- Можно, - кивнул жестянщик, стегнул лошадь, и та рванула.
Поднялся невообразимый грохот и перезвон. Фургон, подпрыгивая на рытвинах и ухабах, понесся к каналу.
Глава 10. Телега в море
- Что случилось? - закричал Аука с повозки, перекрывая бряцание.
Фургон остановился прямо около Януса. Рядом на обочине стояли ребята и учитель. Бряцание смолкло.
- Случилось-то случилось, да только не здесь, - сказал Янус. - На дамбе женщины кричат. Мы сейчас туда едем.
- Так залезайте в фургон, - предложил жестянщик, - на моей кляче все же быстрее, чем пешком. Вот только вам, - он обратился к Янусу, - с креслом забраться будет трудно. Но ничего, подсобим и…
- Еще чего не хватало, - перебил Янус. - Вы трогайтесь, а я сзади прицеплюсь, на своих колесах за вами поеду.
Вскоре в Приморку ворвалась необычная кавалькада и понеслась к дамбе. Старая кляча старалась как могла, но людей в фургоне прибавилось, и она сбавила темп. Хотя из-за невообразимого шума казалось, что повозка прямо летит по неровной булыжной мостовой, кастрюли и сковородки, развешанные в фургоне, качались в такт. Сзади в кресле ехал Янус.
Он держался за телегу обеими руками. Его привязали к креслу веревкой. Только руки и голова виднелись над высоким задком фургона. Рядом, тяжело дыша, бежали учитель и Йелла, они следили, чтобы кресло не перевернулось.
- Лишь бы колеса не отвалились, - сказал учитель.
Но что Янусу какие-то колеса! Настроение у него было отличное, он то и дело подгонял лошадь: "Хоп-хоп-хоп!"
- Моя лошадь не понимает "хоп-хоп", - крикнул жестянщик. - Вдруг ей "стоп-стоп" послышится.
- С Янусом спорить нельзя, - сказал Аука жестянщику.
Но лошади, видно, передалось настроение Януса. Высоко вскидывая ноги, она бойко цокала по булыжникам - вот тяжелогруженный фургон уже у дамбы.
Женщины смотрели и глазам своим не верили: звеня и дребезжа к ним несся фургон, а из-за него доносились крики Януса. Женщины договорились с одним фермером, он стал запрягать лошадей, а они вернулись на дамбу.
Мать Лины опомнилась первой. Она бросилась к калитке у въезда на дамбу. Это была пологая дорожка, идущая наискось по крутому склону. Фургон пролетел сквозь калитку, но на подъеме лошадь пошла шагом. Она привыкла к равнине, а тут что-то новое. Отфыркиваясь, роняя пену, она старательно тянула, но фургон не двигался.
- Хоп-хоп! - кричал Янус, но напрасно. Старая лошадь устала. К тому же за свою долгую жизнь она поняла, что никогда не нужно стараться сверх меры. Кричи Янус, не кричи, а фургон ни с места.
Смириться с этим Янус не мог.
- Ну-ка все вылезайте, кроме хозяина и малышей, и толкайте! Хватит лошаденку мучить. - И прямо с кресла попытался подтолкнуть фургон.
Ребята попрыгали на землю, даже жестянщик слез, поводья взяла жена.
А с дамбы, онемев от удивления, смотрела на своего мужа Яна. Но когда фургон оказался почти наверху, она обрела дар речи:
- Никак, это мой Янус? Вроде бы его голос!
Фургон вполз на дамбу и остановился. Его тут же обступили женщины. Вперед горделиво выехал Янус. Страшно довольный собой, он подъехал к изумленной жене.
- Конечно, Янус! А ты что думала, Санта-Клаус с мешком подарков?
- Нет, не думала, но лучшего подарка и ждать нельзя.
Янус развернулся лицом к морю. На перевернутой лодке по колено в воде стояли Лина и старый Доува. Янус дрожал от волнения, вдыхая полной грудью соленый морской воздух. Вот он снова на дамбе, внизу шумит море, начался прилив. А вокруг люди, вокруг жизнь!
