Футуризм
Модернистское течение, возникшее в Европе в начале XX века, – футуризм проявлял себя во всех видах искусства, решительно порывая с реалистической традицией. Например, в живописи стремление воспроизвести движение заставляло художников изображать у одного человека десятки бегущих ног.
В 1910 году выходом в свет сборника "Садок судей" заявил о себе русский футуризм.
Стихийным и непримиримым бунтом против всего, что было ранее в искусстве, отличалась поэзия футуристов. Чтобы убедиться в решительности их намерений, достаточно вспомнить названия футуристических сборников: "Пощечина общественному вкусу", "Дохлая луна", "Доители изнуренных жаб". Желание эпатировать, будоражить читателя – это стремление живет и в их манифестах: "Только мы – лицо нашего времени. Прошлое тесно. Академия и Пушкин не понятнее иероглифов. Сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч. с парохода современности. Стащить бумажные латы с черного фрака воина Брюсова". Так воинственно звучали призывы футуристов.
Среди футуристов не было единства. Это было несколько соперничавших друг с другом группировок: "Гилея" (кубофутуристы В. В. Маяковский, В. Хлебников, Д. Д. Бурлюк, А. Крученых и др.), "Ассоциация эгофутуристов" (И. Северянин и др.), "Центрифуга" (Б. Л. Пастернак, H. Н. Асеев и др.), "Мезонин поэзии" (Р. Ивнев, В. Г. Шершеневич и др.).
Многие футуристы совмещали литературное творчество с занятием живописью (В. В. Маяковский, Д. Д. Бурлюк, А. Крученых и др.) и были тесно связаны с художественными группировками тех лет ("Бубновый валет" и др.). "Бубновый валет" – художественное объединение, в которое входили П. П. Кончаловский, М. Ф. Ларионов, Н. С. Гончарова, И. И. Машков, Р. Р. Фальк и др. Они активно противопоставляли свое творчество реализму и были близки кубизму. Раскол в их рядах вызвал организацию выставки "Ослиный хвост", а затем и объединения, тяготевшего к примитивизму (Н. С. Гончарова, М. Ф. Ларионов, братья Бурлюки и др.).
Футуристов объединяло тяготение к формам художественного примитива, а также стремление к утилитарной полезности искусства. Попытка создать сверхискусство, опираясь на достижения точных наук, отличала футуристов от представителей других течений. Задачи ставились грандиозные: создать универсальный язык и разработать значимые для всех "законы времени".
Несмотря на многообразие поисков в различных футуристических группировках, ведущим для всех было утверждение формы как главного в искусстве. "В поэзии есть только форма, форма и является содержанием… Форма не есть средство выразить что-либо. Наоборот – содержание это только удобный предлог для того, чтобы создать форму, форма же есть самоцель", – утверждал В. Г. Шершеневич.
Поиски футуристов были продуктивны, поскольку они не столько отвергали старое, сколько искали новое. Даже их ожесточенные споры с представителями других течений и между собой были полезны – они приносили в искусство и новые формы, и новые художественные средства. Например, известно внимание футуристов к визуальному, непосредственно зрительному восприятию текста (вспомним "лесенку" Маяковского). Именно "гилейцы" создали слово "будетляне", обозначающее людей будущего, и множество других, не менее выразительных слов.
Футуристы проповедовали культ "самовитого" слова, "слова, как такового". Вот каким создан "звукообраз" в стихах В. Хлебникова:
Бобэоби пелись губы.
Вээоми пелись взоры.
Пиээо пелись брови.
Лиэээй – пелся облик.
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.
Выразительно звучит и его "Заклятие смехом":
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!..
Обсуждая творчество футуристов, их поиски и заблуждения, нужно принять во внимание оценку М. Горького: "Русского футуризма нет. Есть просто Игорь Северянин, Маяковский, Д. Бурлюк, В. Каменский".
Александр Крученых (настоящее имя – Алексей Елисеевич Крученых) (1886–1968) был одним из теоретиков кубофутуризма. В созданных им стихах и декларациях выражены общие позиции:
Мы первобытны
и лишь у нас небоскреб первобытной воли
и презрения
и гордости
и жестокости…
Этим суровым установкам сопутствовали поиски нового языка. Принцип заумной поэзии был сформулирован им в манифесте "Декларация слова как такового". Само слово заумь он придумал в процессе творческих поисков замены "стертых" слов новыми. Так, "стертое" слово лилия он предлагал заменить новым эуы, и оно, как считал Крученых, начинало играть иными красками.
