* * *
Ночь была прохладная, звездная, когда они шли через лес в неведомом направлении - двенадцать человек городских и двое неизвестных с оружием, - проводники. Холода Женька не чувствовал: ему было радостно. Мать прижимала Женьку к себе и шла тоже радостная, почти счастливая. Женька так или иначе знал всех из двенадцати, что покидали город, кого по имени-отчеству, кого только в лицо. Но были здесь и Сергей Андреевич Старостин, и Колчин Иван Николаевич, и Надежда Васильевна Ефремова, которая играла в театре смешные роли.
А про муку Женька так и не сказал матери - тяжело ему досталась эта мука.
Проверка
Железнодорожный узел Переверткино - небольшой, однако он имел огромное значение для группы немецких войск, которая, прорвав нашу оборону, мощным тараном врезалась в линию фронта и теперь вела непрерывные, ожесточенные бои за расширение и укрепление выгодного плацдарма. На десятки и сотни километров вокруг - леса, бездорожье. И стальная колея железной дороги была той единственной артерией, по которой немецкие войска получали технику, продовольствие, боеприпасы, людские резервы, - одним словом, все, без чего немыслимо существование армии.
Это хорошо понимали партизаны, придвинувшись почти вплотную к Переверткино. Но понимали это и фашисты, усиленно охраняя железнодорожную коммуникацию...
Партизанский отряд Захара Демьянова, готовый к решительным действиям, уже третий день отсиживался за непроходимым болотом с восточной стороны железной дороги - ждал разведданных.
Разработанный в лесных землянках план вывода из строя железной дороги находился под угрозой срыва, так как здесь, на месте, все оказалось гораздо сложнее, чем представлялось со стороны. Два разведчика, один за другим посланные в Переверткино, не вернулись, исчезнув бесследно и, можно сказать, бесшумно, чем еще более озадачили партизанского командира. Стало ясно, что проникнуть на железнодорожный узел пока практически невозможно.
Вся надежда была на жителей Переверткино, которые испокон веков обслуживали станцию.
Партизанские дозоры теперь глаз не спускали с околиц Переверткино. Но встретиться с кем-нибудь из железнодорожников, чтобы получить мало-мальски точные сведения, возможности не представлялось. Немцы как будто знали, на что надеются партизаны, и никого из жителей не выпускали за пределы села.
Судьба затеваемой операции вдобавок зависела теперь еще и от судьбы исчезнувших разведчиков...
В шалаше Захара Демьянова собрались на очередной совет его замполит Василий Мишаков и командиры групп.
- Что-то здесь не так... - высказал предположение Захар Демьянов, обыкновенно живой, веселый, а на этот раз мрачный, как никогда. В лесу из-за отсутствия бытовых удобств тридцатилетний командир отпустил черную бороду и сделался похожим на цыгана. - Не улавливаю никакой логики. Если бы наши ребята попали в лапы гестапо - немцы всполошились бы, и нас давно б уже начали искать... У кого какие мнения относительно дальнейших действий?
Замполит Мишаков, еще не оправившийся от полученной в недавнем партизанском рейде контузии, лишь болезненно поморщился. Из-за этой дурацкой контузии он заикался и старался говорить меньше, чтобы не выдать своего состояния.
- Разрешите мне? - попросил молодой и потому горячий командир группы минеров Семен Кувшинов. Он всего два месяца назад был заброшен в отряд из тыла на смену прежнему командиру группы, погибшему в одной из операций. Глядя в чистое, без единой морщины, лицо Кувшинова, командир отряда подумал о нем: "Герой-парень. Проявить свои способности за короткий срок сумел неоднократно" - и ответил:
- Разумеется.
- Что бы мы ни предприняли, считаю, в первую очередь нам надо передислоцироваться, - сказал Семен.
- Мысль-то верная, - согласился Захар Демьянов. - Но уж больно жаль терять такую выгодную для нас позицию, да пока и нет достаточных оснований ее менять.
- Когда появятся основания - менять будет поздно... - возразил Семен.
