* * *
Брат Юрки действительно оказался боксером. К тому же на два класса старше. На голову выше и заметно шире. Они стояли на пустыре друг напротив друга и молчали. За спиной у каждого на приличном удалении топтались одноклассники. Цыбулько-младший нервно вертел головой. Его брат таращился на Витьку без всякого выражения. Витька чувствовал себя идиотом, да и всю ситуацию идиотской. Он драться не собирался, но на большой перемене подошел Никита и строго сообщил:
- После уроков за стадионом тебя Цыбулькин братан ждет.
- Зачем? - удивился Витька.
- В смысле? - уставился на него Никитос. - Ты же его брату навалял. Вот, махаться будете!
Витька смотрел в ясные глаза друга и понимал, что следующий вопрос "Зачем?" будет понят неверно. Никита просто решит, что Витька испугался. И раззвонит всем. Поэтому Витька промолчал.
И сейчас не знал, что сказать. Он видел пару драк "один на один", но там соперники сами лезли в бой, долго обзывались и грозились. А тут - стоят и молчат.
Юрка не выдержал первым:
- Че, заснули? Давайте уже!
Его брат, не меняя выражение лица, неожиданно махнул рукой.
Перед глазами Витьки резко потемнело, и на этом фоне особенно хорошо были заметны ярко-золотые искры, похожие на метеоритный дождь. Витька однажды видел такой в бабушкиной деревне.
Он поморгал немного и понял, что лежит на земле. Это его удивило - он не помнил, чтобы падал. Цыбулькин брат равнодушно смотрел сверху. "Дебилизм какой-то, - подумал Витька. - И чего теперь?"
К Цыбульке-старшему подлетел Юрка. Полюбовался Витькой и сказал:
- Все? Понял?
Витька кивнул, хотя по-прежнему не въезжал в происходящее.
- Пошли!
Цыбульки ушли, и тут Витька вдруг понял, что голова очень болит. И особенно - левый глаз. Кто-то помог подняться и дойти до квартиры, но Витька не заметил кто. Он всю дорогу думал только о том, как скрыть фонарь от родителей. Так ничего и не придумал, потому что башка трещала все больше. А еще потому, что чувствовал себя все глупее и глупее.
Войдя на кухню, обнаружил там папу, который по случаю отгула сидел за столом в одной майке и шортах, с банкой пива в руке.
- Ого! - отец уставился на фингал.
Витька понял, что очень устал, и плюхнулся на стул.
- Гопники, что ли? - отец с угрозой поднялся над столом.
"Он что, - отрешенно подумал Витька, - собирается гопников сейчас ловить?".
- Нет. Просто подрались. Один на один.
Папа сразу успокоился.
- Ясно… Ты ему хоть накидал?
Сил врать не было никаких.
- Нет. Он на два класса старше. И боксер.
- И ты все равно с ним махался? Мужик!
Тут папа вдруг открыл холодильник и выудил оттуда неоткрытую банку пива.
- Держи! - сунул он банку Витьке. - Я сейчас.
Оставшись один, Витька повертел банку в руках. Ну, а с другой стороны, почему нет? Он ведь теперь мужик, а мужики пьют пиво. Открыл банку и осторожно отхлебнул. Пиво оказалось противным - горьким и кислым. Но Витька мужественно сделал еще один глоток. Настоящим мужикам приходится и не такое пить. "И все-таки, - спросил он сам себя, - зачем мы дрались? В чем смысл?"
- Господи! - раздался над ухом голос мамы. - Ты еще и пьешь!
Она выхватила банку из витькиных рук.
- Это папа… - попытался оправдаться тот.
Мама тут же обернулась к отцу.
- Я же не для этого! - папа клятвенно прижал руки к груди. - Это же… к глазу приложить! Холодненькое!
Потом мама охала и ахала, требовала, чтобы Витька сказал, кто его побил, попутно набивая полотенце льдом из морозилки.
- На, приложи! А ты… - обратилась она к отцу, - у тебя вообще мозги есть? У него, может быть, сотрясение! А ты ему пиво!
