Знакомые кота Егора - Наволочкин Николай Дмитриевич 3 стр.

"Какое же у меня здоро­вье? - подумал Тишка. - Ноги не болят. Уши ветром не наду­ло. Насморка пока нет. Значит, хо­рошее". Так он и сказал вороне.

- Прекрасно, - сделала вид, что обрадовалась, ворона. - Береги себя, заяц, не болей, пожа­луйста.

- Ладно, - пообещал Тишка.

- А теперь, скажи-ка мне, заяц, где этот твой большой, а совсем маленький?

- Ушастик-то? А вон там в кустах, - показал Тишка.

- Что он там делает? - с опаской спросила ворона и при­готовилась в случае чего тут же взлететь.

- Лежит, - вздохнул Тишка. - Он же маленький, а мама у него потерялась.

- Так ты же говорил: "большой".

- Эта он ростом только большой, а на самом деле со­всем маленький, - объяснил Тишка. - Он еще травку щи­пать не умеет… Да ты, тетка ворона, сама посмотри.

- Да уж посмотрю, - сказала ворона и перелетела к тем самым кустам, где притаился кто-то и большой, и ма­ленький.

И там она увидела неуклюжего рыжего лосенка. Был он длинноногий и длинноухий. Недаром Тишка назвал его Уша­стиком. А если бы он встал на свои тонкие ноги, то, конечно, был бы намного выше зайца.

- А ну-ка, заяц, притащи ему капустки! - приказала ворона.

- Я уже давал, а он не ест.

- Неси, неси, ишь какой жадина!

Тишка перепугался и кинулся на полянку. Он принес ка­пустки, положил ее перед горбатым носом лосенка, но тот на нее даже не посмотрел.

"Плохо дело, - подумала ворона. - Однако сейчас я покормлю его чем-нибудь повкусней…" Она перелетела на берег озера, походила там у самой воды, нашла дохлого пескаря и притащила его лосенку. Но и дохлого пескаря Ушастик не стал есть.

"Кошмар, - произнесла про себя ворона, - ишь какой привередливый".

Пескаря она тут же склевала сама и отправилась пеш­ком в заросли тальника. Там ей повезло - она поймала боль­шую пушистую аппетитную гусеницу.

- На, - сказала она лосенку. - Уж если эта отличная гусеница тебе не понравится, тогда я просто не знаю, чем тебя кормить.

Однако и на гусеницу лосенок не обратил никакого вни­мания.

Он еще, наверное, и говорить не умел и только шевелил своими рыжими ушами.

"Пропадет, - решила ворона. - Ему же, дурачку, молока надо, а лосиха потерялась. Не над ней ли кружилась стая, ко­торую я недавно напугала?.."

Эти мысли вороны прервал заяц Тишка.

- Не ест, - сказал он. - Молочка бы ему дать.

- Сама знаю, - рассердилась ворона. - Может быть, ты думаешь, что у меня есть собственная лосиха или корова?

И тут вороне пришла в голову интересная мысль. А точ­нее, это был даже план, как помочь беспомощному лосенку.

Солнце уже опускалось за лес. От озера потянуло прохладой. Ворона нахохлилась, ей захотелось в свое гнездо. Ведь она уже много лет была старой и любила тепло, а не прохладу. Да и план надо было хорошенько обдумать, и зав­тра же утром выполнить. А думается лучше всего дома в своем гнезде.

- Ну, я полетела, - сказала ворона зайцу. - Покеда!

- А как же Ушастик? - забеспокоился Тишка.

- Поможем, - пообещала ворона. - Только и ты прибе­гай к нам на опушку. Завтра чтобы чуть свет был!

На том они и расстались. А скоро и солнышко зака­тилось.

Путешествие воробья

"Дал слово - выполни!" - подумал рано утром воробей. Он вскочил, встряхнулся и выглянул из скворечника.

Перед самым рассветом прошел веселый дождь, и сейчас казалось, что и двор, и поленницу дров, и крылечко кто-то помыл.

У летней кухни бабушка кормила кур. Обычно это делала Галя, но недавно она уехала в лагерь отдыха. Отъезд ее запомнился всему двору. Галя на прощание насыпала кури­цам больше, чем всегда, зерна. Люкс получил миску вкусной похлебки, Черныш - очень хорошую кость. Не забыла Галя и воробья - и ему досталась горстка зерна.

