную из изумрудов. – Ведь это Чародей в своём зелёном бархатном камзоле.
– Мало ли капитанов так одевается, – не сдавалась девушка.
– А пробоина на второй палубе, которую нам сделал пират, а сломанный штормом рей, – не сдавался штурман. – Наконец, Бубульк…
– Бубульк? – не поняла амазонка.
– Наш кок, – ткнул моряк в едва заметную деталь картины. – Его смыло за борт и вот здесь видно, как боцман Михайло с командой вытягивают его канатом на палубу.
Девушка с фиолетовыми волосами недоумённо пожала плечами и прошла в следующую комнату.
– Кто автор этой мозаики? – нагнал её Тополёк.
– Мужчины, – ответила она нервно, – они только и способны фантазировать.
– Похоже, кто-то из них обладал даром провидения и знал всё заранее, – заключил штурман, останавливаясь перед следующим панно.
На нём была изображена крепостная башня, наверху которой стояли обнявшись двое. Фиолетоволосая амазонка прижимала к своей стальной груди мужчину, очень похожего на штурмана.
– Этого быть не может! – вспыхнула Ипполита, и краска смущения залила её лицо.
18
– А как устроены ваши дома? – спрашивал штурман на обратном пути. – Чем отапливаются?
– Они похожи на наши дворцы. Извольте убедиться сами, – и Малая Медведица открыла дверцу в мраморной стене, что отделяла улицу от зелени садов.
Тополёк шагнул за Ипполитой и оказался среди зарослей мандарина вперемешку с кустами лавра. Шли недолго. Сад закончился, и на салатовой лужайке очам штурмана предстало небольшое прямоугольное здание с двускатной крышей и входом в виде портика с колоннами.
– Знакомьтесь, – улыбнулась амазонка, – это мой дом.
Тополёк ступил на порог и только теперь рассмотрел, что колонны, как и весь портик, покрыты благородным белым опалом.
Внутри стены дома были отделаны дымчатым агатом с прекрасным затейливым золотистым рисунком. Пол устилал сочно-зелёный малахит. А потолок…
– Матерь Божья, – Тополёк даже зажмурился.
Потолок состоял из прозрачных розовато-лиловых квадратов, от которых исходил восхитительно нежный свет.