- Спокойно! - отец уже сидел на своем законном месте во главе стола и чувствовал себя уверено. - Это анастезия!
- Какая анастезия! Это же ребенок!
- Ничего подобного! - отец отхлебнул из банки. - Это настоящий мужчина! Да, сын?
Витька слабо кивнул.
Теперь он знал, как себя чувствует настоящий мужчина: немного глупо, немного шумит голова и очень болит глаз.
Типа, короче, смотри
Вероника Александровна, редактор с тридцатилетним стажем, иногда брала работу на дом. Не только ради денег - просто кругом столько безграмотности и неумения составлять слова в предложения! Даже на телевидении! Вероника Александровна надеялась хоть чуть-чуть повлиять на ситуацию, причесав и пригладив еще несколько статей, речей и рукописей.
Она как раз трудилась над выступлением одного прославленного академика, когда в квартиру влетел, как метеор, ее внук и душевная боль - Никита.
- Баб! - заорал он с порога. - Короче…
Вероника Александровна чуть не застонала. Прославленный академик был по образованию агроном, и править его мудрые мысли было сущим мучением. А тут еще внук со своим "короче". А ведь она ему тысячу раз говорила!
- Без "короче"! - строго сказала Вероника Александровна, не отрываясь от распечатки.
Никита приплясывал от нетерпения, но спорить не стал - так ему хотелось поведать хоть кому-нибудь распирающую его новость.
- Смотри… - начал он, но и это слово бабушка-редактор считала паразитом.
И не без оснований.
- Без "смотри"! - и она быстрой рукой черкнула в лежащей перед ней странице.
Так хирург-онколог стремительно вырезает злокачественную опухоль, пока она не дала метастазы. Внук сжал кулаки. Он знал - когда бабушка в таком состоянии, лучше подчиниться.
- Типа…
- Какое "типа"? Что за "типа"?! - Вероника Александровна бросила на внука свирепый взгляд поверх очков.
Это был взгляд советского снайпера, который взял на мушку фашистского фельдмаршала. От бессилия Никита замахал руками.
- Баб! - почти заплакал он. - Короче, смотри!
- Никита!
- М-м-м… Короче…
- Без "короче"!
- Ну… типа, смотри…
- Никита, что я тебе говорила по поводу слов-паразитов?
- Что? А, ну да… Короче, смотри…
- Без "короче"! И без "смотри"!
- Типа… то есть… короче… нет-нет! Баб! Смотри…
- Никита!
Бедный Никита в отчаянии тряс кулаками перед носом Вероники Александровны, но она не собиралась сдаваться. И, как назло, внук не мог начать рассказ без слов, которые вызывали у бабушки изжогу.
- Баб! Ну чё ты? Смотри… Ой, блин…
- Никита! - Вероника Александровна поняла, что повышает голос на ребенка, и постаралась взять себя в руки. - Если я еще услышу от тебя эвфемизм грязного выражения…
- Ну, баааб! Ты послушай! Смотри… Нет! Я… в смысле… ну, короче…
Никита понял, что еще немного - и он выхватит у бабушки стопку листов и порвет на мельчайшие кусочки. Он закусил губу и тихонько завыл. Вероника Александровна не собиралась приходить ему на помощь.
Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы не зазвонил домашний телефон. Никита схватил его, как умирающий от жажды в пустыне путешественник хватает флягу с водой.
- Да? Ага… - по лицу внука бабушка догадалась, что фляга оказалась пустой. - Баб, это тебя!
Сунув Веронике Александровне трубку, Никита помчался на кухню, на ходу доставая мобильник. Бабушка проводила его неодобрительным взглядом и только после этого поднесла телефон к уху:
- Алло? Да, Леночка, читаю… Ну как тебе сказать… Не Чехов, надо признаться…
С кухни доносился возбужденный голос Никиты: "Короче, смотри! Там сейчас Витька подрался!.. Типа я вру?!.. Короче, смотри…"
Вероника Александровна поморщилась и прикрыла свободное ухо рукой:
- Да, Леночка, я слушаю… Нет, тут малой кровью не обойдешься! "Нельзя не признать, что мы достигли…" Ну зачем это?! Почему нельзя просто "Мы достигли"? Или "нелишним будет отметить…", "со всей очевидностью надо признать…". Зачем это все? А вот вообще шедевр: "Не стоит останавливаться на том, что следует упустить из фокуса нашего дискурса…" Господи! "Упустить из фокуса"! Белинский в гробу весь извертелся! А за "дискурс" я его вообще распять готова! Я не буду это редактировать!
