- Ну это понятно, больно уж похожие слова…
- Слова-то похожие, зато смысл у них разный, - сказал я. - Барокко - пышный, вычурный стиль, процветавший в искусстве шестнадцатого - восемнадцатого веков, а баккара - изделие из очень чистого хрусталя. Это название идёт от французского города Баккара, где фабрикуют хрустальную посуду. Если чокнуться двумя стаканчиками баккара, получится нежный музыкальный звон. Кроме того, Магистр изобрёл какой-то новый, сложноклассический стиль в архитектуре. Но такого стиля нет, есть ложноклассический…
- Что значит ложноклассический? - спросил президент. - Невзаправдашний?
- Вроде того. И вообще, это даже не стиль, а направление в искусстве, которое теперь принято называть классицизмом. Направление это возникло где-то в шестнадцатом веке, в то время когда снова вошло в моду античное искусство. Увлечение высокими античными образцами породило целый ряд подражаний в самых разных областях искусства: в литературе, скульптуре, живописи… Ну и, конечно, в архитектуре. Появилось множество зданий, построенных в древнегреческом и древнеримском стилях. Наверное, таким было и здание гостиницы, где остановились Магистр и Единичка…
- Бедный Магистр! - посочувствовал Нулик. - Все-то у него, у миленького моего, в голове перемешалось.
- Так сказать, сложномагистрский стиль мышления, - сострил Сева. - Но главная нелепость Магистра ещё впереди. Он, видите ли, спутал Атлантиду с кариати́дой. Этого даже Нулик не сделает.
- Я-то, конечно, не сделаю, потому что не знаю ни того, ни другого. Объясни, тогда, может, и спутаю.
- Пусть уж тебе Олег объясняет.
Но Олег предпочёл передать слово мне.
- В древнегреческой мифологии, - начал я, - были тита́ны, прародители олимпийских богов. Один из таких титанов, по имени Атла́нт (или Атлас), прогневал чем-то главного олимпийца, громовержца Зе́вса, и тот в наказание заставил Атланта вечно поддерживать небесный свод. Поэтому высеченные из камня мужские фигуры, которые поддерживают какие-нибудь части здания, принято называть атлантами. Зато женские фигуры, поддерживающие разные портики и балконы, называются кариатидами, а вовсе не атлантидами, как сказал Магистр.
- Что ж это? - растерялся Нулик. - Выходит, слово "атлантида" Магистр просто-напросто выдумал?
- Не совсем. Такое слово действительно существует, - отвечал я, - и связано оно все с тем же Атлантом. Древний философ Плато́н в одном из своих сочинений рассказывал, что в Атласских водах, которые много веков спустя получили название Атлантического океана, находился остров Атлантида. Прекрасный, богатый остров с высокоразвитой культурой. Но однажды случилось то ли землетрясение, то ли ещё какая-то катастрофа, и волны поглотили Атлантиду вместе со всеми её жителями. С именем Атласа, кстати, связано много других названий.
- В Африке есть Атла́сские горы, - вспомнил Сева.
- Хороший пример!
- Найдётся и получше, - похвастался Нулик. - Атласом называется собрание географических карт.
- Тоже неплохо, - согласился я.
- Но меня всё-таки очень интересует рассказ Платона про Атлантиду, - сказал Нулик, сразу заважничав. - Это как, правда или сказка?
- Чего не знаю, того не знаю. Во всяком случае, найти Атлантиду на дне океана до сих пор ещё никому не удалось…
- Опять неизвестность! - пробормотал президент с досадой. - Тогда, может, скажете, правда ли, что дно океана аккуратно выложено галькой, а боковые его стенки облицованы розовым туфом? Я так думаю, это враки…
- Раз знаешь, что враки, зачем спрашивать? - рассердился Сева. - Лучше ответь на вопрос принцессы: когда в гостинице начался потоп?
- Когда, когда!.. Ясно: когда вода начала выливаться из бассейна.
- Это я и сам знаю. А вот когда она начала выливаться?
- Что за вопрос? Когда бассейн наполнился доверху.
Таня безнадёжно махнула рукой.
