Сейчас он думает о своей жене Анне, которая ждет его в Берлине, о сынишке Эрихе. Он еще не видел сына - ему всего полгода. Интересно, какие у него глаза? Может, голубые, как у Анны? Впрочем, говорят, у всех младенцев глаза голубые. А потом цвет меняется. "Скоро уж я увижу малыша", - думал Вильгельм.
По-прежнему одиноко стоял он на палубе. Но все же у него потеплело на сердце при мысли о жене и мальчонке. Ему вдруг захотелось прихватить с собой для них какую-нибудь мелочь в память о тех незабываемых днях в Киле, когда матросы прогнали с кораблей фанатиков войны - офицеров, глумившихся над ними. Вильгельм огляделся по сторонам. Не пушку же брать с собой в вещевой мешок! Спасательная шлюпка тоже не игрушка. На этом железном гробу не сыщешь ни одной вещицы ребенку в забаву.
Вдруг Вильгельм услышал чьи-то крадущиеся шаги.
Похоже, что кто-то пробрался наверх, на капитанский мостик. Но кто? Вход в рубку запрещен всем - так решил совет революционных матросов. Ведь офицеры уже не раз пытались навредить делу революции.
Вильгельм прислушался. Может быть, он ошибся? Нет, вот снова слышны те же шаги: кто-то осторожно ступал по железному полу. Выхватив свой матросский нож, Вильгельм стал взбираться по лестнице, ведущей к рубке. Он сбросил куртку - она только помешает ему. Нет, он не ошибся. На капитанском мостике маячит какая-то тень. Вот она подбирается к флагштоку. Вильгельм одним духом одолел последние ступени. Затем ринулся на мостик.
Красный флаг медленно сползал с мачты. Набросившись на неизвестного, Вильгельм швырнул его на пол. Тот упал. Вильгельм узнал бывшего помощника капитана. Дрожа от ярости, офицер пытался вытащить из кармана пистолет.
Молниеносным движением Вильгельм выбил пистолет у него из рук. Оружие звякнуло о железный настил капитанского мостика. Офицер медленно поднялся, с ненавистью глядя на матроса. Затем начал счищать грязь с шинели, словно сейчас для него не было ничего важнее.
- А ну, поднимай флаг! - приказал Вильгельм хриплым от гнева голосом.
Но офицер даже не пошевелился, только с презрением посмотрел на Вильгельма:
- Мерзавцы, что вы зовете флагом?
Офицер вытащил из кармана старый боевой флаг кайзеровского флота.
- Вот какой флаг должен развеваться на мачте! - исступленно завопил он. - Этому флагу ты присягал. Все вы присягали!.. Опомнитесь! Одумайтесь, мерзавцы, пока не поздно. А не то…
Но Вильгельм уже совсем овладел собой. Он вырвал из рук у офицера кайзеровский флаг, тут же, у него на глазах, исполосовал его своим острым ножом. Затем бросил лоскуты на пол.
- Из-за этой грязной тряпки тысячи матросов лежат теперь на дне моря! За что отдали они свою жизнь? К чертям эту тряпку! Ваша песенка спета! Долой войну!
Вильгельм метнулся к пистолету и схватил его. Спустив предохранитель, он шагнул к помощнику капитана.
Тот сразу сник. Его лицо стало белым как мел. Вильгельм тихо, но властно приказал:
- Кому говорю, поднимай флаг! Живо! Поднимай красный флаг!
И красный флаг снова взвился на флагштоке.
Вильгельм трижды выстрелил в воздух. Выстрелы глухо прозвучали в сыром воздухе. Бойцы корабельной охраны с карабинами наперевес торопливо затопали по железным ступенькам. Вильгельм сдал офицера патрулю, а вместе с ним отдал пистолет и разодранный на куски кайзеровский флаг. Один из матросов сказал:
- Они и не думают сдаваться. Они еще нам покажут. Зря мы пощадили этот сброд. В России поступили иначе. Там таким не было пощады.
Он подтолкнул офицера к лестнице.
Другой матрос возразил:
- Роберт, ты же знаешь: без приказа революционного совета - не стрелять.
