Тут надо проявить железную выдержку мне, потому что тема "как вести себя там-то и сям-то" - обширна. Школьники есть школьники, находиться с ними в одной маршрутке, в одном кафе и вообще на одной планете бывает, эээ, затруднительно, и мой список возможных статей на эту тему уходит далеко за горизонт блокнота. Последние строчки: "Соблюдай дистан…" приходятся на последний свободный сантиметр внутренней стороны обложки, а "…цию" вылезает наружу.
Мне нужен новый блокнот. Где бы записать: "Купить новый бл."? Ладно, авось не забуду. Я говорю:
- Начнём с чего-нибудь простого. Вот, скажем, столовые приборы…
Я хочу сказать, что ничего особенного не нужно, знали бы только дети, какой рукой берут нож, какой вилку, да за столом руками не махали. Но поздно. Эксперт уже страстно излагает тонкости отличий ножа для фруктов от ножа для рыбы, рисует подробную схему всех имеющихся на свете столовых приборов, включая щипцы для устриц, щипцы для омаров и маленькую ложку с дыркой для оливковых косточек.
Строго говоря, она не говорит ничего нового. Всё, что сейчас с таким вниманием изучает дорогая редакция на картинке, доступно изложено в любом учебнике этикета, в брошюрах для барменов и официантов, в кулинарных книгах. В тонкости сервировки можно легко вникнуть, потратив один-два вечера и как следует постаравшись.
Но, во-первых, школьники не читают ни учебников этикета, ни кулинарных книг, а брошюры для официантов - удел молодых официантов, да и то не всех. И потом, как звучит: эксперт по этикету! Директор Центра Дипломатического Консультирования и вопросов протокола. Член Европейской Ассоциации Дипломатического Этикета! С ума сойти можно.
Очень придаёт солидности, а дорогая редакция как раз недавно задумалась, что нам её недостаёт.
Что касается меня - мне, конечно, кажется, что рубрика "Тонкости этикета" - не совсем та рубрика, которая вызовет интерес школьников. Я бы выбрала какое-нибудь другое название. Но тоже думаю, что очень хорошо, что у нас теперь есть Эксперт По Этикету. Во-первых, у неё авторитет. Во-вторых, она своим вежливым тоном объяснит детям, что не стоит, скажем, в разговоре становиться вплотную к собеседнику. Это неприятно. Близкая дистанция полагается близким людям. И болтать ногами под столом лучше не стоит - это мешает тем, кто тоже за ним сидит. И громко есть вот тоже… Нет, хорошо, что пришла эта дама. Потому что в некоторых вопросах меня обуревают такие сильные чувства к нашей юной аудитории, что из-под моих рук может выйти что-нибудь ужасное.
- …вообразите: ела банан руками! - рассказывает тем временем госпожа Елизаветинская, сдувая чёлку. - Какой-то папарации, конечно, её сфотографировал. Получилось сами понимаете, что.
- И что? - дорогая редакция дружно сдвигает головы и стулья. За столом образовывается кучка.
- Ну, что, - сообщает голос из кучки, - ничего. Конечно, карьера её мужа пошла под откос!
* * *
Мы с Медведем едем в Магазин Всевозможных Аксессуаров для Собак. Делаем большой материал. Про маленьких собачек. Я, в общем, не спорю: наверняка школьницам будет интересно. Правда, половина разворота посвящена костюмчикам, и я не совсем… ах, так считает Эксперт По Этикету? И, пока я растерянно моргаю, Медведь ходит по салону - фотографирует.
* * *
- Лен, слушай, - спрашивает госпожа Тендер. - У нас есть реклама, но она не совсем обычная. Точнее, так: я не представляю, к какой рубрике её лучше пристроить.
- А что это?
- Это конноспортивный завод. Небольшой.
- Так к спортивной же рубрике и пристроим.
- Нет, ты не понимаешь. Тут такое дело… Короче, они хотят специальную рекламу. Что-нибудь особенное. О продаже лошадей. Куда бы нам это, а?
Действительно, куда? Мучительно соображаю, пока не осознаю, что у нас, как ни прискорбно, нет ни одной подходящей рубрики.
Спустя час совместными усилиями с госпожой Тендер появляется рубрика: "Выбираем подарок". В неё удобно ставить вообще любую рекламу. И в первом выпуске мы предложим родителям наших школьников подарить ребёнку лошадь.
* * *
Представьте на минутку, что вы работаете журналистом. Как это выглядит? Всё, происходящее вокруг вы воспринимаете так: "Тема или не тема?" Если тема, вы бросаетесь писать. Допустим, тысяч пять-шесть знаков. Теперь представьте, что вы уже написали около двух-трёх тысяч, и вдруг подумали, что это не тема. Однако, теперь уже поздно: в понедельник на редколлегии вы уже заявили эту галиматью как тему. Теперь редактор ждёт от вас текст. Хороший, чёткий, как она говорит, весёлый текст.
