- Она имеет отношение к географии? - спросила Маргоша.
- Н-ну… - сказала Зоенька.
- А к чему она еще имеет отношение? - спросила Маргоша.
- Альпинисты на нее лазают, - вдруг сказал Венька.
- Точно, - сказала Маргоша, - а это имеет отношение к географии?
- Имеет! - крикнула я. - Имеет!
- Не так громко, - сказала Маргарита Васильевна, - но, в общем, я рада, что вы, кажется, меня поняли. Давайте выберем самоуправление.
Она сказала это, вышла из-за стола и уселась за парту, попросив подвинуться Веньку, с которым никто не хотел сидеть, потому что он всем мешал.
- А вы? - спросил Г. А.
- При чем тут я? - спросила Маргарита Васильевна.
- А кто же руководить будет?
- Ну, если вы очень ошибетесь, то я поруковожу, но вообще-то я считаю, что вы достаточно сознательны. Вот только кому вы поручите вести собрание?
Мы растерялись.
- Вот странно, - сказала Маргарита Васильевна, - вы же знаете друг друга лучше, чем я вас.
И тут поднялась Зоенька.
- Я считаю, - сказала она, - что старостой класса должен остаться Гера Александров. Вот пусть он и руководит собранием.
Мне тоже хотелось, чтобы Гера остался старостой класса и руководил собранием, потому что он очень справедливый и работоспособный - что ему ни поручат, он все выполнит, и даже если ему и не поручают, он сам берется за многое и все выполняет. Мы с ним работаем в тесном контакте - я ведь давно уже председатель совета отряда. Но когда об этом сказала Зоенька, я разозлилась и сказала, чтобы собранием руководил Петька. Все вначале удивились, а потом начали кричать:
- Петька! Петька!
Наверно, всем было интересно, что из этого получится, - ведь у нас раньше собранием руководили всегда учителя или старшие пионервожатые, а тут, пожалуйста, сами! И еще, конечно, всем было интересно, как новая классная руководительница отнесется к тому, что мы вдруг взяли и выбрали этого балбеса Петьку. А она очень спокойно сказала:
- Большинство голосов за Петьку. Покажись.
- Ну, я, - сказал Зворыкин, поднимаясь. Он немного растерялся, но все-таки нахально улыбался во весь рот.
- Петя, - сказала Маргарита Васильевна, - иди за мой стол и руководи. И не стесняйся.
- А чего мне стесняться, - сказал Петька и заорал: - Эй, вы! Тихо!
А Маргоша спокойненько сидела за Венькиной партой и совсем не мешала нам выбирать свои органы самоуправления. Только потом, когда уже все были выбраны, она встала и сказала, что главное - это чувство ответственности за порученное дело, а у кого нет такого чувства ответственности, тому лучше сразу отказаться.
Но все, кого куда-нибудь выбрали, закричали, что у них есть такое чувство, хотя, мне кажется, у некоторых его вовсе не было и кричали они за компанию. Но самое интересное, что в скором времени оно действительно у них появилось - почти у всех. Наверно, потому, что ребята друг другу не давали спуску. "Где твое чувство ответственности?" - кричали все, и волей-неволей тебе приходилось выполнять. А Маргоша с тех пор на всех наших собраниях садилась где-нибудь в сторонке и помалкивала, только иногда, когда чересчур увлекались, она нас поправляла, но так, что мы этого почти не замечали.
…Вот и сейчас она села к Веньке, а Гера стал руководить собранием. Он это здорово умел, и все шло как по маслу, быстро, потому что всем хотелось погулять с нашей веселой Маргошей. И все бы кончилось совсем хорошо, если бы Г. А. вдруг не сказал, что он хочет поговорить еще по трем вопросам. Все закричали - какие там еще три вопроса, все ясно и т. д. и т. п. Но Г. А. железно настаивал, и Маргарита Васильевна поддержала его.
Но только Гера открыл рот, чтобы выложить свои три вопроса, в дверь постучали, и вошел третий новенький. Вы уже, конечно, догадались, кто это. Я даже не очень удивилась - от этого ненормального телепатика всего можно было ожидать.
