Составит папа какой-нибудь приказ, распоряжение подчинённым сотрудникам фирмы, например, чтоб они луковицы тюльпанов в Голландии купили, а мальчик говорит:
- Дай-ка я посмотрю твой приказ. Нет. Такой приказ никуда не годится. Луковицы надо не в Голландии покупать, а на базаре у одной бабушки. Давай вместе другой приказ напишем.
Сядут мальчик с девочкой, папин приказ перечеркнут, напишут свой, новый, и велят папе подписываться.
- Не буду подписываться. Это не я писал.
- Какая разница? Мы же твои дети. Немножко тебе помогли. Ты же не хочешь, чтобы из-за твоих необдуманных приказов вся фирма разорилась и большинство сотрудников оказались безработными. Они тебя за это по головке не погладят.
Папа посопит, посопит и подпишет. Но однажды отказался. Дети хотели, чтоб фирма больше красных роз выращивала, з папа упорствовал, хотел, чтобы больше выращивалось белых. И не так уж всё это важно было. Просто папе стало обидно, что ему не дают делать по-своему. Ничего не доверяют.
- Неправда. Мы тебе доверяем, - сказали дети. - И ты это прекрасно знаешь. Вот недавно ключ от дома вручили. Чтобы ты сам мог открывать дверь. Доверили. Несмотря на то что ты запросто можешь его потерять.
- Ага, - говорит папа. - Я этот ключ полгода у вас выпрашивал. Уже у всех наших сотрудников давным-давно ключи были. А у меня нет. Все надо мной смеялись. И потом, вы мне только от одного замка ключ дали, а у нас на двери их два.
- Ну и что? Мы на два замка запираем, только когда уходим, а если кто-то дома, дверь всего на один замок заперта. И ты сам всегда можешь её отпереть. Пожалуйста.
- Эх! - махнул папа рукой. - Ничего вы не понимаете!
- Не дерзи, - сказал мальчик. - Не смей грубить детям. Быстро подписывай приказ про красные розы и отправляйся спать. Завтра понесёшь приказ на работу.
- Не понесу. Я этот вопрос вынесу на совет директоров. Завтра же.
- Пожалуйста. А мы придём на ваш совет и всем объясним, что ты ошибаешься, неправильные приказы пишешь. Скажем: напрасно вы его председателем совета директоров выбрали. Это для папы слишком большая ответственность. Надо его уборщицей выбрать. Чтоб он на работу не с приказами, а с веником приходил.
- Не надо, - всхлипнул папа, - я подпишу.
- Вот и хорошо, - погладила папу по головке девочка. - Молодец. Правильно. Мы же как лучше хотим. И кстати, если у тебя завтра совет директоров, будь добр, надень сверху на костюм мамин фартук.
- Зачем? - испугался папа.
- А помнишь, в каком виде ты после прошлого совета пришёл? У вас же там, на столе, бутерброды с сёмгой, чашечки с кофе стоят. И вы, в перерывах, этим друг в друга кидаетесь. Пёстрый фартук возьми, который весь в бантиках.
- Не возьму, - твёрдо сказал папа. - Мамин фартук почти что платье. В маминых платьях одни маньяки ходят. Не надену.
- Какие маньяки? Что за выдумки? Тебе же нравится твой новый костюм. Хочешь его окончательно испортить?
Дети поцеловали папу, пожелали ему спокойной ночи, напомнили, чтобы он перед сном обязательно вымыл ноги. Папа побрёл спать, а дети вздохнули и сказали друг другу, что когда-нибудь папа обязательно поймёт, они всегда хотели ему только добра, и будет им за всё благодарен.
ТРИ ГОРШКА ЗА ЧЕТЫРЕ КОЛЕСА
У одной дочки папа просил машину.
- Зачем тебе? - удивлялась дочка. - Сам говоришь, на метро добираться гораздо быстрей. Всюду пробки. Автомобилей на улицах полным-полно. Разве не так?
- Так, - соглашался папа. - А машину от этого ещё сильней хочется.
- Давай я тебе игрушечную машинку куплю. Маленькую.
