Путешествие на Тригле - Сахарнов Святослав Владимирович 11 стр.


ГОРОД НА СКАЛЕ

Выпуклые лобастые камни Эски нависали над нами. Они были выдолблены изнутри и светились, как черепа.

Окна-глазницы смотрели на нас.

- Эти казематы защищали вход в город, - сказал Марлен. - Представь, мы - враги. Получили бы уже по сотне стрел!

Мы шли по гладкой известковой плите, деревянные колеса арб выбили в ней две колеи. Посередине темнели ямки - сюда ступали копыта лошадей.

Дорога сделала крутой поворот, мы очутились в узком проходе между двух скал.

- Городские ворота. Справа - часовня, слева - комната стражи.

Я заглянул в помещения. Они тоже были высечены в скале. Хрупкие, тонкие стены местами были пробиты насквозь. Розовый свет наполнял их. Над полом курилась белая пыль.

Пройдя ворота, мы очутились на вершине горы. Она была плоской, поросла редкими деревьями и кустами кизила. Багряные ягоды светились в траве. Среди кустов зияли черные провалы подземных ходов.

Испуганные цикады, оборвав пение, замолкали при звуке наших шагов.

Нигде ни следа домов.

- Значит, жители обитали в пещерах? - спросил я.

Марлен покачал головой.

- Нет. Здесь было много домов, но шесть столетий назад татары во время нашествия сожгли их. Когда-то здесь был настоящий город.

На поляне, продуваемой ветром, у края обрыва, мы поставили палатку.

Внизу под нами белел валун с черным отверстием в боку. Тот самый, мимо которого промчал меня Лёсик.

Я показал на него Марлену.

- Это часовня, - сказал он. - Люди Эски так привыкли резать камни, что, когда им понадобилась часовня, они выдолбили ее внутри упавшего с горы валуна. Между прочим, первыми русскими, которые увидели Эски, были солдаты Суворова. Они пришли сюда во время русско-турецкой войны.

Я принес воды, разложил костер и вскипятил чай.

Облака разошлись. Тусклое солнце двигалось к накату. Прозрачные тени ползли по склонам Эски.

Я лежал на куске брезента, закинув руки за голову, слушал звон цикад и думал о погибшем городе. Мне слышался топот коней и мерный скрип возков. Перекликались на каменных башнях часовые, и безмолвные женщины с кувшинами на головах, как тени, проходили мимо, звеня медными украшениями.

Еще я представил себе колонну усталых солдат на отдыхе. Прижимая к груди ружья, солдаты удивленно смотрели вверх. Причудливая плоская гора поднималась над биваком. Серые известковые скалы были усеяны бойницами, узкие ходы вели внутрь.

Скалы просвечивали насквозь.

"Пещерный город!" - сказал старый солдат…

- Ты здорово устал, - донесся до меня голос Марлена. - Полежи, я пойду поснимаю.

Он взял фотоаппарат и ушел, я закрыл глаза.

Когда Марлен разбудил меня, была уже ночь. Мы забрались в тесную, узкую палатку и легли бок о бок.

Звон цикад, от которого сотрясалась скала, было последнее, что я услышал в тот день.

КТО ВИНОВАТ?

Мы вернулись в Голубую бухту.

На берегу у дельфиньей загородки стояли водолазы и что-то горячо обсуждали.

Мы подошли к ним.

- Что случилось? - спросил Марлен.

- Как что? - возмутился Павлов. - Уж вам-то надобно знать. Вы отвечаете за биологию. Дельфин - по вашей части. Саша пропал - вот что!

- К-как?

Мы уставились на загородку. Вода в ней была совершенно спокойна. Мы смотрели минуты три. Черная спина ни разу не показалась.

"Как же он мог уйти?"

- Волны сдвинули с места сеть. Ее надо было проверять каждый день.

Около воды стоял Рощин-второй. Он стоял вытаращив глаза и смотрел на море, словно ждал: вот-вот полнится Саша.

- Дельфин - имущество, переданное этому человеку, - холодно сказал Марлен. - Этот человек отвечает за пропажу.

Рощин продолжал смотреть на море.

- Обидно, - сказал Павлов. - Но что сделаешь? Будем работать без дельфина. Ладно. Все равно у вас ничего не получалось.

Рощин скорбно посмотрел на него:

- Почему? Он уже узнавал меня.

- А вы - его, - сказал Марлен. - Больше вы не нужны. Завтра можете уезжать.

Рощин чуть не заплакал. Он хотел возразить, но только издал горлом непонятный звук: кх-кх-кх…

МАРЛЕН НЕ ПРАВ: НЕЛЬЗЯ БЫТЬ ТАКИМ ЖЕСТОКИМ.

