На песке опять лежали три пироги. Круг людей у костра был шире, чем в прошлый раз, и Робинзон разглядел в подзорную трубу, что это другие индейцы. Два воина уже возвращались от костра, побросав туда останки разрубленной жертвы. И тут произошло нечто совершенно неожиданное для подобных ритуалов. Колдунья, сидевшая на земле, вдруг поднялась, побежала к одному индейцу, протянула к нему свою костлявую руку и открыла рот, чтобы обрушить на него град проклятий. Неужели в этот раз будет и вторая жертва? Индейцы явно колебались. В конце концов, один из них с мачете в руке направился к виновному, которого уже приподняли и бросили на землю соседи по кругу. Мачете взлетело, и кожаная повязка упала на песок. Когда нож был готов опуститься на обнаженное тело, несчастный вдруг вскочил и бросился к лесу. В подзорную трубу Робинзону казалось, что индеец, преследуемый двумя другими, прыгает на месте. На самом деле, он бежал с удивительной скоростью прямо на Робинзона. Индеец был не крупнее своих соплеменников, но гораздо стройнее и сложен будто специально для бега. Темнее остальных, он больше походил на негра, чем на индейца. Наверное, из-за этого-то его и выбрали, ведь в любом человеческом сообществе тот, кто не похож на других, всегда под угрозой.
Беглец по-прежнему приближался, все дальше отрываясь от преследователей. Робинзон был уверен, что его не видно с берега, иначе он подумал бы, что индеец заметил его и бежит к нему за помощью. Надо было что-то решать. Через мгновение три индейца столкнутся с ним нос к носу и, возможно, объединятся, выбрав жертвой его! Как раз в этот момент Тенн грозно залаял. Проклятое животное! Робинзон бросился на пса, обхватил его за шею и зажал пасть левой рукой, кое-как удерживая ружье правой. Он прицелился в грудь первому преследователю, который был в тридцати метрах от укрытия, и нажал на курок. Во время выстрела Тенн попытался вырваться. Ружье дрогнуло, и, к удивлению Робинзона, на песок упал второй преследователь. Тот, который бежал перед ним, остановился, вернулся к телу товарища, нагнулся, поднялся, посмотрел на ближайшие заросли и со всех ног помчался назад к соплеменникам.
В нескольких метрах от этого места, в зарослях карликовых пальм, индеец-беглец, лежа лицом на земле, на ощупь нашел ногу Робинзона и поставил ее себе на затылок в знак покорности.
14
Робинзон и индеец провели ночь в крепости, прислушиваясь к шорохам ночного леса. Каждые два часа Робинзон посылал Тенна на разведку, чтобы тот лаял, если кого-нибудь заметит. Каждый раз пес возвращался, так и не подняв тревоги. Индеец, облаченный в старые матросские штаны, которые Робинзон заставил его надеть, был как пришибленный. Он все не мог оправиться после пережитого ужаса и был поражен непривычным видом строения, в котором оказался. Робинзон дал ему лепешку. Индеец оставил ее нетронутой, но зато все время жевал дикие бобы. Робинзон не понимал, где тот мог их раздобыть. Перед самым восходом индеец заснул на куче сухих листьев, прижав к себе пса. Робинзон был знаком с индейским обычаем использовать домашних животных как живое одеяло для защиты от ночного холода. Однако он удивился терпению обычно нелюдимого Тенна.
Может быть, индейцы ждут рассвета, чтобы напасть? Робинзон взял пистолет, два ружья, как можно больше пуль и пороха, выбрался за укрепление и дошел до берега, огибая дюны.
Берег был пуст. Три пироги и их хозяева исчезли. Трупа индейца, которого он застрелил накануне, тоже не было. На земле остался лишь черный круг от ритуального костра, кости перемешались с углями. С чувством невероятного облегчения Робинзон положил оружие на песок. Его так и затрясло от неудержимого, беспричинного нервного смеха. Остановившись, чтобы перевести дыхание, он понял, что смеется впервые с момента крушения "Виргинии". Вероятно, теперь он снова мог смеяться, ведь у него наконец появился товарищ. И он пустился бежать, потому что его вдруг осенило: "Избавление"! Все это время он обходил стороной место, где его постигло такое жестокое разочарование. Однако судно должно еще стоять там в ожидании рук, достаточно сильных, чтобы перетащить его на берег. Хорошо бы этот индеец помог Робинзону спустить "Избавление" на воду; да и его знание островов будет не лишним.
Подойдя к крепости, Робинзон увидел, как совершенно голый индеец играет с Тенном. Его рассердило бесстыдство дикаря и то, что тот успел подружиться с его собакой. Снова надев на него штаны, Робинзон повел индейца к "Избавлению".