- Нет, с ним каши не сваришь.
- Если не возражаете, принцесса, - изысканно поклонился Сева, - на ваш вопрос отвечу я. Потопа не произошло вовсе.
- Как так?
- Сейчас объясню. Как вы помните, бассейн наполнялся одной трубой за 20 минут, а три другие трубы его опустошали, причём две из них за 40 минут каждая, а последняя - за полчаса.
- Ну да, - ввязался в разговор нахальный президент. - Вот Магистр и вычислил, что все три трубы опустошат половину бассейна ровно за 55 минут.
- Ерунда! По-твоему, три трубы опустошают бассейн чуть ли не в три раза медленнее, чем каждая в отдельности? Впрочем, время тут ни при чём. Важно совсем другое. Если открыть две первые трубы (из опустошающих), то они спустят всю воду из бассейна за 20 минут, а полбассейна опустошат и за 10 минут. Но ведь за те же 10 минут верхняя труба наполнит половину бассейна! Выходит, если открыть только эти три трубы, то они всё время будут работать вхолостую. Сколько воды через одну в бассейн вольётся, столько же через две другие выльется. Так что с пользой для дела будет работать только третья, спускная труба. Но она, как известно, опустошает бассейн за полчаса. И так как бассейн наполнен только наполовину, то через 15 минут он будет пуст. Вот тебе и потоп! А теперь впору и мне самому пойти в душ. После такого заседания следует основательно освежиться.
- И то правда, - согласился президент. - А Магистр пусть пока догоняет неуловимого Джерамини!
Все облегчённо вздохнули и поднялись, но Нулик жестом приказал оставаться на местах. Потом он взял колокольчик, позвонил и сказал:
- Дорогие зрители, представление окончено! Спокойной ночи! и только тогда отпустил усталых каэрэмовцев восвояси.
РЕПОРТАЖ РАССЕЯННОГО МАГИСТРА
Счастливая встреча
На этот раз мы летели довольно долго, и я обратил внимание на то, что самолёт часто меняет курс. Хотя, по правде сказать, ничего в этом не было удивительного: Террапантера - маленький островок, затерявшийся в огромном Бамбу́ковом океане, и найти его не так-то просто. Опасаясь, что лётчик не заметит его сверху и пролетит мимо, я решил ему помочь и достал свою географическую карту. Она уже вся изорвана, но, к счастью, то место, где находится Бамбуковый океан, неплохо сохранилось. И всё же определить, где находится Террапантера - на севере или на юге, по этому клочку было невозможно. Тогда я вынул из рюкзака компас, положил его на карту и сразу установил, что остров находится на юго-юго-западе, в то время как самолёт летел совсем в другую сторону. Единичка, однако, мне не поверила и повернула карту к себе. И, представьте себе, Террапантера мгновенно переместилась с юго-юго-запада на северо-северо-восток! Тут я понял, что мой старый верный компас безнадёжно испорчен, и очень огорчился. Единичка, чтобы успокоить меня, предложила сыграть в выдуманную ею игру.
- Пусть каждый из нас придумает такую задачу, которую сам решить не сможет, - сказала она. Я так и прыснул.
- Милая моя Единичка, неужели ты до сих пор ещё не убедилась, что для меня неразрешимых задач нет?
- А вот и есть! - не сдавалась самонадеянная девочка. - Попробуйте найдите такое целое число, чтобы куб его равнялся сумме кубов двух других целых чисел.
- И это ты называешь неразрешимой задачей?! - вскричал я. - Глупенькая! Найти такое число для меня - раз вздохнуть. Это девятка! Потому что: девять в кубе равно шести в кубе плюс восемь в кубе. Ведь девять в кубе - это 729, а шесть в кубе плюс восемь в кубе - тоже 729. Ну, что скажешь?
Но Единичка ничего не сказала, только взглянула на меня широко раскрытыми смеющимися глазами.
Самолёт тем временем быстро снижался, и скоро мы уже были в Террапантере.
Террапантера вполне оправдывает своё название. Пантера, как известно, очень коварна. Она бросается на человека неожиданно, без всякого предупреждения. И в Террапантере неожиданностей тоже хоть отбавляй!