Потом со стороны школы донесся звук горна. Ох, как он радостно созывал ребят! Так звал, что козе Марте, псу Чернышу и даже старому Люксу - всем захотелось в детский лагерь. И деду захотелось, потому что он вышел на крылечко и даже выпрямился, как солдат в строю. Но как известно, деду­шек, а тем более коз, в лагерь не принимают… Поэтому к школе, где стоял автобус, поджидая малышей, ушли только Галя с бабушкой.

Тогда отправлялась в дальнюю дорогу Галя, а вот сегодня улетал в неведомые края воробей. Бабушка, конечно, не знала об этом, а то она, может быть, насыпала бы для него отдельную кучку зерна. Насыпала бы, а курицам пригрозила пальцем: "Не трогайте - это воробышку!" Но и вместе с курицами можно было неплохо позавтракать. И воробей кинулся прямо под их длинные ноги.

Вдоволь наклевавшись, он вспорхнул на поленницу, почи­стил клюв и чирикнул:

- Ну, ребята, не поминайте лихом!

- Счастливого пути, воробей! - откликнулся Люкс.

- Городских собак не дразни, - посоветовал Черныш.

- А письмо! - мекнула с улицы Марта. Она только что вышла на зарядку, но, услышав разговор, остановилась.

- Письмо? - гавкнул Черныш. - Какое письмо?

- Я думаю, - объяснила Марта, - что нам следует от­править с воробьем письмо коту Егору. Так принято в хоро­шем обществе.

- Кто же его напишет, письмо-то? - уставился на Марту и даже приподнял от удивления ухо Черныш.

- Неужели ни один из нас не сможет написать пись­мо? - спросила Марта.

На этот вопрос козы никто не ответил. Куры сделали вид, что ищут жучков и червяков, и стали рыться в сырой после дождя земле. Люкс прикрыл глаза, будто он дремлет. Петух Петя, подскакивая, пытался поймать мотылька, залетевшего из огорода. Пес Черныш сердито смотрел на козу и думал: "Вот погонять бы тебя как следует, чтобы ты не спрашивала что попало! Жаль только, что нельзя, все-таки - соседка".

И тогда Марта сказала:

- А почему бы тебе, Черныш, не написать письмо? Ты ведь один раз был в школе и даже сидел у Андрюшки в парте.

- Мне?! - встряхнул лохматой головой пес. - Я бы, конечно, попробовал, но не знаю - получится у меня или нет. А вот прочитать могу. Все, что вы напишете…

И чтобы никто не сомневался в том, что он умеет отлично читать, Черныш пробежался по двору, что-то понюхал, пофыр­кал и стал рассказывать.

- Вот здесь Пеструшка ела червяка…

- Это я ей принес из огорода, - смущенно признался петух Петя.

- Верно, - подтвердил Черныш. - Бабка ругается, ког­да ты в огород бегаешь, поэтому ты пробираешься через дыр­ку в ограде. Вот здесь у забора об этом написано.

Петух обиделся, что весь двор узнал его секрет, и отошел в сторону.

- А тут, - сообщил Черныш, - Люкс после дождя хо­дил. Подошел к калитке в огород, потоптался и назад пошел. Куда же он пошел? - продолжал читать Черныш все, что лапами написали на сырой земле обитатели двора, и восклик­нул: - В конуру пошел!

- Было такое, - подтвердил Люкс. - Мне показалось, что кто-то чужой по огороду ходит, а это Андрюшка редиску искал…

Коза Марта в этом месте рассказа грамотея Черныша вздрогнула. А вдруг он прочитает, что она как-то рано утром забиралась в бабкин огород…

- А вот здесь воробей завтракал, - продолжал читать следы Черныш. - Сначала под ногами у Хохлатки три зерна склюнул, потом у Пеструшки тоже три. А когда Петя за жуком погнался - вот здесь жук полз, - воробей на Петином месте стал клевать.

- Скажите пожалуйста, - удивилась Марта. - А я и не представляла, что ты так хорошо читаешь! А кто у нас лучше всех пишет?

- Воробей! - объявил молодой пес. - Его лапки лучше других отпечатываются.

- Тогда воробей пусть и напишет письмо, - заявила Марта.