Все вокруг густо заросло дроком, и казалось, что суденышко плывет по морю желтых цветов. Мачта упала, доски кое-где повылезли из палубы - видимо от сырости, - но корпус, похоже, был цел. Тенн, бежавший впереди, сделал несколько кругов по поляне. Потом одним прыжком вскочил на палубу, и она тут же провалилась под ним. Пес на глазах Робинзона с испуганным визгом исчез в трюме. Он подбежал к кораблю и увидел, как при каждой попытке Тенна выбраться из ловушки от палубы отваливаются целые куски. Индеец положил руку на борт, сжал ее и, снова раскрыв, показал Робинзону: на ладони была красная труха, которую тут же подхватил порыв ветра. Индеец расхохотался. Тогда Робинзон слегка ударил ногой по борту. В воздух поднялось облако пыли, а в досках теперь зияла огромная дыра. Термиты полностью сгрызли "Избавление". С ним было покончено.
15
Робинзон долго думал, как назвать индейца. Он не хотел давать ему христианское имя до тех пор, пока не представится возможность его окрестить. В конце концов он решил назвать дикаря в честь того дня, когда нашел его. Теперь второго обитателя острова звали Пятница.
Через несколько месяцев Пятница уже достаточно овладел английским языком, чтобы понимать приказы своего господина. Он научился пахать землю, боронить, сеять, пересаживать, полоть, косить, жать, молотить, молоть зерно, месить тесто и печь хлеб. Еще он умел доить коз, делать сыр, собирать черепашьи яйца и жарить из них яичницу, складывать одежду Робинзона и чистить ему башмаки. Он стал идеальным слугой. Вечером он облачался в ливрею и подавал губернатору ужин. Затем он клал в постель Робинзону железную грелку с углями, а сам вместе с Тенном укладывался спать на подстилке перед дверью.
Робинзон был доволен, что появился кто-то, кого можно было заставить работать и приобщить к благам цивилизации. Пятница теперь знал: все, что дозволено хозяином, - хорошо, остальное - плохо. Плохо съедать больше, чем ему дает Робинзон. Плохо курить трубку, ходить голым и спать вместо работы. Пятница научился быть солдатом, когда хозяин был генералом, певчим, когда тот молился, носильщиком, когда тот путешествовал. Он собирал дичь, когда Робинзон охотился и отгонял от него мух, когда тот спал.
У Робинзона был еще один повод для радости: теперь он знал, что делать с золотом и монетами, спасенными с "Виргинии". Он платил Пятнице жалованье. В месяц - один золотой полусоверен. На эти деньги Пятница покупал дополнительную еду, разные забавные вещицы с корабля или просто полдня отдыха (целый день купить было нельзя). Он натянул между двумя деревьями гамак и проводил там все свое свободное время.
Воскресенье было самым прекрасным днем недели. Утром губернатор приказывал подать ему трость, которая походила и на королевский скипетр, и на посох епископа. В тени зонта из козьих шкур, который нес над ним Пятница, Робинзон величественно шествовал по острову, осматривая поля, рисовые плантации, сады, стада и постройки. Что-то хвалил, что-то порицал, давал указания на следующую неделю и строил планы на годы вперед. Потом приходило время обеда, более долгого и торжественного, чем в будни. После полудня Пятница убирал и украшал Сперанцу. Он прокладывал дорожки, сажал цветы перед домом, красиво подрезал деревья.
Пятница оказался богат на выдумки, чем снискал благосклонность своего господина. Одной из главных проблем Робинзона было как избавиться от мусора и кухонных объедков, не привлекая при этом крыс и стервятников. Он не знал, что делать. Маленькие хищники выкапывали все, что он зарывал в землю, прилив возвращал на берег все, что он бросал в море. Когда же он пытался сжигать мусор, вонючий дым отравлял своим запахом дом и одежду.
Пятнице пришло в голову воспользоваться прожорливостью больших красных муравьев, колонии которых он обнаружил неподалеку от дома. Все, что клали в муравейник, моментально съедалось, и вскоре оставались только совершенно голые кости.
Еще Пятница научил Робинзона пользоваться болас. Это оружие, распространенное в Южной Америке, представляет собой три круглых камня, связанных шнурками. Если их правильно бросить, то они раскручиваются и, встретив препятствие, крепко обматываются вокруг него.
Пятница бросал болас в ноги козам, которых хотел поймать или заколоть. Потом он показал Робинзону, что этим оружием можно ловить и козлят, и даже длинноногих птиц. Он убедил Робинзона, что, если взять камни побольше, можно сделать страшное оружие, способное задушить врага и пробить ему грудь. Робинзон по-прежнему боялся возвращения индейцев и был благодарен Пятнице за это бесшумное оружие - легкозаменяемое и в то же время смертоносное. Они долго упражнялись на берегу, целясь в ствол толщиной с человека.
Наконец, индеец решил сделать для них с Робинзоном пирогу, такую же, как делают его соплеменники. Он начал выдалбливать топором ствол прямой и очень толстой сосны. Это была долгая и кропотливая работа, совсем не похожая на лихорадочную спешку, в которой Робинзон строил "Избавление". Впрочем Робинзон, помня свою неудачу, ни во что не вмешивался и лишь наблюдал за своим товарищем. Пятница первым делом развел огонь под той частью ствола, которую хотел обработать. Это значительно ускоряло процесс, но грозило свести на нет все труды, если бы дерево вдруг загорелось. В конце концов он отказался от этой идеи и стал пользоваться простым складным ножом.
