Производственно-приключенческая повесть для детей про взрослых, издающих подростковый журнал.
Подходит читателям от 12 лет.
Содержание:
-
Часть первая 1
-
Часть вторая 5
-
Послесловие автора 19
Елена Соковенина
Волшебная палочка госпожи Тендер, или Приключения дорогой редакции
Часть первая
Однажды… Нет. В один прекрасный солнечный день… Нет, это всё ерунда. Короче говоря, я сижу в одном скучном офисе и смотрю в окно. Или, вернее, я стараюсь туда не смотреть. Потому что передо мной стоит Фея в полном рабочем облачении и энергично взмахивает волшебной палочкой.
- Первое, - говорит она и направляет палочку в грудь Главному Редактору. - Это должен быть эксклюзивный продукт. Понимаете?
- Естественно, - кивает Главный Редактор - пожилая элегантная дама. У неё есть дети - взрослые, и внуки - маленькие.
За окном август. Тёплый ленивый вечер уже обнимает дома своими мягкими лапами. Пятница, часов шесть, и все люди наверняка ощущают то особенное настроение, какое бывает, когда сегодня работа уже закончилась, а завтра утром, наконец, начнутся выходные. Это настроение проникает с улицы сквозь толстые стены Невероятно Современного Учебного Центра. Заставляет щуриться на солнце и улыбаться неизвестно, чему.
На Фею оно не действует.
- Второе, - теперь палочка указывает в грудь Дизайнеру, - всё должно быть на уровне. Жесть. Фарш. Высший класс. Это тоже понятно?
- Нет проблем, - кивает Дизайнер. Такие одеты в чёрную кожаную куртку и мотоциклетный шлем даже тогда, когда никакой куртки на них не надето, а мотоцикла нет вообще. Кстати, это тоже дама, примерно моих лет, то есть, ей около тридцати. У неё тоже должны быть дети.
- И третье, - тут волшебная палочка совершает сложный манёвр: по очереди указывает на журналистов Катю и Витю, и, наконец, упирается в меня.
- Третье, - повторяет Фея, - это должно быть весело.
Я жду, что на этом она закончит, но ничего не получается.
- Ну? - волшебная палочка совершает нетерпеливый взмах и снова упирается мне в грудь подобно шпаге. - Что вы можете сказать?
- Оружие, - говорю, - уберите. Мешает.
- О, извини, - Фея прячет палочку за спину.
- Значит, вот что, - говорю я, переставая рассматривать, как качаются в окне ветки клёна. - Задача у нас непростая. Дети, и особенно школьники - самая сложная аудитория, какая есть на свете. Это балбесы, жулики и бездельники. Они смеются над взрослыми. Они не выносят правил. Но самое главное - одна фальшивая нота - и…
- Короче, - перебивает меня Фея, - у меня нет времени. Мне нужен журнал для школьников. Делайте, что хотите, но чтобы его с руками отрывали. Я даю вам карт-бланш. Чистый лист. Свободу. Ну?
Волшебная палочка опять взмахивает: раз-два-три и…
И тут до меня доходит смысл сказанного. Я больше не смотрю на клён. Я пытаюсь спрятать появившиеся неизвестно откуда лохмотья кружевных манжет, но поздно. Моя защитная магия потеряла свою силу. Нормальные белые штаны и майка превращаются в полное пиратское облачение. За поясом материализуются два пистолета. В руках объявляется верёвка абордажного крюка. А над головой, воткнутый прямо в офисный стол, развевается Весёлый Роджер.
- Да, - я поправляю треуголку, - я готова.
Это улица. Пахнет асфальтом, бензином и листьями деревьев, нагревшимися на солнце за день. А это мы с Дизайнером. Дизайнер говорит:
- Ну, это. Того. Поехали ко мне? Чего время-то терять. Коллега.