Вышли мы с Единичкой на лётное поле, а кругом ничего, ну ровно ничего - ни людей, ни строений, ни деревьев. Голая пустыня! Самолёт улетел, а мы осмотрелись и пошли по асфальтовой дорожке куда глаза глядят. Вдруг я споткнулся на гладком месте и чуть не упал, а когда выпрямился - чуть не упал снова. Передо мной вырос дом! И довольно-таки большой. Откуда, когда, почему?! Просто вырос, и все. Неожиданно, как пантера.
Распахнулась дверь, из неё пулей вылетел человек и жестами пригласил нас войти. Ну, мы вошли и попали в магазин музыкальных инструментов. Здесь были скрипки, фаготы, барабаны… В общем, что угодно для души. Только почему-то очень маленьких размеров - раз в десять меньше обычного.
Хозяин предложил мне приобрести что-нибудь для моего симфонического оркестра.
- Позвольте, - удивился я, - у меня нет никакого симфонического оркестра.
Но тот только недоверчиво поглядел на меня и лукаво погрозил пальцем - дескать, шутник, меня не проведёшь… Вот так история! Неужели я в самом деле похож на дирижёра?
Невзирая на мои протесты, владелец магазина протянул Единичке кукольную скрипочку, уверяя, что некогда на ней играл сам Пагани́ни, у которого, как известно, были крохотные ручки. А ещё он добавил, что сто́ит эта скрипочка всего лишь 8 леопа́рдов.
Всего лишь! Я даже присвистнул: ведь но террапантерским ценам 8 леопардов довольно крупная сумма. Однако отказаться было бы неловко, и Единичка заплатила 8 леопардов, после чего хозяин заставил и меня купить у него скрипочку, только побольше. По его словам, это был контрабас. За этот, с позволения сказать, контрабас-барабас я заплатил уже целых 18 леопардов…
Тут я сообразил, что нас попросту грабят, и потянул Единичку к выходу. Но настырный торговец загородил нам дорогу. Отвратительно улыбаясь, он сказал, что, имея скрипку и контрабас, необходимо приобрести и нечто среднее между ними, и протянул мне скрипку побольше первой, но поменьше второй, назвав её виолончелью.
- Сколько же вы хотите за вашу среднюю скрипку? - спросил я раздражённо, понимая, что от этого типа дёшево не отделаешься.
- Разумеется, тоже что-нибудь среднее, - усмехнулся хозяин. Я хочу сказать, что цена виолончели - средняя между ценой скрипки и ценой контрабаса.
Я быстро сообразил, что среднее арифметическое между восемью и восемнадцатью будет 13, и отсчитал 13 леопардов. И как же я удивился, когда хозяин отрицательно замотал головой и сказал, что виолончель сто́ит значительно дешевле.
- Если он и грабитель, то довольно честный, - шепнул я Единичке, испытывая что-то вроде угрызения совести. - Вероятно, он имел в виду не среднее арифметическое, а среднее геометрическое, которое всегда меньше.
Перемножив в уме 8 и 18 и получив 144, я извлёк из произведения квадратный корень, затем извлёк - но уже из кармана - 12 леопардов и протянул их хозяину. Но тот снова замотал головой.
- Нет, нет, это тоже много. Моя виолончель стоит всего-навсего 11 леопардов и 1 ягуа́р.
- Позвольте, - недоумевал я, - насколько мне известно, в 1 леопарде содержится 13 ягуаров. Стало быть, 11 леопардов и 1 ягуар - никакое не среднее между восемью и восемнадцатью: ни арифметическое, ни геометрическое. В чём же дело?
Хозяин загадочно улыбнулся.
- Вы забываете, что у меня магазин не арифметический и не геометрический, а музыкальный!
Его послушать, так, помимо среднего арифметического и среднего геометрического, есть ещё какое-то среднее музыкальное. Нет, это уж дудки!
Однако спорить было бесполезно, да и некогда. Я заплатил что следовало, и мы покинули магазин. Дверь за нами с шумом захлопнулась, но, когда я оглянулся, никакого магазина уже не было. Что ж это такое? Мираж? Но почему же тогда не растаяли вместе с ним наши покупки?