- Нет. Купи большую машину. Я ведь уже большой.
- Большая дорого стоит, - вздохнула дочка.
- А ты всё равно купи.
- Куплю, - погладила папу по голове дочка. - Обязательно. Только придётся немножко подождать. Нет у нас с тобой сейчас таких денег.
- А какие есть? Я место одно знаю. За углом. Обменный пункт называется. Можно те, какие есть, поменять нате, какие нужны, чтоб машину покупать. Показать место?
- Спасибо, папа, не надо. Ты мне лучше скажи, какая у тебя зарплата.
Папа сказал. Дочка вздохнула.
- Придётся нам, - решила дочка, - деньги взаймы брать.
- Где возьмём? - встрепенулся папа.
- Брать деньги, - сказала дочка, - надо там, где они есть. В банке.
- В какой пойдём? - вскочил папа.
Поблизости было два банка. Один взрослый, другой детский. Взрослые повесили табличку "Банк" на музей изобразительных искусств, и музей стал изображать банк. А дети переделали в банк свой детский сад. Повесили на него такую же табличку. Папа с дочкой посовещались, приняли решение: дочке идти в детский банк, а папе во взрослый.
Во взрослом банке было очень красиво. Всюду стояли мраморные скульптуры, колонны, и висели старинные картины в толстых бревенчатых рамах.
- Дадите мне денег взаймы? - спросил папа.
- А вы вернёте? - заинтересовались взрослые банкиры.
- Подождите минуточку, мне надо посоветоваться, - попросил папа и позвонил дочке по телефону.
- Они, - сообщил папа дочке, - спрашивают: верну я их деньги или не верну. Что говорить: правду или неправду?
- Говори правду, - посоветовала дочка. - Всегда надо говорить правду. Неправду не надо говорить никогда.
Папа сказал правду.
- Ладно, - говорят взрослые банкиры. - Вот вам бумага. Она называется бланк. Пишите заявление.
- А что писать?
- Изложите свою просьбу денег. И банк вам даст.
- Деньги? - обрадовался папа.
- Нет. Ответ. Отрицательный. В нём будет написано: "В вашей просьбе отказано с уважением".
Папа написал заявление, получил отрицательный ответ, пошёл домой. А папина дочка сидела в детском банке, разговаривала с рыжей кудрявой сообразительной девочкой-банкиршей. Вокруг на полках лежали игрушки, куклы, разноцветные мячики, а на полу стояли в два ряда деревянные лошадки.
- Денег взаймы дашь? - спросила папина дочка рыжую девочку.
- А тебе очень нужно?
- Очень. Папа машину просит.
- Какую?
- Сейчас спрошу.
Дочка позвонила папе по телефону:
- Ты какую машину хочешь?
- Жёлтую. С четырьмя колёсами.
- Хорошо, - сказала рыжая девочка папиной дочке, - пойдёшь по коридору, откроешь вторую дверь слева. Там, в комнате, стоят горшки с пачками денег. Возьмёшь два горшка. Только смотри, не забудь: когда вырастешь, начнёшь получать зарплаты - вернёшь в банк на один горшок больше. Не два, а три.
- Полные?
- Это уж как получится.
В одно прекрасное утро просыпается папа, дочка ему говорит:
- Выгляни в окно. Видишь, во дворе новая жёлтая машина стоит - это твоя.
- Спасибо, - обрадовался папа, хотел сразу бежать вниз, но дочка сказала:
- Сначала надо умыться, почистить зубы, позавтракать, надеть брюки, рубашку, побриться и не забыть положить в карман водительские права. Где твои водительские права?
- В картонной коробке.
- В какой коробке?
- В той, где паспорт.
- А паспорт где?
- Тоже в коробке. В той, в которой водительские права.
Наконец водительские права нашлись. Папа положил их в карман, спустился во двор, нажал новенькую кнопку на новеньком пульте, отключил автомобильную сигнализацию, открыл дверцу, отпустил стояночный тормоз, достал из багажника буксирный трос. Дочка увидела в окно, как папа с машиной возится, позвонила ему на мобильный телефон.