Он вошел и вежливо сказал:
- Здравствуйте. Вы извините, что я опоздал. У меня домашние дела.
Все удивленно посмотрели на него, а он улыбнулся так дружелюбно и сказал:
- Я новенький. Меня Семеном зовут. Семен Половинкин.
- Проходи, Сеня, - приветливо сказала Маргоша.
Семен огляделся по сторонам, увидел меня и не удивился, как будто он знал, что я именно в этой школе и в этом классе учусь. И как нарочно, сама не знаю почему, я на этот раз сидела одна, и, конечно же, он сразу подошел к моей парте и уселся как ни в чем не бывало, да еще подмигнул мне и сказал так, что все слышали:
- Ну, вот и я.
Кое-кто засмеялся, а этот трясучий Апологий проскрипел:
- А она только вас и ждала.
Тут уже все засмеялись, а Семен посмотрел на Апология и сказал спокойненько:
- А я знаю.
- Во дает! - заорал Петька Зворыкин.
И опять все захохотали, прямо заржали все, а я от злости не знала, куда деваться, и даже не нашлась, что ответить, как бы этого воображалу посадить в галошу. Но, между прочим, злилась-то я злилась, а про себя не то что радовалась, а как-то забавно и интересно мне было, что вот он опять появился на моем жизненном пути. Ведь не буду же я в другую школу переводиться. С какой это стати.
Ну, в общем, я тут промолчала и сделала вид, что меня это вовсе не касается. Я только посмотрела на Веньку. Он сидел на своем краешке скамейки с Маргаритой Васильевной и исподлобья поглядывал - то на меня, то на Семена. Боится, что ли?
Г. А. постучал ладонью по столу и начал излагать свои три вопроса.
- Первый вопрос, - сказал он, - это вот что: мы с Басовой предлагаем провести интересное и полезное мероприятие. К ним в гости приехал Герой Советского Союза, полковник, а ее папа во время войны был у него ординарцем. Он был сыном полка.
Тут все стали смотреть на меня, и я ужасно застеснялась, - как будто это я была ординарцем и сыном полка. Но, в общем-то, я не думала, что Г. А. вот так, не посоветовавшись со мной, возьмет и скажет об этом.
- Мы его видели, - хором сказали Зоенька и Юлька, - он ел мороженое.
- Так вот, я предлагаю, - продолжал Гера, - пригласить его к нам в класс и устроить встречу. Надо будет пригласить и Машиного папу, и пусть они нам расскажут о своих боевых подвигах и о том, как защищали Ленинград.
- Хорошая мысль, Гера, - сказала Маргоша и ласково посмотрела на меня. Я пожала плечами.
- Пригласить, пригласить, правильно! - закричали все, а Зоенька с Юлькой опять хором сказали:
- А мы его уже пригласили.
- Вы? - удивился Гера.
- Ну да, мы, - сказала Юлька, - а что, нельзя нам проявить инициативу?
- Можно, конечно, - недовольно сказал Г. А., - но надо это делать организованно. А что он вам сказал?
- Он сказал, что не может, - ответили Зоенька и Юлька.
- Он так и сказал? - спросил Гера, и мне показалось, что он чему-то обрадовался.
- Н-не совсем так, но… - промямлила Зоенька.
- Мы попросим еще раз, - решительно заявила Юлька.
- А уж это, - так же решительно сказал Гера, - если мы вам поручим.
- А почему не нам? - спросила обиженно Зоенька. - Мы же первые.
- Это мы обсудим, - сказал Г. А. - У кого какие есть предложения?
И все начали вносить свои предложения, а мне стало обидно, и я разозлилась - ишь какие, делят моего полковника и папу, как будто они им принадлежат.
- А меня вы, может быть, спросите? - закричала я.
Все посмотрели на меня, а Семен взял меня тихонечко за локоть, наверно, чтобы я не волновалась, но я уже разволновалась и мне было все равно. Я выдернула локоть и встала.
- А я что - совсем посторонняя, да? - кричала я. - Ишь какие - делят полковника, как будто он ваш!
