Я перевесился вниз головой и заглянул под кровать, ожидая увидеть зубастую улыбку. Маленькие коготки уже, поди, скребутся по деревянному полу, а хвост молотит по решетке.
Я нащупал клетку и вытащил ее из-под кровати. Она оказалась пуста!
Криво прибитая дверца была распахнута, но я-то наверняка закрыл ее на крючок.
- Блэки! - позвал я, насколько было можно громко. - Иди сюда, Блэки! Иди же, засранец!
Мой голос утонул в ковровом покрытии.
Блэки Лоулес не объявился.
Видимо, он проскользнул в дверь и удрал вниз по лестнице. Я обыскал всю комнату, заглянул в корзину для бумаг и в ящики письменного стола - никаких следов.
Наверное, он спрятался где-то в доме. Вряд ли бы его потянуло на улицу - на холод и снег.
С тяжелым сердцем я натянул на себя пижаму. Ее купили несколько лет назад, и она уже стала мне маловата. Она была синяя, как море, а на груди красовался красный треугольник с желтой буквой "С".
Помню, как я радовался такой суперменской пижаме. Теперь это все в прошлом.
Я попытался лечь и заснуть. Но ничего не вышло. Так что я уселся за письменный стол. Может, математика выгонит мысли из головы. Кажется завтра у нас контрольная.
Только я принялся за задачки, как раздался крик Лолло.
- Лассе!
- Что еще?
- Иди-ка полюбуйся!
Нехотя я поплелся в ее комнату. В короткой пижаме я чувствовал себя так, словно мне кто-то сунул в штаны криптонит.
- Привет! - сказала она, когда я вошел в ее комнату.
Лолло сидела на кровати. На ней была белая ночная рубашка с кружевами, в ней она здорово смахивала на ангела с подрезанными крыльями.
- Блэки! - охнул я.
Это был он!
Зверек лежал с полузакрытыми глазами и, похоже, блаженствовал, а груди Лолло служили ему высокими подушками.
- Твоя крыса, да? - сказала Лолло и почесала его за ушком, словно всю жизнь с крысами возилась.
- Где ты его нашла?
- Под кроватью.
Она улыбнулась. Я тоже улыбнулся. Хорошо, что с Блэки ничего не случилось. Сейчас отнесу его в клетку и накормлю вкусным сыром.
- Спасибо, что позаботилась о нем. А теперь давай я его заберу.
- А папа знает, что у тебя крыса живет под кроватью?
- Нет.
Я было сделал шаг вперед, чтобы взять Блэки, но что-то в позе Лолло заставило меня остановиться.
- А твоя мама?
- Да она бы его сразу вышвырнула.
- И мой папа тоже, - кивнула Лолло. - Если узнает. Или прибьет его. Наверняка.
Она сжала руки на шее Блэки и сделала вид, будто поворачивает ее, чтобы показать, какая расправа грозит зверьку. Я хотел было выхватить его из Лоллиных рук.
- Так ведь дальше продолжаться не может, - сказала она.
- Но ты-то ведь никому не расскажешь?
- А почему бы и нет? - холодно возразила Лолло. - У меня из-за тебя теперь на груди такой синячище! Хочешь посмотреть?
Вот она была какая! Никогда не догадаешься, что у нее на уме! Только что была сама доброта, а потом словно в нее бес вселился.
- Отдавай живо Блэки! - потребовал я.
Лолло протянула его мне. Теперь он меня увидел. Хвостик махнул, зверек замер в ожидании. Он чувствовал, что я приготовил ему угощение, и глазки его заблестели.
Я наклонился, чтобы взять Блэки, и тут Лолло вцепилась в меня и поцеловала.
- Пока, Супермен, - прошипела она.
И я поплелся назад с Блэки на руках. Ясное дело: от нее всего можно ожидать! Эта девчонка ни минуты не станет колебаться, если решит рассказать Торстенсону про то, что у меня крыса под кроватью.
В ту ночь я плохо спал. Мне снились кошмары. Я то и дело просыпался и заглядывал под кровать убедиться, что Блэки на месте.
