– Паси, паси, сынок! – говорит тетя Полина, коза смирная. Молока дает много, и жирного.Как сделаю сыр, тебя, Валерик, угощу.
Но Валерик козу пасет не из-за сыра. Валерикова бабушка, Калерия Ивановна, все время говорит:
– Внук-то мой ну чисто цыпленок. Не ножки, а спички! Съест кусочек, и все. Ну до чего худенький, миленький! Может быть, за лето подрастет, пополнеет?!
Калерия Ивановна Валерика за Фроську не ругает. Наоборот, даже считает, что лучше, чем с мальчишками носиться, последний жирок вытряхивать! Пусть нагуливает аппетит. И отпускает Валерика с козой. Фроська бродит, щиплет траву, листья. Валерик сидит под кустами на теплых камнях, смотрит за козой. Ему нравится быть Фроськиным пастухом.
Фроська, как хвостик, ходит все время, бегает за Валериком. Даже утром заходит за ним. Подбежит к крыльцу, встанет, длинными белыми ресницами хлопает, большущими глазами на окна смотрит и кричит: "Мэ-ээ-эээ!", Что, наверное, означает: "Вы-хоо-дии!"
– Вон твоя подружка пришла! – говорит Валерику бабушка Калерия Ивановна. – Сейчас, Фросенька, пастух одевается. На-ка хлебца. Уж извини, что без варенья. Кончилось. Нового еще не сварила. Как сварю, непременно угощу.
Фроська берет хлеб, долго жует. Она всегда так. Иногда съест одну травинку, а жует целый час.
– У ней за щекой жвачка? – спросил раз Валерик у Барбоскина. – Почему коза еще не ела, а уже жует?
– У всех коз так. И у коров тоже, – ответил Барбоскин. – Они – жвачные животные. Нахватают, наглотаются травы, а потом, на досуге, пережевывают. Одним словом, – закончил Барбоскин, – жвач-ны-е!
А еще Валерик играет с козой. Будто он – разведчик, а коза его конь.
– Фрося, стой! – говорит Валерик. – Я на разведку пошел, а ты здесь прячься.
Фроська стоит, ест траву, а он ползет под кустами – разведывает. Или он убегает от Фроськи, а она его ищет.
Хороша коза Фроська, не бодливая, умная.
ПРО ТО, КАК УЧИЛИСЬ КАТАТЬСЯ НА ВЕЛОСИПЕДЕ
С утра Барбоскину не спится. Отец на машине уехал на техническую станцию, поэтому разрешил Андрюше покататься на велосипеде. Барбоскин почистил его, смазал машинным маслом.
Антону тоже хочется покататься на велосипеде. Когда он был маленьким, у него был трехколесный. На взрослом же двухколесном он никогда не ездил.
– Догоняйте! – кричит Барбоскин, усаживаясь на седло. Велосипед стоит у крыльца. Садится на него Барбоскин со ступенек.
И вот велосипед поехал, завилял из стороны в сторону. Переднее колесо то и дело поворачивается вместе с рулем не так, как надо. Барбоскин еле-еле дотягивается до педалей, поэтому едет стоя. Валерик и еще два пацана, Мишка и Витя, бегут сзади. Антошка держится за седло.
– Отцепись! – кричит Барбоскин. Он все время оглядывается. Из-под колеса с кудахтаньем разбегаются в разные стороны куры. Велосипед едет по дороге, виляя вместе с Барбоскиным.
– Сворачивай! В переулок! Машины! – кричит Мишка. Барбоскин круто поворачивает руль и перелетает через него.
Теперь все сидят на канаве. Велосипед лежит на земле. Мишка рвет подорожник, а Барбоскин прикладывает листочки к разбитой коленке.
– Называется, покатался! – ворчит Барбоскин. – На смех всем деревенским индюкам.
– До свадьбы заживет, – тоненьким голосочком говорит Валерик.
– Заживет, – добавляет Витя.
– Андрюш, дай мне покататься, – не выдерживает Антошка.
– Садись, – не возражает Барбоскин.
Мишка и Витя держат велосипед за руль, Валерик на седло. Антон влезает, педали далеко внизу.
– Ты под раму! – советует Валерик. – Я видел, так многие мальчишки на больших велосипедах катаются.
