С двумя датами связан и совпадает выход второго, исправленного и дополненного издания книги Веры Михайловны Корсунской "Великий натуралист". В 1959 году исполняется сто пятьдесят лет со дня рождения английского биолога Чарлза Дарвина (12 февраля 1809 года) и сто лет со дня выхода в свет самого значительного произведения знаменитого ученого - "Происхождение видов" (24 ноября 1859 года).
В. Корсунская создает живой и яркий образ замечательного натуралиста, который совершил подлинный переворот в биологии. Автор подробно знакомит с биографией, путешествием на корабле "Бигль" и содержанием наиболее важных трудов Ч. Дарвина. Вполне доступно и в то же время достаточно глубоко излагаются в этой книге основы учения о происхождении видов, развитии органического мира, происхождении человека. Перед читателем раскрывается значение и роль теории и открытий Ч. Дарвина для науки, практики и мировоззрения.
Содержание:
-
Глава I - Зеленый томик 1
-
Глава II - Маленькая ныряющая утка 2
-
Глава III - Первые впечатления 4
-
Глава IV - Детские годы 6
-
Глава V - Чарлз-студент 10
-
Глава VI - Что видел Дарвин с корабля "Бигль" 15
-
Глава VII - Снова на родине 27
-
Глава VIII - О чем было написано в зеленом томике 33
-
Глава IX - Сражение в Оксфорде 47
-
Глава X - В далекой России 51
-
Глава XI - Происхождение человека 53
-
Глава XII - Миллионер фактов 56
-
Заключение 67
-
Даты жизни Чарлза Дарвина 68
-
Примечания 69
Вера Михайловна Корсунская
Великий натуралист Чарлз Дарвин
Глава I
Зеленый томик
Несомненно, публику бесстыдно обманули! Ведь все покупали книгу, думая, что это приятное и легкое чтение!
Ч. Дарвин
В этот день мистер Мэррей, известный лондонский книгоиздатель, был очень доволен. Еще бы! Он не припоминает другого подобного случая, когда бы продажа у него шла так оживленно.
Начиная с утра, дверь в книжную лавку постоянно открывалась, впуская новых и новых покупателей. Можно было подумать, что все они сговорились между собой посетить мистера Мэррея именно сегодня - 24 ноября 1859 года.
Густой туман, грязно-желтоватый от примеси черного дыма, плотно окутывал улицу. Нельзя было различить ни домов на противоположной стороне улицы, ни фонарей на чугунных цоколях.
Временами порывом ветра разгоняло туман. Тогда через оконное стекло в магазине было видно, что улица жила своей обычной жизнью. Проезжали дилижансы, кебы, шли пешеходы.
Непогода не помешала целой группе почтенного вида джентльменов посетить сегодня мистера Мэррея. Судя по забрызганной грязью одежде и обуви, они прибыли откуда-то издалека.
Каждый из джентльменов приобрел небольшой зеленый томик.
Очевидно, эта книга только что поступила в продажу: листы еще пахли типографской краской.
Один из джентльменов, выходя из магазина, сказал своим спутникам, что он очень рад приобретению произведения мистера…
Ветер унес названную фамилию автора. Те, к кому этот джентльмен обращался, утвердительно закивали головами и приподняли цилиндры в знак прощального приветствия.
Эти джентльмены хорошо знали друг друга. Они часто встречались на самом большом в Лондоне Ковентгарденском рынке плодов, зелени и цветов.
Всю ночь тяжело нагруженные корзинами тележки катятся по улицам Лондона по направлению к рынкам. Уже в шесть часов утра рынки наполнены горами капусты, репы, картофеля и всякой зелени. В сосудах с водой благоухают бесчисленные розы, нарциссы, фиалки.
Всё это большею частью привозилось из садов и огородов, расположенных на границе предместий Лондона.
Джентльмены, покупатели новой книги, принадлежали к числу владельцев промышленных огородов и садов, поставлявших продукцию на знаменитый овощной рынок Лондона.
Из дилижанса, остановившегося поблизости от книжной лавки мистера Мэррея, вышли еще несколько джентльменов и направились к входу в нее.
Они продолжали разговаривать на тему, вероятно, начатую еще в пути. С большим жаром один из них рассказывал о замечательном стаде овец, купленном им в соседнем графстве. Собеседники с вниманием слушали и расспрашивали рассказчика.
