Рассказ о маленьком мальчике по прозвищу Чиж-Королевич.
Владимир Константинович Арро
Чиж-Королевич
Чиж-Королевич сидел на своей постели и плакал. Отец зажёг спичку и просунул руку в окно.
- Ты почему плачешь?
- Не знаю, - ответил Чиж-Королевич.
Рядом с отцом появилась мама. Чиж-Королевич не видел их лиц.
Отец спросил у мамы:
- Товарищ Чижова, что же это делается с твоим Чижиком?
Мама сказала:
- А с твоим Королевичем, товарищ Королёв?
Оба вздохнули.
- Ну, одевайся, - сказал отец.
Чиж-Королевич вскочил с постели, заторопился, но, как всегда, его задерживали шнурки.
- Ладно, вылезай, - сказала мама. - Здесь зашнуруешь.
Чиж-Королевич опёрся ладонями о подоконник и приготовился прыгнуть, но руки отца приподняли его и понесли.
- Ты почему опять плакал? - спросила мама, когда они, взявшись за руки, шли по деревенской улице мимо изгородей и домов.
- Было грустно…
- Отчего?
- Просто так.
- Так бывает, - сказал отец. - Что-то в груди скапливается, да, Чиж?
- Да, - ответил Чиж-Королевич.
- Какая-то смутность… У тебя разве так никогда не было?
- Было, - сказала мама. - Очень давно. Сейчас мне грустить некогда. Но я всё равно Чижа понимаю.
- Мне куда-то захотелось, - сказал Чиж-Королевич. - Далеко-далеко!..
- Куда бы это? - спросил отец.
- В какое-нибудь царство, в какое-нибудь государство… Ну, понимаешь, за тридевять земель.
- Вот оно что, - сказал отец. - Мне тоже иногда куда-то хочется. Я бы пошёл с тобой.
- За границу, что ли? - спросила мама.
- Да нет!.. Не за границу, правда, Чиж? Сначала чтобы по проводам, потом по реке, потом чтобы по тропинке…
- Ага! И чтобы следы на ней были!..
- Следы - это так говорится, - сказала мама. - На тропинке следов не видно.
- Нет, если копыта или большие когти, можно различить.
- А разве другие следы бывают?
- Бывают, - сказал Чиж-Королевич. - Это когда на голых ладошках идут.
- На голых ладошках?.. Это что-то непонятное. Чиж, не говори, пожалуйста, на ночь таких вещей.
- Хорошо, мама.
Отец сказал:
- А знаешь что, Чиж, мы, пожалуй, сейчас и пойдём. Что это нам терять время.
- Конечно, сейчас!.. - заволновался Чиж-Королевич.
- А я? - спросила мама.
- Да, как же нам быть с мамой… Знаешь, ты уж оставайся, - сказал отец.
- Оставайся, конечно, - сказал Чиж-Королевич. - Мы ведь всё равно к тебе вернёмся.
Мама вздохнула:
- Ну что ж… Но проводить-то я вас провожу.
В деревне, в которой они жили на даче, люди ещё не спали, и окна некоторых домов были освещены. А вечер был тёплый, душистый, воздух стоял густо и совсем не шевелился.
- Ну, куда это вы хотите, - сказала мама. - Вон как у нас хорошо: и лес, и река, и деревня такая славная.
- В некотором царстве лучше, - сказал отец.
- Там лучше, - подтвердил Чиж-Королевич.
Вдруг в темноте кто-то сказал:
- Нинка, занеси одеяло в дом.
- А где оно?
- Поищи.
- Возле сена, что ли?
- Ну. Только стряхни сначала, а то жабу завернёшь.
- Ой, я боюсь!.. - сказала Нинка.
- Да ладно, это я к слову. Сегодня ночь сухая.
И скрипнула дверь.
Отец подкрался к изгороди и тихонько сказал:
- Ква!..
Нинка молчала.
- Ква! Ква! - повторил отец. - Не вытряхивай меня, не вытряхивай!
- Кто это балует? - спросила Нинка.
- Не бойся меня. Ква.
- А вы кто? Дачники, что ли?
- Ква.
- Это мы, старые жабы, - басом ответил Чиж-Королевич и засмеялся.
- Чиж-Короле-вич!.. - нараспев сказала Нинка. - Ты ещё не спишь? Как вы хорошо квакали. Я даже сначала поверила.
- Любой бы поверил, - сказала мама. - Он у нас и мяукает хорошо. Ну-ка, Королёв, промяучь.
- Мяу!.. - сказал отец.
Нинка засмеялась.