- Хватит о дельфине, - сказал Павлов. - Завтра приезжают корреспонденты, а через два дня начинаем погружение. Может быть, наш художник возьмет на себя общение с прессой? Как-никак вы родственные души, служители искусств.

Он посмотрел на меня.

Я смутился и сказал:

- Я что… Я с удовольствием.

НЕ ТЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ!

Они приехали на следующий день.

Ждали не только из газет - из кинохроники тоже, но приехали одни газетчики. Двое мужчин и женщина.

Один мужчина был маленький и лысый. Он представлял молодежную газету и все время прятался в тень, закрывал голову от солнца. Второй был веселый и толстый. Его прислала областная газета. Этот все время бродил по лагерю и рассказывал смешные случаи, которые бывают с работниками печати.

Женщина носила огромную шляпу и черные очки. Она ходила следом за толстым мужчиной, ждала, что он расскажет, и говорила:

- А вы злой! - и легонько ударяла его по руке.

- Не те корреспонденты! - сказал Павлов. Он отвел меня за палатку и стал чесать подбородок. Я уже заметил: он всегда чешет подбородок, когда чем-нибудь озадачен. - Нам бы кино. Как же так: ставим подводный дом, а кино нет? Надо найти оператора. Придется самому ехать… Вы тут общайтесь с ними, общайтесь.

И он уехал.

ЧЕЛОВЕК И СЛОН

Я разговорился с корреспондентом. С тем, толстым, что рассказывал смешные случаи.

- Хотите, - сказал он, - расскажу, как я не написал свою лучшую статью?

- Давайте.

- Дело было в Ленинграде. Я тогда еще учился на журналиста. Раз меня вызывают и говорят: "Вот первое задание. В университете есть студент, который написал очень ценную работу про слонов. Найдите его и напишите о нем статью". Иду, узнаю - есть такой. Получаю адрес, вечером являюсь. Он дома. Маленькая комнатка, в углу что-то прикрытое простыней. Разговорились.

Действительно, студент написал работу: "Особенности скелета слона".

"Вот, - говорит, - в углу кости. Слон".

"Откуда вы его взяли?" - спрашиваю.

"Выкопал".

"Где?"

"Тут, в Ленинграде".

Я решил, что парень врет или сумасшедший. Обиделся и ушел. Так статьи и не написал. А потом узнал: чистая правда. Только послушайте, какая история.

До войны в Ленинграде был слон. Очень знаменитый слон, вернее, слониха - Бетти. А этот парень был юннатом и часто ходил в зоопарк. Можно сказать, они с Бетти были знакомы. Когда настала война, парня забрали на фронт. А Бетти убило шальной бомбой. Ее тело разделили на части и закопали на территории зоопарка. Война кончилась, парень стал учиться. На старшем курсе он стал писать работу о слонах. А о судьбе Бетти он знал. Получил разрешение директора зоопарка, достал лопату и давай копать. Перекопал весь зоопарк. Два месяца искал. И что вы думаете? Собрал весь скелет. Описал его, получилась блестящая работа. Недавно встретил его фамилию в журнале - Вадим Евгеньевич Гарутт. Крупнейший специалист по слонам. Вот так. А я о нем не написал. Смешно?

Я покачал головой.

- Не очень. Даже наоборот - печальная история. Человек и слон… Как вам вообще пишется?

- Так себе. Плохо начинаю. Иной раз интереснейший факт, замечательные люди, а начну писать - скукота. Для меня самое трудное - начало придумать, зацепку. А для вас?

Я вздохнул:

- Конечно, зацепку. Поверить в свои силы еще нужно. Обязательно…

РИСУНКИ

Я мало рисовал. Мне казалось: ну что рисовать?

Дельфин удрал. Осьминоги и трепанги в Черном море не водятся. Рыб в бухте?

Я взял альбом, сел под скалой и нарисовал по памяти все, что случилось в эти дни.

Я нарисовал, как буксиры тащат огромный кран с наклонной стрелой. Как плавает посреди бухты на боку "Садко".

Нарисовал похожие на пчелиные соты известковые стены Эски Кермена, выдолбленные изнутри скалы, и черные входы в подземелья среди зеленых кустов кизила.

Еще я нарисовал Рощина-второго. Он стоял на берегу моря и тоскливо всматривался из-под руки вдаль. Он ждал, не вернется ли дельфин.

ДАВНЕНЬКО Я НЕ РИСОВАЛ ЧЕЛОВЕКА!

Когда я кончил рисовать Рощина, около скалы появилась женщина-корреспондент. На руках у нее была кошка.

- Вот, нашла на берегу, - сказала она. - Это ваш кот? Лагерный? Чуть не утонул.

- Наш, - ответил я. - Только кошки не тонут, они боятся воды. Отнесите Немцеву, это его кот.

И женщина ушла.