Человечеству были необходимы, по мнению поэта, не только новые слова, но и новая поэзия. Самую большую популярность в качестве отрицательного примера его творческих опытов приобрели строки:
дыр бул щыл
убещур
скум
вы со бу
р л эз
Чаще всего поэзия Крученых лишена мысли и направлена на эпатаж (нарушение общепринятых норм и правил) читателя. В книге стихов "Утиное гнездышко дурных слов" поэт пишет: "Буду дик и дважды как убегу мысли". Однако именно мысль о необходимости "дурных слов" толкает его к неэстетичным образам: "дохлая луна", которая ползет "как вошь", "плевки-цветы", "звезды-черви" и т. д. Однако в его творчестве энергия отрицания сливается с энергией поиска. Эти поиски вдохновляли поэта Д. И. Хармса, считал их полезными литературовед В. Б. Шкловский.
В 1911 году группу эгофутуристов возглавил поэт Игорь Васильевич Лотарёв (1887–1941), печатавшийся под псевдонимом Игорь – Северянин.
Сначала он издавал стихи на свои деньги. С 1904 по 1912 год им было выпущено 35 брошюр со стихами. Рассылая их по редакциям, начинающий поэт надеялся на отзывы, которые принесут популярность. Однако откликов очень долго не появлялось.
Изменил ситуацию случай: стихи из сборника "Интуитивные краски" возмутили Л. Н. Толстого. Гневная реплика великого писателя была услышана, "всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье", и ранее никому не известного поэта стали ругать все, кому не лень. И, упрекая его за "салонно-будуарную" поэзию, критики не ошибались в характеристике. Но в его стихах была не только слащавость – в них уже можно было разглядеть талантливого лирика. И к новому автору стали присматриваться подлинные знатоки и любители поэзии.
В 1911 году И. Северянин создает эгофутуризм – новое направление, которое, как он с гордостью говорил, на несколько месяцев опередило кубофутуризм Д. Д. Бурлюка, В. В. Маяковского, А. Крученых и др. Теоретические декларации его были решительны, но уже в 1912 году он заявил, что считает миссию эгофутуризма выполненной:
Я выполнил свою задачу,
Литературу покорив.
Интерес к поэту растет. Сборник "Громокипящий кубок" расходится мгновенно. В этом сборнике есть раздел "Мороженое из сирени", в который вошли стихи, ставшие визитной карточкой поэта: "Качалка грёзэрки", "Боа из хризантем", "Шампанский полонез". Декадентский колорит многих стихов был несомненен, но также был несомненен и поэтический дар.
У Северянина было и особое пристрастие – он любил исполнять свои стихи перед большой аудиторией: "Позовите меня, / Я прочту вам себя, / Я прочту вам себя, / Как никто не прочтет". В позе "эстета-гения", всегда в строгом черном сюртуке с цветком в петлице – невозмутимый и даже надменный, он читал свои стихи нараспев, почти пел их и затем удалялся со сцены без поклона, взгляда и улыбки публике.
Вслед за "Громокипящим кубком" появились сборники – "Златолира", "Ананасы в шампанском", "Victoria Regia", "Поэзоантракт", "Тост безответный". Они вызывали критику, но не уменьшали популярности.
Творчество поэта высоко ценил В. Я. Брюсов, а М. Горький отрицательно отзывался о его "ресторанно-бульварной" тематике.
Северянин был изобретателен в создании новых форм стиха – он ввел в практику "гирлянду триолетов", "квадраты квадратов", "миньонет", "дизель" и др. Однако и в этих поисках ощущалась манерность и вычурность. Но об этом забываешь, когда яркое и ясное чувство возникает при чтении таких стихов, как "Весенний день".
Весенний день горяч и золот, -
Весь город солнцем ослеплен!
Я снова – я; я снова молод!
Я снова весел и влюблен!Душа поет и рвется в поле,
Я всех чужих зову на "ты"…
Какой простор! Какая воля!
Какие песни и цветы!Скорей бы – в бричке по ухабам!
Скорей бы – в юные луга!
Смотреть в лицо румяным бабам,
Как друга, целовать врага!Шумите, вешние дубравы!
Расти, трава! Цвети, сирень!
Виновных нет: все люди правы
В такой благословенный день!
Апофеозом славы Северянина стало 27 февраля 1918 года: на празднике поэтов в Политехническом музее в Москве "путем прямого и тайного голосования" он был избран "королем поэтов". Второе место занял Маяковский, третье – Бальмонт. Поэт очень серьезно отнесся к этому избранию и в сборнике, который вышел после этого события, писал:
Отныне плащ мой фиолетов,
Берета бархат в серебре:
Я выбран королем поэтов
На зависть нудной мошкаре.