Подушка сползла на пол, а одеяло обвилось вокруг тела, словно гигантский змей. Когда я проснулся, у меня ломило затылок.
Я попытался повернуть голову и едва не закричал от боли: голова была намертво свернута вправо.
За завтраком я смотрел вправо, шел в школу на ту самую контрольную по математике и таращился вправо.
Солнце светило мне в затылок, а всем остальным в классе - в левую щеку.
Нам велели раздвинуть парты. Листочки в клеточку покрывались цифрами и подсчетами. Казалось, царит тишь да гладь.
Мне даже захотелось, чтобы этот урок продолжался вечно, чтобы школьные часы остановились, а сидевший перед нами Асп так ничего бы и не заметил.
Я уже закончил!
Первый раз в жизни я без труда справился с контрольной! Это оказалось парой пустяков.
Внутри меня все ликовало. Так бывает, когда играешь во флиппер и шарик вдруг промелькнет, зажжет новые лампочки и прогремит дальше к более высокой цифре.
А я не такой уж и тупица! У Аспа челюсть отвалится, когда он увидит мою работу.
Я попробовал посмотреть в его сторону, но из этого ничего не вышло. Голову прочно заклинило. Но тут я услышал его голос.
- Лассе, чем ты, в конце концов, занимаешься?
Это прозвучало так неожиданно, что я вздрогнул и непроизвольно мотнул головой.
- Ой-ой! - завопил я.
- Тише! - крикнул Асп. - Сидишь и списываешь?
- Списываю? - я попытался посмотреть, не шутит ли он, но это лишь вызвало новый приступ боли.
Тогда я повернулся всем телом, а голову постарался держать неподвижно. Наконец я его увидел. Похоже, мой видок все же испугал его. Цвет лица у меня был явно нездоровым.
- Не дури! - велел он. - Я видел, что ты все время списывал у Мортена.
- Что - я? Вот уж нет!
Я не понимал, что он несет. Впервые в жизни я самостоятельно справился с заданием, а он обвиняет меня в списывании!
- Так ты еще и отпираешься? - возмутился Асп. - Ты что, меня идиотом считаешь?
Тут Пень не выдержал и прыснул. Видно, вспомнил, как Асп расхаживал с той бумажкой под подбородком. Его самого тогда в школе не было, но ему рассказали.
Я тоже рассмеялся. До меня дошло, что виной всему была моя затекшая шея.
- Да это просто шея немного на бок свернута, - объяснил я.
Асп метнул в мою сторону бешеный взгляд. Видно, решил, что я говорю о его голове.
- Я про мою шею, - уточнил я, - так уж вышло. Не могу ею пошевелить. Совсем затекла.
Пень и Данне просто со смеху покатились. И Фиффи стала им подхихикивать. Они бы еще и хлопать в ладоши принялись, дай им волю. Но не вышло.
- Вот я разберусь с этой контрольной! - пригрозил Асп.
Я почувствовал злость и досаду.
- Вы что, мне не верите? Не видите, как мне больно, когда я пытаюсь повернуть голову!
Со злости я повернул ее влево. Будь что будет. Меня пронзила боль.
- Ай-ай-ай! - завопил я хуже прежнего.
- Прекрати! - взбесился Асп.
- Извините, - сказала Габриелла. - Но достаточно сравнить его работу с Мортеновой, чтобы увидеть, списывал он или нет.
Она явно была довольна своей находчивостью. Наверняка решила отомстить мне за то, что я уселся на ее место.
- Вот-вот, проверьте! - согласился я. - Ой-ой!
Пришлось плестись за Аспом в учительскую. Ребята с надеждой смотрели нам вслед. Рыбная Тефтеля поднял вверх два пальца, показывая, что я одержал настоящую победу. А Пень, желая меня ободрить, пошевелил ушами.
Я шел рядом с Аспом. Учитель крепко прижимал к себе листочки с контрольными, словно боялся, что я выхвачу их и дам деру. Он не сказал ни слова, но вид у него был такой, словно он заранее все решил, даже не посмотрев в наши работы.