Демьянов щипнул свою цыганскую бороду.
- У нас надежные пути отхода на запасные позиции...
- Но лучше отойти заблаговременно, не рискуя.
Демьянов глянул на командира группы разведчиков Антона Колчина и спросил:
- А твое мнение?..
Всегда спокойный и обстоятельный в решениях, твердый при их исполнении, Антон сейчас очень переживал за своих ребят.
- Надо бы еще немного подождать... - заметно окая, ответил Антон. Белокурый волжанин еще не отвык от этого в этих далеких от его родных мест лесах. - Не могли же оба как в воду кануть? Что зависит от нас - сделаем... Мы готовы выполнить любой приказ.
Командир отряда тяжело вздохнул:
- У нас было очень мало сведений об объекте... Теперь ничего не знаем еще и о своих разведчиках...
Мишаков тронул забинтованную голову - голова трещала после контузии, и тугая повязка немного ослабляла боль.
- Что-нибудь скажете, Василий Данилыч? - спросил Демьянов.
Замполит кивнул, оглядывая собравшихся.
- Я тоже считаю, что надо передислоцироваться нельзя рисковать всем отрядом... Это первое. А второе - надо во что бы то ни стало узнать, что с разведчиками... От этого будет зависеть третье... То есть успех диверсии на железной дороге.
- Здесь фашисты нас могут достать только с воздуха. Другого такого выгодного расположения нам не найти... - задумчиво проговорил Демьянов, в сотый раз склоняясь над давно изученной картой окрестностей Переверткино.
- Но когда известна цель - ее легко разрушить авиацией или артиллерией... - снова осторожно вступил молодой Семен Кувшинов, ободренный поддержкой замполита.
- Тогда решаю так, - подытожил это коротенькое совещание Захар Демьянов. - Передислоцироваться будем... Уйдем километров на пятьдесят-шестьдесят в сторону лесничества. Немцы, если даже узнали о нашем существовании, вряд ли догадаются, что мы переместились прямо под нос к ним. Мы каждую минуту обязаны помнить: пока через Переверткино идут на восток эшелоны - на фронте каждый день гибнет больше людей, чем всех нас в отряде. Мы любой ценой должны выполнить свою задачу. Как, Василий Данилыч? - снова обратился Захар к своему заместителю.
- Я - за. Но надо попытаться послать еще разведчиков... - Он качнул головой и не договорил.
- Придется послать одного из артековских, - после задумчивого молчания сказал Демьянов. - Где трудно пробраться взрослому - легко может пройти подросток. Ребята они взрослые, понимающие... И под огнем бывали... Василий Данилыч их больше чем кто-нибудь знает. - Он уставился чернющими цыганскими глазами на своего заместителя. - Кого бы из них можно, Василь Данилыч? Они все из здешних мест... Но чтобы знал хоть немного именно Переверткино...
Мишаков опять тронул повязку, опять поморщился.
- Есть такой парнишечка... Сева Долгополов... Пожалуй, не подведет...
Севка вместе с тремя своими сверстниками из школ соседнего района отдыхал в Артеке. С началом войны их спешно отправили домой. Но по иронии судьбы случилось так, что ехали они в то же время и навстречу войне. Эшелон их двигался медленно, то и дело попадая в железнодорожные пробки. А однажды, когда ребята уже считали, что вот-вот их затянувшееся возвращение домой благополучно завершится, фашистская авиация, отбомбив небольшую станцию, где и находился их состав, выбросила десант. Спасаясь от фашистов, артековцы ушли в лес. Так они оказались сначала на оккупированной территории, а затем - в партизанском отряде Захара Демьянова.
Теперь Севка стоял перед командиром отряда и, слегка опустив голову, будто прислушиваясь, выжидающе смотрел на Демьянова.
- Что не весел, партизан?.. - Захар своими цыгановатыми глазами словно прощупывал подростка. - Задания не испугался?
Севка мельком оглядел присутствующих. Бледнолицый и молчаливый, он выглядел немножко болезненным. Но ни на переходах, ни под огнем жалоб от него, как и от других артековцев, живущих в партизанском отряде, не слышали.