И мы поехали. Пока ехали, выяснили, что Дизайнер живёт в той части города, где я провела всё своё детство. Что в школьное время нам нравился один и тот же мальчик. Что мы читали одни и те же книжки. Смотрели одни фильмы. Мы, оказывается, весь прошлый год работали в одном журнале, из которого одновременно ушли. У нас, оказывается, полно общих знакомых. И даже зовут наших детей одинаково: у меня Саша - мальчик. У неё Саша - девочка. Мой Саша осенью идёт во второй класс. Её Саша - в четвёртый. У Дизайнера имеется бульдог и маленькая лысая собачка. У меня - краб, три черепахи и игуана.
- Сработаемся, - говорит Дизайнер.
Через неделю мы собираемся заново. Все пятеро: Главный редактор, журналисты Катя и Витя, и мы с Дизайнером. Фея ходит по кабинету и гневно машет палочкой.
- Это что, вступление? - вопрошает она. - "Здравствуйте, дорогие читатели"! Чушь! Так все пишут! Анна Львовна, мне рекомендовали вас, как человека с большим опытом, а вы…
- Но что же ещё можно написать во вступлении? - спрашивает Анна Львовна.
- Не знаю, - подумав, говорит Фея. - Что хотите. Чтобы было понятно, для кого мы, зачем мы и что у нас есть. Почему мы лучше всех. Почему именно мы. А то, что у вас… нет, не пойдёт. Это никуда не годится!
"Сейчас нас выкинут, - шепчет мне на ухо Дизайнер, - и пойдём с тобой кофе пить. Не бойся, работу найдём!"
- Теперь вы, - волшебная палочка тычет по очереди в Катю и Витю. - Мне следовало сразу подумать, что вы ещё слишком молоды. Но я, - палочка возмущённо устремляется вверх, - надеялась, что в известном смысле вы и сами почти подростки! По крайней мере, недавно ими были. Нет, не годится. Что это за тема: "Откуда взялся Хэллоуин!" Об этом же везде пишут! Какой смысл в новом журнале, если в нём будет то же, что везде? Повторяю, наш проект - для школьников: о том, как они живут, что их волнует, о чем мечтают. А у вас, Виктор? История мотоцикла! Ну, хорошо, предположим: пусть будет мотоцикл. Но это просто беспомощный текст! Нет, я не могу принять такую работу. Извините.
Я кладу руку на рукоять пистолета, готовясь палить, но передумываю. Мне не улыбается работать у такого начальства. Волшебная палочка, ты где? Вперёд!
И тут Фея поворачивается в мою сторону.
- Лена, - говорит она, - твой материал мне нравится. Родители, делающие уроки с ребёнком - это супер! Жесть! Фарш!
А я, собственно, просто-напросто взяла, да и записала разговор с сыном и мужем. В самом процессе.
- Я, - продолжает Фея, - чуть со смеху не умерла.
Дизайнер не выдерживает и говорит "хмы". Потом видит, как подозрительно уставилась Фея и делает вид, что просто кашляет.
- Что касается тебя, Ольга, - подумав, говорит ей Фея. - у тебя есть немного времени? Я хочу обсудить макет.
Так мы с Ольгой Медведевой (друзья называют её просто "Медведь"), становимся редакцией. Нас только две, зато никто не мешает нам бесчинс… работать.
Я пишу вступление:
"Школьники и их родители! Внимание! Дорогая редакция нашего журнала рада встрече. "Класс!" - журнал новый, специальный и несколько хулиганский. Хулиганством мы занимаемся не злонамеренно. Просто наш журнал - про реальную жизнь. Мы сами родители, и вдобавок хорошо помним, как ходили в школу. У нас для вас:
Мешок смешных историй;
Несколько опытных психологов, готовых дать комментарий в трудных случаях;
Круглый стол для дискуссий;
Телефон, по которому вы всегда можете связаться с нами, чтобы рассказать о том, что вас волнует.
Кроме того, имеются рисунки-подсказки, как быстро читать, легко считать и учить иностранные слова. А также: поделки разные; комиксы полезные и зооуголок.
Обнимаем,
Ваши,
Редакция журнала "Класс!"".
Вторая моя статья называется так:
"Шило на мыло"
- И что это? - интересуется Ольга Владимировна, которая теперь не просто Дизайнер, а вообще Технический Редактор.
- Как, - говорю, - что. Вот ты менялась в школе вещами?