Учителя в учительской пили кофе. На каждой кружке было написано имя владельца: чтобы не мыть потом чужие. На столе красовался разрезанный кекс и пялился в потолок своим липким желтым оком.
Учителя покосились на нас. Психолог так перегнулся вперед, что едва не проколол указкой натренированные мускулы учителя физкультуры.
- Ну, что ты еще натворил? - спросил он, когда мы проходили мимо.
- Ничего.
Асп протащил меня в дальний угол. Там мы могли побыть один на один.
Он молча сел и погрузился в наши контрольные, сверял пример за примером, водя по странице шариковой ручкой с изгрызенным концом. Время от времени он делал маленькие пометки на полях и хмурился.
Наконец он откинулся на спинку стула.
"Тик-тик, тик-тик", - щелкала ручка под его большим пальцем. Я невольно вспомнил те будильники в универмаге. Того гляди она взорвется. Не хотел бы я при этом присутствовать. Убраться бы отсюда подобру-поздорову! Может, я бы еще успел спрятаться в том закутке, где они хранят карты. Втиснулся бы между Гренландией и Австралией и переждал бы там, пока про меня все забудут.
- Невероятно! - проговорил Асп. - Это, черт побери, невероятно!
Да он мне никогда не доверял! А уж на этот раз явно решил со мной разделаться! Но видок у него был какой-то странный.
- Все верно, - проговорил он тихо. - Ты все решил правильно!
Я сидел молча и смотрел на него, не поворачивая головы.
- Просто не верится! Ты не списывал у Мортена. Он справился хуже тебя.
- Это все из-за шеи, - попытался снова объяснить я.
- Я должен перед тобой извиниться, - сказал Асп с явным раскаяньем. - Но что я мог подумать? Не пойму, что с тобой случилось. Ты, выходит, изменился? Взялся за ум, так?
- Так.
- Я расскажу об этом всему классу, - заявил Асп. - О том, что я ошибся. И директору сообщу. Ну что, доволен теперь?
Я собирался ответить "да", но тут он на радостях решил похлопать меня по плечу.
- Ой-ой-ай! - завопил я.
- Извини! - пробормотал Асп.
У меня слезы брызнули из глаз, но я улыбался. Тут раздался звонок.
- Хочешь кексу? - предложил Асп.
- Да, спасибо, - кивнул я.
Я был как пьяный. Это уже слишком: я сидел в учительской, уплетал кекс и попивал малиновый сок, меж тем как все ребята ждали нас в классе.
Успех окрылил меня. Оставшуюся часть дня я просидел с дурацкой "правосторонней" улыбкой, от которой Мортен в конце концов совсем скис. Асп выполнил свое обещание: попросил у меня при всем классе прощения за то, что заподозрил меня в списывании.
Я стал героем дня.
Прилежные зубрилки косились на меня с восхищением. Асп поглядывал на меня как на чудо. А вся шайка во главе с Пнем смотрела на меня с еще большим уважением. Каким-то загадочным, им неведомым способом мне удалось провести Аспа!
- Ты что, подменил работы? - допытывалась Фиффи, улыбаясь своими вампирского цвета губами. - Небось, написал свое имя на его контрольной, а на своей - его, да? Ну ты молоток! Я бы до такого никогда не додумалась!
- Брось, - хмыкнул Данне. - Когда бы он успел? Неужели ты думаешь, что Асп их из рук выпускал? Нет. Слушай, а может, ты на прошлой неделе пробрался в учительскую и узнал задание? А потом попросил какого-нибудь посмышленее написать за тебя все от начала до конца. Признавайся!
Мальчишки долго ломали головы, пытаясь понять, как мне удалось выкрутиться. Единственное, чего они не могли предположить, - это то, что я сам все выучил.
Когда я им об этом сказал, они только посмеялись.
- Да он просто говорить не хочет! - хитро прищурился Рыбная Тефтеля.
В конце концов ребята разошлись. Остался только Пень.
- Как там Блэки? - спросил он.