Велосипед везут, а Антон учится крутить педалями. Только подали эти вертятся, как не надо. А если вертятся как надо, то всем приходится бежать. Потом Антошке кажется, что он может ехать один.
Я сам! – кричит Антошка, но его почему-то потянуло с тропинки к забору. Не успел Антон сообразить, как больно ударился плечом о деревянную изгородь. Но ноги из-под рамы успевают выскочить.
– Здорово, – говорит подбегающий Валерик. – Сам ехал!
– А забор?
– Забор – не в счет!
Потом на велосипед забирается Мишка, потом Витя. Один Валерик бегает сзади.
– Ничего, ребята, – попискивает он, – завтра научитесь. А я ноги накормлю. Они вырастут. И тоже на учусь.
Ссадина на коленке Барбоскина к вечеру покрылась красной коркой.
– Докатился, – вздыхает бабушка Катя. – Я говорила: до хорошего этот старый велосипед не доведет Давай болячки твои помажу. Хочешь зеленкой, хочешь йодом. И так и так нарядно.
Но Барбоскин согласился на зеленку, меньше щиплет.
И все же быстрее всех ездить на велосипеде научился Барбоскин. Он и раньше чуть умел. Теперь Антошка с Барбоскиным катаются вместе. Барбоскин жмет на педали, а Антошка сидит на багажнике. Андрюша сильный. У него толстые мышцы. Велосипед ему теперь отдали насовсем. Отец, наконец, купил мотоцикл. И у Мишки теперь есть велосипед. На нем он Валерика катает.
ПРО ДЯТЛА, ПРО ГНИЛУШКИ, ПРО ФИЛИНА И МЫШЕК-ШУРШИШЕК
В лесу часто слышны постукивания дятла; "Тук-тук-тук, тук-тук-тук".
– Это барабанит дятел, – говорит Барбоскин.
– А ты почем знаешь? – возражает Мишка. – Может быть, это лесовичок, что в лесу живет. Ночью он ходит по тропинкам, грибы собирает, по болотным кочкам бегает. А как солнышко проснется, в лесу по сучкам прыгает, стучит, клад ищет. Вот слышите? Тук-тук-тук!
Сосновый лес начинается прямо за совхозными огородами. На высокой сосне ребята увидели дятла в черном галстуке. Большой хвост его, как лопата, упирался в дерево, широкие лапы обхватили кору, а длинный толстый крепкий клюв бил в ствол.
"Тук-тук-тук! Кто-тут! Тук-тук! Кто-тут!"
– Разве это лесовик? – заулыбался Барбоскин. – Это – настоящий пестрый дятел, насекомых выстукивает.
Дятел на минуту замолчал, повертел головой по сторонам.
– И как только красная шапочка не слетит? – прошептал Валерик. – Нет, это – не дятел. Он притворился, что дятел.
– А я что говорил? – также шепотом продолжал Мишка. – Это лесовик в красном колпачке. Кафтанчик снял. Жарко в кафтанчике работать. А колпачок снять забыл. Вот солнце ляжет спать, в лесу станет темно, он снова превратится в лесного человечка.
– Все-то ты, Мишка, выдумываешь! – сказал Барбоскин. – Врешь!
– Не вру! Ночью пойдем в лес, сам увидишь.
– А кто нас ночью в лес пустит?
– Кто, кто... Бабушка.
Но баба Таня, Антошкина бабушка, сказала, что ночью только совы по лесу летают да светлячки пеньки рассматривают. А баба Катя, Андрюшина бабушка, сердито молвила, что детям ночью в лесу делать нечего, что ночью дети, как все люди, должны спать, что пора огород полоть.
– Ах так! – разобиделся на бабушку Барбоскин. Вот уедешь в гости, один в лес пойду. И не побоюсь!
– Ну-ну! – сказала баба Катя и пошла на ферму к коровам. А Валерик отправился к бабушке Калерии Ивановне.
– Бабушка, – просит Валерик, – отпусти меня с Антоном и Андрюшей на сеновале поспать. Мне так хочется!
– Хочется да перехочется! Мал еще по сеновалам ночевать! – Калерия Ивановна делала вид, что сердится.
– Ну, бабушка, ну, миленькая... Я же большой. Сама сказала: щеки наел. Смотри! Как у кабанчика-барабанчика, – Валерик незаметно поддул щеки.