Все это так меня озадачило, что я вдруг начисто позабыл, с какой целью мы приехали в Террапантеру. Расспрашивать Единичку я посчитал непедагогичным и стал мучительно вспоминать, что же привело меня в эту страну. В голову лезли всякие причины, одна нелепее другой. Я шёл молча, закрыв глаза, прижимая ладонь ко лбу, и думал, думал, думал… Думал до тех пор, пока снова не споткнулся.
На этот раз я чуть было не угодил в яму, которая, как и магазин музыкальных инструментов, разверзлась передо мною совершенно внезапно. Но теперь я уже ничему не удивлялся. Даже тому, что на краю ямы стоял неизвестно откуда появившийся мальчик. Лицо его кривилось, он сопел и хлюпал носом - вот-вот разревётся.
Добрая Единичка сразу же принялась его утешать и выяснять причину его огорчения. Вот что она узнала. Оказывается, то, что мы приняли за яму, на самом деле было колодцем, причём необычным. Колодцем, откуда добывают не воду, а молочный кисель!
Да, да, глубоко под землёй протекает молочная река с кисельными берегами. И вот предприимчивые террапантерцы построили там подземный завод, откуда поступает наверх сладкий кисельно-молочный коктейль. Для того чтобы получить порцию этого деликатеса, надо опустить в колодец цилиндрическое ведёрко. Ведёрко наполнят, и тогда тащи его обратно на здоровье!
- Так что же ты горюешь? - сказала Единичка, пожав плечами. - Опускай любое ведёрко, и дело с концом.
Но мальчика совет Единички ничуть не обрадовал.
- Как бы не так! - возразил он сердито. - В том-то и дело, что выбрать надо такое ведёрко, чтобы оно одновременно касалось всех трех стенок колодца и скользило по ним. Иначе вместо киселя останешься с носом.
Внимательно оглядев колодец и ведёрки, я убедился, что отверстие колодца - прямоугольный треугольник, а донья цилиндрических ведёрок - правильные круги. В общем, я быстро сообразил, в чём заключалась задача. Надо было в прямоугольный треугольник вписать круг, то есть найти ведёрко с подходящим диаметром.
- Все в порядке! - заверил я малыша. - Сейчас измерю стороны треугольного колодца, затем вычислю диаметр вписанного круга, и бульон, то есть кисель, готов!
Но мальчишка продолжал капризничать: - Ни к чему все это! Чтобы выбрать ведёрко, полагается пользоваться только тем, что здесь написано!
И он указал на дощечку, где чёрным по белому было нацарапано. "Длина гипотенузы - 13 дециметров, сумма обоих катетов - 17 дециметров".
- Отлично! - обрадовался я. - По этим данным легко вычислить длину каждого катета в отдельности. Стоит только применить теорему Пифаго́ра. А там уж по известной формуле нетрудно вычислить и радиус вписанного круга.
Но тут мальчик окончательно вышел из себя:
- Не хочу Пифагора, хочу киселя! Я ваших формул не знаю!
- А четыре действия арифметики знаешь? - спросила его Единичка.
- Знаю! - буркнул тот. - Да что толку? Из них киселя не сваришь!
- А вот и сваришь, - сказала Единичка. - И даже не из четырех, а всего только из одного!
- Как так? - спросил малыш недоверчиво.
- Да так. Достаточно знать всего лишь одно из четырех арифметических действий, чтобы выбрать нужное ведёрко. Разумеется, с помощью тех чисел, которые указаны на дощечке. Хочешь, попробую?
Единичка, конечно, малость прихвастнула. Пусть теперь сама и выкручивается! И, представьте себе, выкрутилась: мигом схватила одно из десятка ведёрок, и оно подошло словно по заказу! В общем, через минуту все мы, - мальчик, Единичка и я - лакомились превосходным молочным киселём.
Скоро маленький сластёна повеселел и разговорился.
