Но не принял я ее дружбы.
Дома кошки, собаки.
Полный комплект четвероногих.
В гости не пригласишь.
А без этого какая дружба?
Шла бы ты своей дорогой…
- Разные мы, - говорю миролюбиво.
И не надоедай мне больше…
И не только мне…
Ты же лиса, ты же не собака…
- Прощай…
Видно, все поняла из моих слов.
Ушла…
И больше на глаза никогда не попадалась.
Такое доверие дорогого стоит
У зайчишки, видно, выбора не было, раз под ноги бросился.
Да так, что пришлось тормозить, чтобы не сбить беднягу.
А вот и причина испуга: на поляну из редкого разнотравья стремительно выпрыгивает соболь.
Выпрыгивает и замирает: человек!
Не ожидал…
Немая картина.
Я с дрожащим зайчишкой под ногами на одной стороне полянки.
На другой соболишка, не сводящий взгляда с косого.
Добыча рядом, а нельзя.
Страх перед человеком сильнее чувства голода.
Минута проходит, другая…
Пять минут…
А зайчишка как привязанный у ноги держится…
Соболь нехотя исчезает в зарослях.
Да и мне по своим делам надо…
И так задержался.
Не будет же при человеке хищник жертву преследовать?
Извини, дорогой, но мне пора!..
Шаг, другой, третий…
А зайчишка, как привязанный, шаги прыжками повторяет.
Прыжок…Другой…Третий…
Копирует…
От страха совсем ручным стал.
Трава все выше, выше…
Деревья все чаще, чаще…
Зайчишка отставать стал.
А потом как рванет вперед.
Будто дорогу собрался показывать.
Только и видел его.
Видно, и в моем дружелюбии сомневаться стал.
Правильно, доверять доверяй, но и меру во всем знай.
Без этого в тайге не выживешь.
Исчез и не поблагодарил…
Но я не в обиде.
Такое доверие дорогого стоит.
Да и в памяти надолго останется…
Отлились хищнику мышкины слезы
Я стою на берегу ручья под старой ивой.
У капкана, в который совсем недавно попал соболь.
Соблазнился таежный разбойник тушкой сойки, подвешенной над челюстями таежного монстра, и вот такой финал…
Сразу же из удачливого охотника превратился в банальную жертву.
Нелегко расставался с жизнью.
До конца надеялся на свои силы и везение.
То впадал в ярость (сойка разорвана буквально на клочья), то в панику.
И потасок тянул во все стороны в надежде вырваться из наводящего ужас плена.
И железо обидчика грыз.
И даже в отчаянном бессилии собственную лапу, зажатую стальными челюстями.
Но мороз, боль, страх, голод сделали свое черное дело.
Удача отвернулась окончательно и бесповоротно.
И сразу же место трагедии запестрело мелким бисером мышиных следов.
Осмелели мыши.
И как только прознали, что их злейший враг повержен?…
Некогда грозный хищник выглядел беспомощно и жалко.
Меховая шубка сбрита начисто.
Костлявое голое тельце уже покрылось серебристым инеем.
Зато в мышином царстве, наверное, полный комфорт.
В соболиных шапках-гнездах им тепло и уютно.
Уютно будет и мышатам, которые появятся с первым теплом.
Сполна отлились хищнику мышиные слезы.
Сколько их он загубил на своем веку?
Не счесть.
Теперь полное удовлетворение.
Как говорят: око за око.
А вот охотника по-человечески жалко.
Поединок с именитым хищником велся на равных, по всем правилам.
Кто кого перехитрит.
Сколько сил и времени потратил впустую, выслеживая красного зверя.
А победой воспользовались мыши…
Что поделаешь.
В жизни такое бывает часто.
А то бы трагедии не миновать…
В середине декабря вдруг потеплело.
Невесть как прорвавшийся в наши края южный циклон прошелся по побережью чередой мелкого дождя, мокрого снега и густого тумана.
Дороги, землю, деревья - все сковало ледяным панцирем.
Для лесных обитателей наступил настоящий голод.
В таких случаях прокормиться рядом с человеком легче, чем на обжитых местах.
Под разлапистой пихтой у дровяного сарая я обычно подкармливаю бездомную собачку остатками завтрака.
Крошки птичья мелочь потом растаскивает.
А сегодня собачка не успела отойти от "стола", как на остатки собачей трапезы спикировала ворона.
И сразу же с соседней березки раздался душераздирающий крик.
Посмотрел, а на ней взъерошенная, с бурыми пятнами на боках, птица сидит.
И орет, орет, будто ее убивают.
Сойка.
Прилетела подкормиться, а тут ворона…
Долго еще сойка перепархивала с яблоньки на яблоньку, склевывая с веток мелкие высохшие дички.
Все никак не могла успокоиться.