"Рескрипт короля"
И. Северянин не желал разрывать связи с предшественниками. Творчество классиков нашло отражение во многих стихотворениях поэта, в том числе и в серии "Медальонов". Этот цикл включает "Сонеты и вариации о поэтах, писателях и композиторах" – более ста стихотворений, посвященных главным образом классикам русской литературы. При этом автор не забыл и о себе.
Игорь – Северянин
Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нем толпа пустая,
Стихов принципиально не читая,
Раз нет в них ананасов и авто.Фокстрот, кинематограф и лото -
Вот, вот куда людская мчится стая!
А между тем душа его простая,
Как день весны. Но это знает кто?Благословляя мир, проклятье войнам
Он шлет в стихе, признания достойном,
Слегка скорбя, подчас слегка шутяНад вечно первенствующей планетой…
Он – в каждой песне, им от сердца спетой,
Иронизирующее дитя.
Имажинизм
Чуть позже других течений обозначил себя имажинизм,. В 1918 году группа поэтов – С. А. Есенин, А. Б. Мариенгоф и В. Г. Шершеневич решили создать новую поэтическую группу и уже в 1919 году публиковали манифесты и книги, в которых указывалось, что "для символистов образ (или символ) – способ мышления; для футуристов – средство усилить зрительность впечатления. Для имажинистов – самоцель" (В. Шершеневич).
Имажинисты любили "материализовать" метафору, пытаясь найти глубинные связи между явлениями, которые не поддаются контролю разума. Были у них и свои соединения образов. "Луны часы деревянные / Прохрипят мой двенадцатый час…" (С. Есенин). Этот принцип монтажа образов отличен от того, которым пользовались футуристы. У имажинистов соединяются два образа, у футуристов – вещественный образ и абстрактное понятие. Имажинисты противопоставляли себя футуристам, но между ними было много общего – и не только в стремлении эпатировать публику.
Организовав свое издательство, также названное "Имажинисты", поэты выпустили несколько сборников: "Плавильня слов", "Коробейники счастья" и издали журнал под названием "Гостиница для путешествующих в прекрасном". Однако Есенину так и не удалось следовать заявленным декларациям, и он еще в 1922 году хотел выйти из группы, а в 1924 году принял участие в публикации письма о роспуске группы. В 1928 году объединение имажинистов распалось.
Новокрестьянская поэзия
Одним из ярких явлений в литературе Серебряного века стала новокрестьянская поэзия, родоначальником которой явился самобытный поэт Николай Алексеевич Клюев (1884–1937). Он родился в одной из деревень Вытегорского уезда Олонецкой губернии, в краю известных русских сказителей. Поэт гордился своим древним крестьянским родом и называл себя "жгучим отпрыском" знаменитого протопопа Аввакума. Бесстрашием и мужеством, готовностью пострадать за свои убеждения Клюев действительно напоминал основателя русского старообрядчества:
"К костру готовьтесь спозаранку!" -
Гремел мой прадед Аввакум."Где край финифтяный и Сирин…"
В литературный мир Москвы и Петербурга Клюев вошел в 1907 году. Первый сборник стихов, посвященный "Александру Блоку – Нечаянной Радости", он опубликовал в 1911 году. Книга получила название "Сосен перезвон" и вышла с предисловием В. Я. Брюсова, который высоко оценил поэтический талант автора. С помощью А. А. Блока, для которого Клюев стал воплощением загадочного русского характера, вышли из печати сборники стихотворений "Братские песни" и "Лесные были". В литературных кругах о Клюеве заговорили как о крупном поэте. Настоящим источником его творчества явились олонецкие "речения", фольклор Русского Севера, народные обычаи и поверья, религиозные книги. Многие стихотворения поэта оказались близки по лексике, ритму и синтаксису к народной песне: "Плясея", "Девичья", "Рекрутская", "Кабацкая", "Посадская", "Бабья песня". Читатели нередко принимали их за собственно народные песни. Широко образованный человек, прекрасно владеющий иностранными языками, Клюев был редким знатоком русского фольклора. Но поэт обращался в своем творчестве не только к русскому фольклору, но и к литературной традиции. Отнюдь не случайно стихотворению "Жнецы", открывающему сборник "Сосен перезвон", предпослан эпиграф "Сладок будет отдых на снопах тяжелых!" из стихотворения А. В. Кольцова.
Во многих стихотворениях Клюев мастерски использует прием параллелизма, пришедший из фольклора. В стихотворении "Осинушка" "судьбинушка" деревца, роняющего по осени листья, сопоставляется с судьбой "детинушки":
Ой, заря-осинушка,
Златоцветный лёт,
У тебя детинушка
Разума займет!Чтобы сны стожарные
В явь оборотить,
Думы – листья зарные -
По ветру пустить!