Войдя в обличительный раж, Вероника Александровна принялась размахивать рукой, для чего ей пришлось открыть ухо. В него тут же полилась сбивчивая речь внука: "Типа, короче, смотри! Он его типа так…" Вероника Александровна торопливо вернула руку на стражу звукоизоляции.
- Нет, Леночка, не уговаривай!.. Что?.. И что, что заслуженный?.. А ты уверена, что он примет мои правки?.. Ну, ладно…
Она вздохнула, успокаиваясь, и произнесла примирительным тоном:
- Короче, смотри!..
История одного статуса
Я уже шесть лет занимаюсь фигурным катанием.
Я себя безо льда уже и не помню.
У меня постоянно по две-три тренировки в день, и в выходные мы тренируемся, и в праздники. Нет, я не жалуюсь, нормально все. Вполне можно успеть между тренировками уроки сделать. У нас в холле столы стоят, мы там приноровились. А еще удобно, что мы все в разных школах. Одно сочинение на всех написали - и нормально. Или один доклад сделали. Я всем матемшу решаю, а мне за это английский переводят. У нас одна девочка в совершенстве знает, с трех лет учит.
Короче, привыкли мы к такому режиму.
Устаем, конечно. Особенно к концу четверти. Мы ж встаем в 6, у нас одна тренировка всегда до школы. А в каникулы нам лед сдвигают часов на 10 утра! Представляете, как можно выспаться!
И вот мечтаем мы о каникулах, мечтаем… И тут вчера к нам приходит тренер и сообщает "радостную" новость. У них, блин, распоряжение. Видите ли детей нужно чем-то занять на каникулы и какой-то начальник предложил нам сделать ледовое представление. Мало того, что до каникул три недели и теперь придется пахать, как сумасшедшим, так еще и все каникулы нужно будет выступать. ТРИ концерта в день! ТРИ! Первый в десять, второй в два, и третий в шесть.
Нам еще долго рассказывали, что это такая честь, такая честь… Что нас увидят все школьники города, что они будут нами гордиться, что мы не должны опозорить…
А я стояла и глотала слезы. Я тоже хочу быть простой школьницей! Я хочу на каникулах спать и ходить на концерт! Я в кино хочу! Я и так нигде не бываю…
- А не участвовать можно? - робко спросила я.
Тренер нехорошо сощурился.
- Ну, если тебе не дорого твое место здесь…
Понятно. Больше вопросов нет. Место мне дорого.
В принципе, было даже интересно. Хореограф приехал специальный, ставил нам массовые танцы. Все как положено - мелкие впереди, мы посередине, а сзади все наши КМСники. Их тоже запрягли. Сначала мы час на полу все это учили, под музыку, прямо в холле, потому что зала такого размера у нас во дворце нет, а потом уже на лед переходили. И там еще час-полтора. И это только три общих танца, а мы ж еще и в других участвовали!
У КМСов были сольные номера, они просто катали свои короткие программы со всеми прыжками. А нас компоновали по двое-трое и ставили типа танцевальное шоу. Я с подружкой танцевала под Чарли Чаплина, девчонки у другого тренера что-то народное, мелким на пять человек вальс поставили. Красиво получилось.
Только устали мы все. И четверть я кончила не очень… Просто сил не хватало, мы а перерывах между треньками только поесть успевали, до уроков ни руки ни головы уже не доходили.
Перед первым представлением волновались очень, аж ноги тряслись, так страшно было. Трибуны, правда, были не совсем полные, но народу достаточно, чтоб посмеяться, если мы опозоримся.