Веточки тонюсенькие, а под крупной птицей не гнутся.
Или сойка так отощала или панцирь ледяной веточки укрепил.
Не понять.
…Не успел в дом войти - собачий гвалт.
Загулявшая собачья стая белку по ледяному двору гонит.
В другое время бедняжка в два-три прыжка на забор бы взлетела.
А сейчас прыжки не получаются, - лед.
Ноги скользят…
С трудом отбил от разъярённой стаи.
Помяли немножко, хвост укоротили…
Тельце худющее, худоба сквозь серый мех просвечивает.
Сразу видно - голодает.
Не вылиняла как следует.
Пришла подкормиться - чуть шубу с живой не сняли.
Слава богу, на работу не успел уехать.
А то бы трагедии не миновать.
Хранительница дома
После того памятного наводнения окраины нашего поселка буквально кишели грызунами и пресмыкающимися.
Всевозможные крысы, мыши, змеи, покинув обжитые норки в поймах рек, за считанные часы до наводнения устремились по склонам сопок вверх, туда, где жил человек.
Мой дом стоит у самой речки.
И чашу терпения, связанную с визитом непрошеных гостей, в этот год пришлось испить до дна.
Крысы уничтожили овощи в огороде. Изгрызли обувь и мешки в коридоре.
Змеи были куда миролюбивее. Но суеверный страх перед ними приводил домочадцев в ужас. Они были буквально везде: в теплице, на грядках, на помойке. Реже, из-за боязни быть укушенными, стали бывать у нас гости. С одной стороны, для семейного бюджета и хорошо. С другой, не жить же все лето бирюками?
Одна небольшая змейка облюбовала для отдыха тротуар. Посещение хозяйственных построек, куда вел тротуар, пришлось сократить до минимума. Обкосил и обочины тротуара, чтобы нечаянно не встретиться с необычной беженкой. А жена по нему ходить вообще перестала. Была с ее стороны и попытка подтолкнуть меня к расправе с самозванкой.
Правда, сама она от своего намерения и отказалась.
Сведущий человек - а наши жены любят слушать таких - сказал, что эта змея - хранительница дома. И чтобы не навлечь на дом несчастье, ее ни в коем случае убивать нельзя.
Жену сначала такое пророчество покоробило.
Если змея - хранительница дома, то кто же я? Резонно возник у нее вопрос. Но конфликт по этому пункту был скоро исчерпан, все точки над "и" расставлены, и змее было гарантировано право на жизнь.
Изо дня в день она, как раньше, продолжала греться на тротуаре.
Так прошел месяц, другой… Пока кто-то из гостей, не знавший всей истории, нечаянно не столкнулся со змеей на тротуаре.
Столкнулся. Испугался. Ударил.
Хранительница дома исчезла.
Мы переживали поначалу. Ждали каких-то неприятностей.
А потом эта история просто забылась.
Знающий человек опять же сказал:
- Змея оказалась незлопамятной.
Я, конечно, в его байки не верил. Уход змеи, по-видимому, был связан с появлением в доме кошки. Да, да, обыкновенной кошки. И разделом сфер влияния.
Энергичная кошка быстро очистила двор от грызунов. Она должна была вот-вот принести котят. А в этот период кошки к грызунам просто беспощадны.
И в поисках корма "хранительница дома" перекочевала в более богатые места.
А их в поселке хватало.
Эхо
Щенок давно уже перегнал ростом свой возраст, за полгода вымахав в приличную овчарку. Но в холода, чтобы не мерзнуть, по-прежнему просился в дом.
Он ложился головой на порожек у входной двери и чутко ловил все звуки и шорохи извне: служба есть служба.
Если кто рядом проходил по дороге, щенок глухо ворчал: мол, все вижу и слышу, прохожий, не забывайся…
Если кто входил во двор - звонко лаял.
Среди ночи обязательно выходил в десятиминутный дозор. Если хозяева забывали о нем, то щенок садился под окнами спальни и редко, лениво гавкал, пока его не пускали обратно в дом.
Свой ночной дозор щенок обязательно начинал с короткого и громкого гавканья, напоминая окружающим, что территория находится под охраной. Дом стоял у подошвы сопки с длинным и узким распадком. Рыхлый снег гасил звуки, поэтому соседям редкие собачьи концерты не надоедали. А в конце марта прошел обильный снегопад с дождем. Потом ударил мороз.
По отполированному морозом распадку, по зеркальным склонам ночью стало гулять эхо.
Щенок, как обычно, заступил в дозор. Он считал себя сильным и грозным. И вдруг, о ужас, более грозный рык раздался совсем рядoм, с сопки.
Тогда, с кровяными от гнева глазами, щенок выдал очередную "кассету" громкого лая: мол, кто посягнул на мою территорию?
