Значит, душевный строй человека складывается из отдельных чёрточек. Я представляю себе это в виде рисунка. Каким он будет, зависит от того, как сложится у человека жизнь. И у каждого этот рисунок свой, потому что и жизнь у каждого своя, ни на чью другую жизнь не похожая. Радость своя, и горе своё, и тревоги свои, и мечты свои. Хорошо ещё, что люди умеют понимать друг друга, сочувствовать, дружить. А то сидели бы каждый со своим, отдельным. Что тогда было бы? Подумать и то страшно.
Секретное совещание начнется в три
Оля Савёлова сказала Оксане:
- Сегодня в три в штабе будет секретное совещание.
Оксана сказала Ларисе:
- Сегодня в три приходи в штаб.
- Зачем?
- Как зачем? Будет секретное совещание. И Людке скажи, что в три.
На всех переменах девчонки шепчутся. Штаб, тайна, секретное совещание.
Оля, Лариса, Оксана, Людка ходят с таинственным видом. Остальные девочки показывают, что нисколько не завидуют, тоже секретничают о чём-то своём - разве у них нет своих тайн? Подумаешь - штаб. А мальчишки? Мальчишки несутся мимо и не обращают на девчонок никакого внимания. Как до штаба не обращали, так и сейчас не обращают. Неужели им в самом деле не интересно? Штаб же всё-таки, секретный и тайный. А может быть, не такой уж секретный?
- Оксана, - громко, на весь класс, говорит Оля, - а ты никому не разболтала нашу тайну?
При слове "тайна" любой человек встрепенётся. Но никто из мальчишек не встрепенулся. Максим учит стихотворение, бубнит себе под нос и даже не слышит Олю.
- Я? - Оксана всплёскивает руками. - Ну что ты, Оля. Я никогда никаких тайн не разбалтываю. Это другие могут сделать. - Оксана выразительно косится на Таню.
Таня сидит за своей партой, она никому не говорила про штаб. Но она слышит разговор девочек, и ей становится стыдно. Почему? Она же абсолютно ни в чём не виновата. А вот так - у кого есть совесть, тому бывает стыдно не только за себя, а и за других.
- Знаем мы этих тихеньких, - нараспев говорит Оля, - исподтишка что хочешь могут сделать.
Потом Оксана берёт Олю под ручку, и они выходят из класса.
- А у самой ноги тощие, как палки, - фыркает Оксана, проходя мимо Таниной парты.
"Как хорошо, что у меня нормальные ноги", - думает Таня. А Максим высовывает ботинок в проход, и Оля спотыкается, чуть не падает.
- Ехидин ненавижу с детства, - громко объявляет Максим.
И почему-то всем понятно, что он сегодня Олю не цепляет, а заступается за Таню.
Вот такие дела происходят теперь в пятом "В".
На стене висит стенгазета. Яркими синими буквами написал Максим название "За учёбу". И заметки наклеены ровно и переписаны аккуратно и без ошибок. Ничем пятый "В" не хуже других. У них газеты "За учёбу", и у нас газета "За учёбу". Только Нина Алексеевна ходит невесёлая: то ли ребятами недовольна, то ли просто устала. Учительская жизнь очень нелёгкая, это каждый знает.
А в штабе собрались Оля, Лариса, Оксана и Людка.
Уселись на чистый деревянный пол. Сидят ждут, что скажет Оля. И Оля говорит:
- Девочки, слушайте, я скажу сейчас очень важную вещь. Только это тайна, очень строгая тайна.
Почему на лицах девчонок нет восторга? Смотрят равнодушно. Людка насмешливо - ну что ещё? Оксана подобострастно - только бы Олю не рассердить ничем. А Лариса украдкой на часы поглядывает: скоро ли отпустят. Как на уроке сидит, переменки ждёт. Не волнуют девчонок тайны. Ну ещё одна тайна, много их, всяких тайн, в последнее время. А какой интерес в тайнах, если никто не стремится их разгадать? Мальчишкам наплевать на эти тайны. А ведь их только ради мальчишек, похоже, затевают.