Стоит мы перед "Чаплиным", трясемся, а тут нам Надя, наша самая крутая КМСница, говорит:
- Что вы переживаете, нам дети на трибунах, они Сальхов от Риттбергера не отличат. Вы делайте то, что у вас лучше всего получается, они все равно не поймут.
Ну, мы и успокоились.
А на второй день уже вообще не волновались. Это ж не соревнования, что каждый недокрут считают! Катались в свое удовольствие. Даже в кино сбегать успели между программами. Так что у нас были настоящие каникулы!
А в среду мне позвонила из школы педагог-организатор. И сурово так говорит:
- Завтра в пять встречаемся возле школы! Явка обязательна!
- Я не могу! - отвечаю я.
- Это не обсуждается! - сурово говорит она.
Я начала что-то жалобно блеять, а она как отрезала.
- В шесть мы должны быть в Ледовом дворце. Там красочное шоу. Бесплатное между прочим! Если не пойдешь, я лично тебе обещаю крупные неприятности.
Раньше я читала, и не верила, что можно что-то услышать и "тупо уставится в одну точку". Сейчас поймала себя на том, что пялюсь на замолкший телефон.
То есть мы насильно катаемся, а зрителей насильно сгоняют на нас смотреть?
Если я завтра не выйду на лед, меня выгонят из школы фигурного катания, а если не приду на трибуны, то выпрут из школы?
Может, я лучше никуда не пойду? Может, я посплю, наконец, и все оставят меня в покое?!
Я пошла, конечно. На лед пошла. И все наши пришли, и болели за меня, и даже игрушку на лед бросили. И педагог наша извинилась, что мне позвонила, добренькая такая:
- Что ж ты, Лерочка, мне не сказала, что ты катаешься?
Да я рта раскрыть не успела!
А мы с девчонками расстроились, конечно. Противно думать, что все зрители сидят в зале только потому, что их заставили. Пытались тренеру пожаловаться, а он как гаркнет! Тоже устал тут с нами целыми днями… А больше ж не пожалуешься никому… Так мы сговорились и всей группой статус "Вконтакте" поставили: "Пошли все нафиг!".
Полегчало.
Назло!
Милка часто приглашала всех к себе домой после школы. Мама у нее приходила поздно, а когда приходила, то бардака в квартире не замечала.
Могла снисходительно заметить:
- Вы б посуду за собой помыли…
Милка лениво огрызалась в ответ:
- Тут трехдневные залежи, а я не домработница!
Мама пожимала плечами и уходила, а Милка становилась мыть посуду. У них с мамой были странные отношения, они часто как будто менялись местами. Тогда Милка начинала жаловаться, что мама вчера шлялась где-то полночи, а она оборвала все телефоны, искала ее…
Девочки слушали Милку, затаив дыхание, им было страшно и завидно одновременно. Такой мамы ни у кого больше не было!
Так вот. Милка в очередной раз позвала всех к себе. Таня Лопахина опоздала и застала немую сцену. Шестеро ее одноклассниц сидели за кухонным столом и гипнотизировали пачку сигарет, которая лежала в центре этого самого стола.
- Ну, а что вы собираетесь, вечно малявками оставаться, - вещала Кислицина, сдувая с глаз обесцвеченную челку, - Вас в приличную компанию позовут, а вы не будете знать как сигарету в руки взять. Давайте, учитесь, пока я добрая…
Милка элегантным движением выбила из пачки сигарету, зажала ее между пальцами и церемонно протянула руку вперед.
- Прикури мне, милый, - попросила она, обращаясь к Насте.
Настёна засуетилась, схватила зажигалку и лихорадочно ей защелкала.
Милка наклонилась к огоньку, рискую дожечь недопаленную гидроперитом прядь волос, надула щеки и скосила глаза на тлеющий кончик сигареты. Получилось очень смешно, и Таня даже захихикала, но Кислицина строго зыркнула на нее и пафосно выпустила изо рта струю дыма.
Таня сразу поняла, что, как говорит их завуч, смех здесь неуместен. Все серьезно.
- А если б ты была моим парнем, то ты мне сама раскурила эту сигарету, - объяснила Милка Настёне. - Потому что курить одну сигарету можно только тем, кто целовался. Понятно?