- Люблю я это место, - говорил он, облизываясь. - Когда папа отправляется путешествовать, он всегда привозит меня сюда, к кисельному колодцу. Только прежде нужное ведёрко подбирал для меня он. А на этот раз пришлось мне подбирать самому.
- Это почему же? - поинтересовался я.
- Да потому что папа срочно уехал. Тут за ним какой-то чудак гонится…
Я насторожился.
- Вот как! А нельзя ли узнать, кто твой папа?
- Мой папа? - Малыш гордо выпрямился. - Мой папа Альбертино Джерамини-младший, первый человек во всей Терранигугу!
Тут я хлопнул себя по лбу, и в голове моей всплыло то, что я безуспешно пытался вспомнить: пресловутая марка, Чёрный Лев, развалины особняка Джерамини и т. д. и т. п… Как же мне повезло!
- А не скажешь ли, где твой папа сейчас? - спросил я осторожно, стараясь не выдать своего нетерпения.
Мальчик поднял голову и ткнул пальцем в небо:
- Во-о-он он где!
- Ах ты, маленький обманщик! - рассердился я. - Нет там никакого папы! Только самолёт летит.
- А в самолёте - папа! Оставил меня тут киселя хлебать, а сам полетел дальше в эту… как её? Эх, забыл!
- Экий ты, братец, разиня! - сказал я с досадой. - Самое главное - и забыл. Может, вспомнишь?
Любитель молочного киселя нахмурил брови и задумался. Вдруг лицо его прояснилось.
- Вспомнил! - закричал он. - Вспомнил! В Сьеррадромаде́ру! Вот куда!
Дальше я уже не слушал. Подхватив на руки отчаянно брыкающегося мальчишку, я подал знак Единичке, и мы, ни слова не говоря, помчались… Куда? Наберитесь терпения и подождите следующего сообщения. А пока до свидания!
ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ ЗАСЕДАНИЕ КРМ,
состоявшееся у Олега, проходило под музыкальный аккомпанемент. Таня принесла гитару, Сева - барабан, скрипка нашлась у хозяина дома. Нулик скромно ограничился гребёнкой, обтянутой папиросной бумагой, хотя идея создания квартета принадлежала ему.
- Магистру и Единичке пришлось стать музыкантами поневоле, а мы займёмся музыкой добровольно, - заявил он. - Я уж нашему ансамблю и название придумал. СУДАК имени Рассеянного Магистра. Что, звучит?
- Смотря какой судак, - деловито сказал Сева. - Если жареный…
- Да нет! - поморщился президент. - Не рыба, а Струнно-Ударно-Духовой Ансамбль Клуба…
Должность дирижёра доверили мне, хотя по всему видно было, что метит на неё сам учредитель. Однако играть на гребёнке и одновременно дирижировать - задача безнадёжная. Потому президент только вздохнул и сказал:
- Заседание считаю открытым. И прошу запомнить, что сегодня я от математики отдыхаю. Где музыка, там математике делать нечего.
- Э, нет! - возразил я. - Без математики и в музыке не обойтись.
- Ну да! - недоверчиво усмехнулся Нулик. - Какая ж тут математика? До-ре-ми-фа-соль-ля-си…
Он тут же воспроизвёл эту гамму на своём инструменте, но гребёнка оказалась такой скрипучей, что все дружно заткнули уши.
- И всё-таки, - сказал я, когда какофония стихла, - музыкальная гамма родилась именно с помощью математики, и изобрёл её, ни много ни мало, сам Пифагор.
- Да, да, - небрежно проронил президент, - что-то в этом роде я уже слышал, но убей меня бог, если что-нибудь запомнил. Как это теперь говорят? Я не в силах переварить такой большой поток информации.
- Что делать, - сказал я, - придётся тебе поднатужиться.
- Понятно! - кивнул Нулик. - Сейчас вы станете объяснять, какое среднее музыкальное пришлось уплатить Магистру за вилион… виолончель…
- Угадал! Только число это называется не средним музыкальным, а средним гармоническим.
Нулик скорчил недовольную гримаску.
- Ну, мне от этого не легче. Лучше скажите: почему среднее гармоническое восьми и восемнадцати равно 11 леопардам и 1 ягуару?