- Да потому, что кинотеатр не телевизор. Представляю я себе, что бы было, если бы в "Пионере" на контроль поставили таких ребят, как ты. Ребята со всего города ходили бы в кинотеатр бесплатно. А вот люди, которые работают в кинотеатре, вряд ли сказали бы спасибо такому контролю.
- Почему? - спросил Валерка.
- Да потому, что они остались бы без зарплаты.
- Но я же не всех бы пускал бесплотно.
- Не могу я тебя понять, Валерка. Ты возьми и поставь себя на Сережкино место. Ему доверили ответственный пост. Если хочешь знать, ему поручили охранять государственные деньги. И вдруг являешься ты, запускаешь в эти деньги руки да ещё оскорбляешь его за то, что он не позволил тебе совершить нечестный поступок.
Лицо у дяди Саши стало строгим. Он даже досадливо отбросил газету, которую ему подала тётя Лена. Он начал ходить по комнате из угла в угол, потом снова остановился около Валерки:
- Ты, значит, хочешь, чтобы я рассказал дяде Пете о Сережкином поступке? Я обязательно сделаю это и уверен, что дядя Петя будет гордиться своим сыном, а вот мне стыдно за тебя.
Дядя Саша немного помолчал и затем неожиданно спросил:
- Тебе когда-нибудь приходилось ходить в магазин без продавца?
- Конечно, - ответил Валерка, - я был там с тётей Леной.
- Ты, конечно, видел, - снова спросил дядя Саша, - как там всё делается? Заходит покупатель, берёт продукты, а потом уже платит в кассу. Я спрашиваю тебя, видел ты это?
- Видел, - подтвердил Валерка, ещё не понимая, куда клонит дядя Саша.
А он, оказывается, вот куда клонил: дядя Саша вдруг попросил Валерку ещё представить себе, что он с тётей Леной пришёл в магазин, а там кассиром работает тёти Ленина подруга. Они набрали продуктов и ушли, не заплатив. А глядя на них, и другие так же начнут делать. Тогда за один день растащили бы магазин, а тёти Ленину подругу за её доброту отдали бы под суд.
- Так это же совсем другое, - возразил Валерки, конечно, там же магазин и продукты не кассировы.
- Вон как? - иронически спросил дядя Саша. - А кинотеатр, по-твоему, Сережкин?
Валерка не нашёлся, что на это ответить, а дядя Саша наступал на него ещё больше:
- Вот я тебя когда-нибудь возьму в цех и покажу, как люди зарплату получают без кассира: честные люди стараются во всём доверять друг другу. Наконец, ты помнишь, мы с тобой ездили в автобусе без кондуктора. Вот бы славно было, если бы мы не заплатили денег. А ты думаешь, что и таких нечестных людей не находится?
И дядя Саша пристально посмотрел на Валерку. Валерка почувствовал, что у него начинают гореть уши.
Неужели дядя Саша знает, что он уже несколько раз ездил с ребятами на таком автобусе от школы до гостиницы и тоже не платил? Наверное, дядя Саша всё знает, иначе бы он так на него не смотрел. И, чтобы прервать томительное молчание, Валерка тихо сказал:
- Я только одну остановку ездил.
- Эх, ты! - с горечью сказал дядя Саша. - Где уж там тебе понять Серёжку! А если бы все поступали, как ты, - закончил дядя Саша, - вряд ли смог бы наш город бороться за звание коммунистического, Ты обязательно поставь себя на Серёжкино место и подумай, кто из вас прав, а завтра мне скажешь.
Кое в чём Валерка был уже согласен с дядей Сашей. Конечно, нельзя брать бесплатно продукты и ездить нельзя бесплатно. И в кино нельзя бесплатно. Но простить Серёжку он ни за что не мог. И зря его защищает дядя Саша.
Валерка, понурив голову, снова вышел во двор и увидел Натку. Она сидела в беседке и читала толстую книгу.
- Ты что такой надутый? - спросила его Натка, оторвавшись от чтения.
"А может быть, рассказать ей? Натка добрая, она всё поймёт!" И Валерка поведал ей свою обиду. Когда он взглянул ей в лицо, то так и обомлел. Большие Наткины глаза перестали смеяться, в них появился презрительный, холодный блеск. Так она всегда смотрит на людей, которые врут или обманывают.