- И правда. А у нас в школе зимой была самодеятельность. Один учитель паровозу подражал. Похоже. Но очень уж долго. Директор даже остановил.
- До свидания, Нина, - сказал Чиж-Королевич.
- Вы уже спать? А хотите - с сеновала попрыгаем? У нас целый воз сена на дворе.
- Мы бы с удовольствием, - сказал отец, - но нам нельзя. Мы уходим.
- Мы уходим далеко-далеко, - сказал Чиж-Королевич. - Нас уже здесь завтра не будет.
- А что, вы разве уже съезжаете?
- Да нет, мы в некоторое царство, в некоторое государство…
- Жалко, - сказала Нинка и недоверчиво на них посмотрела.
- Но мы вернёмся, жди нас!..
Они выбрались на дорогу, и Нинка сразу исчезла в темноте. Ночь была без луны, но дорога сама по себе светилась, особенно её колеи.
- Нам не страшно? - спросила мама.
Чиж-Королевич громко ответил:
- Конечно, нет!
- Конечно, не страшно, - сказала мама. - Ведь с нами Королёв, наш отец.
- Да, я с вами, сказал отец. - Давайте даже пойду в серединке, чтобы каждому было по моей руке.
- Вот видите, как вам завтра было бы здесь хорошо, - сказала мама. - С сеновала бы попрыгали. Не уходите…
- Нет, мы пойдём всё-таки, - сказал отец.
Чиж-Королевич вздохнул:
- Мы пойдём. Вот только к Шурику зайдём на прощанье?
- Шурик - это который толстенький такой, пузатенький, в синих трусиках? А зачем мы к нему пойдём?
- Он сказал, что у него что-то есть. Очень что-то интересное, а мы не узнаем. Потому что мы ведь уйдём.
- Ну ладно, - сказал отец, - пошли к Шурику.
Чиж-Королевич потянул их к какому-то дому, и они очутились в палисаднике. Из глубины двора на них залаяла собака.
- Это лайка у них, - сказал Чиж-Королевич. - Зовут Рита. Но вы не бойтесь, она привязана.
Он постучался.
- Заходите, заходите, - сказала мать Шурика.
Они вошли в кухню.
- Шурик не спит ещё? - спросил Чиж-Королевич.
- Не спит.
- Чего же это мне спать, - сказали откуда-то снизу, с тёмного пола.
- Где он тут? - спросил отец. - Мы к тебе в гости. Поглядеть на тебя пришли.
На полу помолчали.
И тут только все увидели, что Шурик сидит к ним спиной и старательно что-то от них загораживает.
- Кино я, что ли?.. Или я поезд?.. Или какой-нибудь цветочек.
- Да будет тебе, срамник! - прикрикнула на него мать и вышла за дверь.
- Что это ты там прячешь? - усаживаясь на лавку, спросил отец.
- Ничего я не прячу… Корзина стоит, вот и всё.
- Нет, прячешь, - сказал отец. - А я сейчас подойду и посмотрю.
- А я корзину мешком накрою.
- А я открою.
- А я Лёшку позову.
- А я знать не знаю никакого Лёшки.
- Лёшку-то не знаете?.. Он же мой братан!
Но тут вошла мать Шурика и поставила на стол кувшин молока.
- Ну что, так он вам, худой мальчишка, и не показал?
- А там и показывать-то нечего, - сказал отец. - Какие-нибудь стручки гороховые…
- По-моему, у него там шишки, - сказала мама.
- Ну, нет! - сказал Чиж-Королевич. - Шишки он не стал бы прятать. Там что-то живое!..
- Как ты не понимаешь, - шепнула мама, - он тогда не покажет… Или трава там у него!
- Конечно, трава, - громко сказал Чиж-Королевич. - Или шишки. Ничего там живого и нету.
Шурик, не оборачиваясь, сказал:
- Подговорились меня дразнить?..
- Да ничего там особенного, - сказала мать Шурика. - Ощенилась наша Рита. Вот взяли щенков на ночь в дом, чтобы спросонья не задавила.
И тут из угла послышался звук, как будто шипели в огне сырые дрова.
- Ты чего, Александр? - спросила мать.
Шурик не отвечал, а только всхлипывал и шипел.
- Не совестно тебе?
Шурик, вздрагивая спиной, горько плакал.
- Жаль, - тихо сказал отец среди общего молчания. - Прости нас, Шурик.
- Это я виноват, Шурик, - сказал Чиж-Королевич, - ну зачем я захотел всё узнать!..
Все вздохнули и вышли из кухни.
- Ох уж этот Шурик! - сказала мать, провожая их до крыльца. - Я ведь хочу одного утопить, а уж другого оставить ему для забавы.