Нику не ответил. Оба замолчали, прислушиваясь. Ничего подозрительного не было слышно. Только ветер трепал ветви ивы да изредка квакали лягушки.
- Что же не отвечаешь? Небось не нравится?
- Я думаю… Каждый раз, как отец накричит на меня или побьёт, тут я и сам рад бы на кого-нибудь наорать или хоть разок двинуть…
Илиуцэ горестно покачал головой.
- И для этого ты меня выбрал? Нечего сказать, хороша дружба! Разве я виноват, что отец бьёт тебя?
- А я чем виноват? Мне досадно… Досадно и на тебя, и на Санду, и на Петрикэ. У вас вон отцы не такие. Думаешь, почему я не принёс на школьную выставку шахматную доску, которую я сам сделал? Я спросил у отца: "Ты придёшь посмотреть выставку?" А он и говорит: "Услышать там, какой ты лентяй? Нет, не пойду!" Ну, я и не понёс доску… А ведь она получилась очень хорошо. Правда?
- И правда очень хорошо! - с воодушевлением сказал Илиуцэ. - Мой рисунок был так себе, но отец, когда посмотрел, обрадовался, сказал, что ему нравится.
Во время этого разговора Илиуцэ почувствовал, что Нику стал ему как-то ближе и вроде милее. Ему захотелось сказать Нику что-нибудь приятное, развеселить друга, но он не нашёлся и только повторил:
- Да, очень хороша твоя шахматная доска!
Илиуцэ задумался. Что бы такое сделать для Нику? Теперь понятно, почему он иной раз такой злой. Только ведь понять - разве это всё? Как бы помочь приятелю! Сейчас, конечно, не время, но что-то надо придумать.
- Интересно, где они нас разыскивают? - спросил Нику.
- Тебе страшно?
- Мне? Ха!.. Я и не знаю, что значит "страшно".
Тут они оба навострили уши. Слегка прошумела ива.
- Никого нет. Это ветер! - И Нику облегчённо вздохнул.
* * *
- Куда же делись ребята? - спросила Родика и остановилась.
Они с Ниной бежали наугад, пока не очутились среди каких-то кустов, доходивших им до плеч.
Санду Дану и других ребят не видно было. Приложив ладони ко рту, девочки по очереди кричали:
- Ау-у… Где вы?
Никакого ответа.
- Словно сквозь землю провалились! - сердито сказала Родика. - Пожалуй, лучше вернуться и подождать их.
- И не подумаю! - Нина бросила на подругу укоризненный взгляд. - Пошли дальше искать воров.
- Од-д-ни? Ты разве не слышала - они в масках.
- Эх, Родика, Родика! Тоже ещё храбрая! - Нина взяла её за руку. - Стоит ли бояться каких-то масок? Пошли!
Девочки осторожно двинулись вперёд, оглядывая всё кругом.
- Гляди во все глаза, Родика! Тут каждый след поможет.
Они обшаривали кусты, присматривались к качнувшейся ветке.
- Стой! Нагнись! - крикнула вдруг Нина.
Косы Родики скрылись за кустом. Она испуганно пролепетала:
- Ты что-нибудь увидела?
- Да, мне показалось. Стой на месте! Я поползу туда.
Она скоро вернулась и с досадой сказала:
- Никого… Это кошка перепрыгнула через забор.
Пошли дальше. Идти становилось всё труднее. Высокие кусты цикуты остались позади. Появились копья тростника и рогоза, за ними начинались болотистые места, ноги скользили. Девочки сломали две тростинки и, прежде чем ступить, нащупывали ими путь. Туфли Родики из белых превратились в тёмно-зелёные.
- Их уже наверняка не отчистишь! - сокрушалась Родика. - И что я теперь скажу маме?
- Правду.
- Так она мне и поверила! Думаешь, маме приходилось когда-нибудь гоняться за похитителями кораблей?
- Тс-с! Молчи! - Нина сделала ей знак и потянула Родику за собой, показывая на следы.
Родика обрадовалась. Она решила, что Санду с ребятами шли этой дорогой, и предложила Нине пойти по их следу.