В книжной лавке мистера Мэррея они приобрели по зеленому томику.
У книжной лавки в Лондоне
Эту же книгу взял для себя живущий в соседнем квартале врач, потом ветеринар, специально за этим приехавший в Лондон, за ним - частый посетитель книготорговли мистера Мэррея, учитель одного колледжа.
Целыми группами приходили студенты. Их сразу можно было узнать по черной мантии и четырехугольной плоской шляпе. Студенты спрашивали у продавца новую, только что вышедшую книгу. И опять это был зеленый томик… Купили такой же томик и ученые: ботаники, зоологи, геологи.
Вот вошел известный профессор права вместе со своим другом профессором богословия. Продавец сообщил им, что за день разошлись почти все тысяча двести пятьдесят экземпляров новой книги. Остается продать еще несколько штук - и всё издание разойдется в один день, - небывалый случай.
Один за другим были проданы оставшиеся экземпляры. А покупатели приходили и спрашивали всё ту же книгу. Они уходили весьма огорченными, узнав, что больше нет ни одного экземпляра. Правда, мистер Мэррей обещал дать в январе 1860 года второе издание, но сегодня всё первое издание уже было распродано.
Заглянем на первую страницу зеленого томика. Что это за книга, которую раскупили в один день ученые, студенты, сельские хозяева - люди различного общественного положения, различных занятий и возраста?
Вот титульный лист.
Какое длинное название! Впрочем, тогда было принято давать книгам пространные заглавия.
"Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь".
Судя по заглавию, автор книги Чарлз Дарвин утверждает, что растения и животные произошли естественным путем.
Но разве не созданы все виды растений и животных творцом, как учит об этом библия, религия?
Разве не славит всеблагую мудрость своего создателя каждое самое ничтожное творение его? Ему - зиждителю вселенной - обязано своим дыханием все живое на земле. По его предначертанию небесные светила движутся в согласном хороводе. Он повелевает водой и сушей; ветрами и громами. Без его воли ни один волос не упадет с головы человека. И, преклонив колена в сердечном умилении, люди читают следы всемогущего бога в совершенстве его созданий. Так учила церковь, и тысячи лет люди верили в это учение о промысле божьем.
Задолго до Дарвина многие ученые подробно описывали строение животных и растений. Они ответили на бесчисленное множество вопросов: как плавает дельфин или кит, как летает птица, как живут в морских глубинах глубоководные рыбы, как устроены цветки различных растений. Ученые подсчитали число костей в скелете почти любого животного и число лепестков, тычинок и пестиков в цветке многих растений. Описали все самые мелкие признаки виденных ими животных и растений и, вместе с церковью, славили бога за то, что всё в природе так целесообразно устроено.
Но вот рядом с вопросом как стал появляться и другой вопрос - почему .
Если все растения и животные созданы по отдельности премудрым творцом, то почему в скелете всех позвоночных так много общего?
Как ни различны по виду ласт тюленя, крыло летучей мыши, рука человека и лапа собаки, но в скелете этих конечностей одни и те же кости, правда сильно измененные. Почему такое совпадение в строении скелетов?
Религиозно мыслящий ученый легко находит объяснение этим фактам: бог сотворил животных по одному плану , проявив тем самым великую мудрость, как экономный хозяин природы. Действительно, такой ответ может быть, если признавать бога.
Но есть множество других фактов, которым невозможно найти какое-либо толкование с религиозной точки зрения. Вот несколько из них.
В плавнике кита есть совершенно ненужные для животного недоразвитые кости. Как это объяснить?
Почему сердце зародыша млекопитающего в своем развитии напоминает сначала сердце рыбы, затем лягушки?
А разве не меньшая загадка, что у человеческого зародыша на втором месяце его развития имеются зачаточные жаберные щели?
Совершенно непонятно, зачем премудрый творец допустил столько нецелесообразных вещей в своих трудах. Непостижимые факты, если верить в бога! Но как же не верить, когда человек на каждом шагу встречает загадки природы, которые он не в силах разгадать?
Почему каждое растение и животное как бы "прилажено" к условиям обитания? Полярные животные обычно белой окраски, и на светлом фоне они не видны. Трудно заметить тигра в джунглях, потому что он полосатой расцветки. В пустыне лев сливается с желтым фоном песка. В поле жаворонок и перепелка, когда они сидят неподвижно на земле, спасаются от хищной птицы.