- Нормально.
- Можно мне зайти посмотреть на него? Давненько я его не видел.
- Давай в другой раз.
- О’кей.
Он задумчиво посмотрел на меня. Но ничего не сказал. Я поднял с земли свой шикарный портфель и побрел домой.
Я пошел лесом, чтобы никому не попадаться на глаза. Да так было и короче. Тропинка заледенела и была вся в снегу и грязи, я вышел на опушку. Стояла оттепель, но я заметил лыжников, направлявшихся к берегу.
Когда я вошел в лес, то заметил синее пальто.
- Тина, подожди! - окликнул я.
- Ты куда? - спросила она, когда я ее догнал.
- Домой. А ты?
- К подруге.
Мы немного прошли вместе. Кроны сосен были все в снегу, они раскачивались над нами, словно тяжелые белые облака. Я насвистывал папину любимую мелодию "You’re a heartbreaker". Тина взяла меня за руку. Я не сводил с нее взгляда: она шла справа от меня, и у меня не было иного выхода. Иногда и она поглядывала: смотрю ли я на нее, и улыбалась, убедившись, что это так.
Непросто было идти, не глядя под ноги. То и дело попадались опасные камни и припорошенные снегом заледенелые корни.
- Ты тогда правду сказал? - вдруг спросила Тина.
- О чем?
Она выпустила мою руку. И в этот самый миг мои итальянские ботинки поскользнулись на корнях. Я ухватился за Тину, чтобы не упасть. Мы замерли друг напротив друга как раз под тем деревом, которое называют деревом Любви. На самом деле это были два дерева: их ветви переплелись так, что получились ворота.
- Я правда тебе нравлюсь?
Я не сразу сообразил, что она имеет в виду. Наконец до меня дошло! Это она вспомнила то, что я сказал про себя в тот снегопад, когда мы повстречали отца.
- Я не думал, что ты услышишь.
- А я услышала. - Тина подошла ближе. Мы целую вечность стояли и смотрели друг на друга. В кронах сосен свистел ветер, я чувствовал Тинино дыхание на своем раненом носу. Да пусть думает что хочет! Тина обняла меня, чтобы я опять не поскользнулся, и наши лица оказались совсем рядом.
Тут я услышал за спиной чьи-то приближающиеся шаги.
- Чем это вы занимаетесь!
Лолло! Тина отпрянула.
- Лолло! - пробормотал я.
- На тебя что, снова нашло? - съязвила Лолло.
- Ты о чем? - я почувствовал, что краснею.
- Поосторожнее с ним: он сам за себя не отвечает, - заявила она Тине.
- Почему?
- Да у него что-то с гормонами не в порядке.
- Как это - не в порядке?
- Ну, на него, бывает, находит, и он становится сам не свой, - объяснила Лолло. - Носится повсюду и всем налево и направо говорит, что их любит, а то и поцеловать пытается. Видела бы ты, какой он мне синяк оставил на груди!
- Лолло! - не выдержал я. - Ты у меня получишь!
- Слыхала! - сказала Лолло Тине и схватила меня под руку, словно медсестра, которой поручено увести больного.
- Пойдем-ка, Лассе, - проговорила она заботливым сестринским голосом. - А то я расскажу папе, что ты прячешь под кроватью.
Со стороны могло показаться, что у меня удар. Лицо горело, словно его поджарили.
Я не смел ей перечить: если я не стану плясать под ее дудку, она прямиком направится к Торстенсону и выложит все про Блэки. И тогда бедняге конец.
- Лассе, - окликнула Тина.
Но я молча плелся за Лолло.
Когда мы дошли до поворота на подъеме, я все же оглянулся. Это было непросто: мне показалось, что у меня голова вот-вот отвалится.
Но Тина уже исчезла.
Глава десятая
Меня называют занудным придурком, мы обедаем в доме дискобольши, а Элвис поет в ночи "Any day now"
Я посмотрел в окно.