Но, приглядевшись, Нина возразила:
- Посмотри хорошенько… Это не их следы. Их было много, а тут только один прошёл… Нет, постой, двое! Ясно видно.
- Это точно?
- Так же точно, как то, что меня зовут Ниной и что я перешла в седьмой класс!
* * *
После тщетных поисков удручённые ребята вернулись в порт. Им не удалось напасть на след беглецов. Но никто не сомневался в том, что это были Нику и Илиуцэ.
Санду был страшно огорчён, хотя и не показывал виду. Не из-за пропажи кораблей: не сегодня-завтра они снова будут на рейде, корабли они безусловно отвоюют. Горевал Санду по другой причине. Когда он не стал задерживать Илиуцэ и Нику, он был убеждён, что они сами вернутся. По крайней мере Илиуцэ. А получилось совсем не так. Прошло несколько дней, а Нику и Илиуцэ всё не возвращались.
- Послушай, Петрикэ, девочки ушли? - спросил Санду.
- Да.
- Домой?
- Надо полагать. Сразу небось увидели, что это не по ним, тут дело нелёгкое, мальчишеское. Поняли и ушли.
Вдалеке, точно паровоз, возвещающий о своём прибытии на станцию, загудел гудок фабрики "Виктория".
* * *
…Токарь Думитру Дану покинул фабрику одним из последних. Выходя из ворот, он услышал, что кто-то окликнул его. Он обернулся и увидел своего старого приятеля Петре Станку.
- Здоро́во, Петре! Где ты пропадаешь? Забыл друзей. Я тебя уже несколько дней не видел.
- Вот уж нет, скорее друзья забыли про меня! - улыбаясь, ответил Петре Станку и стал журить Думитру за то, что не от него самого, а от нормировщика узнал о досрочном выполнении заказа его цехом. - Сам посуди, - продолжал Петре Станку, - будь это обычный заказ, ещё так-сяк. А то ведь… - И он дружески похлопал Думитру по плечу. - Ну, и как получилось? Доволен?
- Могло бы быть и лучше! - задумчиво ответил Думитру Дану.
Петре Станку иного ответа и не ждал. Он знал, что Думитру Дану никогда не похвалит свою собственную работу, всегда скажет: "Могло бы быть и лучше!" Месяц назад цех Думитру Дану изготовил мебель для одной из столичных библиотек. Приёмочная комиссия была очень довольна. Качество работы нашли превосходным. Вся фабрика радовалась. Один только человек не успокаивался - Думитру Дану. Он пошёл к председателю приёмочной комиссии, долго с ним беседовал, пока не убедил его, что "могло бы быть и лучше", и упросил отложить на несколько часов отправку мебели, так как хотел ещё что-то доделать.
- Что могло быть и лучше - дело известное. Оно всегда так. Но что вам помешало на этот раз?
- Материал…
- А что такое? У нас на складе отличный материал.
- Знаю…
- Тогда в чём же дело?
Думитру Дану достал из кармана портсигар, вынул папиросу, размял её, зажёг и, пуская струйки голубоватого дыма, сказал:
- Может быть, я и ошибаюсь, но вряд ли… С некоторых пор на складе творятся такие вещи, которые наводят на размышления. Знаю, что хороший материал там есть, прошу его, потому что он нужен, ну, а выдают совсем не то. Вначале я объяснял это тем, что заведующий складом Хынку человек у нас новый и ещё не освоился с делом.
- Возможно, и так.
- И я думал… На такой фабрике, как наша, это нелегко. Уметь на глаз определить, что это за материал, прочен ли он и на что лучше годится, - этому сразу не научишься.
- Правильно. Нужен опыт, намётанный глаз, - согласился Петре Станку.
- Да, всё это не усвоишь за несколько дней! - продолжал Думитру Дану. - Но вот тут-то и загвоздка. По-моему, Хынку знаток своего дела. То-то и странно. Глаз у него намётанный, а не проходит и дня, чтобы я с ним не поругался из-за материала, который он мне посылает. Я прошу качественное дерево, он отговаривается тем, что у него нет, и подсовывает мне еловые доски. Не стану же я еловые парты для детей делать! Попробуй-ка спокойно писать контрольную, когда парта скрипит!