Он тряхнул головой, отгоняя мысли. Пора браться за дело.
- Снимайте все кастрюли, сковороды, чайники! - скомандовал он. - От морской воды они заржавеют, а фургон придется на воду спускать, надо же девчушку со стариком выручить. Все за дело. Я все обмозговал. Кажется, море еще не совсем забыл и прилив с отливом не спутаю. У нас есть полчаса. Аккуратней, аккуратней ставьте, а то всё помнете, поцарапаете.
Женщины и ребята взялись за дело засучив рукава. Кто-то побежал предупредить фермера, чтобы напрасно не ездил, - помощь уже подоспела.
- Вот что, - обратился Янус к жестянщику, - а вдруг твоя кляча не полезет в море?
- Нет, она привычная. Когда случается мимо ехать, я всегда ее в воду завожу: от соленой воды болячки и сбитые ноги быстрее заживают. Она море любит.
- Ладно, коли так, - успокоился Янус. Потом осмотрел копыта. - Поездила ты, животина, изрядно. Служила верой и правдой. Копыта хорошие, большие, в иле не увязнут, как на лыжах пойдет.
С фургона уже все сняли. На дамбе аккуратными горками лежали горшки, сковороды, кастрюли. Словно солдаты выстроились кофейники - друг на друга их не поставишь, - рядом лежали куски жести для починки, ящик с инструментами.
- Ну, отлично, - похвалил Янус, убедившись, что все в порядке. - Теперь - в воду. В фургон сядете пока только вы, - сказал он жестянщику, - лошади легче, когда повозка на плаву.
Стали спускать фургон в воду. Лошадь шла медленно, сдерживая напиравшую повозку. Тут с дамбы заметили, что Лина отчаянно машет рукой. Рядом стоял Доува.
- Тише, - прокричал Янус, - они что-то хотят сказать!
Фургон остановился. Все невольно подались вперед, за шумом прилива не слышно, что кричат с лодки. Вот Лина замолчала и опять повернулась к старику. Потом снова крикнула, еще громче, но теперь каждое слово отдельно.
Янус замахал руками над головой.
- Понял, малышка, понял. Янус все сделает как надо.
- Янус, - отчетливо донеслось до него, - тут в лодке - колесо. В дне есть дыра, и его можно вытащить. Пусть фургон подплывет прямо к самой дыре. НУЖНО СНЯТЬ С НЕГО КОЛЕСА.
- Все понял, - махнул Янус рукой. От крика вздулись жилы на шее. - Не беспокойся. Янус колесо вытащит.
Новость ошеломила ребят.
- Неужели Лина нашла колесо под лодкой? Молодчина! Надо же, куда догадалась заглянуть!
- Чудеса! - сказал Йелла коротко и ясно.
- Ишь разгалделись! - строго прикрикнул Янус и повернулся к жестянщику. - А чем колеса отвернуть, у вас найдется?
- Как не найтись! Фургон у меня - развалюха, колеса - не лучше, как же без инструмента-то? Все равно что без лошади разъезжать. Хотя колеса и так можно снять, не впервой. Лучше в воде, конечно, чтобы фургон на весу не держать. Быстрее будет.
- Верно, - согласился Янус. - Сейчас каждая минута дорога. Вода прибывает, скоро их течением сносить начнет, тогда на лодке не удержаться. В море унесет.
Янус успокоился, только когда всем нашлась работа. Учитель и жестянщик, как самые высокие, стоя по колено в воде, снимали передние колеса, мальчишки - задние. Янус еще раз взглянул на море: далеко по пояс в воде стояли старик и девочка, а волны с шумом накатывались на дамбу.
- Вот берите пример, - обратился он к женщинам. - Эта пигалица и то не боится, а ведь в холодной воде стоит. А вы чего шум подняли?
- Между прочим, эта пигалица - моя дочь, - спокойно сказала мать Лины, - и рядом Доува, вот она и не боится. А мы кричали потому, что совсем растерялись. А сейчас вы здесь, фургон в море, что делать дальше - известно, чего же теперь бояться?