- Чего ты порешь, Машка? - спросил Коля Матюшин.
- Она, по-моему, немножко права, - сказал Гриня Гринберг.
- Нет, она не права, - сказал Г. А., - и я это могу доказать. Кстати, второй вопрос, о котором я хотел говорить, - это то, что некоторые наши ребята за лето утратили чувство ответственности. - И он посмотрел на меня.
- Ты это о ком? - спросила я.
- Я не буду говорить, о ком. Этот человек сам знает. Я только скажу, что это имеет отношение к приглашению полковника.
- Нет, уж раз ты начал… - сказала я.
- Я не буду говорить, - спокойно сказал Г. А. - Я думаю, что этот человек уже понял, - и он посмотрел куда-то в сторону.
Я-то, конечно, сразу поняла, в чем дело, но махнула рукой - не буду же я при всем классе обсуждать наши с Г. А. отношения. Ужасно он строгий все-таки, ни одной ошибки не прощает. Хотя все-таки пожалел - не сказал, что это я потеряла чувство ответственности. Да ничего я не теряла - так, может, самую малость… Я села и дала себе слово молчать, что бы они ни решили.
Ну, ясно, они все решили - с Герой попробуй не реши. Они выбрали целую делегацию из пяти человек: Г. А. - глава делегации, потом Гриня Гринберг, Коля Матюшин, от Зоеньки и Юленьки выбрали одну Зоеньку, чтобы им не обидно было, и, нате вам, - меня!
- Ты не возражаешь? - спросил меня Гера.
Я пожала плечами.
Потом они решили, что надо полковнику преподнести какой-нибудь подарок - сувенир.
- Самовар, - сказала я.
- Почему самовар? - очень удивился Г. А.
- Полковник на пенсию, то есть в отставку, скоро выходит, - сказала я и подумала, что это я несу, но остановиться уже не могла, - ну, вот он и ищет самовар, чтобы пить чай в саду с малиновым вареньем.
- "У самовара я и моя Маша…" - запел скрипучим голосом Апологий.
- Ты помолчи, - сказал ему Семен, перегнувшись через меня.
- А чо?
- А ничо.
- Пониме.
- Ну, то-то.
- Самовар? - сказал Гера. - Надо подумать. Хм-м, самовар.
Видно, этот самовар его озадачил.
- Хм-м, самовар, - повторил он задумчиво, но затем сразу решительно сказал: - Теперь третий вопрос.
Все хором заныли.
- Может быть, в другой раз, Гера? - спросила Маргоша.
- Как хотите, Маргарита Васильевна, - сказал Гера немного обиженно, - но это очень важный вопрос - о дисциплине.
- Какая еще дисциплина, - сказал Петька Зворыкин, - ведь уроки еще не начались.
- Хуже будет, когда они начнутся, а дисциплины не будет, - сказал Гера сердито.
- Ну, говори, - сказала Маргарита Васильевна и прищурилась.
- Я хочу поговорить о двух ребятах, в основном. Они нам в прошлом году мешали и, судя по всему, будут и в этом мешать. Это, во-первых, Зворыкин…
- Я? Да? - заныл Петька. - А что я? Я тебе мешал, да?
- Но ты еще не самое главное, - продолжал Г. А., - самое главное - это Балашов.
Я даже вздрогнула. Неужели Г. А. скажет про Веньку? Я тихонько посмотрела на него - он весь сжался, и только глаза зло поблескивали, как у зверька какого.
- Гера, - сказала я, - может, не надо сейчас?
- В самом деле, Гера, - сказала Маргарита Васильевна и встала. - Давайте обсудим этот вопрос… в рабочем, так сказать, порядке.
- А почему не надо? - спросил трясучий новенький. - Должны же мы знать, кто позорит наш город, то есть наш класс, и кто мешает нам жить?
- Во дает! - сказал Петька Зворыкин.
А ребята все уставились на этого Апология - нельзя было понять, то ли он треплется, то ли всерьез. Я разозлилась до невозможности.