- Конечно.
- Ну, вот и я менялась. Отдала как-то папину коллекцию марок.
- Зачем?
- Там были голые женщины.
- Какие женщины??
- Рубенс, коллега. Рубенс, Тициан и вообще серия называлась как-то вроде "Великие живописцы". Но Машка просто увидела, что женщины. И сразу прикинула, что за этих женщин можно сменять у мальчишек удочку. Маленькую такую, складную. С резиновым хвостиком.
- Зачем с хвостиком?
- Вместо поплавка. Когда клюёт, на конце удочки дёргается хвостик.
- Так-так. Ну, а ты на что поменяла все эти богатства?
- Э-э, на шприц. Настоящий, стеклянный - тогда ещё такими пользовались.
- Да помню я, спасибо. До старческого маразма ещё есть время. Слушай, а что ты с ним делала? Со шприцем.
- Э-э… А! Ну, конечно. Глаза я делала.
- Мне как-то Оля Чугайнова отдала куклу. Какую-то заграничную: у неё лица не было, а был вместо него набор специальных наклеек. Наклейки кончились, вот Олька мне и отдала. А я хотела этой кукле глаза нарисовать! Паста из ручки оказалась густая, только всё испачкала. Вот я и… А ещё из шприца можно мыльные пузыри пускать.
- Нет, - говорит Медведь, - нельзя.
- Знаю, что нельзя. Теперь знаю. Но тогда-то я этого знать не могла! Коллега, а вам, собственно, это откуда известно?
Медведь говорит "хмы". Возникает пауза.
- Откуда-откуда, - ворчит Технический, глядя куда-то в угол, - от верблюда!
- Ладно, - говорю, - скажу правду. Про нарисованные глаза и пузыри мне уже потом в голову пришло. Просто в этом что-то было: иметь дома настоящий шприц. Жуткая штука. Кровь стынет в жилах, волосы дыбом - восторг. И ни одна душа не знает, что оно у тебя в столе лежит.
- А Машке он зачем был?
- Да низачем. За тем же, зачем и мне. Она его, пока мы медицинский кабинет летом убирали, из шкафа свистнула.
- Отлично. Пиши: "Полезай ко мне в карман!"
- Это что такое?
- Это про школьные кражи.
- А что писать будем?
- Будем объяснять, что есть, э-э, есть много случаев, когда дети воруют не потому, что воры. От делать нечего. От дурости.
- А руки у нас с тобой не коротки?
- А мы психолога для интервью добудем. Их у нашей Феи, как собак нерезаных.
- А вот ещё, - говорю, - помню, отдала пару роликов за японского пупса. Помнишь, такие, с выпученными глазами? Они ещё разного размера были.
- И что?
- И всё. Жалела, рыдала, но уже поздно было.
Медведь открывает рот, но я машу рукой: посиди, мол, минутку тихо.
Я нашла ещё одну тему.
"Подарки - не отдарки?"
- Вынос родительской собственности в неизвестном направлении! - догадывается Медведь. - Да, это тема. Ну-ка, признавайся, что из дома вынесла.
- Отдала бабушкины книги из папиной библиотеки.
- Представляю. А зачем, коллега, вы это сделали? Вы, небось, догадывались, что скажет ваш папа?
- Так это Машке! - обижаюсь я. - Понимаешь, Машка читать ненавидела. Я должна была помочь своей подруге исправить отметку по литературе или нет? Вот и взяла, что сама любила. Потому что нельзя впихнуть насильно то, что самому неинтересно. Ну да, Машка отвезла книги на дачу. Сказала, буду летом читать, а сама даже не открыла. Но откуда мне было знать, что так получится? Кстати, коллега, а чем вы-то менялись?
Медведь пожимает плечами со скучным видом.
- Да ничем особенным. Игрушками, книжками, фломастерами.
- И что же ваши родители?
- Да ничего. А что?
- Вот и пиши статьи с вас, нормальных, - бубню я.
Что за человек этот Медведь, никаких слов нет. Ничего, видите ли, особенного. Никаких скандалов, недоразумений и приключений!