Но противник не отступал. Из глубины распадка раздался такой же лай. Только более мощный и грозный.
Щенок трусом себя не считал. Чтобы изгнать вероломного гостя, он без страха рванулся в узкое горло распадка, и вскоре его лай раздавался в верховьях сопок.
Вернулся щенок домой только под утро, усталый и обескураженный.
На следующую ночь все повторилось. Щенок вновь искал противника.
Тревоги и волнения прекратились лишь тогда, когда выпал пушистый снег.
Он и погасил эхо.
Город грызунов
Снежный покров на луговине только что сошел, и моему взору открылся настоящий город.
Город грызунов.
Долгую зимнюю пору остававшийся невидимым для человеческого глаза.
В полегшем валу прошлогодней травы бесчисленное сплетение просторных дорог и дорожек, от которых вглубь уходят норки.
Персональные квартиры и квартирки хозяев этого строительного чуда.
На каждом основном перекрестке общественная столовая.
В тарелкообразных углублениях - горки земляной груши, пересыпанной мелко измельченной зеленью.
Наверное, для лучшей сохранности.
Зима уже кончилась, а в "тарелках" топинамбура - так еще называют земляную грушу - полным-полно.
На этой луговине когда-то был мой огород.
Несколько лет подряд я на нем выращивал картофель.
До тех пор, пока на глаза не попалась заметка о том, как земляную грушу на своем подворье выращивали монахи.
И для чего выращивали.
Оказывается, топинамбур - чуть ли не панацея от всех болезней.
И сахар снижает в крови, и давление успокаивает.
Но груши, выращиваемые мной, оказались очень мелкими, а проблемы, связанные с их выкопкой, очень большими.
Новая огородная культура оказалась такой агрессивной, что картофель с поля просто вытеснила.
Пришлось огород забросить.
Попытки других селян использовать его по назначению тоже не принесли успеха.
Топинамбурное войско стояло стеной и было непобедимо.
А для грызунов новая культура стала "манной небесной".
Они научились не только убирать земляную грушу, но и сортировать, и хранить.
Я не берусь представить величину урожая, но его хватало и на зимнее питание полчищу грызунов, и столько же оставалось в закромах на непредвиденный случай.
Подобрав всего с полдесятка кучек, я набрал полное ведро отсортированных и превосходно сохранившихся груш.
Только жена, несмотря на лечебность земляного "фрукта", отказалась принять его.
Наверное, чтобы не нарушить из века сложившуюся традицию: обычно грызуны пользуются урожаем человека, а не наоборот…
… И мне сразу стало понятно поведение лис зимой.
Я думал, что они собирались на этой луговине в поисках отходов рыбоводного завода, который находился буквально рядом, а они просто мышковали.
Охотились на обитателей подснежного города, которых развелось на луговине превеликое множество.
Сладкоежки
Еще вчера этот клен ничем не отличался от окружающих его деревьев.
Белесых берез и серых ив с едва зеленеющими кронами.
Так же его ветки раскачивал ветер.
Так же его ветки тянулись к зависшему над сопкой солнцу.
Размахивая, как флагами, первыми воздушными паутинками.
От чего возникало ощущение качающегося неба.
Так же ревматически поскрипывал ствол в морщинистых шрамах при резких порывах ветра.
Распугивая грызунов и другую лесную мелочь.
А сегодня к нему и только к нему внимание всех лесных обитателей.
С утра дятел долго стучал по морозобоине, заплывшей стекловидной камедью.
А потом также долго молчал, затерявшись в зеленоватых ветках.
Рядом ивы с усохшими вершинами, а он на здоровом клене…
Странно…
А потом появилась пара веселых белок.
Белки какое-то время сновали по дереву, распушив хвосты, а потом тоже странно затихли.
И я потерял интерес к ним.
…Тяжело пролетели мимо две бабочки-траурницы.
Красивые!..
Украшением любой коллекции могли бы стать.
Но я не коллекционер.
Что мне до этих бабочек!
Но глазами все же проводил их по привычке.
И что вы думаете?..
Полет бабочек тоже у клена оборвался.
И чего это все к нему так липнут?
Медом что ли его намазали?
А ведь точно намазали!..
Только не медом, а соком кленовым - озарила меня догадка.
Сейчас же разгар сокодвижения!
Подошел и я к кленовому дереву.
Край морозобоины, расшитый дятлом, слезоточит.
При этом густые капли сока, подсыхая, по оранжевому лотку медленно скатываются вниз.
На лотке, в забродившем на солнце соку, две бабочки-траурницы.
Те, которых я только провожал взглядом.
… До дома всего лишь полсотни метров.
Сходить за топориком что ли да банку стеклянную прихватить?
И тоже полакомиться вкуснятиной?