– Ну что с тобой прикажешь делать? Играл бы пузырями, вон Вадик бегает и Олечка. Так нет! К большим лезешь!
– Ну, бабушка, – не унимался Валерик.
– Вот лист березовый, – вздохнула Калерия Ивановна и разрешила.
На другой день ребята отправились ночевать на сеновал. Сена в сарае под самую крышу. Расстелили широкий толстый брезент, чтобы не было колко, улеглись.
– Хорошо, – сказал Мишка.
– А то нет! – добавил Валерик. – А почему луна такая круглая, огромная и оранжевая?
– Где ты видишь луну? – удивился Барбоскин.
– В щелку! У луны, наверно, праздник, день рождения.
– Угу! – поддакнул Мишка, – потому и нарядилась. Айда в лес, светлячков смотреть и человечков лесных?!
Собирались недолго. Кругом тихо, над лесом низко висела нарядная огромная луна. Над озерком пушистым белым покрывалом лежал туман. Куски его расползлись по кустам. Поблескивали звездочки, словно кто в небо воткнул блестящие елочные украшения. Лес стоял мрачный, непонятный, загадочный. Крадучись, ребята прошли мимо совхозного сарая, мимо скирды с душистым сеном. С кустов посыпалась роса.
– Страшно, – прошептал Валерик.
– Страшно, не страшно, – храбрился Антошка, – а бабушки накажут.
– Страшно, накажут! – передразнил их Барбоскин. – Раз решили на лесных человечков смотреть, так идем.
Около сумрачной дорожки вдруг зашевелились травинки, вздрогнули длинные листочки ландыша, листья лопастого папоротника.
– Кто это? – испуганно прошептал Валерик.
– Это вышли на прогулку мышки. А может быть, ежикгуляет, он ночное животное, – спокойно сказал Барбоскин.
Ух-ух! – заухало в глубине леса так, что Валерик от страха присел на корточки.
– Ой, мальчики! Что это?
– Да это сова на промысел вылетела, на мышей охотится, – продолжал Барбоскин. – Неприятно кричит.
И вдруг все увидели, как впереди вспыхнул голубыми мерцающими огоньками широкий пень.
– Вот здесь, – сказал Мишка, – живут светляки – фонарики лесных человечков. Вот видите? Фонарики разлетаются! – Мишка ткнул в пень ногой. – Лесные человечки в руках фонарики понесли.
– А почему человечков не видно? – спросил Валерик.
– Так они в невидимых кафтанчиках! – уверенно продолжал Мишка.
Барбоскин подошел к пню, наклонился:
– Это не светляки. Светляки – как червячки. Это светятся гнилушки.
– Давайте с собой возьмем? – предложил Антошки. Несколько кусков гнилого дерева быстро перекочевало в карманы.
В лесу что-то затрещало, с сосен посыпалась сухая хвоя.
– Что это? – в два голоса прошептали Валерик и Мишка.
– Не знаю, – отозвался Барбоскин. Все стихло. – Наверно, старый сук у дерева отломился, или филин из дупла вылетел. – Снова зашуршало. Потом раздался сдавленный писк. И снова тишина. – Это филин мышонка съел, – деловито вымолвил Барбоскин.
– А ты откуда все знаешь? – не выдержал Антошка.
– Папа Коля рассказывал. Мы с ним в лес ночью ходили, на экскурсию, как сказал папа.
– То-то ты храбрый такой! – отозвался Мишка. Валерик испуганно оглядывался по сторонам.
"Ух-ух-ух. Ха-ха-ха!" – заухало, захохотало совсем рядом.
– А совы на людей не охотятся? – дрожащим шепотом вымолвил Валерик.
– Не бойся, не охотятся, – заторопился Барбоскин, – пошли назад.
– Пошли.
– А как же лесовичок? – спросил Мишка. – Мы их так и не видели!
– Лесовичок, лесовичок! – передразнил Мишку Барбоскин. – Сам ты лесовичок, зюзя мокрая, нос сопливый.
– Сам ты – зюзя! – возмутился Мишка и повернул в деревню. За Мишкой, торопясь и спотыкаясь, спешил Валерик.