ВЕРНУЛСЯ ПАВЛОВ

Все было готово к постановке дома. Не было только Павлова.

- Везет! Везет! - раздалось однажды около нашей палатки.

Мы с Марленом выскочили наружу. Мимо нас пробегали полуголые водолазы.

- Кто везет? - спросил Марлен.

- Павлов! Оператора! Бежим!

Мы побежали.

По дороге спускался к бухте грузовой "газик". За ним тянулось желтое облако пыли. "Газик" доехал до палаток и остановился. Из кабины вылез Павлов.

- Пожалуйста. Прошу вас! - сказал он.

Показался человек. Он лез спиной вперед и тащил за собой желтые кожаные сумки.

- Знакомьтесь, - сказал, обращаясь ко всем, Павлов, - кинооператор Центральной студии. Будет работать у нас.

Человек повернулся, и я ахнул. Тот самый киношник, который снимал Телеева с осьминогом! Мой Главный киношник.

Я толкнул Марлена в бок.

- Помнишь? - спросил я его шепотом. - Шхуна. Взрыв мины. Рыбы под водой… Это ведь тот самый!

- Ага.

МАРЛЕНА НИЧЕМ НЕ УДИВИШЬ!

- Где мне располагаться? - спросил Главный киношник.

- В палатке, вместе с художником.

Павлов подтолкнул меня:

- Вот он.

- А мы знакомы, - сказал Главный киношник. - Я очень хорошо помню вас по Тихому океану. Вы еще советовали мне изменить сценарий.

- Да, это я.

Я помог ему перенести сумки в палатку.

- И я вас тоже знаю, - сказал Главному киношнику Марлен. - Помните, вы снимали фильм - взрыв мины под водой? Тут, на Черном море.

- Я много что снимал, - устало сказал киношник, и я вдруг увидел, что он здорово постарел. - Может быть, и был взрыв мины.

- Вы все еще снимаете морских животных? И бываете часто за границей?

- Как вам сказать… В общем, нет. Бросили на "Фитиль". Знаете, такие сатирические фильмы. Бичую недостатки.

- А-а-а…

ВОТ ОН УЖЕ И НЕ ГЛАВНЫЙ!

Я решил называть его для себя теперь просто Киношником.

- А почему вы тогда здесь? Тут нет никаких недостатков.

- Попробую тряхнуть стариной: снять документальную ленту. У вас тут надолго затянется?

- Экспедиция рассчитана на месяц. Но дом поставят завтра-послезавтра.

Киношник сел на раскладушку и стал расшнуровывать ботинки. Ботинки у него были отличные - прессованная подошва с шипами и медные блямбы вместо пистонов.

И носки хорошие. И костюм.

ТОЛЬКО САМ ОН ПОПЛОШАЛ.

ДЕСЯТЬ МЕТРОВ И ВОЛЬЕР

Прежде чем погрузить дом, опустили вольер.

Это было громадное круглое сооружение вроде циркового шатра. Большой сетчатый цилиндр. Его поддерживали на воде пустые бочки. Бочки затопили, и вольер погрузился.

Можно было начинать постановку дома.

Мы собрались у лебедки. Она стояла под навесом на берегу и была похожа на горбатого рыжего медведя. Наступил торжественный момент.

Павлов подумал и сказал:

- Пошел!

Мне казалось, что он должен сказать по случаю первого погружения дома речь. Или разбить о лебедку бутылку, как это делают при спуске корабля.

Но он просто сказал: "Пошел!"

Завыли электромоторы, скрипнули шестерни. Лебедка ожила. Скрипнул и двинулся с места канат.

Я стоял метрах в десяти от него и смотрел, как он натягивается, ползет, исчезает внутри лебедки. Она поглощала его. Большой барабан, вращаясь, наматывал канат виток за витком.

Дом посреди бухты подрагивал, оседал. Вода уже лизала площадку с поручнем.

"Садко" тонул.

Наконец исчезли выпуклая верхушка дома, площадка…

Когда "Садко" скрылся, на поверхность выскочило много пузырей. Вода закипела. Белое пенное пятно постояло несколько минут и растаяло.

Лебедка застучала быстрее.

Канат, который выходил из воды и полз к лебедке, нес по воздуху красный лоскут. Это была метка. Когда она подойдет к лебедке, будет "Стоп!". Глубина, которой достигнет дом, будет ровно десять метров.

- Стоп!

Красный лоскут остановился.

- Готово! - сказал Павлов.

С одного из буксиров спустили шлюпку. Она подошла к месту, где погрузился дом, повертелась и направилась к берегу. В шлюпке сидел Игнатьев.

- Пузырей нет! - сказал он. - Все в порядке.

АКВАНАВТЫ

Мы провожали в дом первых акванавтов - Джуса и Марлена.