- А зачем ему писать, - заметил Люкс. - Он же сам летит.

Все с этим согласились и опять стали прощаться с путе­шественником и давать ему разные умные советы.

- А вы, ребята, поглядывайте, чтобы скворцы тут мой дом не заняли, - попросил, взлетая, воробей.

- Не беспокойся! - кукарекнул ему вслед Петя.

- Ме-ме-между прочим… - хотела что-то сказать коза, но воробей уже был далеко.

Знакомой дорогой, сначала над огородами, потом над пе­реулком, дальше опять над огородами и садами, добрался во­робей до сельмага. Здесь он отдохнул вместе с приятелями воробьями.

- Ну, молодец, не забываешь нас, навещаешь, - сказал ему старый воробей, тот самый, который однажды пил водицу из корытца.

- А я, братцы, в город направился! - объявил наш воробей.

- За покупками!.. - загалдели воробьи. - Пшена ку­пить… Интересно, а почем там овес?

Но воробей их разочаровал, он сказал, что летит вовсе не за покупками.

- За че-чем же? За че-чем же?! - обступили его при­ятели.

- Кота проведать…

После этих слов воробья будто ветер прошумел возле сель­мага. Услышав про кота, воробьи с глумом разлетелись в раз­ные стороны. И даже наш не отстал от других. Вместе со старым воробьем он оказался на трубе сельмага.

- Ох, брат, ну, брат… - не мог никак отдышаться старый воробей. - Ну, ты, оказывается, шутник. "Кота проведать!" Ой, держите меня, а то я в трубу свалюсь!

"Шир! Шир! Шир!" - это другие воробьи слетелись на крышу и уселись вокруг трубы. Они чирикали, не слушая друг друга. Они орали так, как орут зимой, когда после морозов и метелей вдруг наступает оттепель. Но как они ни галдели, а когда путешественник подтвердил, что действительно напра­вился в город, в гости к своему другу коту Егору, воробьи это услышали и вновь бросились - кого куда понесли крылыш­ки.

Да, сразу вот так, без подготовки, упоминать кота в компа­нии воробьев просто нельзя. Не переносят они такое слово, и путешественник это понял. Когда перепуганная стая опять слетелась, но уже на забор, он спросил у старого воробья, не знает ли тот дорогу в город.

- Везде я бывал, - признался старый воробей, - и на конюшне, и к тебе на пир прошлым летом летал, и даже, страш­но подумать, в самый конец нашей улицы как-то залетел… а в городе не был. Поговаривают, что по этой вот дороге автобус в город бегает. Но точно я тебе не скажу. Темное это дело…

"А, где наша не пропадала! - решился воробей. - Тогда и я по той же дороге отправлюсь".

За сельмагом начинались совсем уже незнакомые места.

После одноэтажных домов, таких, какие стояли и на его улице, вдруг показались огромные - двухэтажные. "Вот это да! - обрадовался воробей. - Уж это, конечно, и есть город! Быстро добрался".

От радости у путешественника и сил прибавилось. Он до­летел до первого большого дома, сел на балкон и увидел почти целый медовый пряник. Правда, этот пряник с краев кто-то обкусал, но подкрепиться еще было чем, и воробей принялся за работу.

Но не успел он клюнуть и с десяток раз, как от того же пряника начал отщипывать крошки неизвестно откуда взяв­шийся совершенно незнакомый воробей.

Тут уж непременно надо было драться!

Путешественник взъерошил перья и наскочил на соседа.

- Ты чи-чи-чиво! - чирикнул тот и толкнул нашего воробья.

- А ты чи-чи-во?!

Конечно же, на крик стали слетаться другие воробьи и принялись советовать:

- Дай ему, дай!

- Ишь какой, прилетел на наш балкон да еще и дерется! А два драчуна наскакивали друг на друга, и неизвестно, чем бы кончилось дело, да скрипнула балконная дверь, а из-за нее показался совсем еще маленький человечек. Он кое-как переступил порог и потянулся к прянику.

Все воробьи, и наш в том числе, вспорхнули с балкона и уселись на телеграфный столб. Они тут же забыли про драку и начали хвалиться друг перед другом, как ловко спаслись от неминуемой беды.