Вильгельм остался один на капитанском мостике. Вытер пот с лица. Проверил, хорошо ли укреплен флаг на мачте. Затем оглядел капитанский мостик. Отсюда прежде раздавались команды: "Полный вперед! Приготовиться к бою!"
И тогда громадные бронебашни нацеливались на врага. А кто этот враг? На кораблях противника плавали такие же парни, как и он, Вильгельм Бухгольц. К примеру, какой-нибудь слесарь из Лондона. В серых волнах Скагеррака никто не мешал им встретиться друг с другом - уже мертвецами - берлинскому слесарю и слесарю лондонскому.
При мысли об этом Вильгельм снова пришел в ярость. Ну ничего, придет время - расплатятся господа-офицеры за Скагеррак.
Тут Вильгельм заметил, что стоит рядом с запасным компасом. Это было как раз то, что он искал! Матросским ножом он отвинтил прибор и взял компас в руки. Стрелка отчаянно заметалась. Острым кончиком ножа Вильгельм Бухгольц нацарапал на металле, с тыльной стороны компаса: "Киль. Ноябрь 1918 года". И дальше название корабля: "Крейсер "Принц Карл". Потом Вильгельм устало спустился с капитанского мостика…
КОМПАС ДОЛЖЕН БЫТЬ НАЙДЕН
- Бабушка рассказывала: дедушка привез домой большой вещевой мешок. Там были хлеб и консервы. А напоследок он вынул из мешка компас! То-то бабушка удивилась. Сам понимаешь, по тем временам ей больше пригодилась бы еще одна банка консервов. Но дед ей все объяснил.
У Андре от волнения даже похолодел кончик носа. Но лицо его горело.
- А надпись, которую твой дед нацарапал на компасе? Ее еще и сегодня разобрать можно?
- А ты как думал? Если что нацарапаешь острым ножом, это навеки.
Андре вздохнул. Да, этому компасу нет цены, и деньги тут ни при чем.
- Слушай, Марина! Компас надо найти во что бы то ни стало! Это же… Это же историческая реликвия!
Андре снова вскочил и, сунув руки в карманы, горячо заговорил:
- Место этого компаса - на новом корабле! На капитанском мостике! Мы просто обязаны его найти!
Марина замерла. Она смотрела на Андре с нескрываемым восхищением.
- Нет теперь у нас компаса. Украли. Мы даже не знаем когда. Может, вчера, а может, и три недели назад, - уныло проговорила Марина.
- А полиция что? - спросил Андре.
Марина только рукой махнула.
- При чем тут полиция? Что мы ей скажем? Бабушка так и рассудила: ну пропал компас. А что мы еще можем сказать?
- Да-а-а, - протянул Андре. - Никаких следов, значит, нет. Совсем ничего. Как же быть?
Оба теперь умолкли. Солнце взобралось еще выше, становилось жарко.
- Пошли в бассейн? - предложила Марина.
- А что, можно, - ответил Андре.
Но он не пошевельнулся, и Марина тоже.
- Бабушка твоя расстроена, да?
- Подлец этот ворюга! Дался ему наш компас!
Андре вдруг наклонился к Марине.
- Давай сами искать!
Лицо девочки озарилось радостной улыбкой. Но улыбка тут же исчезла.
- Что мы вдвоем можем сделать, Андре?..
Но мальчик с увлечением продолжал:
- Ты же знаешь всех местных жителей! А вдруг мы нападем на след? Почему бы и нет?
В мыслях Андре уже шел по таинственному следу. Вот он гонится за вором. Подстерегает его, притаившись за кустами. Где-то спрятан украденный компас! И вот уже Андре держит его в руках и находит ту самую надпись. Потом он вручает сокровище бабушке Бухгольц. А та от радости не может выговорить ни слова. Рядом с бабушкой - Марина. Она говорит: "Андре ведь сказал, что найдет компас". И его, Андре, приглашают на судно, на торжественную церемонию: военному кораблю дают имя Вильгельма Бухгольца. Бабушка разбивает о борт бутылку шампанского - Андре видел, как это делается: он дважды бывал на таких торжествах, - а сам он передает капитану компас. И конечно, его приглашают на морскую прогулку. И конечно, они с Мариной стоят на капитанском мостике. И к той, старой истории компаса прибавляется еще одна, новая…
И это тоже будет захватывающая история.