- Я никакого задания еще не получал...
- Получишь. И опасное, - перебил его командир. - Не побоишься?
- Постараюсь выполнить. А буду бояться или нет - ведь это не важно?
Демьянову ответ понравился.
- Откуда ты знаешь Переверткино?
- Дед у меня здесь живет. Бывал несколько раз...
- Кто он - дед-то?
- Просто дед. Долгополов Алексей Ефремович...
- Ладно... - кивнул Захар. - Тогда слушай, что от тебя потребуется...
Отправлять его решили не в ночь, как уходили разведчики до него, а ранним утром, снабдив кое-какими рыболовными принадлежностями, - будто идет с ночевки у озера... Для этого Севке предстояло сделать крюк в несколько километров по лесу, в обход поселка, чтобы заявиться в нем со стороны озера Длинного. Не было свежей рыбешки для лучшей маскировки, но и клева в эту пору почти не было...
- Возвращаться тебе предстоит в лесничество. Знаешь, где оно?.. - Севка кивнул. - Там тебя будут ждать. Выйдешь из поселка опять к озеру, а там - бог дай ноги!..
Три партизана проводили Севку до Длинного, переночевали там вместе с ним. Севка умудрился даже поймать двух линьков и с первыми лучами солнца направился в поселок.
Партизаны видели, как мальчонка поднимался по росной траве к огородам, что располагались в полукилометре от поселка... Видели, как он перекинул через жердяной забор удочки... Нагнулся и сам пролез между слегами изгороди на огород... Затем подобрал удочки и, не оглядываясь, зашагал в сторону садов...
После того как он скрылся из виду, партизаны еще несколько часов выжидали на всякий случай. А когда солнце поднялось в зенит, один из них направился к новому месту расположения отряда, а двое других - в район лесничества, ждать Севку...
Но ждали напрасно. Севка также бесследно пропал, как двое разведчиков до него.
* * *
Миновали сутки... Потом еще одни. Будто колдовство тяготело над Переверткино. И хотя в штабе отряда в колдовство не верили - тревога наросла до предела.
На третьи сутки в большую командирскую землянку буквально ворвался возбужденный Павел Микрюков, временно заменивший Мишакова, контузия которого с каждым часом давала себя знать все больше: усилились головные боли, повысилась температура.
Микрюков умел проводить политбеседы, редактировать листовки, воззвания, был всегда исполнительным, оставаясь скромным, незаметным. И на этом основании Василий Данилович, чувствуя, что ему в таком состоянии трудно справляться с делами, временно передал Микрюкову свои обязанности. И кажется, впервые ошибся...
- Разрешите, командир?
Захар Демьянов поднялся со своего хвойного ложа и, предчувствуя неприятный разговор, пожалел, что Мишаков, с которым они жили в одной землянке, куда-то отлучился.
- Политическая незрелость порой превращается в предательство, - взволнованно и категорично проговорил Павел Микрюков. Чувствовалось, фраза явно заготовлена и, пожалуй, выстрадана.
- Не понял, - коротко ответил Демьянов, поправив ремень и застегивая воротник полинявшей гимнастерки.
- Это близорукость! Ведь исчезновение наших двух разведчиков тоже может быть не случайным. Я при первой же возможности вынужден доложить об этом Центру...
- А вы не можете говорить прямее, конкретнее?! - вдруг резко прервал Захар. - В чем дело, временно исполняющий обязанности замполита?
- А в том, что этот шпингалет Долгополов обвел вокруг пальца весь наш штаб! - высказался Микрюков, пропуская мимо ушей явно подчеркнутое "временно исполняющий обязанности".
- Но не вас?.. - уточнил Захар Демьянов, и взгляд его черных глаз сделался тяжелым, будто окаменевшим. - И в чем же он нас обвел?..
- В том, что он внук преступника! - как бомбу бросил Микрюков. - Дед его в свое время был председателем здешнего колхоза, потом натворил каких-то делишек, был судим и выселялся на три года!
