В кабины поднимались по приставным металлическим лесенкам типа стремянок. Пять высоких ступенек, Макс непроизвольно их считал, пока поднимался: раз, два, триче…
– А это… ну…
– Все будет о’кей. У меня уже сто лет приступов не было.
Стеллз ничего не ответил, отошел. Макс механически было продолжил считать ступеньки в небо, но сбился.
В кислородной маске он стал немного похож на Энакина Скайуокера, когда тот уже стал Дартом Вейдером. Только у Дарта маска была черная, а у Макса – белая, и глаза видны.
С подсказки Евы Салиму удалось повидать брата. Встреча получилась нелепой. В присутствии слегка подкупленной дежурной медсестры и в отсутствии врачей по случаю воскресного дня Салим протягивал Стасу малинового зверя неопределенного пола и возраста, в клетчатых штанах, и спрашивал:
– Ну как ты тут?
Стас не отвечал, и зверя не брал, и на зверя даже не смотрел, и на брата тоже. Смотрел вбок.
– Ну как ты тут, поправляешься?
"Надо было бананов ему купить, а не зверя!" – думал Салим. Они стояли в коридоре, возле выхода к лифтам.
– Ну как ты тут? Домой хочешь?
На "домой" Стас дернулся, посмотрел Салиму в глаза и застыл теперь так, глядя в глаза.
– Вот вылечим мы тебя, и поедешь домой! – сладенько сказала медсестра, решительно отбирая у Салима игрушку и тыча ею в Стаса. – Держи мишку. Смотри, какой мишка толстый. Он толстый потому, что хорошо ест. Вот будет Стас хорошо есть, станет, как мишка, и мы отпустим его домой.
Стас взял малинового обезьяно-шрека за клетчатую штанину и с надеждой продолжал смотреть в глаза брату.
"Он совсем прозрачный стал…" – подумал Салим.
– Скажи брату "до свидания", и мы пойдем, – решила за всех медсестра. – А то тут сквозняк. И врачи прийти могут.
Разумеется, никакого "до свидания" Стас не сказал, он вообще не проронил ни слова. Когда его уводили, он оглядывался, и Салиму показалось, что он прошептал: "домой". Но, наверное, это ему только показалось. Стаса увели в палату в самом конце коридора. Салим механически приметил, в какую именно.
Потом он вышел на улицу.
Позвонил Фомину.
Фомин не ответил.
Позвонил Еве.
Ева сказала, что пока Инна дома и вырваться она не может. И сегодня вряд ли сможет.
– А завтра?
– Завтра – да, сто процентов. Ты не уезжай только, мне телефон нужен. Я тебе заплачу, вместо Макса, и в ночной клуб сходим, как договаривались, только не уезжай и Максу ничего не говори, о’кей?
– О’кей. – Хм, они же насчет клуба вроде конкретно не договаривались…
– Как прошла встреча с братом?
Салим рассказал. Они поболтали примерно минут двадцать. После этого разговора Салим понесся обратно в больницу. Соврал вахтеру, что забыл наверху пакет с документами. Ворвался в коридор. И бегом к палате.
– Эй, молодой человек, вы куда?!
Стас сидел на кровати и смотрел в окно. Салим бросился к нему, схватил за плечи и:
– Я заберу тебя домой завтра! Никому не говори! Никому! Тебя заберет солнышко! Солнышко, понял? Желтое солнышко в белом облаке! Понял? Никому не говори!!!
– Молодой человек!!! Я сейчас охрану вызову! И милицию! Что вы себе позволяете?! Немедленно покиньте помещение!!!
Салим покинул.
Примерно на одиннадцати тысяч у Макса внезапно потемнело в глазах и он перестал соображать, где верх, где низ, где ноги, где голова и, главное, где тот кайф, который был вчера на "Яке". Максимально бодро он смог ответить Ивану (с Саней летать было приятнее, но зато Иван неразговорчивый, от такого легче скрыть свое состояние), смог ответить, что все о’кей, и после этого стало окончательно не о’кей. "Надо было не выпендриваться и лететь на "L29", на которой все катаются и всем ничего…" – подумал Макс и на какое-то время отключился.
Вторую ночь подряд Санька провел на вокзале, на сей раз на московском. Вторую ночь подряд они с Евой болтали почти до самого утра. К утру новый креативный план Евгении на самое ближайшее будущее оброс необходимыми деталями и подробностями.
В эту же ночь, с доминики на лунеби, после возвращения от Гелены, Алке приснился очередной странный сон. Они с Максом в окружении своих очаровательных детей (девочка и мальчик, семи и пяти лет) гуляли по зоопарку возле клетки с носорожихой из прошлого странного сна.
– Включи свет, – гнусавым голосом произнесла носорожиха.
– Во сне невозможно включить свет! – возразил Макс.