Тем временем они дошли до парка, и тут Думитру Дану сообразил, что приятель, живший совсем в другой стороне, проводил его почти до самого дома.
- Ты, собственно, куда направляешься, Петре? Разве не домой, обедать?
- Я попозже пойду. Меня очень интересует то, что ты рассказываешь.
- Если твоя жена не поругает меня, я бы затащил тебя к нам обедать.
Петре Станку улыбнулся: - Вот что значит давно не видеться! Мария уже неделю в отпуску. Она с дочуркой уехала.
- Вот и отлично! - повеселел Думитру Дану. - Пошли, вместе пообедаем. И жена будет рада. Знаешь, какие она борщи варит! За тридевять земель ими прославилась!
- Ладно, - согласился Петре Станку. - У тебя мы сможем спокойно поговорить.
Мать Санду недавно вернулась с работы и действительно очень обрадовалась гостю, не преминув, впрочем, упрекнуть за то, что он давно к ним не заглядывал.
- А где же ваш адмирал? - поинтересовался Петре.
- Должен прийти, - сказала мать.
Но вскоре явился один Топ. Он стал на задние лапы перед Думитру Дану, и это означало, что надо обследовать его ошейник. Думитру обнаружил там записку, в которой Санду извинялся за опоздание - у него "очень важные дела".
- Ну, мать, как тебе нравится письмо сына? - смеясь, спросил Думитру.
- А тебе нравится? - огорчённо ответила она.
- Письмо могло бы быть и лучше, но и не такое плохое. Раз предупредил о том, что запоздает, значит - он человек вежливый.
Мать посмотрела на него, и Думитру прочёл в её взгляде: "Санду весь в тебя".
В конце обеда, когда мать Санду закрыла ставни и ушла на кухню мыть посуду, начатый по дороге разговор возобновился.
- Итак, насколько я понимаю, - сказал Петре Станку, - ты недоволен материалом, поступающим со склада?
- А как же может быть иначе? Надо, чтобы той мебели, которую заказывают нашей фабрике, износу не было, пускай и правнуки наши пользуются. Конечно, и работа за себя говорит, но решающее слово всё-таки за материалом. А с Хынку я никак не могу столковаться. Это не дело!
- Ты прав, Думитру. Хорошо, что мы сегодня встретились и поговорили. Я и сам задумывался насчёт этого Хынку. Хотя и знаю, что разумнее судить о человеке по всем его поступкам, но всё же… - Он помолчал, как бы вспоминая что-то. - На днях я говорил с ним, когда он запретил детям играть на пруду. Я подметил, что он не любит детей. В каждом он видит хулигана, бездельника. Я уже сказал, что по одному этому нельзя судить о человеке, но на мой взгляд, люди, которые не любят детей, - чуждые нам люди, бездушные. А ведь мы в свой труд и душу вкладываем. Работа, сделанная без души, недолговечна… Придётся хорошенько заняться тем, что происходит на складе. Я поговорю с директором, чтобы пригляделись повнимательнее, как обстоят дела с материалами. - Посмотрев на дрожащую полоску света, робко пробивающуюся в щель между ставнями, он спросил: - Над каким заказом сейчас работает твой цех?
- Сейчас? - Лицо Думитру Дану просияло. - У нас сейчас заказ на славу! Нашей мебелью будут обставлять дома шахтёров. Мы ещё в апреле для них же мебель делали. Я до сих пор не забыл, какое они нам письмо прислали. Пишут: "Мы переехали в новые квартиры и обставили их мебелью, которую изготовила ваша фабрика. Добротная и красивая мебель. Если кому-нибудь из вас доведётся быть в наших краях, милости просим в гости. Всегда будем рады таким мастерам". Ну, что скажешь? Кабы всегда получать такие письма! Вот и сейчас для них стараемся. Лицом в грязь не ударим. Поскольку заказчики у нас прославленные, надо, чтобы и мебель у них была славная.
Петре Станку засмеялся:
- Это ты сейчас так говоришь, а когда заказ будет готов, как бы хорош он ни был, ты насупишься и скажешь: "Эх, а ведь могло бы быть и лучше!"
Думитру Дану тоже улыбнулся:
- Посмотрим… Давай-ка сыграем в шахматы. Кто победит, получит от жены банку варенья из ренклода.