Окидываю взглядом свой приличный костюм. Перевожу глаза на вызывающего Технического Редактора. Половина её волос выкрашена в рыжий, вторая - в чёрный. На руке перстень с жабой. Одета Технический в чёрные кожаные штаны, кеды и камуфляжную майку.
И у такого человека - ничего особенного? Здесь точно какой-то подвох.
- Так что, трудный подросток, - говорит этот подвох, держа руки в карманах, - у тебя всего один эпизод по теме, что ли?
- Нет, ты что. Как можно, коллега!
- Тогда рассказывай.
- Вот, помню, Ирка Бондаренко подарила мне трёх резиновых ежей. И клоОльга, который бегает по верёвочке. И мягкую сову. И ещё кучу какой-то мелочи. Просто так. Ей бабушка разрешила.
- Ну?
- Чего "ну"? Родители мои скандала испугались. Сказали: "Неси всё обратно и только попробуй что-нибудь спрятать!"
- Ну и правильно. От греха подальше.
- А может быть, если бы они сами не перепугались и не устроили конец света, может, никакого скандала и не было бы?
- А если бы родители твоей подруги оказались против?
- Вот тебе здрасьте. А бабушка? Бабушка-то разрешила.
- А это не у тебя в одной статье написано, что бабушки не всегда с родителями согласны? В хорошей, между прочим, статье.
- Так, отлично, - бормочу я, стуча по клавишам ноутбука. - Это отлично, коллега!
Медведь встаёт из-за компьютера и нависает надо мной. Читает через моё плечо.
- Да, это хорошо, - говорит. - Неплохая дискуссия. Но слушай, а может, это не тема? Вон, у нас одна ты весь вечер на арене. Может, и нет такой проблемы, а есть просто уникальный индивид?
- Нет, почему. Вот, например, в нашем классе было ещё два таких случая. В одной школе и в другой. По этому поводу даже собрания устраивали. Но самый большой скандал был в первом классе: когда некто Юлик обручился с Юлей. Прабабушкиным кольцом.
- Восторг. Тема. Быстро пиши: "Тили-тили-тесто!" Будем обсуждать ещё школьную влюблённость.
- Медведь, но это ужас, как банально!
- Ты это школьнику скажи. Скажи-скажи. Мол, ваши чувства, девушка, ужас, какая банальность, тьфу. Или: как вы неоригинальны, юноша, ай-ай.
- Всё, убедила. Но, э-э, что же мы напишем?
Медведь смотрит в окно. Закусывает дужку очков.
- Напишем мы, - говорит она, - напишем мы вот что: представьте, дорогие наши взрослые читатели, что это вы влюбились. И что ваш шеф на работе созвал по этому поводу собрание. На собрании обсуждают: имели ли вы право на такой поступок, и что теперь с вами делать. Теперь представьте, что ваши (взрослых) собственные родители, без всякого спроса написали об этом в интернете. И по вечерам ведут со знакомыми и незнакомыми людьми увлекательную дискуссию. Сообщают им новые и новые подробности вашей личной жизни. Звонят родителям человека, который вам нравится: шутят, веселятся, строят планы на будущее. А вас не спрашивают. Ну, как?
Глаза Технического Редактора полыхают, двухцветная шевелюра грозно шевелится.
- Очень, - говорю. - Главное - добавить: Дети! Не обручайтесь прабабкиными бриллиантами. А то всё-таки придётся обсуждать деликатную тему со взрослыми.
- Да, это очень важно, - Медведь остывает и приобретает свой обычный вид. - Теперь добавь тему: "Безнадёжная любовь. Что делать?"
Я молчу.
- Ну? - напирает Медведь.
- А что делать? - спрашиваю. - Ты что, можешь сказать, что делать в таких случаях?
- А это твоя, между прочим, работа: рассказывать, показывать, советовать. Вот и советуй.
И с этими словами моя коллега возвращается за свой компьютер. Она страшно занята: делает обложку очередного номера.
А я мучаюсь. Пью в ужасающих количествах кофе и хожу из угла в угол. Пока не вспоминаю одну историю.
- …И что? - спрашивает внимательно слушавший Медведь.