"Каждый человек хорош на своем месте... - подумал Демьянов, глядя на своего разгоряченного посетителя. - Этому в общем-то неплохому партизану сейчас, кажется, доверили не его дело... Замполиту нужны крепкие нервы, основательная рассудительность, мудрость..." Командир шумно вздохнул и, подойдя к выходу, крикнул часовому наверху, чтобы разыскали Мишакова.
В ожидании Василия Даниловича он мрачно прохаживался: два шага в одном направлении, два в другом - и не глядел при этом на Микркжова, который, сомкнув губы, не сводил с него пристального взгляда.
- Что случилось, командир? - глянув сначала на Микрюкова, потом на Захара, спросил появившийся на пороге землянки Мишаков и удержал руку, которая невольно тянулась к повязке. - Вызывали?
- Вызывал. Вызывал сообщить... - Демьянов сделал паузу в поисках нужного слова. - Есть мнение - и вас, и меня, и начштаба надо в трибунал отдавать! Потому что либо мы совершили ошибку, либо сознательно отправили в Переверткино Долгополова, внука государственного преступника!
Василий Данилович молча уставился на Микрюкова.
- Да, я считаю это огромной ошибкой, на грани предательства, - подтвердил тот.
- Это вы хватили, как говорят, слишком. "Государственный преступник!.." - заметил Мишаков. - То, что случилось с дедом Долгополова, - дело почти десятилетней давности... В колхозе, скорее, по недосмотру кладовщика подмокла и сопрела часть семенного зерна, с виновником многое не ясно, потому суд и не нашел нужным применить какие-нибудь суровые меры. Председателя, по существу, сняли - только и всего. Это участник гражданской. А в четырнадцатом он воевал на фронте, рядовым, имел "Георгия", прошел через плен...
- Тем более! - воскликнул Микрюков.
- Ты знал обо всем этом? - спросил командир Мишакова.
- Знал, - просто ответил тот. Было видно, какого труда ему стоит и эта простота, и каждое сказанное слово: рука его непрерывно тянулась к повязке, а бледное лицо время от времени искажал тик.
- Откуда у вас эти сведения? - Командир обернулся к Микрюкову.
- С ребятами толковал.
- С артековцами, что ли?
- Да.
- Я тоже толковал с ними. Не раз, не два... - вмешался Мишаков, будто старательно прикалывая слово к слову. - Когда дело касалось чего-нибудь серьезного, ребята все как один глядели на Севку, доверяя ему больше, чем себе... Кстати, никто из них не говорил о прошлом его деда, хотя они знали это... Рассказал мне сам Севка перед уходом на задание. - Мишаков не выдержал наконец и тронул рукой голову.
- В любом случае. Доверяться несовершеннолетнему - это уже ошибка... - упрямо проговорил Микрюков. - А без внимательного изучения анкетных данных поручить кому-то дело, от которого зависит судьба отряда, - преступление, - заключил он, как прокурор, хотя в тоне его уже не было прежней задиристости.
- Парнишка в Артеке был, - напомнил Мишаков. - А туда тоже посылают лучших ребят...
- Мы путаем божий дар с яичницей... - буркнул Микрюков.
- Давайте прекратим болтовню! - неожиданно резко вмешался Захар Демьянов. - Легко рассуждать о деле, посиживая в стороне от него.
- Что вы хотите сказать?.. - насторожился Микрюков.
- То, что Севка сейчас, может быть, стоит под дулом автомата!
- А может, чай попивает с дедом, - язвительно заметил Микрюков. - А сюда идут каратели...
В землянку стремительно влетел Антон Колчин. Обычно неторопливый, сдержанный, сейчас радостно сообщил от порога:
- Крестник наш прибыл!
Севка вошел усталый и бледный, но, чувствовалось, довольный собой.
- Товарищ командир...
Захар Демьянов мягко тронул Севку за локоть:
- Давай сразу о деле, сынок... - Хотя по возрасту отцом Севки он никак не мог бы оказаться - он мог быть ему лишь старшим братом. - О деле и - по порядку! - Он придвинул к одной из постелей заменяющий стол ящик из-под снарядов. Указал на кучу хвои. - Садись!