- Тебе-то что? - закричала я. - Ты-то у нас без году неделя еще, а туда же…
- Ты не права, Басова, - сказал Г. А. - он теперь наш…
- Скорее твой, - неожиданно сказала новенькая Татьяна.
- Это еще почему? - хором запищали Зоенька и Юлька.
- Уж слишком они оба правильные, - сказала Татьяна презрительно.
- Ну и что? - удивился Г. А. - Что ж, по-твоему, если у нас в классе завелся тип, который докатился до того, что стал избивать девчонок…
- Это уж подлость, - возмущенно сказал Гриня Гринберг, и все зашумели и начали смотреть на Веньку.
- Но это же неправда, Гера! - закричала я. - И вовсе это не он! - Но меня никто не слушал: все орали и смотрели на Веньку. А он совсем сжался в комок и уставился в парту.
- А кого он побил? - спросила Зоенька, когда шум немного улегся.
- Это неважно, - гордо сказал Гера, - я не доносчик.
Тут снова поднялся крик, а я совсем не знала, как мне быть, - ведь ясно же: Венька сразу поймет, что это я рассказала все Г. А.
- А ты точно знаешь, Гера? - спросила Маргарита Васильевна.
- Точно, - ответил Г. А., - и еще не один, а со своими дружками.
- Это действительно… - сказала Маргарита Васильевна и развела руками. - Не знаю уж, как тут быть. Решайте сами…
- Надо обсудить, - серьезно сказал Коля Матюшин.
- И осудить, - добавил Апологий, и опять было непонятно, то ли он всерьез, то ли валяет дурака.
А я невольно посматривала на белобрысого Семена и думала, почему же он молчит - ведь он-то хорошо знает, как было дело. А он молчал и только внимательно и с любопытством посматривал на кричащих ребят. "Ну и ладно, - сердито подумала я, - посмотрим, какой ты такой, рыцарь?!"
- А чего там обсуждать, - кричал Петька Зворыкин, - собраться всем и дать как следует и Жуку и его компашке, чтобы знали!
- Как же, дашь им… - с опаской сказал Коля Матюшин.
И тут заговорили и закричали многие.
- С ними только свяжись! - кричал один.
- Это такие! Я их знаю, - ныл другой.
- Они и ножом могут, - пропищала Зоенька.
- Сдрейфили, да?! - орал Петька.
- И потом, - рассудительно сказал Г. А., - это не метод…
- Правильно, - сказал Апологий, - их надо вовлекать и воспитывать.
Я молчала и только поглядывала то на Семена, то на Веньку. Семен тоже молчал и хмурился, а Венька сидел, все так же уставясь в парту. Хорошо - подождем, посмотрим…
- А я считаю, что Петька прав, - вдруг сказал худенький и маленький Гриня Гринберг. - А вы как думаете, Маргарита Васильевна?
Маргоша встала и поправила свою красивую прическу.
- Я думаю, что в принципе, - сказала она задумчиво, - Гера прав: это не метод. Но… но, с другой стороны, если они бьют девочек… - Она развела руками и чуть заметно улыбнулась. - Есть же среди вас… рыцари…
- Правильно! - закричал Гриня. Он вскочил и проткнул воздух рукой, как шпагой. - Шпаги наголо, господа! Шпаги наголо!
Тут опять все загалдели так, что ничего понять было невозможно.
- Да бросьте вы орать! - вдруг громко крикнула новенькая Татьяна.
Все замолчали и повернулись в ее сторону. Она встала.
- Что ты хочешь сказать? - спросил ее Г. А.
- А вот что: из ста зайцев не составишь одну лошадь, - презрительно сказала Татьяна и села.
- Это ты к чему? - удивился Петька.
- А ни к чему, - пожала плечами Татьяна, - поговорка есть такая.
- Это мы зайцы, что ли? - обиженно спросил Коля Матюшин.
- А ты подумай, - сказала Татьяна, усмехаясь.
Все озадаченно смотрели на нее, и тогда Маргоша сказала довольно решительно:
- Ну ладно, все это действительно надо серьезно обдумать. А сейчас…
- А что с Жуком… с Балашовым будем делать? - спросила Зоенька.