- Бессовестный! - сказала она. - Ты должен попросить у Сережки прощения и, пока этого не сделаешь, не показывайся мне на глаза. Я не хочу тебя такого видеть!
Валерка как побитый вернулся в квартиру, забился в свой уголок и попробовал думать. Кто же прав? Он или Серёжка? Но стоило ему вспомнить свой позор, как с новой силой закипала обида.
Валерка даже спать лёг, так и не решив, прав он или нет. Он ещё раз решил подумать над этим и уснул.
Как всегда, перед утром Валерке приснился сон: его приняли в пионеры и сразу же назначили контролёром.
Пришёл он в кинотеатр, а какой-то мужчина дал ему красную повязку и дяди Сашиным голосом сказал:
"Смотри, мы верим тебе: ты не просто контролёр, ты часовой на посту и охраняешь государственные деньги. Стоять надо честно".
"Я буду честно стоять!" - поклялся Валерка и встал в дверях.
Только он занял своё место, как увидел Серёжку, направляющегося прямо к нему. Взгляд у Сережки наглый, губы расплылись в нахальной улыбке до самых ушей, руки у него в карманах и даже, кажется, пальцы сложены в кукиш. А за Серёжкой идёт целая ватага ребят - их видимо - невидимо.
"Он хочет бесплатно, - мелькает у Валерки мысль, - и все они бесплатно хотят". Ни за что, ни за что он им не разрешит! Ведь ему же доверили. И он кричит возмущённо:
"Не пущу! Не пущу!"
Откуда-то появляется Натка и смотрят на Валерку смеющимися глазами.
Валерка просыпается, садится в постели и озирается по сторонам.
"Кажется, это был сон!.." - думает он.
И вдруг до его сознания начинает доходить, что Серёжка-то во сне был очень на него похож: и улыбка нахальная, и руки в карманах, и так же лез напролом…
Вспомнились Серёжкины глаза, в которых стояли слёзы, когда Валерка обозвал его жадиной.
"И зачем я так сделал, - подумал Валерка, - ведь он же был на посту!"
Валерка подбежал к телефону и набрал Серёжкин номер, но тётя Валя ему ответила, что Серёжа ещё спит.
- Пусть он ко мне приходит, - сказал ей Валерка, - я ему всё скажу.
- Хорошо, - ответила тётя Валя, - я передам.
Из ванной вышел дядя Саша. Валерка бросился к нему.
- Я бы не пустил! - горячо сказал он.
- Кого бы не пустил? - ничего не понимая, спросил дядя Саша.
- Серёжку бы не пустил. И никого бы не пустил в кино без билета,
- А, вот ты о чём! Извини, не сразу тебя понял. Ну, а Серёжке ты об этом сказал?
- Я всё ему скажу. Сегодня скажу.
Дядя Саша взъерошил Валеркины волосы. Он всегда так делает, когда доволен им.
ВАЛЕРКА ЗНАКОМИТСЯ С ЦЕХОМ
Кто-нибудь наверняка бы удивился, увидев в воскресенье людей, спешащих на работу, но Валерка не удивлён. Он знает, что завод работает каждый день и даже ночью, когда все спят. У завода нет выходных дней.
На трамвайной остановке много народа. Трамваи подходят один за другим. Люди с красными повязками на рукавах следят, чтобы не создавалась толкучка.
Дядя Саша с Валеркой встали в хвосте длинной очереди, но стоять им долго не пришлось, потому что молоденький дружинник заметил их и громко позвал:
- Идите сюда, товарищ, я посажу вас с ребёнком через переднюю площадку.
- Ничего, - сказал дядя Саша, - мы не такие уж маленькие, постоим.
- Зачем же вам лезть с ребёнком в самую толкучку, - укоризненно покачал головой рядом стоящий пожилой мужчина.
- И другие тоже стали уговаривать дядю Сашу:
- Бросьте, это лишнее.
- Вы же с ребёнком, его сзади затолкают.
А один парень даже легонько подтолкнул дядю Сашу:
- Смелее, друг!