Пирога получилась такой легкой, что Пятница мог держать ее над головой на вытянутых руках. Так он и шел с пирогой на голове, словно в деревянном капюшоне. Вокруг прыгал Тенн, а за ним шагал мрачный Робинзон. Но как только суденышко коснулось волн, Робинзон перестал завидовать, сел в пирогу позади Пятницы и вооружился одним из двух весел, сделанных индейцем из веток араукарии. Затем они поплыли вокруг острова, а Тенн с громким лаем бежал следом по берегу.
16
Казалось, все идет хорошо. Остров процветал, сады плодоносили, урожаи росли, стада тучнели, возводились все новые постройки. Пятница много работал, а Робинзон царствовал. Стареющий Тенн все больше спал.
Но на самом деле все трое очень скучали. Пятница слушался Робинзона исключительно из чувства благодарности. Он просто хотел сделать приятное своему спасителю. Но ему был непонятен весь этот распорядок, все эти законы и церемонии. Он не видел смысла в возделывании полей, в разведении домашних животных и постройке домов. Хоть Робинзон и объяснял ему, что так делают в цивилизованных странах Европы, Пятница не понимал, зачем это нужно на необитаемом острове посреди Тихого океана. Робинзон, в свою очередь, видел, что индеец в душе не одобряет слишком хорошо управляемый остров - дело всей его жизни. Конечно, Пятница старался изо всех сил. Но как только у него появлялось свободное время, он начинал делать глупости.
Например, он совершенно необъяснимо вел себя с животными. Для Робинзона все животные были либо полезными, либо вредными. За полезными надо ухаживать, чтобы они умножались. Вредных же необходимо уничтожать наиболее эффективными способами. Но объяснить это Пятнице было совершенно невозможно! Он либо горячо привязывался к животным (неважно, к полезным или вредным), либо поступал с ними чудовищно жестоко.
Так, он решил приручить и воспитать парочку крыс. Даже Тенн понял, что теперь этих мерзких тварей нельзя трогать, потому что они под защитой Пятницы. Робинзону стоило немалых усилий избавиться от них. Однажды он отнес крыс в пирогу и выбросил их в море. Те вплавь добрались до берега и вернулись в дом. Робинзон не отказался от задуманного; на этот раз он решил использовать хитрость, которая вполне удалась. Он посадил животных на совершенно сухую доску и пустил по воде. Крысы вцепились в кораблик, не решаясь броситься в море, и течение отнесло их в океан. Пятница ничего не сказал, но Робинзон понял, что тот обо всем знает. Как будто ему рассказал Тенн, наблюдавший за казнью!
В другой раз Пятница исчез на несколько часов. Робинзон отправился на поиски и вдруг увидел столб дыма за деревьями. Разводить костры на острове не запрещалось, но по закону следовало предупредить губернатора о выбранном месте и времени. Эта мера была необходима, чтобы не спутать случайный дым с ритуальным костром индейцев, которые могли вернуться в любой момент. Если Пятница не предупредил Робинзона, значит он делал что-то, что тому наверняка бы не понравилось.
Робинзон со вздохом поднялся и вместе с Тенном направился к берегу.
Он не сразу понял, чем именно занимался Пятница. Индеец перевернул на спину большую черепаху и положил на горячие угли. Черепаха была жива: она неистово молотила лапами по воздуху. Робинзону даже показалось, что она сипло кашляла, видимо она так кричала. Заставить кричать черепаху! Этот индеец просто какой-то дьявол! Что касается смысла этой чудовищной операции, то он открылся Робинзону, когда тот увидел, как панцирь черепахи приподнялся, стал почти плоским и отделился от ее тела. Пятница отрезал ножом кожу, на которой он еще держался. Черепаха вдруг перевернулась и побежала к морю.
- Зря она, - спокойно сказал Пятница. - Завтра ее съедят крабы.
Потом он начал тереть песком внутреннюю часть панциря, ставшего похожим на чуть выгнутое блюдо.
- Это будет щит, - объяснил он. - Так делают у меня на родине. Ни одна стрела не сможет его пробить! Даже болас его не сломает!
Робинзон рассердился на Пятницу за жестокое обращение с черепахой. Но чуть позже ему представилась возможность убедиться, насколько индеец может быть добрым и самоотверженным с теми, кого он взял под свое покровительство.
К сожалению, таким существом оказался маленький стервятник, брошенный родителями. Это был хилый уродливый птенец с большой головой, выпученными глазами, неуклюжими лапами и болезненным, кривым и почти голым тельцем. Он широко открывал свой огромный клюв, пищал и тянулся к каждому, кто к нему подходил.
Пятница кормил его маленькими кусочками мяса, которые тот с жадностью проглатывал. Но вскоре птенец, похоже, заболел. Он весь день спал, и его зоб под тонким слоем пуха был твердым и круглым. Он просто не мог переваривать слишком свежее мясо. Надо было придумать что-то другое. Тогда Пятница положил на солнце козьи потроха. Скоро в мясе зашевелились крупные белые черви. Пятница собрал их в большую раковину, а потом взял их в рот и долго жевал. Наконец он положил в клюв птенца плотную белую массу.