- Есть хочешь? - спросила Марина.
Андре непонимающе взглянул на нее.
Марина рассмеялась:
- О чем это ты задумался? Слушай, бабушка испекла пирог с вишнями. Знаешь, какие у бабушки пироги?! А я вынимала из вишен косточки!
- Ладно, давай пирог, - кивнул Андре.
Ему не очень-то хотелось есть. Однако на огромной тарелке, которую Марина поставила на стол, скоро остались одни крошки.
- Купаться пойдем? - спросил Андре.
Марина сняла с веревки свой купальник. Андре глядел на нее в это время и вдруг подумал: "Здорово она похудела! Или мне так кажется, потому что она выросла за год?"
- Я должна дождаться бабушку. Она пошла за пенсией, - сказала Марина. - Но мы можем встретиться с ней у ворот.
- Там ведь до сих пор наша скамейка стоит, - сказал Андре.
- Я люблю иногда посидеть на ней! Оттуда всегда что-нибудь да высмотришь, - заявила Марина.
Девочка шла впереди, размахивая своим красным купальником. Он казался еще ярче рядом с линялыми синими джинсами.
Андре неотрывно думал о компасе.
Когда они сели на зеленую скамейку у ворот поселка, Андре сказал:
- Давай пораскинем мозгами: кто все-таки мог украсть компас?
Марина сидела, болтая ногами. Она уставилась в землю, словно там скрывался ключ к разгадке.
- Значит, мы должны кого-то взять под подозрение, - уныло сказала она.
Андре покосился на нее. Вот тебе и раз! Сперва кипятится, рассказывает потрясающую историю, а потом…
- Что значит взять под подозрение? - вспыхнул он. - Мы должны все как следует обдумать, спокойно и трезво. Если бы полиция никого не подозревала, то как бы вообще удавалось раскрывать преступления? Ты хочешь распутать это дело? Да или нет?
На повороте заскрежетали трамвайные колеса. Марина обернулась. Однако среди тех, кто сошел на остановке, бабушки не было.
- Ты прав, Андре, - миролюбиво сказала она. - Придется пораскинуть мозгами.
Андре понизил голос:
- Так кто же из местных способен на такое дело?
КРУГ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫХ ЛИЦ
Хорошая скамейка была у ворот: сиди себе на ней хоть до вечера и думай, пока не надоест, здесь и в полдень не бывает солнца.
Марина сидела молча. Она только изредка что-то шептала про себя, но потом хмурилась и качала головой.
- Что ты там бормочешь? - спросил Андре. - Говори громче!
Марина вскинула голову.
- Напрасная затея, Андре. Некого мне подозревать! Здесь кругом живут хорошие люди. Правда, наш сосед, дядя Антон, как-то раз кинул палку в бабушкиных кур. Бабушка тогда хорошенько его отчитала. Или еще старушка соседка иногда ворчит, что от нашей трубы слишком много дыма. Но ворчит она вот уже тридцать лет. Бабушка говорит: если бы старушка не ворчала, наверное, вскорости бы и умерла. Как-никак ей восемьдесят лет. Но когда у бабушки день рождения, все соседи приходят к нам в гости: и Дядя Антон, и старушка. И все пьют яблочное вино и поют песни.
- Подозревать поначалу надо всех, - важно объявил Андре.
- Всех? - изумилась Марина. - Всех жителей нашего поселка? Ну знаешь, тогда нам и целой жизни не хватит! А тебе потребуется в помощь все полицейское управление.
- Не болтай ерунду! - наставительно проговорил Андре. - Уголовная полиция всегда следует этому правилу. Нельзя упустить ни одной ниточки!
- Ах, вот оно что! - Марина снова уставилась в землю.
Оба теперь молча сидели, глядя себе под ноги, и, может, "великий следователь" Андре так и отказался бы от своей затеи, если бы не случай, один из тех, что часто встречаются в жизни, и особенно при расследовании преступлений.
Подъехал большой, голубой с белым, молоковоз. Андре с первого взгляда определил, что это новый трехосный фургон. Огромная цистерна вмещала тысячи литров молока.
- Что-то пить хочется, - сказала Марина.
Андре кивнул в сторону молоковоза.