- Что ты копаешься, не едешь? По телевизору говорят: пробки. Никуда добраться не успеешь.
- А я и не собираюсь никуда добираться, - сказал папа и привязал красный буксирный трос к жёлтой машине. - Я её по двору за собой тянуть буду. На верёвочке.
КУКОЛКА, БАЛЕТНИЦА, МОКРЫЙ МИНИСТР
В субботу одной девочке неожиданно пришлось наказать своего папу за то, что он вчера во дворе обстрелял бабушек из водяного пистолета. Такого хулиганства девочка от своего тихого, скромного отца никак не ожидала.
- Папа, - сказала девочка, - ты понимаешь, что очень жестоко со старушками поступил?
- Я не поступал. Просто водой стрельнул. И всё. Один раз.
- Хорошенький раз. Семь бабушек наповал облил.
- Не семь. Только шесть. Одна газетой укрылась.
"Что же теперь будет? - размышляла девочка. - Сегодня он бабушек из пистолета облил, завтра милиционеров поливать начнёт. Сначала рядовых, потом лейтенантов, потом полковников. Так он и до милицейских генералов дойдёт".
- О чём ты думал, - возмущённо спросила девочка, - когда струю в бабушек пускал?
- Я, - честно сказал папа, - думал: попаду или не попаду. Вдруг промажу.
"Нет, - решила девочка, - сам он не остановится. Возьмёт и обольёт самого главного милиционера - министра внутренних дел. Другие министры под руку попадутся - их тоже обольёт. Министра образования, министра здравоохранения, министра обороны. А заодно и премьер-министра. С ног до головы. Кончится тем, что папа сунет в карман водяной пистолет, пойдёт в Кремль. Обливать президента. Всего этого допускать нельзя. Надо остановить его прямо сейчас, пока ещё есть надежда, что папа может исправиться".
Наказанный папа тосковал у окна, девочка смотрела на него и думала, что вообще-то папино наказание совсем некстати. На столе лежат очень дорогие билеты в самый большой театр. Два билета на балет достались девочке случайно. Как раз в субботу она собиралась устроить папе сюрприз: пойти вместе с ним смотреть балет, и вот теперь папа сидит наказанный, а билеты пропадают, потому что нельзя же вести на балет человека, который совершил хулиганский поступок и никакого балета не заслужил. Но если человек раскаивается, то это, конечно, уже совсем другое дело.
- Ты раскаиваешься? - спросила девочка папу.
- В чём?
- В бабушках. Понимаешь, что это насилие, которого с бабушками допускать нельзя? Старушки могли простудиться.
- А зачем они про них сказали, что им жарко, что они сами просят? А сами убежали.
- Что ты выдумываешь? Разве бабушки просили тебя их обливать? Говори честно, просили или не просили?
- Не просили.
- Ну вот. Наконец-то решил говорить правду. Это хороший признак. Значит, ты уже начал раскаиваться. Начал?
- А зачем они мои леденцы взяли? И все сгрызли.
- Опять враньё. Громоздишь ложь на ложь, - вздохнула девочка. - Бабушки не грызут леденцов. У них для этого зубы не приспособлены. Если ты меня уважаешь, немедленно, сейчас же говори правду. Грызли бабушки твои леденцы?
- Не грызли.
- Молодец, - обрадовалась девочка. Ей было приятно, что она так быстро сумела добиться от папы правды. Ещё немного усилий, и можно будет простить папу, отправиться вместе с ним в театр на балет. Девочке очень хотелось увидеть, как танцует новая восхитительная балерина, про которую все говорили, что она раньше весила сто килограммов и была водителем троллейбуса.
Но папа, хоть он и встал на путь исправления - начал иногда говорить правду, - всё-таки пока не очень раскаивался, прощения не просил. А главное, вины своей не признавал вовсе. Надо было срочно что-то предпринимать. Чтоб не опоздать на балет.
- Почему ты боишься честно признать свою вину?
- Я не боюсь.
- А знаешь ли ты, - взволнованным голосом спросила девочка, - в чём настоящая, главная мужская смелость? Знаешь в чём?
Папа очень заинтересовался.