- А кто проиграет?
- Будет смотреть и облизываться.
- Ну, раз так, я постараюсь выиграть…
- Да? - притворился удивлённым Думитру Дану. - А я-то думал, что ты не охотник до варенья.
- Нет, я люблю и шахматы и варенье. Тащи доску и… банку с вареньем.
* * *
- Смотри, смотри, бежит! - закричал Лэзэрикэ.
По вырытой канаве вода хлынула в небольшой бассейн, устроенный на левом берегу пруда, и скоро заполнила его.
Малыши прыгали и шумно хлопали в ладоши. А "строители" стояли навытяжку, словно проглотив аршин, важные, серьёзные, и созерцали плоды своего труда. Всем хотелось высказаться, но вместе с тем, желая показать, что, собственно, такое дело для них сущий пустяк, каждый начинал свою речь словечком "м-да!"
- М-да… Вот и готов бассейн.
- М-да… неплохо получилось.
- М-да… Теперь и малыши смогут покупаться.
Как видите, открытие бассейна было… весьма торжественным.
Совершенно неожиданно для всех из кустов с правого берега послышалась знакомая песня, звучавшая всё громче и громче:
На праздник весенний шагает
С весёлою песней отряд.
Потом появились Нина и Родика.
Все так и обомлели. Значит, они не уходили домой? Где же они были до сих пор?
Лучистое солнце играет
В глазах у счастливых ребят.
Девочки дружно вышагивали рядом. Поравнявшись с группой ребят, Нина скомандовала: "Стой! Вольно!", и, вытянув руки по швам, отрапортовала Санду:
- Товарищ адмирал, мы успешно выполнили трудное боевое задание. Мы одержали победу, и вот что мы вам принесли!
Что тут было! Даже Дину Попеску, признанный всей школой литератор, не сумел бы описать физиономии ребят в тот момент. Петрикэ так вытаращил глаза, что Санду чуть не спросил его: "Что с тобой, друг, тебе плохо?" Ну, а у Дину, у того очки съехали на самый подбородок.
Родика и Нина принесли два похищенных корабля!
- Но как? Как это вы сумели? Где вы их взяли? - Вопросы так и посыпались на них.
Нечего и говорить, что Нина только этого и ждала.
- Погодите, погодите, сейчас всё узнаете. Только идёмте куда-нибудь в тень, тут изжариться можно.
Пошли в адмиралтейство. Впереди торжественно, точно прославленные полководцы, шагали Нина и Родика.
- Значит, дело было так, - начала Нина. - Когда пробили тревогу, вы все сразу исчезли. Мы - за вами, но вас не нашли. Вдруг видим - по илу следы. Мы - прямёхонько по следам. Идём, идём через какую-то трясину…
- Ох, и задаст мне теперь мама, когда увидит мои туфли! - заохала Родика.
- Молчи, не перебивай! - цыкнула на неё Нина. - Шли мы себе, шли по следам через трясину и тут слышим - за ивой голоса. "Тс-с!" - говорю я Родике.
- Неправда, - заметила Родика, - это я сказала "Тс-с!"
- Неважно… Одна из нас говорит: "Тс-с!"…
- Почему же "одна из нас", когда я это сказала? Так несправедливо.
- Ну ладно, ладно. Мы сразу замолчали и присели. Видим - под ивой двое ребят. В масках из листьев, а сами вымазанные в тине, как черти. И около них знаете что?
- Наши суда! - воскликнул Алеку.
- Ага. Видим - два кораблика…
- Да, не кораблики, а суда, - поправил её Петрикэ. - Эсминец и крейсер… Кораблики бывают только у маленьких.
- Ладно, пусть будет так, - согласилась Нина. - Мы, конечно, сразу догадались, что эти мальчишки стянули корабли. Решили выждать момент, когда можно будет подкрасться и захватить суда. Сказано - сделано! Немного погодя ребята сняли маски и пошли на пруд купаться. Тут мы и пробрались к иве, сцапали корабли - и наутёк!