Представили? Теперь представьте, что от мыслей, что это все-таки не тема, вы замираете над клавиатурой. Нервно выстукиваете ручкой по зубам, потому что, помимо ноутбука перед вами ещё лежат четыре рабочих блокнота: для списка тем, для комиксов, для заготовок статей, и один, специальный, в который вы записываете смешные разговоры, подслушанные в разных местах.
Так вот, вы замерли и подумали: да, это не тема. Это две темы. Вы делаете пометку в блокноте и бросаетесь писать дальше.
Дальше вы представляете, что может сказать редактор после того, как всё это прочтёт. С этого момента вы начинаете с ним разговаривать. Ну и что, что он вас не слышит, вам это не мешает. Вы доказываете, спорите, возражаете. Начинаете даже кипятиться. В таком состоянии вы обнаруживаете, что материал давно дописан, и бежите скорее на кухню, кормить семью ужином. Семья мирно читает книжку. Или попискивает телефоном. Или развалила всё на столе и ведёт в четыре руки сражение: ложкой, конфетными бумажками и сушками. Может быть, редактор в этот момент тоже пытается накормить свою семью ужином. И тоже мысленно с вами разговаривает. Спорит и перебивает. И поскольку на вашей кухне редактора нет, а семья есть, вы разъясняете свои соображения именно ей. Семья молча слушает. Или громко пьёт какао через трубочку. Хрустит печеньем. Шмыгает носом.
Вы начинаете раздражаться на этих бестолковых людей. Вы приводите ещё несколько совершенно бесспорных аргументов. Потом ещё несколько. Потому что это же элементарно, и только последнее чучело может не понимать, что написать надо так, только так и никак иначе!
Спастись семья может только, если начнёт кивать. Говорить: "Ну да, да". Или хотя бы корчить сочувственные гримасы.
* * *
Вечер. Стою в вестибюле нашего Центра. Все дети ушли по домам. По углам стоят столики с разбросанными журналами. Кресла отодвинуты, фломастеры и конструкторы валяются в беспорядке. Так вот, журналы. Я здесь именно за этим. Беру в руки нашу "Школу". Внимательно пролистываю и рассматриваю страницы. Страницы эти разной степени помятости и запачканности. Почти на каждой - крошки от печенья, пятна от сока и что-нибудь нарисовано фломастером. Некоторые заложены закладками (мы их специально положили), некоторые конфетными бумажками, а некоторые - так, загнуты.
В общем, это не журнал, это безобразие. Только одна рубрика сохраняет безупречно гладкие страницы. Чистые и красивые. Это рубрика "Тонкости этикета".
* * *
О главном. О главном редакторе. Редактор Полина Андреевна Мракобесенко, кроме "Школы", работает ещё в одном журнале. Его отличительное свойство - нормальность. Она так и говорит: "Я работаю в нормальном журнале, я вас научу нормально писать".
По моим наблюдениям похоже, что в нормальном журнале принято примерно следующее:
• долго обсуждать последние новости в мире косметики, скидки в магазинах, и вообще что угодно, кроме того, зачем собрались;
• перед началом рабочего дня пройтись по всем кабинетам, чтобы узнать последние новости и закончить это важное дело ближе к обеду;
• если возникает спор, как правильно пишется какое-нибудь слово или что означает какое-нибудь выражение, ни за что не проверять его по словарю или энциклопедии, а продолжать спорить до полного изнеможения всей редакции.
Но если выйти из кабинета редакции на территорию Невероятно Современного Учебного Центра, окажется, что там дети. Они сгрудились в углу. Там так: Снаружи кучки дети, внутри кресло. В этом кресле сидит какой-нибудь мальчик. Или девочка. Он читает вслух. Остальные галдят. Что-то там комментируют. И смеются!
Этот момент отлично лечит депрессию и творческий кризис.
* * *
Диктую обложку:
- "Тонкости этикета: Как накрыть чайный стол?" Написала?
- Погоди, - останавливает редактор. - Куда это? А, вижу. Дамы, а где деньги?
- Какие деньги! - кричит госпожа Тендер откуда-то из глубин Центра. - Я ещё на прошлой неделе все гонорары выдала!
- Земфира, я не об этом! Я о теме: "Карманные деньги". Хотя твоя мысль, конечно, очень правильная. Хорошая мысль. Наши зарплаты действительно похожи не на зарплаты, а…
Пять минут спустя госпожа Тендер влетает в кабинет.