Я очень удивился, когда Марлен стал готовить акваланг.

- Ты чего? - спросил я.

- В дом.

- Жить?

- Жить.

Я обиделся:

- Почему ты мне раньше не сказал?

- Ты ведь читал план испытаний.

- Нет.

Как-то Марлен дал мне тоненькую книжечку в розовом картонном переплете. Она так и называлась: "Эксперимент "Садко"". Но я, вместо того чтобы прочесть, сунул ее под подушку.

Мы уходили тогда на Эски Кермен.

- Между прочим, - сказал Марлен, проверяя замок у своего акваланга, - там есть и твоя фамилия. Вернее, ты без фамилии. Там сказано - деятели искусств.

Я сунул руку под подушку и достал книжечку.

И верно: "Первый этап. Глубина 10 метров. Экипаж - Марлен, Джус… Последний этап - всплытие. Посещение дома корреспондентами и деятелями искусств".

- М-да! Только после всплытия.

В плане было много интересного, даже монтаж на дне буровой вышки.

- Это еще зачем? - спросил я Марлена. - Тут же нефти нет?

- Нет. Просто опыт - заработает или нет. А искать нефть будут потом на Каспии. Сперва научиться надо, доказать всем…

Я стал смотреть, что написано про моего Киношника. Вот звездочка и примечание: "Съемки кино на всех этапах эксперимента, по плану студии".

Мы вышли с Марленом на берег. Там уже стояли Павлов и около него Джус с портфелем.

НЕУЖЕЛИ ОН ВОЗЬМЕТ ЕГО С СОБОЙ?

Вещи акванавтов положили в контейнер. Сверху впихнули портфель.

ВСЕ-ТАКИ ВЗЯЛ!

Подошла шлюпка, контейнер отнесли в нее. Туда же сели Павлов, Марлен, Джус.

На том месте, где недавно стоял дом, качался буек с флажком. Шлюпка ушла к нему.

МНЕ ВЕЗЕТ

Вечером я вышел посмотреть на этот флажок.

ГДЕ-ТО В ГЛУБИНЕ ПОД НИМ - ЖИВУТ ЛЮДИ.

Я стоял, скрестив на груди руки.

- Не рисуете? - раздался позади меня голос Павлова. Он незаметно подошел и стал рядом. - Я думал, художники - чуть свободная минута - рисуют. Вон корреспонденты так и строчат. И то им объясни, и это. Еле сбежал.

Я понял, что не оправдываю его надежд.

- Понимаете, - сказал я, - мы, художники, такой народ… Как бы сказать проще… Мы смотрим, смотрим, а что получится, сами не знаем. Хотите, я нарисую наш портрет?

Теперь покраснел он.

- Бросьте валять дурака, - сказал он. - Я ведь так. Конечно, смотрите. Между прочим, у меня дома есть несколько книг с вашими рисунками. Морских животных вы рисовали?

Я очень обрадовался:

- Я. Конечно, я! Это где осьминог, трепанги, кальмары?

- Ага. Очень хорошо нарисованы. Как живые. Вы в доме хотите пожить?

Я задохнулся от неожиданности. ВОТ ТАК РАЗ!

- Хотелось бы.

- Проверьтесь у врача. Будете жить со вторым экипажем.

- Я проверялся.

- Еще раз. Беда - корреспонденты просятся! Вы, я знаю, водолаз, а они-то нет!

БУДУ ЖИТЬ В ДОМЕ!

КОМАНДНЫЙ ПОСТ

В первой палатке, где расположился командный пост, было много проводов, много приборов, стояли телевизор и телефон. Правда, телевизор так и не сумели наладить. Когда его включали, мелькали одни полосы.

- В доме не хватает света. И еще - много помех, - объяснили телевизионщики. - А так у нас все в порядке.

Я пришел на командный пункт - дежурил Игнатьев - и попросил, чтобы мне дали поговорить с Марленом.

Мне казалось, что получится очень интересный разговор: человек первый раз в подводном доме.

- Минутку, - сказал Игнатьев. - Запишу показания приборов и соединю.

Он раскрыл толстую тетрадь и начал писать: температура воздуха в доме… давление… влажность…

- А знаете, - сказал я, - может быть, мне скоро доведется там жить. Павлов обещал.

Игнатьев кивнул.

- Как у вас уши?

Я вспомнил погружение на Дальнем Востоке:

- Так себе.

- Продувать надо.

Он придвинул телефон.

- Марлена вызывает берег.

РАЗГОВОР

- Привет, Марлен, это я - Николай. Ну как там у тебя?

В трубке шумело. Так шумит воздух в морских раковинах.

- Ничего, - сказал Марлен.

И замолчал. Я тоже ничего не придумал. О чем говорить? На этом наш разговор и кончился.

Назад Дальше