Все кивнули. У Тани возникла бредовая мысль достать конспект и начать записывать, и она опять фыркнула от смеха.
Кислицина недовольно скосила на нее взгляд.
- Что смешного? Я вот однажды пришла на дискач, а там пацаны стоят. Один мне такой сигарету протягивает, я и взяла. А мне Тема потом такой: "Вот и вали с ним домой, я тебя провожать не пойду!" А я вообще не врубаюсь… А он, оказывается, сигарету сам раскурил, Темыч подумал, что у нас с ним чики-поки, ну и устроил мне разборки… Короче, чума…
Милка выпустила дым в лицо сидящим за столом. Ксюха закашлялась.
- Во! Кашляет она! Вот так закашляешь, так на тебя нормальные пацаны и смотреть не будут. Сразу ж видно, что малолетка.
Ксюша тут же потянулась к пачке и решительно схватила сигарету.
- Зажигай! - скомандовала она Насте.
Та послушно протянула к ней зажигалку.
Ксюша честно втянула в себя воздух. Но выглядела она совсем не так элегантно, как Милка. Глаза выпучились, лицо покраснело. Примерно секунду она сдерживалась, а потом разразилась душераздирающим кашлем.
- Ну ничего, ничего, - по отечески покровительственно сказала Милка, - Бывает. Легкие слабые. Это не беда, натренируешься.
Милка затушила свою сигарету и обвела присутствующих внимательным взглядом.
- Ну что? Кто следующий? Давайте быстро, нам еще нужно будет кухню проветрить.
Девочки потянулись к пачке, с опасением глядя на надрывно кашлящую Ксюху.
- Не, не бросать! - прикрикнула на Ксюшу Милка. - Первую нужно до конца скурить! А то пацаны не будут внимания обращать!
- Что за дурь? - вырвалось у Тани.
На нее зашикали.
- А ты не знаешь, так молчи, - отрезала Милка, - кто следующий?
По очереди девочки затягивались, кашляли и учились красиво тушить сигарету. Только Полине удалось закурить красиво. Она не покраснела, не захрипела, а выпустила изо рта красивую струйку дыма. Милка аж рот раскрыла от неожиданности.
- Ты что, раньше курила?
- Нет, - пожала плечами Полина, - как-то само получилось.
- Ну ты прям молодец, - похвалила ее Милка, - способная…
Тане, вдруг, стало так завидно, ей так захотелось, чтобы Милка и ее похвалила, что она цапнула со стола сигарету.
Она была тонкая и мягкая. Пахла ментолом. С ней в руках Таня сразу почувствовала себя очень взрослой…
Но тут рядом опять надрывно закашлялась Ксюша, Таня позорно испугалась и сунула сигарету в карман.
- Да что ж ты дохлая такая? - не удержалась Мила.
- Может, у меня аллергия? - прохрипела Ксюха.
- Да скажешь тоже - аллергия! На сигареты аллергии не бывает, это ж тебе не апельсины какие-нибудь!
Девочки покурили еще несколько минут. Потом настежь открыли окно и стали заветривать следы преступления.
- Окурки в мусоропровод! - командовала Милка. - В ведре мама их может найти. И не трепитесь кому попало. Пацанам особенно. А то будут у меня сигареты стрелять, а мне самой мало… Это ж так затягивает… Раньше я даже не каждый день курила, а теперь прям еле в школе высиживаю…
Настя начала сочувствовать Милке, Ксюша продолжала кашлять.
- Да иди ты уже домой! - не выдержала Мила. - Невозможно же! Уши от твоего кашля болят!
На глазах у Ксюши блеснули слезы, и она выбежала из кухни.
- Ты чего? - удивилась Таня.
- А чего она? - огрызнулась Кислицина. - Дохлятина…
Таня выскочила вслед за Ксюшей и догнала ее возле лифта. Они молча спустились вниз, молча дошли до школы и разошлись каждый к своему дому. На свежем воздухе Ксюхе стало полегче, кашель из надрывного перешел в обыкновенный.