- Слушайте, с третьего раза не могу попасть в туалет. Вот что это, а? Кто там засел? Ну-ка: Лена здесь, Ольга здесь… кого нет? Ах, это редактора нет!
- Так, - входит редактор. - Я всё слышала.
Видит, что все горят желанием поддержать интересную тему и быстро говорит:
- Ну-ка, что у нас на этой фотографии? Вот на этой.
- Где? - говорю. - Ах, на этой? На этой у нас мальчик.
- Вижу, что мальчик. Что у него в руках?
- Развернул подарок и смотрит, что там. Это же рубрика "Выбираем подарок". А что?
- А мне вот кажется, что он рассматривает женские…. Что вы смеётесь? Да, у меня галлюцинации! Это вы, между прочим, виноваты!
- Что-то с тобой, госпожа редактор, не так. Это уже не первый случай. Ха-ха-ха!
- Спокойно, девочки и тётеньки. Я ваш Медведь. Сейчас мы сделаем вот так, вот так и вот так. Ну, что? Уже не кажется?
- Ой, точно, это подарок! - редактор всплёскивает руками. - Это просто обёртка у него такая розовая, что можно подумать, что это женские панталоны!
* * *
- Ты что прислала в "Живой уголок?" - трагически восклицает редактор.
- Курицу, - говорю. - Материал про то, что и курица может быть домашним любимцем.
- Да ты что!
- А что? Честное слово, у меня дома жила курица.
- Не в этом дело.
- А в чём?
- Мы не можем публиковать курицу.
- Что, "так никто не пишет"? Опять?
- Да ведь сейчас же очередная истерия про птичий грипп! Люди на демонстрации с тушками выходят!
- Вот идиоты…
- Тем не менее, выходят, - отрезает редактор. - И я считаю, что поэтому про курицу в качестве домашнего любимца писать нельзя!
- Полин, а ты читала в интернете советы про птичий грипп?
- Нет, а что там?
- Я всего не помню, но было примерно так: "Возьмите больную куру. Поцелуйте её в лоб. Всё, вы больны!"
- Да ну тебя!
- Честное слово! А дальше так: "Возьмите больную куру. Вымойте её с мылом. Поцелуйте в лоб. Всё - вы не больны!"
- Здравствуйте, дорогая редакция. О чём спор?
- Привет, Земфира. Да вот, цензура на курицу напала.
- Да. Лена написала про курицу, что она тоже может быть домашним любимцем.
- Так это отлично! Лена, ты звезда!
- Да как же отлично, - возмущается редактор, - когда тут же про птичий грипп истерия опять!
- Ну и ладно, - беспечно машет рукой госпожа Тендер.
- Да? А если кто-нибудь что-нибудь скажет?
- А кто-нибудь обязательно… - ехидно поддеваю я.
Редактор сверлит меня взглядом.
- Обязательно! - мне нравится смотреть на её выражение лица. - Кто-нибудь что-нибудь…
- …скажет, - заканчивает за меня издатель. - Потому что людей хлебом не корми, дай сказать чего-нибудь. Так что пей мяту, редактор, закаляй нервную систему.
- Ну, хорошо, но только я не знаю… Вот, может быть, под текстом опубликовать советы?
- Какие советы?
(Издателю цитируют советы).
- Супер, - госпожа Тендер лаконична, как всегда. - Так и надо сделать. Ссылку на источник не забудьте!
Она уплывает из кабинета, а редактор облегчённо выдыхает. Потому что теперь люди если что и скажут, то сами выставят себя дураками. Я облегчённо выдыхаю, потому что отстояла свою курицу и ещё убереглась от этого вечно мешающего: "А если кто-нибудь что-нибудь скажет?". Ну, а Медведь, который только что пришёл, похоже, выдохнул с облегчением потому, что опоздал на очередную нашу перепалку.
* * *
- Ничего не понимаю, - бормочет редактор. - Тут у тебя в тексте болеющий папа кашляет как одр.
- Ну и что? - говорю.
Две недели назад этот текст уже получил "добро". Я считала, что всё в порядке. С чего редактор опять в него вцепилась - ума не приложу.
- Так этого же не может быть! - восклицает госпожа Мракобесенко. - Одр - смертное ложе. Смертный одр. Ты что-то путаешь!
- Я ничего не путаю. Одр - такая совсем дряхлая лошадь, которая вот-вот копыта откинет.
- О господи. Ты где такое слово откопала
- Да не помню я. Во всех книжках оно встречается. "Повозка, влекомая такими одрами, что я потерял всякую надежду". "Тащилась карета, в которую были впряжены два дряхлых одра".
- Ты точно что-то путаешь. Такого слова нет. Я не знаю такого слова.