– Я не с тобой разговариваю, фантом! – фыркнула носорожиха.
Алка включила свет.
– Теперь посмотри на свою руку! – приказала носорожиха.
– Во сне невозможно увидеть свою руку! – возразил Макс.
Алка посмотрела на свои руки: сначала на правую, потом на левую, потом на невидимую.
– Отлично, – пробормотала носорожиха, как бы разговаривая сама с собой, и исчезла.
Утром Алка позвонила Максу и рассказала о своем сне.
– Круто! – восхитился Макс. – Ты знаешь, что включение света во сне – это одна из стандартных проверок хакеров сновидений на…
– Кого? Каких еще хакеров?
– Ну людей, которые исследуют сны, учатся управлять снами и так далее.
– А зачем управлять снами? – искренне удивилась Алла. – Это помогает расслабиться и снять стресс?
– Ну… нет… Наоборот…
– А, понятно! Значит, это помогает в продвижении по карьерной лестнице! – сообразила Алка.
Максим мысленно выдохнул и попытался сменить тему разговора. Это ему удалось.
……………………………………………………………………………………
Сайт о снах
Главная Сны Толкования Карты Поиск Контакты Ссылки Блоги
Прислал: Аноним 19 сентября в 4:11
Самая страшная секта в инете – это "Хакеры Сновидений"! Настоящее имя ее Главы я не буду открывать, так как реально опасаюсь за свою жизнь. Я знал двух людей, погибших от рук секты. Молодой человек, не выдержавший их привычного натиска, и девушка, которая категорически отказалась вступать в их секту после зачтения ей правил, что царят внутри "группы". Возможно, на их совести есть и другие смерти, о которых я не знаю.
Прислал: другой Аноним *******
Сам ты дурак. Падумаешь девушка погибла может она от чиво погибла!
СЕКТ ВОКРУГ КАК ГРЯЗИ!
НАДА БЫТЬ ОСТАРОЖНЫМ!!!!!
Прислал: третий Аноним *******
Среди "Хакеров Сновидений" есть и сотрудники государственной службы безопасности, что помогает им отслеживать нужных людей. Людей с интересами к магии и достаточным количеством денежных средств.
……………………………………………………………………………………
……………………………………………………………………………………
Прислал: я-потеряла-счет-какой-Аноним!))) *******
"Фигня это!
Помоему ты просто лдура что пошла в эту секту. А Кашпировский воще известный агент КГБ был, у ниво даже есть сикретная мидаль какаята!
Все это врантье было придумано чтобы отвлечь людей от истиного знания. Существуют доказательствоа (и они были в сети пока это не обноружили фсбшники) что по заказу бутанских антисемитов продажные лаборанты сикретново завода в Анапе изготовили целую партию резиновых киберклонов чтобы фокусировать энергопотоки сектантов на якобы магических сиансах. Такие псевдопрактики не могут привести к трансформации!
Тебе нужин сенситивный тренинг. Присаединяйся к нашему Браству Нагвальных Императоров Пространсва! Кстати приходи на наш семенар! В этот читверг в Бутово ночью мы устраиваем тотемный энергообмен с внешним полем согласно ученью сильнейшего концепта соверменности мага Джарастафа Ахнахпудри.
Мы модефецируем сваю перцептивную сущность чтобы индульгировать истиную пару – нагваль и тональ. Потом до утра ворочаим латиханы второго внимания.
ПОсле этово ты сможешь абстрактироваться во сне и по топологии совоей карты
ТС индуцировать иманацию ОС чтобы вакуумом мысли всосать мантру врага".
……………………………………………………………………………………
Глава 25. Похищение
– Когда Лаван пошел пасти скот, Рахиль похитила всех идолов у отца. А Иаков похитил сердце у Лавана.
– Золотое сердце?
– Обычное
– В смысле?
– В смысле не сказал, что удаляется
– И чо?
– И удалился! А Лавану на зй день сказали, что Иаков ушел
– А как он з дня без сердца жил? На аппаратах?
– Ааааааа!!!!! Да-а-а-аааа!!!!!)))))
"Иаков пытается вернуться на родину"
Первая книга Моисеева. Бытие Глава 31
Выдержки из SMS-переписки двух молодых людей
Ева вышла из туалета очень быстро. Собственно, это была уже не Ева – это была молоденькая медсестра: белые лодочки-балетки, белый халат, строгое лицо, волосы убраны. Новоявленная медсестра вручила Салиму свою куртку и пакет с сапожками.
– Пошли, я готова!
– Ты уверена?
– А ты нет?
Салим не был уверен. Но как сказать об этом вслух?