Надо же: я и не заметил, что на березах на склоне лыжной горы распустились листочки, а на косогоре зазеленела молоденькая травка! Но кое-где еще попадались островки снега, и солнце изо всех сил старалось их растопить. Как-никак уже середина апреля. Немало недель прошло с того дня, когда я сидел в учительской и уплетал кекс, запивая малиновым соком. Тогда я в первый раз показал, на что способен. И в тот же день я едва не поцеловал Тину.
С тех пор я никого не целовал.
Это было безрадостное время.
Тина избегала меня. Стоило мне оказаться поблизости, она сразу отворачивалась. Кажется, даже Пень заметил, как я страдаю, и стал всячески пытаться подбодрить меня. Зазывал в кондитерскую поиграть во флиппер или предлагал сгонять в город в зоомагазин, где продавали пираний. Но меня ничто не радовало. Пару раз я таскался с ним играть на автоматах, но не набирал и половины своего обычного счета.
- Да что с тобой стряслось? - допытывался Пень.
- Ничего.
- Петрушка какая-то! Выкладывай, Лассе!
- Просто я стараюсь хорошо учиться, - буркнул я, - и мне некогда шляться по городу или торчать в кафе. Ясно тебе?
Пень посмотрел на меня так, словно я серьезно повредился мозгами и несу несусветную чушь.
- Я так и знал, что дело нечисто! - вздохнул он. - Черт!
На самом деле я просто решил доказать, что такие, как я и он, Рыбная Тефтеля и отец, ничем не хуже других. Но Пень и так в этом не сомневался.
Теперь я старался держаться в сторонке на школьном дворе. Стоял в своих новеньких шикарных тряпках, которые, впрочем, теперь были и не такие уж новые, уткнувшись носом в какой-нибудь учебник, и исподтишка следил за Тиной.
Я отвел взгляд от берез и посмотрел на Аспа.
Похоже, он не на шутку огорчен. У него это отлично получалось - выглядеть огорченным. Даже штаны на заднице печально обвисли.
- Ты не приготовил уроки. Так?
Его взгляд скользнул по мне и остановился на компании у меня за спиной.
- Так что, Петер, - сказал он и посмотрел на Пня, - может, мы лучше спросим Лассе?
- Вот-вот, правильно, - хмыкнул Пень. - Он-то уж точно ответит!
Было ясно, что он бы с радостью утопил Аспа и меня, да и всю школу в придачу, в одной из тех испанских рек, про которые у него допытывался учитель.
- Посмотрим, - сказал Асп.
И я начал перечислять.
- Эбро, Миньо, Дуэро, Тахо, Гвадиана, Гвадалквивир, Сегуро, Хукар, Гвадалавиар.
После каждого названия в животе поднималось радостное ликование. Это случалось всякий раз. Я ничего не мог с собой поделать, хоть и понимал, что лучше бы мне не выпендриваться. И я сам различал эти самодовольные нотки в моем голосе, а уж Пня они наверняка бесили.
Я перечислил их все, даже самые крошечные пустяковые речушки, которые никто не просил запоминать. Этому я научился у Торстенсона. Учителя просто балдели, если ученик запоминал то, что запоминать было необязательно. За это время я многому научился у Торстенсона.
Я теперь знал, какие вопросы задают на контрольных. И научился с беззаботным и безразличным видом отвечать на простенькие вопросы. А потом выдавал что-нибудь этакое, чего не было в учебнике, а мы отыскали в многочисленных Торстенсоновых справочниках.
Я видел по глазам Аспа, как он все набавляет и набавляет мне очки. Я ходил теперь у него в любимчиках. Конечно, некоторые ребята учились получше меня. Но они-то не были прежде таким безнадежным.
Это казалось Аспу настоящим чудом. И он представлял себя самого в роли Великого Мага. Ему достаточно было воздеть палец в воздух и призвать меня к ответу, и я тут же выскакивал, словно дрессированный кролик из шляпы. И он души не чаял в этом кролике.
- Что скажешь, Петер? - спросил он. - Вот так и тебе следует отвечать!
- Зачем?
- Если бы ты старался, то мог бы учиться не хуже.