– Вот они где! – у сарая, в ночной рубашке, стояла Калерия Ивановна. – Ну и дела! Я завтра с вами поговорю. Валерик, марш домой спать. Сеновал у них, называется!
– А у нас гнилушки! – Валерик из кармана вытащил куски дерева.
– Гнилушки у него! Вот папа приедет, он тебе покажет гнилушки!
– Это не он, – вступился за Валерика Мишка, – это все я. Мы лесных человечков пошли смотреть.
– Калерия Ивановна, – вперед вышел Барбоскин. – Я им хотел ночной лес показать, чтобы не боялись. Меня так папа Коля воспитывал.
– Ладно, воспитатель, завтра потолкуем, – уже спокойнее ответила Валерикова бабушка. – Небось глаза слипаются?
– Слипаются, – вздохнул Валерик, засовывая обратно в карман куски старого дерева. – Я так и думал. Это стучал дятел.
ПРО ЖЕЛЕЗНУЮ КОРОНУ И ЦАРСТВО ЖЕЛЕЗНЫХ КОРОЛЕЙ
– А у меня что есть... – загадочно сказал Мишка, ложа животом на горячем песке. Ребята только что вылезли из речки и грелись на солнце.
– Что? – лениво отозвался Барбоскин. Он не купался. Его на солнце так разморило, что говорил, не открывая глаз.
– Только это тайна, – продолжал Мишка. – Я нашел железную корону.
– А может быть, золотую? – нехотя проговорил Барбоскин, переворачиваясь на другой бок. – Книжкины все сказки.
– Не золотая. Золотая блестела бы. У мамки кольцо золотое, я знаю.
– Покажи, – отозвался опять Барбоскин.
– Она у меня спрятана в сокровищнице королей.
– Каких королей? – удивился Барбоскин.
– А я почем знаю, каких?! Наверно, железных. Говорю корона, значит, корона.
– Пошли! – сказал Барбоскин.
– Пошли, только туда далеко.
– Айда на велосипедах! – Барбоскин стал быстро натягивать майку.
– Валерика не возьмем! – заявил Мишка. – Маленький и разболтает.
– Я все равно слышал! Я не болтун. Возьмите, пожалуйста...
– Ладно уж, садись на раму, – сказал Барбоскин. – Пошли-поехали!
Антошка сидел у Мишки на багажнике. Но Мишка быстро устал. Потом педали крутил Антошка и тоже устал.
– Лучше пешком, – предложил Антон.
– Конечно, – согласился Мишка, – спрячем велосипеды в кустах и пойдем. Все равно дорога плохая. Сначала все в гору, в гору. Потом все лесом, лесом, а потом через болото и на бугор.
Ребята спрятали велосипеды, завалили их сучьями. Впереди шагал Мишка, за ним Барбоскин, следом Антошка с Валериком. Гора оказалась крутой. Все устали и проголодались.
– Далеко еще? – спросил Барбоскин.
– Не так чтобы, – ответил Мишка, – но и не близко. Может, вернемся?
– Сдрейфил, значит! Или соврал про корону?
– Сам ты сдрейфил! И врать я не люблю, – возмутился Мишка, – пошли!
В лесу было весело: попадались крупные зрелые земляничины и уже почти черные ягоды черники. Неожиданно Мишка свернул в сторону и потащил всех к болоту. Засучив штаны, ребята стали пробираться через пушистые мягкие кочки и лохматые пни. Местами среди болотной зелени блестели глубокие озерки.
– Там, кажется, – неопределенно сказал Мишка. – Точно, там! Видите, веревка на березе?
Но веревки никто не увидел. Зато впереди возвышался песчаный крутой бугор, с высокими густыми кустарниками и большими соснами. Мишка первым взобрался наверх, уселся на ломкий белый мох и тихо молвил:
– Здесь начинается царство железных королей.
– Королей, королей, – почему-то ворчал Барбоскин.
По краю бугра тянулись старые канавы. Кругом безмолвие. Даже птицы между собой не переговаривались. Еле слышно шумели, покачивая вершинами, могучие сосны. Пахло смолой и лесными цветами. Солнце наклонилось к земле, заглядывало под сосновые кроны. Сильно пекло.
– Пошли, – шепотом зашептал Мишка.
– Странно тут, – тоненьким голосочком отозвался Валерик, поднимаясь с белой моховой подстилки.