Они вышли из здания поликлиники и направились к корпусу, в котором лежал Стас. Ева шла легко и быстро, а Салим почти бежал за ней. Вдруг она резко остановилась, и сомневающийся в успехе братоспасатель не налетел на нее только потому, что… потому что не налетел. Чудом. Это было простое чудо, первого порядка. Такие у нас на Земле иногда случаются. Это разрешено.
– Мне нужны бумаги.
– Какие бумаги?
– Не важно. Какие-нибудь. Лучше, конечно, списки больных или что-то в этом роде. Короче, у меня должно быть что-то в руках.
– У меня нет с собой бумаг…
На всякий случай Салим полез в рюкзак, но там из бумаг был только паспорт и крошечный блокнотик с телефонами.
– Давай блокнот. И ручку. Ручка есть?
Ручки не оказалось. Ева нашла в блокнотике чистый листок и обводкой для губ в столбик написала: Кузнецов Павел, Макаров Станислав, Орлова Мария, Павленко Вадим. Написала и задумалась.
– На, нашел ручку, держи!
Ева взяла ручку, тоненько вычеркнула ею Кузнецова, опять ненадолго задумалась и вычеркнула Орлову.
– Макаров и Павленко! – сказала она и отправила ручку в нагрудный карман халата. Ручка торчала и придавала солидности.
– А кто такой Павленко? – спросил Салим.
– Откуда я знаю! – передернула плечами Ева. – Ну, это типа второй, кого мне надо забрать на обследование. Вместе с Макаровым.
– А если там на самом деле есть Павленко?
– Гы! Тогда мы украдем и Павленко тоже и продадим его на органы! – заявила она. – Веришь? Пошли!
С ручкой в кармане и блокнотиком в руках Ева двигалась так же легко и решительно, но чуть медленнее. Наверное, это из-за прибавки в весе и достоинстве. Теперь Салиму не приходилось бежать за ней.
– Будешь ждать нас… там.
– Где?
– Вот за тем углом, в кустах. В кустах не прячься, просто стой, кури. Или просто стой. Как только завидишь нас, спокойно делай пару шагов в кусты, доставай мои сапоги и куртку. Я вручаю тебе Стаса, ты берешь его на руки и ждешь, пока я переоденусь. Потом отдаешь мне ребенка, берешь пакет с вещами и…
– Почему опять тебе ребенка?
– Потому что я с ним выйду с территории. А ты выйдешь один, из других ворот и попозже. Если нас засекут на камерах наблюдения, то тебя, уносящего родного брата, вычислят с полпинка. А меня в многомиллионной Москве фиг найдешь. И вообще я скоро, может, в Америку уеду! А там – неприкосновенность!
– А-а-а…
Надо сказать, что весь этот разговор, а также их совместный вход в поликлинику и выход из нее уже в новом Евином обличии был уже снят минимум тремя камерами. Но об этом юные похитители как-то дружно не подумали.
Салим направился к кустам, а Ева упорхнула в сторону входа в Стасикин корпус.
С одной стороны, Салиму хотелось, чтобы всё у них получилось. И чтобы они поскорей оказались дома, и уже не важно, будет ли брат разговаривать, есть и жить нормально, как все, лишь бы отсюда, где всё не так. С другой стороны, Салиму было бы спокойнее, если бы Ева сейчас вернулась одна и сказала, что никуда ее не пропустили и вообще. Первая "сторона" вертелась в голове вполне осознанно и нахально. А вторая жила где-то в подвале мозга, как падчерица из сказки. Пока Салим временно занимался падчерицей, мыслишка-вертушка верхних этажей обзавелась парочкой подружек. Одна подружка жужжала неприятными идеями о том, как за ними будут гнаться сторож с метлой и охранники с пистолетами, и поймают, и позвонят бабушке, и отберут брата, и брат начнет плакать и корчиться, как в тот день, когда его сюда упекли на каталке… Вторая мысль была еще тревожнее – о том, как они благополучно уезжают со Стасом в Елец, и Ева их сажает на автобус, а в автобусе Стасу становится плохо и… Нет, Стас в автобусе засыпает и не просыпается. И автобус останавливается и… и входит мысль-падчерица с успокоительным вариантом развития событий, в котором Еву тупо не пускают в отделение, и они просто едут домой. А Стаса тут вылечивают и… Да не вылечат его тут!!!
Нет, все-таки мозг человека – не компьютер. Такая в нем каша параллельная крутится – просто жутики.
Время они выбрали правильное. Врачей в отделении не было. Может, они сидели по своим кабинетам, или торчали на каком-то консилиуме, или там делали суперсложную операцию… Факт, что их не было. А к разговору с дежурной медсестрой на посту в середине коридора Ева подготовилась. Повезло еще и в том, что дежурная оказалась занята неотложным телефонным разговором, от которого не очень-то хотела отрываться.