Дядя Саша усмехнулся, пожал плечами, и они с Валеркой свободно сели в трамвай.
В эту сторону Валерка ехал впервые. Он не отрываясь смотрел в окно; прижался к стеклу так, что кончик носа сплющился.
Много в Ангарске похожих домов и дворов. Напротив остановки "Трампарк" точно такой же двор, как у технического училища, которое находится рядом с Валеркиным домом.
Здесь тоже есть футбольное поле с настоящими воротами, баскетбольные щиты и волейбольная площадка, а зимой всё поле заливают - получается каток. Хоть катайся на коньках, хоть играй в хоккей.
Бежит трамвай, мелькают дома. Уже позади автопарк, и по обе стороны трамвайной линия появляется лес.
Ничего удивительного. Такие же деревья Валерка видел не раз. Так и хочется спрыгнуть с трамвая и побегать в лесу.
Недалеко от трамвайной линии, как ручеёк, извивается жёлтая песчаная тропинка, и по ней длинной цепочкой спешат на работу люди.
Трамвай выбегает из зелёной полосы и легко взлетает на мост через железную дорогу.
Вот здорово-то! Они въехали на мост, а в это время под ним прошёл поезд, и получилось, что трамвай его переехал. Валерка даже сам не замечает, что смеётся, - до того ему забавным это показалось. А трамвай уже сбавляет скорость, останавливается, и из обеих его дверей выходят люди.
Дядя Саша крепко держит Валерку за руку и быстрым шагом идёт к проходной.
- Ваш пропуск, молодой человек? - строго спросил Валерку вахтёр в тёмно - синей гимнастёрке с большими зелёными квадратными петлицами на отложном воротнике.
- Я с дядей Сашей, - с тревогой в голосе ответил Валерка.
- Пропусти его, Иван Степаныч, - просит дядя Саша, - сегодня у нас воскресник, да и цех я обещал ему показать.
- Не положено же, Александр Максимович, сами знаете…
- Конечно, знаю, но сегодня - воскресенье, твоего начальства нет. Так что давай возьмём грех на душу. Он будет около меня, и мы долго не задержимся.
Вахтёр молчит, наверное, думает, а у Валерки от страха даже губы трясутся.
- Ну ладно, идите, только не задерживайтесь долго, в четыре часа я сменяюсь, - неохотно разрешает вахтёр, и Валерка облегчённо вздыхает.
Дядя Саша держит руку на Валеркиной голове.
- Спасибо, Иван Степаныч, - благодарит дядя Саша, - мы тебя не подведём.
Огромная территория завода встретила Валерку непонятным шумом и шипением.
Он еще никогда в жизни не видел таких причудливых построек и таких высоких труб. Казалось, трубы хотят закрыть своим дымом солнце.
Прямо перед Валеркой стоят огромные серебряные юрты, точно такие же, как в пионерском лагере на берегу Ангары. Только те деревянные и очень низкие, а эти железные и без окон.
- Что это? - спрашивает он дядю Сашу.
- Резервуары.
- Какие резервуары?
- Ну ёмкости, вроде больших бочек, что ли,
- А для чего они?
- В них хранятся нефть и бензин.
Вдали от Валерки из большой трубы вырывается коптящее красное пламя, оно похоже на солнечный закат.
- Пожар, да? - испугался Валерка.
- Нет, не пожар. Специально газ сжигают. Безобразие, конечно.
- А почему - безобразие? - не понимает Валерка.
- Да потому, что из этого газа полезные пещи делать можно.
- Прямо из газа? - недоверчиво переспрашивает Валерка.
- Конечно, - отвечает дядя Саша.
- А почему их никто не заругает за это?
- Уже заругали, и скоро они прекратят жечь газ.
Валерка поднимает глаза вверх и даже останавливается в изумлении.
Там на больших железных подставках тянется столько труб, и они такие длинные, что не видно даже, где начинаются и где кончаются. Трубы раскрашены в разные цвета: и красные, и зелёные, и коричневые, и серые, и чёрные, и жёлтые, и голубые, - это так красиво, что трудно оторвать глаза.