- Может, пососем молочка?
- Попробуй, - ответила Марина. - Тебя Эдди тут же и прихлопнет!
Огромная машина легко развернулась, и Андре подивился мастерской работе шофера. Надо уметь отлично водить машину, чтобы так управлять тяжелой, неповоротливой трехоской. Дверца распахнулась, и шофер спрыгнул на землю - светловолосый верзила в короткой кожаной куртке, которая, казалось, вот-вот лопнет по швам. Кожаные штаны на нем блестели, как и у всех, кому приходится копаться в моторе, иметь дело с машинным маслом и смазкой. Верзила потянулся и с силой захлопнул дверцу.
- Видишь, какая у него походка! Прямо как у боксера! - сказала Марина.
Андре подумал: "Ничего особенного, просто он ходит, как человек, который долго сидел за рулем, левую ногу держал на сцеплении, а правую - на тормозе или акселераторе. Но стоит ли спорить с Мариной? Что она понимает в таких вещах!"
Эдди открыл другую дверцу, запустил руки в кабину и извлек оттуда… девушку. Вот это силища! Девушка, смеясь, барахталась в его объятиях. Эдди бережно опустил ее на тротуар. На ней было пестрое летнее платье, казавшееся таким легким и праздничным рядом с кожаной курткой ее спутника. Девушка пригладила длинные волосы.
- Это, наверно, его невеста, - сказала Марина. - Я ее в первый раз вижу. Смотри, какие у нее длинные волосы! Вот, наверно, мешаются…
И Марина затеребила свои короткие пряди.
- А ты тоже хотела бы отпустить длинные волосы? - спросил Андре.
Марина смерила его сердитым взглядом.
- Я еще с ума не сошла! Стой тогда целый день перед зеркалом. Даже мама и та коротко подстриглась. Она говорит, что теперь экономит целый час на прическе. А уж у мамы такие были красивые волосы, длинные-предлинные…
- И у моей мамы короткая стрижка, - примирительно заметил Андре.
- Ну вот видишь! - обрадовалась Марина.
Эдди отдал своей невесте потертый портфель и сетку, набитую доверху продуктами. Потом обошел молоковоз, проверил запоры, потрогал какой-то кабель и, постукав ногой по мощным шинам, торопливо вытер тряпкой брызги со сверкающего хромированного радиатора.
Невеста терпеливо дожидалась его. Наконец Эдди быстро шагнул к ней и отобрал у нее и портфель и сетку. Они немного поспорили, кому нести сетку, но верх одержал, конечно, силач Эдди. Потом оба направились к зеленым воротам поселка.
Девушка смеялась, а вот у Эдди вид был усталый. Никто из них не заметил ребят, наблюдавших за ними со скамейки.
- У его невесты глаза такие же, как у тебя, - удивленно проговорил Андре, - будто вы с ней сестры.
Марина была поражена. Вот жаль, что у нее нет под рукой зеркальца!
- Такие же глаза… Скажешь тоже!
- А ты поглядись в мои! Увидишь там свое отражение! - предложил Андре.
И Марина стала разглядывать свое отражение в глазах Андре.
- Ничего не видно! Выдумаешь тоже. Я там просто малюсенькая точка.
В эту минуту Эдди с невестой скрылись из виду. Дети слышали только скрип шагов по усыпанной шлаком дороге.
Марина вдруг проговорила:
- Слушай, Андре, а что я про Эдди знаю! Он ведь в тюрьме сидел!
Тут Марина испуганно смолкла и закрыла рот рукой. Андре встрепенулся:
- В тюрьме?..
- Да… - прошептала Марина. - А живет он через два дома от нас.
Андре вскочил и подбежал к воротам. Эдди и его невеста шагали по дороге. Девушка едва доставала ему до плеча. Вдруг оба свернули в сторону и скрылись из виду где-то по соседству с домом бабушки Бухгольц.
Андре перевел взгляд на молоковоз, сверкавший на солнце, и медленно побрел назад, к скамейке. Марина молча смотрела на него. Но он старался не встречаться с ней взглядом.
Ссутулившись, он присел на скамейку.
- Короче, Эдди первый в списке подозрительных лиц, - сказал Андре.