- Он ка-ак протянет руку, а я ка-ак взовьюсь вверх! - говорил один.

- А меня он чуть за хвост не схватил! - хвалился другой.

- А я, а я!.. А он, а он! - чирикали остальные.

- Парни! - перебил их воробей-путешественник. - А где здесь кот Егор живет?

Забыл он, что нельзя при воробьях произносить слово "кот". Услышав про этого страшного зверя, новые знакомые воробья тут же пустились наутек. Еле-еле наш путешественник догнал воробья, с которым дрался на балконе, и начал разговор по-другому:

- Скажи, пожалуйста, это уже город?

- Какой город? Никакой это не город! - ответил тот.

- А где же город?

- Че-че-чепуха! - воскликнул тот. - Никакого города нигде нет!

- Как нет? - даже испугался воробей.

- Так и нет. Придумали его, и все!

- А что же есть?

- Наши дома есть. За ними огороды есть. За огородами болото и кочки. Сколько ни лети - все болото и кочки. Да и чего туда лететь?

- А говорят… - начал, подлетев к ним, другой воробей.

- Мало ли что говорят. А ты там был?

- Не был, но ведь говорят же…

- Вот я тебе сейчас покажу, что говорят… Не будешь спорить!

И воробьи начали сердито скакать друг перед другом. Не дожидаясь, когда они окончательно подерутся, наш путеше­ственник полетел дальше вдоль дороги. Он был уверен, что город где-то есть. Иначе куда бы ездила бабка?! Откуда бы приезжал кот Егор?! И куда, наконец, летит он сам?! Конечно, в город!

Тут и дома кончились, и начался луг. Шоссейная дорога тянулась через этот луг все дальше и дальше. Вдоль дороги кто-то наставил столбов, натянул от одного к другому прово­да. Может быть, ожидали, что воробей полетит в гости к го­родскому коту Егору именно здесь - вот и поставили стол­бы, чтобы было где ему отдыхать. Так путешественник и ле­тел - от столба к столбу, от столба к столбу. Сядет, посидит, отдохнет, какую-нибудь козявку склюнет - и дальше.

По шоссе проносились машины, даже автобус пробежал. Давно бы пора показаться городу, а его все не было. Надо бы спросить у кого-нибудь, далеко ли город. А у кого спросишь? Как только скрылись последние дома поселка, воробьи боль­ше не встречались.

Сначала радовался этому путешественник: вот, мол, ка­кой я отважный, вон куда залетел! Здесь, пожалуй, еще ни один воробей не бывал… А потом загрустил он и стал подумывать - не вернуться ли домой.

Другие птицы, правда, попадались, но все такие птицы, что с ними и не заговоришь. Высоко в небе проплыли две цапли. Так высоко, что до них и не дочирикнешь. Потом повстречалась стая скворцов. Они обогнали воробья и уселись на черемуху неподалеку от шоссе. Расспрашивать у сквор­цов про дорогу воробей не стал. А вдруг они знают, что он уже второй год живет в чужом скворечнике!

Нет, лучше с ними не связываться. И воробей пропорхал мимо.

Подальше, там, где дорога пересекала березовую рощу, уви­дел он иволгу. Это была очень красивая птица. Вся золотис­то-желтая, а крылья черные. В общем, такая красавица, что и заговаривать с ней было боязно. И воробей не стал бы с ней связываться, если бы не слышал однажды такой разговор…

Как-то иволга села на березу за бабкиным огородом, а Галя сказала брату Андрюшке:

- Андрюша, посмотри, к нам прилетел попугайчик!

- Сама ты попугайчик, - ответил Андрей. - Это ивол­га, и если хочешь знать, родственница нашему воробью, пото­му что она из отряда воробьиных.

Тогда воробей не поверил Андрюшке. А сейчас подумал: а вдруг и правда родственница. Подлетев поближе, он по-свой­ски спросил у иволги, не знает ли она дорогу в город.

- Фиу-ти-лиу! - ответила ему иволга.

- Че, че? - не понял воробей.

- Фиу-ти-лиу, - опять пропела желтая птица, а потом добавила: - Разве ты не знаешь, что я говорю только по-индийски. Я ведь прилетела к вам из Индии.

- А это дальше, чем город? - спросил воробей.