- И не только корабли взяли! - вмешалась Родика. - Один из мальчишек оставил под ивой сандалии. Мы захватили одну и принесли с собой. Вот она! - Девочка подняла грязную сандалию. - Мы решили, что это будет прекрасный трофей. Ну, вот и вся наша история…
Санду Дану горячо пожал им руки:
- Благодарю вас от имени моряков Малого пруда. Вы будете отмечены в приказе… И, если хотите, мы позволим вам заходить в порт.
- Как ты сказал? - обиделась Родика. - Заходить? Значит, мы не останемся здесь? Вы нас не принимаете в моряки? Ты слышишь, Нина?
Но вместо ответа Нина пропела:
Лист зелёный, парус белый
Над водою голубой…
Потом Родика подхватила:
Всё равно, моя подружка,
В моряки пойдём с тобой.
Все начали смеяться.
- Э, да они, оказывается, отчаянные в самом деле! - удивился Мирча и шепнул Санду: - Они мне нравятся, и, если на совете командиров ты поставишь на голосование, принять их или нет, я буду "за"!
- Какой смысл созывать совет командиров? - громко сказал Санду. - Я считаю так: все здесь в сборе. Кто за то, чтобы принять к нам пионерок Нину и Родику, подымите руки!
В первую минуту никто не шелохнулся. В глазах девочек вспыхнула тревога. Но вот поднялась одна рука, потом другая, ещё… и ещё…
Петрикэ поднял руку последним и впервые приветливо улыбнулся той самой девочке, с которой до сих пор он обходился так сурово, хотя она была его соседкой и к тому же сверстницей. Нина ответила ему широкой, радостной улыбкой, как бы говоря: "Я писала о тебе в дневнике. Собиралась зачеркнуть, но раздумала".
…Вот такое событие совершилось в жизни порта Малый пруд, событие, узнав о котором Влад сказал сестре Петрикэ: "Вот как ребята сами действуют… - И, улыбаясь, добавил: - Но кое-когда и мы бываем им дружны".
* * *
Вечером в ту пору, когда по улице разносится приятный запах супа, жаренной картошки, а в окнах можно увидеть ужинающие семьи, шофёр Мирон Негулеску возвращался домой. Он был задумчив, как и раньше, перед уходом из дому. Но если тогда его мыслями владели гнев и досада, то сейчас он и сам не мог бы разобраться, что с ним происходит. Он испытывал странное чувство, которое возникает у нас после какого-нибудь откровения.
Перед уходом из дому он обозлился на Нику, потому что тот явился весь в тине, потерял сандалию.
"Не знаю, что и делать с этим мальчишкой! Просто сладу с ним нет!" Мирон Негулеску оделся и пошёл в парк. Решил, что там скорее успокоится. Он прошёлся по аллеям в поисках свободной скамейки, но все были заполнены. И только одна, под липой, почти пустовала. Там сидел мужчина, примерно его ровесник, в форме железнодорожника и читал газету.
- Можно здесь сесть? - спросил отец Пику.
- Пожалуйста, - ответил железнодорожник и подвинулся на кран скамейки.
Мирон Негулеску сел, рассеянно посмотрел по сторонам, потом взглянул на газету. Сосед заметил это.
- Хотите почитать?
- Нет, благодарю, я так просто…
- А то, если хотите, пожалуйста, - настаивал железнодорожник. - Я уже всю прочитал.
- Нет, нет, спасибо! Я утром читал.
- Вы тоже читаете "Учительскую газету"? Вы, случайно, не учитель?
Мирон Негулеску только теперь разглядел название газеты. Он ответил:
- Нет, я не учитель. Когда я сказал, что уже читал, я имел в виду центральные газеты.
Железнодорожник снял очки, вложил их в парусиновый футляр и, смеясь, сказал:
- Я тоже не учитель, да мне и не стать им с моим-то образованием. Но я - отец, а в этой газете много интересного и для родителей.
- Я тоже отец, - со вздохом сказал Мирон Негулеску.
- У вас много детей?
- Много?.. Этого еще не хватало! Тут от одного поседеешь. Упрямый, каких свет не видел. Просто ума не приложу, что с ним и делать! Бьёшь его, и всё равно не помогает.
- Ну, битьём вообще никогда ничего не сделаешь, - сказал собеседник.