Янус даже покраснел от удовольствия.
- Спасибо на добром слове, Лена, - пробормотал он, - большое спасибо. - И взглянул на жену.
Тем временем колеса сняли, мальчишки откатили их на дамбу. Лошадь стояла по брюхо в воде, задок фургона упирался в скат дамбы.
- Опусти задний бортик, - скомандовал Янус учителю. Он съехал по пологому спуску прямо в фургон. - Все сюда! Фургон должен быть тяжелым, иначе его у лодки не удержать - унесет либо перевернет. Женщины и грудные дети остаются. Ну-ка, живо!
Подошла жена Януса.
- А может, тебе лучше не…
Она не договорила, все-таки сдержалась, но напряглась и замерла. Мальчишки залезли в фургон, учитель вспрыгнул следом и поднял задний бортик. Жестянщик уже сидел на козлах. Он тронул поводья. Лошадь потянула, но задняя ось зацепилась за край дамбы. Женщины приподняли фургон и подтолкнули. Лошадь снова потянула, и фургон, покачиваясь на волнах, поплыл.
Машинально теребя что-то в кармане, Яна стояла у самой воды. Сейчас не время причитать. Янус так взволнован, так счастлив! Королем восседает среди галдящих мальчишек. Да что же это ей все под руку попадается? Она нащупала в кармане фартука гладкие, круглые камни, которые подобрала на дороге. Будет чем птиц да мальчишек встретить. Она задумалась, вытащила камни и побросала один за другим на землю. Потом вновь взглянула вслед повозке.
- Смотри, Янус, чтоб целы и невредимы все были! - неожиданно крикнула она. - Да колесо не забудь!
- Не беспокойся, - бросил в ответ муж, - Янус не подкачает!
Яна улыбнулась, стараясь скрыть волнение, отшвырнула ногой камни подальше. Мать Лины тоже не сводила глаз с моря. Каково-то сейчас дочке? Яна взглянула на нее.
- Не бойся, не пропадет твоя Лина. - Было видно, она гордится своим мужем.
А фургон плыл дальше. Вот дно ушло из-под копыт старой кобылы. Она стала перебирать ногами, фыркнула и поплыла, откинув голову, фыркнула еще раз, когда набежала волна. Ей все нипочем! Янус не смог сдержать восхищения:
- Ну и кобыла же у тебя, жестянщик. Мешок овса ей от нашей деревни! Верно, ребята?
- Два мешка! - закричали мальчишки.
- Смотрите, чтобы слово сдержать. Вы, учитель, уж проследите.
- Непременно.
Они подплыли к лодке. Она уже совсем скрылась под волнами. Вода была Доуве по пояс, а Лине - по грудь. Они держались друг за друга, чтобы не сносило. К счастью, волны разбивались о корму и теряли силу, когда доходили до них. Но как трудно стоять на скользком днище! И старик и девочка не спускали с фургона глаз.
- Лина, ты правда колесо нашла? - крикнул Аука.
- Правда, - ответила Лина. Ей было уже не страшно. - Большое-пребольшое и крепкое. В соленой воде дерево не гниет. Но оно тяжелое, разбухло. Мы с дедушкой Доувой даже сдвинуть его не смогли.
Фургон был совсем рядом, ребята слышали, как Доува проворчал:
- Сколько раз тебе говорил, не называй меня дедушкой!
Лина засмеялась.
Мальчишки наперебой принялись расспрашивать, что да как, но Янус сурово осадил их:
- Опять гвалт подняли. Вот вернемся, обо всем и спросите. Сейчас надо фургон за лодку завести, чтобы над самой дырой стать. Фургон тяжелый, зацепимся осью за корму, чтобы не сносило, и вытянем колесо.
Жестянщик кивнул, тронул вожжи и стал разворачивать фургон, а Янус обернулся к Доуве.
- Как только подплывем, тут же лезьте с Линой в фургон, мы поможем. Только осторожно, в дыру не угодите. Доува, вы место помните, поможете фургон прямо над дырой поставить, колесо надо точно вверх тянуть. Если пойдет вкривь, все насмарку.