Но жалко.
Дерево жалко.
Клен у меня на усадьбе один.
Чего доброго усохнет.
А мне так будет не хватать осенью его волшебного костра.
Костра, от которого в одночасье загорается вся сопка перед домом каким-то сказочным пламенем.
Что сразу забываешь и о пресных буднях, и о туманном будущем, и о других житейских невзгодах.
Так что перебьюсь без кленового сока.
Клен у меня на усадьбе один.
Да и я не такой уж сладкоежка.
Накормил…
Водопровод в селе старый, ветхий…
Часто случаются прорывы.
И село остается без воды.
А чтоб не зависеть от капризов водопровода, я выкопал в ручейке, на берегу которого стоит мой дом, яму-колодец.
И спуск к ручью обустроил.
Только завершил работу - в моем водоеме незваные обитатели появились.
С десяток каменок и мальмочек.
Видно, для игр пространство в моем колодце объемнее, чем в ручье.
И вода прохладнее.
И до того увлекательно было наблюдать за ними, что для меня поход за водой из принудиловки превратился в удовольствие.
Я даже стал подкармливать рыбок.
Естественно, сыпал корм чуть ниже по ручью, но так, чтобы рыбки его видели.
И они быстро подросли на вольных харчах.
Превратились в настоящих рыб величиной с ладошку.
Но были все такими же игривыми и непосредственными.
… Как-то приехал в отпуск сын.
С друзьями-однокашниками собрался на ручей за мелочевкой.
Родителей свежей рыбкой побаловать.
Я приехал из леса, когда на плитке уже шкворчала сковорода с жарехой.
- Садись, только тебя и ждем.
Схватил на ходу кусочек и в рот.
- Какая вкуснятина!
- Сейчас только воды принесу.
… Мой колодец-водоем был пуст.
Никто не встречал меня, и игруний моих не было.
Рыбки бесследно исчезли.
- Как же я забыл сына предупредить, - обожгла догадка сознание.
Жареха после этого казалась сухой и невкусной.
Разговор за столом был вялым и никчемным.
Но я вынужден был жевать, чтобы не обидеть сына.
Часть 2
ИСТОРИИ, КОТОРЫЕ НАШЕПТАЛИ ДЕРЕВЬЯ
В молодом лиственничнике
На молодой лиственничник Бог слал испытание за испытанием.
Три года брали с него непосильную дань мыши. Брали, построчно выгрызая только что укоренившиеся рядки тонюсеньких прутиков.
Потом, как напасть, обрушился сырой снегопад, по пятам которого шли трескучие морозы. Смерзшиеся стволики под тяжестью льда и снега ломались, как спички.
Потом была смертельная, изнурительная борьба с курильским бамбуком, пытавшимся заглушить молодое племя.
И вот когда, казалось, все напасти позади, когда поредевшее лиственничное войско, пробив стену бамбука, вырвалось на свободу, новое испытание: молодой лесок облюбовал заяц, обыкновенный заяц-беляк.
Надоело ему питаться терпкими ветками да молодыми побегами бамбука - потянуло на сладенькое. А что может быть в тайге слаще, чем вершки молодых лиственниц, превратившиеся в звенящие леденцы-сосульки, торчащие рядками из-под пышного снежного покрывала?
И быть бы леску полностью обритым, если бы не его величество случай. Случаи, которыми так пестрят лесные истории.
У каждого хозяина есть в тайге свой участок.
У зайца - свой. У лисы - свой. У пернатых хищников - тоже.
А когда участок накладывается или входит в зону влияния другого - столкновения не миновать.
И для зайца одно из пиршеств закончилось трагедией.
Несколько клочков белесой шерсти да комочки рыжеватой крови на шершавом снегу - вот и все, что осталось от лакомки, когда его пути-дорожки пересеклись с путями-дорожками хозяина этих мест, ночного хищника - филина.
Под дубом
После затяжного ненастья - большое солнце.
Легкий ветерок с металлическим шуршанием перекатывает с места на место жесткие листья дуба.
Парит пропитанная влагой подстилка из прошлогодней травы.
Легкая дымка стоит над пологом просыпающегося от зимней спячки леса.
Перед входом в норку, замаскированную ажурным сплетением кореньев, охорашивается старая мышь: "Перезимовала…".
Забыв обо всем на свете, на колючем кусту шиповника, свернувшись в большой радужный ком, дремлет сойка.
Шевелятся на ветру, как водоросли под ударами морской волны, линяющие клочья шерсти на некогда роскошной шубе соболя, блаженно растянувшегося на корявом суку старой березы.
Вдруг с шумом обрушивается подтаявший пласт грунта на песчаном оползне. Мирная идиллия нарушена.
Любопытство берет верх над инстинктом самосохранения: что там?