- Думаешь, главная смелость, - продолжала девочка, - в том, чтобы брать без спроса конфеты, в бабушек из пистолетов водой пулять? Нет, дружок. Не в этом главная смелость.
- А в чём? - спросил папа.
- Настоящая храбрость, отвага, мужество в умении отвечать за свои поступки. В признании: "Я виноват. Наказывайте меня". Потом раскаешься, попросишь прощения, скажешь: "Я больше не буду".
Папа разочарованно отвернулся.
- Я смелый, - сказал папа. - И честный. А все дразнят: "Трус. Врёшь, тебе слабо". Всегда дразнили. Когда маленький был - тоже. Девчонкой обзывали. Балетницей. Кричали: "Куколка, балетница, воображуля, сплетница". Я из-за этого прозвища Балетница на всю жизнь балет возненавидел. Смотреть не могу. Тошно.
В глазах у девочки что-то мелькнуло.
- Значит, не хочешь признать вину? Не станешь просить прощения? Хорошо же. Будешь наказан. Ты у меня это наказание надолго запомнишь. Собирайся немедленно, мы идём в театр. На балет.
НЕ ЗАБУДУ ДОЧЬ РОДНУЮ
Папа одной девочки вечно заводил себе неподходящих знакомых. То с ворами познакомится, то с террористами. И встречается с ними, встречается. Каждый день.
- Папа, - огорчалась девочка, - неужели нельзя с приличными взрослыми встречаться? Зачем ты всё время с преступниками знакомишься?
- Мне с ними интересно.
- Странные у тебя интересы. Посмотри, сколько хороших, скромных, прилично одетых взрослых по улицам ходит, а ты себе в знакомые обязательно какого-нибудь бандита, с татуировкой на животе, найдёшь. И где ты их только откапываешь?
- Места знаю, - говорил папа и продолжал интересоваться всякими злоумышленниками.
Вот наловит папа где-нибудь воров, приведёт к себе на работу и возится с ними, возится.
- Давайте, - говорит им, - играть, как будто вы честные граждане.
- Уходи, - злятся воры, - не хотим с тобой играть. Ты милиционер. Мы с милиционерами не играем.
Папа девочки работал милиционером. У него даже звание было: генерал-лейтенант милиции. Маме девочки папина работа не нравилась. Она воров терпеть не могла.
- Если уж ты работаешь милиционером, - говорила мама мужу, - так хоть бы взятки домой приносил. А ты не носишь. Не берёшь их, что ли?
Взятки папа, конечно, брал. Он много раз слышал, что все милиционеры взятки берут, не хотел, чтоб на работе над ним смеялись. Хотел быть, как все. Но взятки эти были папе совсем не нужны, и каждый раз, возвращаясь домой с работы, папа по дороге выбрасывал их в какой-нибудь мусорный бак. А мама на него за это сердилась. Ела его поедом. Говорила:
- Тоже мне - милиционер. Взятку до дома донести не можешь.
Папа огорчался, грустил. Часто сидел вечерами на кухне перед полным стаканом коричневого чая. Угрюмый.
Девочка к нему подойдёт:
- Опять с мамой поссорился?
- Опять.
- И воры твои играть с тобой не хотят?
- Не хотят. И террористы тоже не хотят. Недавно поймали одного. С бомбой. Не признался. "Это у меня, - говорит, - не бомба, а шарф". Пришлось отпустить.
- А ты, - гладит папу по голове девочка, - других бы каких-нибудь друзей себе завёл. Честных. Образованных. Играл бы с ними в умственные игры. И тебе хорошо, и маму обрадуешь. Плюнь на этих воров с террористами.
- Не могу я на них плевать, - вздыхает папа. - Жалко мне их. Они же не виноваты, что злодеями стали, у них так жизнь сложилась, их собственные дети испортили. Вот у бандита с татуировкой на животе дочка - самая настоящая бандитка. Каждый день своему отцу плохие примеры показывала. Он сначала хороший был. Вежливый. А она с раннего детства в детском саду всех била, совочки отнимала, ведёрки опрокидывала. Потом стала мороженое у детей на улице отбирать. Мороженое очень любила. Просто какая-то страсть у неё к этому мороженому. А заодно, вместе с мороженым, если увидит игрушки у детей, тоже отбирает. Мороженое съест, а игрушку домой принесёт. Отец спрашивает:
- Эта красивая кукла откуда взялась?