- И тогда я решила, что жить больше незачем.
- Ну, и я так же думала.
- А что ты сделала?
- Да ничего. Что тут можно сделать? Пережила. Отревела.
- Гм. А я вот излечилась. Не поверишь - за один вечер.
- …?
- Ну, то есть, сначала я решила, что жить больше незачем. Даже рылась в родительской аптечке.
- Могу себе представить. Аспирин, активированный уголь, слабительное, смешать, но не взбалтывать?
- Что-то вроде. Там ещё хлористый кальций был. Помнишь?
- Спрашиваешь!
- Горький!
- Солёный!
- Едкий! От него дым из горла, по-моему.
- Ну, не преувеличивай. Обычная страшная гадость общеукрепляющего действия. Умереть от него нельзя. Но вот пытать им можно!
Некоторое время стоит тишина. Пытка хлористым кальцием - интересная мысль.
- А по вкусу можно подумать, что и смерть не за горами, - продолжаю. - Но перед тем, как свести счёты с жизнью я решила позвонить. Ему.
- Позвонила?
- Да.
- А Он что?
- А Он, знаешь, взял трубку - а сам жуёт. Громко так жуёт. Я растерялась и спрашиваю: "Что ты ешь?" Он говорит: "Яичницу". Голос довольный такой. Представляешь? Я на краю могилы, а он яичницу лопает, да ещё и есть прилично не приучен - чавкает, как поросятина! Тут мне как-то и полегчало.
"Врун несчастный"
- Га-га-га! - веселится Медведь, увидев такое название темы. - Ха-ха! Хи-хи-! Ху-ху! Ой!
И лезет за платком вытереть выступившие слезы.
- Лена Фёдоровна! - восклицает она. - Борец за правду! Честная мать! Посмотри мне в глаза и скажи, что никогда не врала.
- Ещё чего.
- Ты никогда не врала своему ребёнку?
- Молчи, ведьма. Я старалась.
- Знаем мы, как вы старались. Сами такие же. Ну, и что ты теперь писать собираешься?
Я молчу. Думаю.
- Ты, - продолжает Медведь, - думаешь, твой сын не слышит, как ты плетёшь своей маме, что ела её варенье и пила её лекарство?
- Э, - говорю. - Гм. Ну, я же не виновата, что не люблю варенье. И лекарство сомнительное. А она от всего сердца!
- Или ты веришь, что Саша впадает в гипнотическое состояние, когда ты врёшь по телефону о том, что застряла в пробке, а сама проспала? И ты вот этими руками собралась писать, что врать - плохо?
- А ты предлагаешь вот этими руками написать, что врать - хорошо?
Медведь молчит. Думает.
- Ну, излагай, - говорит.
Я прокашливаюсь. Отодвигаю чашку с кофе, чтобы не мешала.
- Гм, - говорю. - С чего бы начать?
- С середины, дорогая. Лучше всего начинать с середины.
- Тогда очень просто. Меня заставили написать страшную клятву: "Мама и папа! Я больше никогда не буду обманывать". Я чуть с ума не сошла.
- Как я понимаю твоих родителей.
- Предательница.
- Да ты что. Давай, давай свою правду.
- Да ничего особенного. Я врала, что сдала деньги на экскурсию, когда на самом деле купила на них крысу. Что не прогуливала, а была в музее, когда на самом деле рассказала подробности о выставке, глядя на афишу. Что пила чай с девушкой Кариной, когда на самом деле бродила по крышам с юношей Дмитрием. Что у нас первым уроком классный час, и на него ехать необязательно, когда на самом деле у нас алгебра и по ней как раз контрольная…
Думаю ещё немного и прибавляю:
- Чёрт возьми, всё всегда оканчивалось катастрофой!
- Потому что очень тяжело помнить всё сразу: кому, про что и когда наврано, - пожимает плечами Медведь. - Коллега, провал в таких случаях неизбежен.
Я говорю: "Отлично, так и надо написать", и пишу. И тут внезапно:
- Ты же девочка!
- А? - не сразу понимаю я. - А! Я девочка? Так бы сразу и сказала.