Но иволга уже взлетела, сверкнула в чаще берез своими золотыми перышками, и оттуда донесся ее голос:

- Спа-сибо! Спа-сибо!

Воробей не понял, за что благодарит его такая важная птица. Он обиделся на нее, но переживать не стал и полетел дальше искать город.

За березовой рощей шоссе пересекала неширокая речка. Через нее был построен мост. Здесь, под мостом, воробей ре­шил напиться. Он опустился на песчаный берег, нашел возле самой речки маленькую лужицу и только начал пить, как ус­лышал разговор:

- Миша, Миша, посмотри - домовый воробей!

- Придумала, откуда тут может взяться домовый воро­бей!

- А какой, а какой? Скажешь, луговой?

- Конечно, луговой!

Воробей пригляделся и увидел, что на другом берегу реч­ки сидят мальчик и девочка и, как он правильно сообразил, спорят о нем.

- Миша, - продолжала девочка, - видишь, какой он большой, а луговые воробьи поменьше.

- Домовые воробьи должны жить в домах, - не согла­шался Миша, - а где здесь дома?

- Все равно - домовый, видишь, у него черное пятно на горле и на грудке, а у луговых…

- Ну и что! - перебил Миша.

- У домовых темной скобочки нет на щеках. Как ты про это не знаешь, а еще юннат!

- Я юннат по жукам и бабочкам, - важно объяснил Миша.

- Вот видишь, а споришь! Значит, сдаешься?

- Ладно, сдаюсь.

"Наверно, все-таки я не домовый, - стал раздумывать воробей, - а скворечный. Потому что живу в скворечнике". Но тут издали, с той стороны, откуда текла речка, протрубил горн.

- Побежали! - соскочил юннат по жукам и бабочкам Миша. - А то на обед опоздаем.

- Подожди, я еще за воробьем понаблюдаю. Интересно мне, зачем домовый воробей к нам в лагерь залетел.

Но воробей не хотел, чтобы за ним наблюдали. Его ожи­дала дорога, и он взлетел на мост.

- Воробей, воробей, вы потеряли перышко. Вернитесь, пожалуйста! - кричала вслед ему девочка.

Но зачем воробью потерянное перышко. Назад в крыло или в хвост его никак не вставишь. И он уселся на перила моста и стал осматриваться. И в той стороне, куда побежали дети, он увидел разноцветные флаги, голубые дома, высокие качели и другие неизвестные сооружения.

"Конечно - это город", - решил воробей.

Через несколько минут он добрался до первого дома и уселся на крышу.

Внизу бегали, скакали, кричали мальчики и девочки. "Зна­чит, в этом городе живут одни дети", - решил путешествен­ник и начал приглядываться, не бродит ли где-нибудь непода­леку в поисках мышей кот Егор.

Кота на посыпанных песком дорожках он не заметил и перелетел к следующему дому. К нему со всех сторон строем шли и шли дети. Из дома доносилось позвякивание кастрю­лек и чашек. Вот так же бабка на летней кухне стучала и звенела чашками, когда готовила еду. И воробей понял, что в городе наступил обед, поэтому и идут в этот дом все его жите­ли. Тогда он перелетел на столб и стал ожидать, когда вместе с каким-нибудь строем прошагает на обед кот Егор. А может быть, городские коты ходят обедать своей колонной и вот-вот они покажутся.

Однако сколько воробей ни присматривался, видел толь­ко мальчишек и девчонок. Ни Егор, ни другие коты в дом не заходили.

"Ну, что же, - решил путешественник, - сегодня Егор наловил мышей, наелся и сейчас спит где-нибудь на солныш­ке. Поэтому он и обедать не пошел…"

Раз так, надо было его искать. И воробей полетел к следу­ющему дому. Но ни у соседнего дома, ни у других Егора он не обнаружил. И вообще воробей не увидел ни одного кота. Со­бака, правда, в этом городе жила. Большая лохматая собака. Когда путешественник вернулся к столовой, она прыгала воз­ле крыльца и с радостным визгом встречала выходящих маль­чишек. А те почему-то называли ее каждый по-своему: кто Шариком, кто Трезоркой, а кто Дружком. И на все эти клички собака отзывалась.

"А вдруг и это не город", - загрустил воробей. И как тут было не грустить, прошла уже половина дня, а до города он не долетел.