Тысячи "почему" возникали перед учеными, работавшими в любой области биологии.
На множество загадок натолкнулась наука палеонтология, изучающая ископаемые остатки растений и животных.
Почему в древнейших слоях земли никогда не находят костей современных медведей, слонов, тигров и других животных?
Почему не живут теперь мамонты, мастодонты, археоптериксы и все те животные, остатки которых находят в слоях земли?
Библия учила, что культурные растения и домашние животные сотворены богом для удовлетворения потребностей человека.
Но кому не известно, что именно людьми, а не богом были созданы многие новые, более совершенные породы скота и сорта культурных растений! Конечно, фермер по-прежнему благоговейно раскрывал свой молитвенник и аккуратно посещал церковные службы, но творца новых форм он начинал видеть в самом себе.
Многие факты наталкивали ученых на мысль о родстве организмов и постепенном развитии живых существ.
Какими же путями шло это развитие? Как превращались одни виды в другие, - было непонятно.
Мрак, окружавший тайну происхождения видов, всё сгущался и сгущался.
И вот появляется книга - "Происхождение видов" Чарлза Дарвина. Словно яркий свет, она указывает дорогу людям, заблудившимся среди ночной темноты. В ней дан ответ на самый загадочный для всех вопрос: как произошли виды живых существ. Они произошли друг от друга в процессе постепенного развития - эволюции.
Сначала появились самые простые организмы, потом уже от них всё более и более сложные. Этот процесс шел в течение многих миллионов лет, идет в настоящее время и будет идти в будущем, притом без всякого участия каких-либо сверхъестественных сил!
Обо всем этом автор рассказывает просто и спокойно. Он приводит множество убедительных фактов. Многие из них очень давно известны ученым. Но никто до сих пор не давал такого ясного объяснения этим фактам.
Появления книги Дарвина ждали. О том, что она должна была выйти в свет, многие знали. Хорошо знали и другие книги Дарвина, ранее напечатанные.
Вот почему "Происхождение видов" - зеленый томик - раскупили в один день.
Глава II
Маленькая ныряющая утка
Корабль очень невелик, трехмачтовый, с десятью пушками.
Ч. Дарвин
В открытое море
На южном побережье Англии расположена узкая, глубоко вдающаяся в сушу Плимутская бухта. На берегу ее - военные порты: Плимут и рядом с ним Девонпорт.
Плимут окружен укреплениями с зубчатыми стенами. Напротив города, на другой стороне бухты, поднимается возвышенность, занятая роскошным парком.
В хорошую, ясную погоду виден Эддистонский маяк, построенный недалеко от Плимута, на уединенной скале при выходе из гавани в открытое море. На расстоянии многих миль слышен звук колокола на маяке, помогающий судам найти дорогу в бухту.
С высоких холмов, поднимающихся над заливом, открывается широкая панорама на многочисленные бухты и проливы. Всюду видны суда: одни - на якоре, другие - выходящие в открытое море. Белеют паруса рыбачьих лодок. Всё полно жизни и очень живописно.
Тем не менее команда небольшого деревянного парусного судна, водоизмещением в 235 тонн, под названием "Бигль", покидала Плимутскую бухту 27 декабря 1831 года без особого сожаления.
Уже много дней, как был закончен серьезный ремонт "Бигля". Это была почти перестройка судна: заменены все попорченные во время предшествующих плаваний части, приведены в полный порядок паруса и всё оснащение.
Всё было готово к отплытию корабля, и он уже дважды пытался это сделать, Но сильный юго-западный ветер и волны выше 30 метров обрушивались на судно у самого выхода из бухты в открытое море. Оба раза "Бигль" возвращался в гавань. Ждали хорошей погоды.
Только под датой 27 декабря 1831 года в ведомостях Плимутской гавани появилась запись о том, что десятипушечный бриг "Бигль" отбыл в кругосветное плавание.
Многие английские моряки, прочитав такую запись, могли бы озабоченно покачать головой. Под названием "десятипушечный бриг" известны были суда довольно устаревшей конструкции. Моряки называли их "гробами" за легкость, с которой эти суда переворачивались во время шторма и шли ко дну.