Севка устало опустился на мягкую хвою и даже не заметил разницы во взглядах, которыми смотрели на него командир, заместитель и временно исполняющий его обязанности.
- Разведчик дядя Андрей погиб, - грустно начал свой доклад Севка. - Он шел со стороны речки на станцию, его убили из автомата... Они обыскали его, оружия не обнаружили... - Севка уточнил: - У него ведь не было оружия с собой? - Захар движением головы подтвердил: не было. - Немцы не поняли, кто он, что... Но все равно охрану усилили. А дядя Петр прошел в село, хотя его тоже обстреляли в темноте. Он ранен в ногу. Сейчас лежит у дедушки, в подвале. А дедушку моего немцы назначили старостой...
- Что?! - напрягся Микрюков.
- Я говорю: старостой дедушку назначили. Он ночью наткнулся на дядю Петра и спрятал у себя - у него же обыскивать не будут.
- Так... - проговорил, играя желваками на скулах, Захар Демьянов. - Дальше... Почему он не нашел возможности доложить?
- Самому идти ему трудно, а потом, у него не было нужных сведений. И появляться в поселке опасно. Полицаи там - звери, все присланные откуда-то. Все, что надо, дедушка узнал. И я потому задержался. Дедушка и дядя Петр решили, чтобы сначала сделать все, как надо...
- Да! - спохватился Севка и достал из-за пазухи и положил на ящик тетрадный листок с неумело нанесенной на него схемой. - А вот записка от дяди Петра! Если не верите... Я забыл... - неожиданно дрогнувшим голосом добавил он, протягивая скомканную записку почему-то Микрюкову, а не командиру.
"Малышу этому верьте, командир, он скажет все, что надо", - гласила записка. И была подпись: "Петр Савостин".
Демьянов и Мишаков узнали почерк своего разведчика.
- А вдруг попал бы к немцам? - спросил Мишаков, держа на ладони, расправленный листок.
- А я проглотил бы. Я даже дорогой тренировался глотать...
- Ну что же, молодец! Стоящий партизан! - Командир улыбнулся Севке. - Давай, что там у тебя еще. Сейчас я только... - Он достал из планшета карту и примерный план железнодорожного узла Переверткино вместе с поселком.
- Вот здесь вот, - показал Севка на своей схеме, - они пометили крестиками, где ночные посты вокруг поселка и станции.
Демьянов быстро перенес точки на свой план.
- Пройти между ними большой группой никак нельзя. Но вот здесь вот сдвоенный пост у впадины - самое удобное. - Севка показал. - Только нападать не из лощины, чтобы тихо, а надо со стороны поселка. Потому дядя Петр и не пошел со мной. Они с дедушкой в начале первого - потому что ровно в двенадцать меняются посты - тихо снимут часовых... Этих двух у лощины, - пояснил Севка. - Группа, человек двадцать - они посчитали, - может войти в поселок. Дальше дядя Петр одну группу ведет вот этой дорогой, - Севка показал пальцем,- сразу к железнодорожным путям, а дедушка другую группу - к водокачке. И вот здесь - это важно, - подчеркнул Севка, - в тупике, возле бензохранилища, четыре полных цистерны с горючим. Сегодня ночью они еще будут стоять. Их отцепили, потому что неисправные. В хранилище горючего мало. Но неизвестно, будут их сливать в чаны или перекачают в другие цистерны, если те прибудут. Вот, - заметил Севка, - это, что взрывать... И мосток на речке потом можно взорвать, через который железная дорога! А если атаковать станцию - лучше сразу после взрывов; через поселок и отсюда - где шел дядя Андрей... Немцев - около сотни, казарму они устроили прямо на станции: заняли бывшую столовую, вокзальчик, и эти домики, - показывал Севка, - откуда всех выселили. В поселке двенадцать полицаев, они по домам. Вот, - показал Севка на карте, - улицы и номера домов, где они расположились.