- Обсудить! - пропищала Юлька.
- И осудить, - опять проскрипел этот чертов Апологий.
И тут поднялся Семен.
- Нечего обсуждать, - сердито сказал он. - Вы на него посмотрите, - он ткнул пальцем в сторону Веньки, - на нем лица нет. Значит, осознал.
- Ну да! Осознал он, - заверещала Юлька. - Как же!
- А если не осознал, - вдруг усмехнулся Семен, - значит, и совсем наказывать незачем, - это ему тогда все равно что об стену горох.
- Хм-м, - сказала Маргарита Васильевна, - несколько странный логический ход.
Все удивились, а у Веньки лицо сделалось вытянутым, и он почему-то зло посмотрел на Семена.
- А кого он все-таки побил? - настойчиво спросила Зоенька.
- Да не все ли равно, - рассердился Гриня, - важен факт.
Я обрадовалась, но тут же заметила, что трясучий Апологий, ухмыляясь, пялит на меня глаза. Я вся сжалась, а он подмигнул мне и сказал, растягивая слова:
- А вы-ы не-е до-га-ды-ваетесь?
И тут кое-кто тоже стал пялить глаза.
- Ну, чего вы, - пробормотала я, - у меня соринка.
- Знаем мы, какая соринка! - захохотал этот трясучий тип.
Тут встала Маргоша, но я уже не слышала, что она говорила, потому что выскочила из класса.
Я мчалась по улице, и мне было тошно. Домой! Скорее домой! Там - умный-разумный папа, там - добрая, ласковая мама, там смешной, но я знаю, что он любит меня, Витька, там ба-а-абушка… Нет, реветь не буду! Не буду, и все! Там полковник, с которым, наверно, можно поговорить всерьез.
Я мчалась по всем улицам и - вот странно: не могу припомнить, о чем я думала. Стоял у меня перед глазами почему-то лес, в который мы ходили с Маргошей и Герой и со всем классом в прошлом году.
Пожалуй, я все-таки немного ревела, потому что какой-то старый дядька с красной повязкой на рукаве меня остановил и спросил:
- Что случилось?
- Не ваше дело, - сказала я, а он схватил меня за рукав и сердито проворчал:
- Ты под трамвай попадешь, дуреха. Как же не мое дело.
- Никуда я не попаду, - сказала я, - мне домой надо.
- Степан Никанорыч! - крикнул этот дядька. - Я тут разберусь, а вы постойте-ка на два пункта…
Я не слышала, что и кто ему там ответил, только почувствовала, как он крепко взял меня за локоть - не так, как Семен, а покрепче - не вырваться.
- Не чуди, - сказал дядька, - мчишься, словно с горы. Идем.
И повел меня в садик на Белинского - туда, где кукурузные хлопья раньше продавали. Усадил на скамейку и спросил:
- Где живешь?
- Тут рядом - на Моховой.
- Куда бежала?
- Домой.
- Почему плакала?
- Нипочему.
- Так. От кого бежала?
- Ни от кого.
- Почему плакала?
- Мое дело.
- Так.
- Да ничего не случилось! Чего вы пристали?!
- Не-е-ет! Чего-то случилось. Такая девчонка не станет просто так плакать.
- Какая девчонка?
- Да вот такая…
- Дяденька, я домой побегу…
- Ну, - сказал он и вздохнул почему-то. - Беги, если надо.
- Спасибо, - сказала я, но осталась сидеть на скамейке.
Он ушел, чуть сгорбясь и покачивая головой. Я посмотрела ему вслед, и вот странно, слезы-то у меня высохли, и я почувствовала, что улыбаюсь. Я посидела еще немного и потихоньку пошла домой.
…А под аркой стоят Венька Жук и белобрысый Семен. Они стоят друг против друга, как петухи. Руки у обоих в карманах, брови нахмурены, и смотрят они друг другу в глаза так пристально, что меня даже и не замечают. Господи, ну что за мальчишки такие - опять драться.
Но они пока не дерутся, а только шипят друг на друга сквозь зубы.