На борту "Бигля" находился молодой, высокого роста человек с открытым добродушным лицом. Каждый англичанин с первого взгляда увидел бы в нём настоящего джентльмена. Об этом можно было судить по его костюму, независимой, но в то же время скромной манере держаться и удивительной простоте и искренности во взгляде и тоне.
Это был Чарлз Дарвин.
Он только что окончил Кембриджский университет и теперь отправлялся в качестве натуралиста в кругосветное путешествие.
Дарвину шел двадцать третий год. Крепкий, сильный юноша, великолепно владевший ружьем, выносливый в ходьбе, жизнерадостный, общительный, Дарвин быстро привлекал к себе симпатии окружающих.
Но сейчас выражение озабоченности, серьезности не покидало его лица. Расстаться с родиной, горячо любимой семьей и друзьями, покинуть всё, что дорого сердцу на этой, уже едва заметной серой полоске земли, - не так легко.
А берег уходил всё дальше и дальше и, наконец, совсем исчез из виду… Только доносившийся с Эддистонского маяка звук колокола напоминал, что Англия еще близка. Энергичные сборы в дорогу, подготовка научного снаряжения, беседы с людьми, бывавшими в тех местах, куда шел "Бигль", знакомство с "Биглем" и его экипажем, прощанье с отцом, сестрами и старой няней, потом томительное двухмесячное бездействие в Плимуте в ожидании хорошей погоды для выхода корабля в открытое море - всё осталось позади.
Главное - нет больше беспокойства, которое Дарвин испытывал накануне отплытия.
Все эти несколько месяцев, что прошли в подготовке к путешествию, юноша был в тяжелом душевном состоянии. То он энергично принимался за сборы, то, бездействуя, томился скукой и одиночеством. Постоянно мучили сердцебиения. Может быть, у него развивается какая-то болезнь сердца? Обратиться к доктору Чарлз не хочет: вдруг тот запретит путешествие…
Из-за дождя и ветра часто нельзя было бродить в окрестностях. И вот приходилось долгими днями сидеть в гостинице, в унынии поглядывая на небо. А нависшие тяжелые облака, казалось, не оставляли ни малейшей надежды, что оно когда-нибудь станет голубым и ясным… Под завывание ветра и шум дождя настроение молодого человека падало вместе с барометром, на который он часто бросал безнадежный взгляд…
Но погода становилась лучше, и Дарвин, мечтая, не раз видел себя на лоне тропической природы; он слышал лепет ручья в таинственной стране; взору его представлялись безбрежный океан, пустынные острова. Он почти осязал невиданных и никем не описанных зверей и птиц в своих будущих коллекциях. Иногда же страх и отчаяние охватывали юношу: сумеет ли он читать книгу природы? Как выбрать среди бесчисленных страниц ее то, что действительно интересно? Если были бы знания! Часто Дарвину казалось, что он ничего не знает, не умеет и не может сделать.
Напрасно он перечитывал письмо профессора Генсло: "Я заявил, что считаю Вас из всех, кого я знаю, наиболее подходящим для этой цели. Я утверждаю это не потому, что я вижу в Вас законченного натуралиста, а по той причине, что Вы, весьма специализировались в коллекционировании, наблюдении и способности отмечать всё то, что заслуживает быть отмеченным в естественной истории…"
Нет, Генсло пишет так, чтобы только подбодрить его… И юноша снова и снова наизусть повторяет строки из письма: "Не впадайте из-за скромности в сомнения или опасения относительно своей неспособности, ибо - уверяю Вас - я убежден, что Вы и есть тот человек, которого они ищут".
"Тот человек"… Если бы это было так на самом деле!
Почти накануне отъезда он писал своему учителю и другу, профессору Генсло: "Я так смущен и в таком беспокойстве, что просто не знаю, за что взяться".
Наконец, желание увидеть тропическую природу, желание испытывать постоянное наслаждение, изучая ее, собрать коллекции животных и растений побороло в Дарвине сомнения в своих силах, недоверие к своим знаниям.
И вот он на "Бигле"…
К сожалению, "Бигль" часто качало, и Дарвин очень страдал от качки. Он сам называл свое положение жалким. Малейшее физическое усилие приводило его в полуобморочное состояние. И даже привыкнув к пребыванию на корабле, Дарвин сильно страдал от морской болезни. До самого конца путешествия при качке он испытывал недомогание, должен был прерывать работу и ложиться.