– А вдруг и сам железный король здесь?
– Какой еще король? – неестественно громко засмеялся Барбоскин. – Напридумывали, а теперь трусят. Это – старые траншеи, после войны остались. Пошли, Михаил, показывай свою корону. Небось, железяка какая-нибудь?
Заросших траншей здесь было много. В одном месте неглубокая, но широкая яма уткнулась в длинную кривую.
– Здесь землянка или военный штаб был, – сказал Барбоскин. – И не какое это не царство.
– А вторая яма? – спросил Антошка. – Что в ней было?
– Вон там! – потянул Мишка за собой Барбоскина. Под кучей хвороста, из земли, Мишка выкопал странное железное полукольцо. С одного края полукольца вверх торчали короткие ржавые украшения.
– И правда, на корону похожа, – хмыкнул Барбоскин.
– А я что говорил? – обрадовался Мишка.
– Домой возьмем. Что ей тут лежать.
– Давай возьмем, – согласился Мишка, – а то совсем сржавеет.
– А как ты, Мишка, сюда попал?
– Да все телка наша брыкастая, убежала, мы с Витькой ее искали. Вот и корону нашли. Витька посоветовал ее зарыть. Говорит, на следующий год, когда в деревню приеду, отроем.
– Есть хочется и пить, – пискнул Валерик, – и спать. Бабушка Калерия Ивановна теперь меня накажет.
– Накажет, точно! – подтвердил Мишка. – Нечего с большими пацанами шляться. Пошли.
– Пошли, ребята, меня баба Таня тоже ругать будет.
– Накажет, ругать! – заворчал Барбоскин. – Делать вашим бабушкам нечего. Моя в совхозе, только к ночи придет. У них сегодня новый коровник достроили. Принимают! А мы со стадом вернемся. Подумаешь, какая ночь.
– Подумаешь не подумаешь, только бабушки на внуков очень рассердились.
В ЗАТОЧЕНИИ. СОВЕЩАНИЕ У СОСНЫ
На другой день Барбоскин загадочно ходил мимо Антошкиных окон и почему-то молчал. Не стучал по наличникам, как обычно, не совестил, что долго Антон спит. Было уже десять часов. Антон сидел наказанным до двенадцати.
– Что? – спросил Антошка, когда баба Таня вышла из комнаты.
– Дело есть! – заговорил таинственно Барбоскин, подойдя близко к окну. – Как освободят, давай дуй на край деревни, к большой сосне.
– Ладно. А чего?
– Чего, чего. Дело, говорю, есть!
– Понял, – сказал Антошка, хотя ничего не понял.
У большой сосны он увидел Петьку Хлыща. Его звали так только потому, что фамилия его – Хлыщев. Петьке уже тринадцать лет. Он говорил, как взрослые, – баском. И то, что Хлыщ встретился с ними, было большой честью. Младших ребят старшие называли "пузатой мелочью", "пузоштанниками".
– Какая тайна? Выкладывайте! – сказал Петька, глядя на Барбоскина огромными синими глазами.
– Мы нашли железную корону! – выпалил Антошка.
– Не корону, а миноискатель, – сказал Барбоскин. – Отец так сказал. Он-то знает, в армии служил.
– Ну и что? – невозмутимо глянув сверху вниз на Антошку, хмыкнул Хлыщ. Петька был очень длинный и худой. Даже уши и нос у него были длинными. – Подумаешь, миноискатель! У меня фонарик есть, во фара. Батарейки только сели.
– Подожди ты, – сказал Барбоскин. – А вдруг там мины? Раз искали. Может быть, одну оставили?
– Все это – яичница! Некогда мне с вами, на конюшню надо. Сегодня в ночное. – Петька развернулся и пошел в сторону длинных сараев, где была конюшня.
– Петь, возьми нас с собой? – попросил неизвестно откуда появившийся Валерик. – Мне так хочется в ночное.
– Это что еще за голландский кисель?
– Я не голландский, я – Валерик. Хочешь? – Валерик протянул Петьке апельсин.
– Ну и дачник! Мировой парень! Ладно, отпрашивайтесь у своих бабушек. Вот только у дяди Мити спрошу, – пробасил Петька, подкидывая вверх большой оранжевый апельсин. На солнце апельсин стал еще ярче.