- Ученье, - говорю, - свет. А неученье - тьма. Что же ты в детстве-то читала, если ни разу этого слова не видела? Ладно-ладно, сейчас я его в интернете найду и покажу.
Но, как ни странно, почти час копания в словарях и справочника ничего не даёт. Нет такого слова, и всё тут.
Приходят сначала Медведь, потом госпожа Тендер. Потом корректор Наташа. Потом секретарь Настя. Потом ещё кто-то. Никто из не может припомнить такого слова.
Начинаю тихо подозревать себя в оригинальной форме сумасшествия.
- Вот! - кричит редактор. - Мы же тебе говорили!
- Спокойствие, дорогая редакция. Я его найду. В моем домашнем словарёжигове (это слово изобрела когда-то моя учительница литературы, имея в виду словарь Ожегова) должно быть. Или в этимологическом хотя бы. Понапихали тут всякой дребедени полный интернет, нормальных словарей не доищешься!
- Ну ладно-ладно, - пытается спастись редактор. - Я вспомнила. Вроде. Это библейский контекст. Была какая-то там история про старую лошадь, которую так звали. Но только давайте обойдёмся без библейского контекста? Дети нас не поймут!
Дома я не нахожу себе места.
- Дети не поймут? - обижается сын. - Это мы тупые, что ли? Вот спасибо. Скажи ей там: Достали уже тупым языком писать!
И передразнивает:
- "Здравствуйте, дорогие наши маленькие читатели! В этот солнечный день…"
- А ты не умничай, - говорю. - Хотя я с тобой согласна. Я, собственно, за это и воюю: если человеку не давать никаких слов, кроме самых простых, зачем потом жаловаться, что он не умеет говорить, писать и думать?
Хожу и угла в угол. Останавливаюсь.
- Так, хорошо, - говорю. - Запомни быстренько такое слово - "библеизмы", и иди, делай уроки. Буду разбираться.
Библеизмы, конечно, знать нужно. Человек должен иметь словарный запас. Журнал для школьников должен давать знания. Проблема в другом: я совсем не уверена, что в этой статье слово "одр" так уж необходимо. Его ничего не стоит заменить чем угодно: дряхлым конём, простуженным слоном, пожилым верблюдом. Ощущалась бы только картинка: страшно кашляющий человек. Так что, может быть, редактор права.
Но что же произошло? Слово-то, я точно знаю, есть!
И я решаю непременно выяснить у знакомого грамматического маньяка, что это за история такая, что я одна знаю слово, которого никто не знает.
- Нет такого слова! - твёрдо заявляет Андрей.
Андрей - большой знаток русского языка. Помнит все правила наизусть, знаком со всеми словарями, говорит и пишет без ошибок.
- Андрей! Я сама, что ли, его выдумала?
- Его нет ни в одном словаре. Получается, что сама, - спокойно заявляет этот нахал.
Мне очень хочется сказать, что нет причин делать культ из собственного невежества. Но мне нужны доказательства. А в словарях я уже проверяла - одра там нет, и я понятия не имею, как такое могло произойти.
Может быть, я и в самом деле страдаю какой-нибудь неизученной формой сумасшествия? Маниакальным бредом филолога? Надо будет спросить у знакомого доктора. Я, конечно, о таком никогда не слышала, но я, в отличие от этих людей твёрдо знаю: если вы о чём-нибудь не слышали, то это просто означает, что вы о чём-то не слышали. А может оно быть или не может - это уже вопрос информации.
Так, стоп. У меня нет бреда. Я же это слово сама читала! Правда, мне тогда было столько лет, сколько сейчас Саше, но это неважно. Плохо, что я не помню, где именно читала. Погодите-погодите, а что же я вообще тогда читала? Да что на полках стояло, то и читала! А что стояло на полках? Так… О’Генри… Фенимор Купер, точно помню… У Дюма могут найтись одры… Может быть, ещё "Трое в лодке" Джерома?
И я забираюсь на полки и начинаю рыться в книгах. В два часа ночи, хотя вставать в шесть.
К четырём я готова, наконец, победно отстукать Андрею список книг, где можно воочию убедиться в моей нормальности. Одр есть! Тут приходит сообщение от самого Андрея:
- Нашёл. Действительно, такое слово есть. Только это не "одр", а "одёр": "Плохая корова, старая, изнурённая лошадь". Это, я думаю, тебя множественное число в заблуждение ввело. Слушай, действительно интересно: его почти всегда употребляют во множественном числе!
Я бормочу: "Какой ты умный, Андрей, спасибо", и заваливаюсь спать. Пусть он с числами сам разбирается. Одры есть. Я не сошла с ума с этой редакцией.