– Странно, – слегка нахмурилась она, выслушав Еву и поглядывая в ее блокнотик. – У меня ничего об этом тут не написано… Никаких указаний.
– Ну, я не знаю… – пожала плечами Ева. – Может, забыли написать.
– Позвонить, что ли…
– Извините, но я лично звонить не буду! – покачала головой Ева. – Мое дело маленькое: мне сказали привести, я и хожу с утра. Осталось двое. У вас – Макарова, а потом, из кардиологии, – Павленко. А звонить подсказывать врачам, что им делать, как-то вроде… Ой, какая же у вас стрижка классная! Та-ак стильно… Не хотела говорить, но не удержалась. Интересно, мне такая пойдет?
Дежурная тут же принялась поправлять прическу, словно вместо комплимента ей сделали замечание. Но озабоченность с ее лица схлынула.
– Да? Вообще-то уже отросло и…
Они обменялись парой глубокомысленных соображений относительно причесок и овала лица.
– Очень стильно! – повторила Ева, еще раз оглядывая стрижку, и улыбнулась: – Жаль, этот ваш Макаров не оценит! Разве что лет через двадцать! А он, кстати, сейчас где, в палате? Откуда мне его брать-то?
– В палате, – махнула рукой девушка. – Все дни на кровати сидит. Странный мальчик. Недоразвитый. Он и через двадцать лет ни на кого не посмотрит, безнадега. Но – что делать, лечим. Все-таки я не пойму, зачем ему ПЦР назначили? Странно…
Еве только оставалось пожать плечами: второй раз переключить внимание дежурной на офигенный причесон или креативную шейную висюльку не удалось бы однозначно. Только спровоцировало бы контрольный звонок врачу. Евгения пожала плечами и направилась в сторону палаты. Медсестра двинула за ней. Во блин!
Навстречу девушкам пронесся вполне здорового вида паровоз в шортиках и тапках.
– С детьми, наверное, сложнее всего работать, – важно заметила Ева.
– Ту-ту-у-у!!! – завопил паровоз за ее спиной. – С дороги!!!
Оказывается, паровозу срочно понадобилось сменить курс и попасть в ту же палату, куда и старшим.
– Вон он, в окно смотрит! – мотнула головой дежурная. – Может, и не пойдет добром. Его на любые процедуры силком тащить надо. Сейчас я тебе помогу его уговорить.
"Все пропало!" – поняла Ева и бодро пошла к окну первой. Во-первых, она пошла первой потому, что так уж случилось, что она первой проникла в палату из-за паровоза, который ее пропустил, а настоящую медсестру оттеснил. Во-вторых, она пошла потому, что – а что еще ей оставалось делать? Сейчас этот незнакомый ей малыш увидит ее солнечное платье под белым халатом, обрадуется, скажет что-нибудь вслух о брате или о побеге – и ей конец! Шаг, второй, третий… По всем законам жанра Евгения должна была в этом месте побледнеть, покраснеть или вспотеть, или сердцу полагалось бы выпрыгнуть из ее не вполне оформившейся грудной клетки и покатиться мячиком в угол. Но ничего мало-мальски подобного с Женькой не стряслось. Пошла и пошла. А дежурная медсестра тем временем заграбастала паровоз поперек талии и понесла вон из палаты, увещевая:
– Ванька, сколько раз я тебе говорила по чужим палатам не шастать, а? По попе захотел?
– А вам меня по попе нельзя!
– Это почему еще? Потому что я – медсестра?
– Не! Потому что я – паровоз!
– А я вот паровозу и надаю…
Пока он бранились и удалялись, Ева бросилась к Стасу. На ходу она расстегивала халат, чтобы полотно желтого сарафана сразу бросилось мальчику в глаза. Она резко развернула ребенка к себе и, присев на корточки и держа его руками за плечи, горячо зашептала:
– Стасик, я – Ева, я – солнышко, твое долгожданное солнышко в облаке. Я тебя сейчас заберу отсюда, к брату. Ты только молчи, понял? Молчи и иди со мной. Да?
Ребенок молчал. Но молчал он с круглыми глазами и открытым ртом.
Вошла дежурная. Ева чувствовала, что теперь любое промедление смерти подобно. Даже если Стас будет молчать, по его виду… Евгения встала с корточек, крепко взяла Стаса за руку и двинула к дверям в коридор. Стас позволил себя вести, переставлял ноги.
– Ой, молодец! Пошел сам! – обрадовалась дежурная медсестра. – И силком не пришлось, и уговаривать… Сейчас мы ему ботиночки и курточку наденем…
– Не надо, – прошептала Ева, продолжая уводить ребенка и только повернув голову к сестре. – Пока сам идет, пусть идет. А то вдруг расплачется, мороки будет больше. А на улице я его на руках понесу. И куртку не надо, теплынь там сегодня, ничего!