- Да, - нерешительно ответила Марина. Но тут же громко добавила: - А что я про него знаю…
- Что ты знаешь? - нетерпеливо переспросил Андре.
А ведь как лихо Эдди развернул тяжелый молоковоз!
- И здешние все знают, - сказала Марина, - только это было очень давно. Сама я плохо помню эту историю. Я тогда совсем маленькая была. Это уж мне бабушка потом все рассказала. Помню только, подъехал вечером полицейский патруль. Ну и крику тогда было!.. Из машины выскочили полицейские, распахнули калитку и бросились к дому Эдди. А во дворе как раз был он сам и с ним еще двое ребят. Завидев полицейских, ребята, конечно, сразу присмирели, а вот Эдди схватил полено и давай отбиваться! Ему тогда только исполнилось пятнадцать, но он был уже почти такой же здоровенный, как сейчас. Ну и злой же он был! У него даже лицо все перекосилось - не захочешь, а испугаешься. Все-таки полицейские схватили Эдди, и тут прибежала его мать. Она вцепилась в сына и не давала увести.
"За что вы его? - кричала она. - Что он такого сделал?"
Тут начальник патруля громко сказал:
"А ведь ваш сынок наделал дел. Вы, мамаша, сами видели - он и с нами драку затеял. Вот так фрукт! Хоть вы мать ему, но поверьте: грехов у него хватает. Эти мальчишки обчистили пять автомашин на стоянке. Да еще сбили с ног сторожа. Это старого-то человека! Он теперь в больнице лежит с сотрясением мозга. Что, мало, по-вашему?"
Мать Эдди больше не кричала. Полицейские повели ребят к машине. Мать молча глядела, как ее сына втолкнули в кузов.
Машину уже обступила толпа, люди взволнованно переговаривались между собой. Эдди отвернулся: он ни на кого не хотел смотреть, даже на мать.
Бабушка тогда сказала:
"Пойдем, нечего нам тут делать. Матери и без того тяжко. Подумать только, такой был славный парнишка…"
За зеленой полицейской машиной взметнулось облако пыли: лето в тот год стояло жаркое, сухое…
Я никак не могла этого забыть, - продолжала Марина. - Эдди так злобно взглянул на нас, когда машина тронулась с места. Я сразу разревелась, и бабушка долго меня утешала…
Андре молчал.
Сколько же лет прошло с тех пор? Кажется, десять. Немалый срок? Да, совсем немалый.
- Знаешь, у Эдди в сарае настоящая мастерская. Он там без конца возится с мотоциклом. Потому и загородил сарай кустами.
- Придется нам туда заглянуть! - сказал Андре.
Дети снова умолкли, оба заметно приуныли.
Вдруг перед ними, как из-под земли, появилась Маринина бабушка.
- Ой, бабушка! - вскрикнула Марина от неожиданности. - Ты что, на цыпочках к нам подкралась?
Бабушка Бухгольц была маленького роста и худенькая. Собираясь за пенсией, она принарядилась, надела темное платье с цветочками. Но больше всего ее красили белоснежные волосы.
- Я же не индеец, - сказала бабушка. - Просто вы так задумались о чем-то, что ничего не видите и не слышите. Вы, верно, совсем разомлели от жары? А-а-а, так ты опять к нам приехал, Андре?
Мальчик удивился, что старая женщина помнит его имя.
- Я ему про компас уже рассказала, - объявила Марина.
Лицо бабушки Бухгольц помрачнело.
- Ну, вор от этого не разбогатеет… Вот что, я уже проголодалась. Марина, ты сварила картошку?
Девочка вздрогнула:
- Бабушка, я совсем забыла…
- Да что это с тобой? Ты же у меня никогда ничего не забываешь! - Она перевела взгляд с Марины на Андре и улыбнулась. - Тогда бегите, дети, да варите скорей картошку, а я колбасу принесла. А ну-ка живей!
И Андре с Мариной пустились бежать по дороге.
- Я из-за этого компаса никак в себя не приду. А тут еще ты следователя разыгрываешь, - сердито проговорила на бегу Марина.
У калитки Андре покосился на участок, куда только что вошли Эдди и его невеста. Высокая живая изгородь скрывала дом от посторонних взглядов.