- Ну, что зазевался? - подталкивает его дядя Саша. - Подумаешь, невидаль - самые обычные трубопроводы!
- А зачем они?
- По ним из цеха в цех качают разные продукты.
- А как это - качают?
- Насосами,
- А почему они такие красивые?
- Чтобы работники знали, по какому трубопроводу что качают.
- А зачем их так много? - не унимался Валерка.
- Сколько продуктов, столько и трубопроводов.
- А какие это продукты?
- Да разные: бензин, керосин, газ, воздух…
- А разве бензин - продукт?
- Конечно, продукт.
- Но он же не хлеб.
- Вот что, Валерка, давай шагать побыстрее и не засыпай меня вопросами. Понимаешь, многого ты всё равно не поймёшь. Это, дружок, техника, до неё дорасти надо.
- А когда я дорасту? - интересуется Валерка.
- Да ну тебя, - смеётся дядя Саша, - ты как муравейник: задеть нельзя.
Валерка обиженно замолкает, а ему ещё так много хочется спросить! Вокруг столько интересного и непонятного. Да вот хотя бы те большие шары; они круглые, как мячики, а высотой с двухэтажный дом. Или вон те, как этажерки, высоченные колонны. Зачем всё это? Неужели там есть люди? И, как бы отвечая на Валеркин вопрос, на одной из колонн появляется человеческая фигура.
- Ну вот и наш цех, - прерывает его размышления дядя Саша.
Они заходят в кирпичное здание и поднимаются на второй этаж. В комнате, куда они вошли, очень людно. Лица у всех сердитые, и кажется, они ругаются.
- Ты все время придираешься ко мне, а сама как попало сдаёшь смену! - возмущённо говорит маленькая женщина в коротких и очень узких штанах, подпоясанных широким кожаным ремнём. Волосы у неё спрятаны под клетчатую косынку, завязанную у подбородка. Она, как парень, держит руки в карманах и навалилась спиной на подоконник.
- А ты сдавай смену в порядке, и никто к тебе не будет придираться! - обрушивается другая женщина.
За столом сидит мужчина: он одно ухо заткнул пальцем, а к другому плотно прижал телефонную трубку и тоже что-то кричит, стараясь заглушить других.
- Здесь кабинет начальника смены или базар? - строго спрашивает дядя Саша, и все сразу замолкают. - В чём дело, Наталья Григорьевна, почему люди не на рабочих местах? - продолжает дядя Саша, обращаясь к маленькой бойкой женщине.
- Мы сдаём смену, - ответила она.
- Я вас спрашиваю, почему смену сдают не ни рабочих местах? - повышает голос дядя Саша.
- Сдавали на рабочем месте, а потом пришли сюда.
- Идите в цех и решайте спорные вопросы на месте, вы же начальник смены. Кого вы ещё ждёте? - выговаривает ей дядя Саша.
Наталья Григорьевна вышла из кабинета, а следом за ней удалились и спорщики.
Дядя Саша подошёл к столу, взял в руки большую толстую книгу, полистал ее, что-то записал к себе в записную книжку и недовольно покачал головой.
- Следите за режимом, Андриан Ефимович. Нельзя допускать таких колебаний.
Не отрываясь от телефона, мужчина согласно кивнул. Дядю Сашу все слушались, и в этом не было ничего удивительного. Валерка прекрасно понимал по собственному опыту, что это так и должно быть.
В кабинет вернулась Наталья Григорьевна. Она раскраснелась, сразу видно, что быстро бежала.
- Всё в порядке, разобрались. Делать им нечего, вот и спорят по пустякам, - торопливо говорит она.
- Смена вся осталась на воскресник? - спрашивает дядя Саша.
- Нет одного Анянова. Похоже, что он ушёл домой.
- А вы его предупреждали?
- Конечно. На пятиминутке объявила и ещё отдельно ему сказала во время смены. А что толку? С него как с гуся вода. Удружили вы нам, Александр Максимович.
"Опять Анянов, - думает Валерка, - а дядя Саша говорил, что он уже исправляется".
Дядя Саша молчит и трёт лоб у переносицы. Он, наверное, снова жалеет, что взял в цех этого Анянова…
- Удружил, говорите? - переспрашивает дядя Саша. - А я ведь надеялся на вашу смену, думал, что вы сумеете на него повлиять.