- Это, - говорит дочка, - добыча. Теперь у нас дома много таких кукол будет. Сколько захочу. А тебе, папочка, что принести?
- Мне, - смущается отец, - новый мобильный телефон хочется.
- Принесу.
На следующий день приносит дочка отцу телефон, а у самой все руки в крови. По локоть.
- Поранилась? - испугался отец. - Сейчас йод достану.
- Не надо йода. Это я у одного взрослого телефон попросила, а он давать не хотел. Пока не отдавал, весь об мои ногти исцарапался.
- Так это чужая кровь? - ещё больше испугался отец.
- Ха-ха, - смеётся над отцом дочка. - Чужой крови испугался. Чужая кровь - это пустяки. Её даже йодом мазать не надо, как свою. Смыл водой из-под крана и порядок.
- Вот так, - говорит генерал-лейтенант милиции своей девочке, - эта дочка-бандитка постепенно отца своего к преступлениям и пристрастила. Правда, мороженое он не полюбил, но преступником стал. Вместе с дочкой. Начал с ней по ночам в парках гулять, людей грабить. И сделал себе татуировку на животе: "Не забуду дочь родную".
- Хорошо, - сказала девочка, - что ты мне эту историю рассказал. Теперь понимаю, почему ты со своими ворами возишься. Уговариваешь их с тобой во что-нибудь поиграть.
- Я, - говорит папа, - надеюсь, они когда-нибудь согласятся. И станут честными гражданами.
- Ты, - поцеловала папу девочка, - хороший человек. Добрый. Настоящий офицер милиции. Только очень наивный. Романтик. Но я тебя всё равно уважаю. И с мамой обязательно поговорю. Скажу, чтоб не ела тебя поедом, не заставляла взятки домой носить. Обойдёмся как-нибудь без взяток. Сама-то она в налоговой инспекции служит, там тоже, говорят, все взятки берут, а мама уж какой год налоговым инспектором работает, а ни одной взятки домой так и не принесла. Чего ж она от тебя требует?
ГИПС, ЛЕСТНИЦА, КОСТЫЛЬ, АПТЕКА
Родители одного мальчика вечно с кем-нибудь на что-нибудь спорили. Только на что бы они ни спорили, в результате им всё равно доставались шишки, царапины и синяки. Однажды родители даже с крыши упали. Оба. Мама на спор, а папа просто так, за компанию. Пришлось их в гипс забинтовывать, в больницу класть. На полтора месяца. Вот лежат папа и мама в больнице, выздоравливают. Мальчик приходит их навещать в больничную палату, спрашивает:
- Что вам принести?
- Принеси нам, - просит мама, - апельсины с яблоками. А то нас тут в больнице только одной мягкой кашей кормят.
- Хорошо, - обещает мальчик, - завтра же принесу.
Родители обрадовались. Переглянулись.
- Спорим, - предлагает мама папе, - когда медсестра уколы нам делать придёт, ты в неё яблоком не попадёшь, а я апельсином попаду.
- Спорим, - соглашается папа. - А кидать когда? Когда только дверь откроет или когда уже укалывает?
- Нет, - испугался мальчик, - если вы такие споры устраиваете, я вам ни яблок, ни апельсинов не принесу.
- А дыни с арбузами, - спрашивает мама, - принесёшь?
- Нет.
- Жаль, - огорчился папа. - С арбузом я бы у мамы сразу спор выиграл.
- Папа, - спрашивает сын, - а зачем ты на крышу лез?
- К маме, - говорит папа. - Увидел, как она там прыгает, забрался. А что? Ей можно, мне нельзя?
- А ты, мама, - удивляется мальчик, - ты же взрослая интеллигентная женщина, у тебя два высших гуманитарных образования, ты-то как на крышу попала? Почему там оказалась?