- Я нарочно отметину оставил, - сказал Доува. Его палка, как поплавок, торчала из воды. - Я привязал ее к веревке, а веревку - к колесу.
- Умно, ничего не скажешь, - сказал Янус и, довольный, засмеялся.
Все работали молча - сейчас не до шуток! Лошадь затащила фургон за лодку, теперь, если его остановить, то течением повозку снесет прямо к Лине и Доуве. Но лошадь не хотела останавливаться, инстинкт подсказывал, что нужно бороться с течением. Отфыркиваясь, она плыла дальше. Сколько лет служила она жестянщику, а сейчас не слушается, уж как хозяин ни уговаривал. Наконец лошадь успокоилась, и фургон мало-помалу отнесло к Доуве и Лине. Несколько пар рук с готовностью втащили их в телегу.
Сзади у самого бортика сидел Янус и смотрел на торчащую из воды палку. Фургон подплыл совсем близко.
- Все на корму! - скомандовал Янус. - Фургон даст крен назад, мы зацепимся за киль лодки задней осью и остановимся.
Все сгрудились вокруг Януса. Фургон осел и больше не двигался, хотя лошадь перебирала ногами.
- Пусть гребет, - сказал Янус. - А то течение будет крутить фургон на месте.
- Ладно, - согласился жестянщик, - но побыстрее бы управиться, а то лошадь не двужильная, устала.
- Ну-ка подползи к краю да вылови палку из воды! - крикнул Янус Йелле. - Что, испугался, что в телеге вода? Ложись на пузо и тащи палку.
Йелла шлепнулся на дно телеги - только брызги полетели, схватил палку-поплавок и протянул Янусу.
- Ну, а теперь держите меня крепче, - сказал Янус.
Веревка натянулась, кресло заскрипело, мускулы на руках Януса вздулись. Все замерли. Колесо пошло вверх, но неожиданно зацепилось за край отверстия.
Янус неслышно выругался, лицо побагровело, он поднатужился, дернул, и из воды показался обод.
Но Янус так раскачал фургон, что задняя ось, которая удерживала его, отцепилась от прогнившего киля лодки, и фургон стало относить. Еще минута, и колесо окажется под телегой.
- Учитель, Доува, хватайте веревку, держите, не то колесо под фургон занесет.
- А ты, жестянщик, скажи-ка кобылке, пусть наподдаст! Ребята, наклоните кресло, да не бойтесь, не выпаду, я ведь привязан.
Ребята послушно наклонили его, насколько хватало веревки, и Янус стал шарить в воде, нащупывая колесо.
- Хоть бы одним пальцем зацепиться!
Наконец он поймал его обеими руками и с трудом удержал.
- Теперь тащите меня назад, - приказал он.
Помогали все: и мальчишки, и учитель, и Доува, и даже Лина. Вот из воды показалось колесо, Янус крепко держал его сильными руками. Потом торжествующе поднял колесо над головой.
- Иногда и безногий может пригодиться, - сквозь зубы пробормотал он, передал колесо учителю и ребятам, те положили его на дно фургона.
- Ну, вот и все, - сказал Янус жестянщику. - Вот и все! Теперь прилив нас сам до берега донесет. Еще подгонять будет. Намаялась, животина…
Лошадь тронула. Плыть к дамбе было куда легче - прибой и впрямь сам гнал к берегу. Кобыла лишь перебирала ногами, чтобы удержать равновесие.
Издали донеслись взволнованные голоса женщин. Они стояли у самой воды. Дамба все ближе и ближе, как неприступная крепостная стена. Прилив вынес их к подножию. А сзади рокотало море.
Глава 11. Буря и аисты
В ночь на воскресенье начался шторм. Огромные волны с ревом разбивались о дамбу. Ураганный ветер гулял над крышами домов. Он примчался с Северного моря, ворвался на узкую улицу Приморки, словно злой великан, завыл в печных трубах, загрохотал черепицей на крышах. Но ребята в Приморке ничего не слыхали, они видели уже десятый сон.