Идеальным миром для Клюева является патриархальная старина и мир девственной природы. Стихотворение "Я люблю цыганские кочевья…" является сокровенным признанием поэта в любви к народной, крестьянской России. В перечислительной интонации стихотворения слово люблю имеет значение лейтмотива и повторяется в каждой из четырех строф-катренов, а в третьем четверостишии оно сопровождается определением "безбрежное" ("безбрежное люблю"). В художественном пространстве стихотворения большую роль играют образы "близи и дали", света и тьмы, которые сопровождаются звуковыми образами ("ржанье жеребят", "дальний звон", "грай сорочий", "игра гармоники") и создают проникновенную картину природы, которая вызывает в душе лирического героя подлинно глубокое чувство:
…Улыбчивые очи
Ловят сказку теми и лучей…
Я люблю остожья, грай сорочий,
Близь и дали, рощу и ручей.
В 1915 году Клюев познакомился с Есениным и стал чутким духовным наставником молодого поэта, открыл перед ним дорогу в модные литературные салоны. Клюев и Есенин явились инициаторами создания группы новокрестьянских поэтов, куда, помимо них, вошли С. А. Клычков, А. В. Ширяевец, П. В. Орешин и другие художники слова, которым была близка "деревянная" Русь, патриархальный народный быт и которых объединяло неприятие губительного дыхания города.
Октябрьскую революцию Клюев воспринял как новую эру "красного царства", как исполнение вековых чаяний крестьянства. Поэта смущает лишь грубая, варварская пропаганда атеизма в стране, где христианская культура имеет более чем тысячелетнюю историю:
Низвергайте царства и престолы,
Вес неправый, меру и чеканку,
Не голите лишь у Иверской заставы,
Просфору не чтите за баранку."Нила Сорского глас: "Земноводные братья…"
Продолжая много и вдохновенно работать, Клюев в 1919 году публикует сборник "Медный кит", в котором революционная тематика занимает видное место. Вступление в 1918 году в партию большевиков говорит об искреннем признании поэтом революции. Но постепенно в сознании поэта начинают рождаться сомнения в справедливости проводящихся в стране преобразований. Опасаясь за "тайную культуру народа", Клюев писал: "Советская власть порывает с самым нежным, с самым глубоким в народе". В письме М. Горькому он жалуется, что "революция сломала деревню". В 1922 году состоялась перерегистрация партийных кадров, и религиозно настроенный Клюев был исключен из партии.
Роковую роль в судьбе Клюева сыграла критическая статья Л. Д. Троцкого, в которой он был назван "кулацким поэтом", обвинялся в "самодовольстве и эгоизме". В середине 1923 года Клюев был арестован, но через несколько недель освобожден. На некоторое время он обосновался в северной столице, где принимал самое активное участие в литературной жизни и стал членом Всероссийского союза поэтов. К этому времени относится создание поэм "Богатырка", "Ленинград", "Плач о Сергее Есенине", "Заозерье". В 1928 году Клюев опубликовал сборник избранных стихотворений "Изба в поле". Но произведения Клюева подвергаются яростным нападкам рапповских критиков. Перед поэтом закрываются двери издательств и редакций журналов. Поэма "Погорельщина" с последовательно раскрывающейся в ней темой пожара в России ("Душа России, вся в огне…") так и не была опубликована при жизни поэта. В 1931 году Клюев закончил одно из самых значительных своих произведений – поэму "Песнь о Великой Матери", которая только в 1991 году была извлечена из архивов КГБ и стала достоянием читателя. Широко трактуя образ Великой Матери, поэт соединяет в нем и мать-крестьянку, и "Матушку Россию", и Матерь Божию, и мировую душу.
В 20-30-е годы картины столь любимой Клюевым природы окрашиваются в трагические тона: появляются образы окровавленной березки, елки, разодравшей "ноженьки в кровь", или куста жимолости, обливающегося "кровью на рассвете".
Фольклорное начало в творчестве поэта отразилось в использовании обрядового фольклора, особенно плача. Самым известным стихотворением в этом жанре стал "Плач о Сергее Есенине". В духе народных плачей звучат в этом произведении упреки умершему, который не послушался добрых советов и доверился "обманным" девушкам и ребятам, соблазнился ресторанной богемой. Пронзительно звучит в произведении тема сочувствия герою:
С тобою бы лечь во честной гроб,
Во желты пески, да не с веревкой на шее!..