- Не знаю я, как на него влиять! - возмущается Наталья Григорьевна. - Поговорили бы вы с ним лучше сами. Всё-таки вас он ещё слушается, боится, что ли, а на остальных ему наплевать.
- Очень плохо, Наталья Григорьевна. - Дядя Саша встал со стула и подошёл к окну. - Когда я брал в цех Анянова, то прежде всего рассчитывал на вас, на коллектив, а не на свой начальственный авторитет. А вы, вместо того чтобы серьёзно заняться парнем, то и дело подсовываете его мне на избиение.
Валерка с тревогой и удивлением смотрит на дядю Сашу: неужели он бил Анянова? Нет, этого не может быть. Дядя Саша же сам говорил, что бить человека - последнее дело.
"Наверное, - мелькает у Валерки догадка, - она хочет, чтобы дядя Саша побил Анянова".
Наталья Григорьевна давно перестала улыбаться, она с укором смотрит на дядю Сашу и запальчиво отвечает ему;
- Вы вот говорите, что рассчитывали на нас, когда брали Анянова, а с нами не сочли нужным даже посоветоваться. Вы спросили нас: хотим мы с ним возиться или нет?
- Может быть, в чём-то вы и правы, - уже спокойнее заговорил дядя Саша, - но я считаю лишним ставить на голосование вопрос, нужно ли перевоспитывать человека. Мы с вами обязаны делать это, где бы мы ни были - в цехе, в кино, на улице, дома. В противном случае грош цена всем нашим обязательствам, и нечего думать о звании цеха коммунистического труда. Я обязательно приду к вам в смену, и все мы будем говорить с Аняновым. Все! - еще раз повторил дядя Саша.
Наталья Григорьевна перестаёт сердиться, она снова улыбается, только не так, как раньше, а немного грустной и застенчивой улыбкой, ну прямо как Маринка.
- Что вы думаете, я сама не понимаю? Просто досадно становится. Вы же первый на цехкоме отметите, что у нас не вся смена вышла на воскресник.
- Отмечу, - подтверждает дядя Саша, - но мы всем цехкомом вас трижды отметим, когда вы заставите Анянова почувствовать себя настоящим членом коллектива. И я убеждён, что такой цехком не за горами. Так что не падайте духом, идёмте-ка лучше к вашим людям.
О Валерке дядя Саша, кажется, забыл, потому что вышел из комнаты, даже не взглянув на него. Валерка растерянно покрутился на одном месте, потом, испугавшись, что может потерять дядю Сашу, выскочил вслед за ним.
В цеховом дворе было людно и оживленно. Мужчины и женщины, почти все в одинаковых куртках и брюках, копали ямки и траншеи вокруг здания.
- Я смотрю, у вас грандиозные планы, - сказал дядя Саша Наталье Григорьевне.
- Да, - ответила она, - времени на подготовку ещё много. Хотите посмотреть наш план?
- Покажите.
- Наталья Григорьевна достала из кармана сложенную вчетверо бумажку и передала её дяде Саше. Валерке снизу не видно было, что там нарисовано, да он не очень-то и интересовался этим. Куда занятнее было смотреть, как мягко врезаются лопаты в песчаный грунт, углубляя и удлиняя траншеи.
- Ну что же, план хороший, - одобрил дядя Саша, возвращая бумажку.
- Александр Максимович! - подбегает к ним паренёк с чёрными вьющимися волосами. Глаза и брови у него тоже были чёрные, как будто их нарисовали карандашом. - Я больше не буду выпускать боевые листки!
- Это почему? - спрашивает дядя Саша.
- Опять просмеяли. - И парень низко опустил голову.
- За что же?
- Да за стихи.
- Ну, а ты сам-то как думаешь, Миша, хорошие стихи ты там поместил или плохие?
- Откуда мне знать, что я, поэт, что ли?
- Раз пишешь - должен знать.
- Когда пишешь, еще труднее, - возражает Миша.
- А ну прочти.
- Не буду я читать, вон он, боевой листок. Хотите, прочтите сами.