Лина спала на чердаке под самой крышей. Яростный ветер срывал тяжелые куски черепицы, подбрасывал их, бил на мелкие кусочки о крышу и бросал оземь. Стропила стонали. Потом ветер завыл волком в печной трубе, и весь дом в страхе задрожал. Лина внезапно проснулась. Она долго лежала и прислушивалась, кто это там воет. Спросонья не разберешь!
Вдруг она вздрогнула - по полу зашуршало, словно кто пробежал. Значит, на чердаке кто-то есть! Лина похолодела от ужаса. Даже голову страшно повернуть, вдруг выдаст себя. Широко открытыми от страха глазами она уставилась на крышу. Мало-помалу сон уходил, а с ним и ночные страхи. Она поняла: это дождь шуршал по полу - кое-где ветер сорвал черепицу с крыши.
Сквозь шум дождя послышались голоса. Ветер подхватывал слова, отбрасывал куда-то далеко, на крыши домов, и уносил. Лина слышала только отдельные звуки. Ураган барабанил по черепице, ревел в печной трубе, слабым ночным голосам с ним не справиться.
Лина только сейчас вспомнила, что старый Доува еще днем говорил - будет буря. А теперь ночь, хоть глаз выколи, и на дамбе кричат. Но в рокоте волн и шуме ветра слова сливаются, словно где-то жалобно стонет раненый зверь.
Она соскочила с постели. Пол был холодный, мокрый, понизу гулял ветер, и Лина сразу замерзла, но все же добежала босиком до окна. Она увидела хмурое небо с грозными тучами. С крыши, где была выбита черепица, на пол падали капли.
Голоса смолкли. Зато на дамбе замерцали огоньки. Фонари! Там ходили люди с фонарями! Вот ветер донес пронзительный женский крик. Фонари двигались, раскачивались, словно сами по себе, - людей видно не было.
Вдруг ветер разом стих, будто дверь за собой захлопнул. Теперь Лина отчетливо услышала мужские голоса. Понятно! Это вернулись рыбаки. Успели, не застал их шторм в открытом море. Сейчас, наверное, разгружают лодки, ставят их в безопасное место. Женщины, конечно, вышли на помощь мужьям. Но, кроме мигающих огоньков, ничего не видно.
Внизу во дворе кто-то громко заговорил. От неожиданности Лина отпрянула от окна. Вот глупая - испугалась! Это же отец! Он отвечал кому-то, наверное Доуве:
- Да, все целы, в самый раз успели.
Следом заговорила мать, она просила Доуву не ходить на дамбу, а вернуться домой.
- Вас же ветром собьет. Я сама чуть не на четвереньках добиралась. Если бы не тяжелая корзина с рыбой, унесло бы. Поберегите себя, Доува.
Слова ее словно повисли в безветренной тиши, но тут ураган налетел вновь, и чердак заходил ходуном, жалобно застонав. Затем голоса донеслись уже из дома. Лина хотела было броситься вниз, обнять и поцеловать папу, но только тут почувствовала, что страшно продрогла и промокла, даже волосы дождь намочил. Лучше залезть в постель, отогреться, а потом уж спуститься к маме с папой.
Осторожно обходя лужи, она подошла к высокой кровати, уцепилась окоченевшими руками за спинку и залезла. Стуча зубами, нырнула под одеяло. Сразу стало тепло и уютно. Хотя по спине еще бегали мурашки, было даже приятно. Она потрогала волосы - мокрые еще. Лучше с головой накрыться - быстрее высохнут.
Лина так и проснулась, с головой накрытая одеялом. Первым делом она потрогала волосы - высохли. Откинула одеяло и увидела, что уже день, серый, пасмурный, солнце спряталось за тучами. Значит, она проспала всю ночь, даже буря не помешала. Так и не спустилась к отцу: сон сморил. Дождь все еще шел. Ветер ревел над домом, выл и стонал в трубе, буря не утихала, но было не так страшно, как ночью.