Скучным делом оказался этот штаб. Суетятся, моют полы - и что дальше? И ничего. Было одно занятное событие: забрёл однажды вечером Серёжка, кошку свою искал, надавали ему по шее - и всё. А дальше что? Ничего. Песни пели. А зачем их обязательно здесь петь? Песни петь в тепле лучше.
Так размышляла Лариса и видела, что Людка и даже Оксана думают о том же.
- Девочки! Слушайте! - У Оли волевой голос, Оля не даёт им расслабляться. Всё-таки Оля не зря командир, есть у неё способность держать других в руках. - Вы знаете, что в этой тетрадке? Спорим, на что хотите, ни одна из вас не догадается!
Оля трясёт перед ними голубой тетрадкой, свёрнутой в трубочку.
Ну что может быть в тетрадке? Ещё одна песенка? Лариса смотрит на тетрадку, и все девочки смотрят на тетрадку как загипнотизированные. Что там? Песенки переписаны? Ну что уж такого особенного может быть в Олиной тетрадке!
- Не знаете! Так вот! Я сочинила пьесу. Вчера! Села за стол и сочинила.
- Ну да! Олечка! - Оксана всплёскивает руками. - Настоящую пьесу? Какая ты молодец!
Людка шмыгает маленьким остреньким носиком.
- А что в ней, в твоей пьесе?
- Про что пьеса, - спрашивает Лариса, - и что мы будем с ней делать?
- Мы будем её здесь секретно репетировать! Неужели непонятно? А потом мы покажем её на Новый год. И все ахнут. Сами сочинили, сами отрепетировали. Представляете?
Оля всё-таки расшевелила их. Репетировать - это интересно. И все ахнут - это тоже заманчиво.
- Про что пьеса? - опять спрашивает настырная Людка.
Оля раскрывает тетрадку и начинает читать:
- "Действие происходит во дворце". Представьте, девочки, что это дворец. - Оля обводит рукой круг, они осматривают дощатые стенки, косой потолок, сквозь щели просвечивает небо. - "За письменным столом сидит младшая дочь королевы - принцесса". Её буду играть я.
Оля села на пол, сделала плавный жест, потом полистала свою тетрадку.
- Опять эти противные уроки! Не хочу заниматься!
Потом своим нормальным голосом Оля продолжает читать:
- (Входит служанка.) Её будет играть Оксана. Служанка говорит: "Ваше высочество! Разрешите войти. Там бедная девочка просит, чтобы её пропустили во дворец, она хочет поговорить с вами, ваше высочество". Принцесса (гордо): "Пусть войдёт". (Входит бедная девочка.) Она скромно, но приятно одета. Её тоже буду играть я, это очень трудная роль. Бедная девочка говорит: "Ваше высочество принцесса! Я могла бы вам помочь, если вы этого хотите". Младшая принцесса (удивлённо): "В чём ты, бедная девочка, можешь помочь мне, младшей принцессе?" Бедная девочка: "По математике и по иностранному языку. Я учусь на круглые пятёрки, хотя я всего-навсего бедная девочка".
Потом Оля сказала:
- Все научитесь делать реверанс. Вот так. Во дворце без реверансов никак нельзя.
Оксану задело, что ей, лучшей Олиной подруге, не досталось ничего получше, чем роль служанки. Но Оксана не хочет, чтобы Оля заметила, что её лучшая подруга недовольна, и спрашивает заинтересованно:
- А что дальше было там, во дворце? Очень интересная пьеса, правда, девочки?
Пусть они все думают, что ей, Оксане, даже нравится быть служанкой в королевском дворце. Да, ваше высочество. Разрешите войти, ваше высочество? И реверанс. У Оксаны хорошо получится реверанс, плавно, изящно. Она ещё дома потренируется немного - лучше всех научится.
- А дальше я пока не сочинила, - отвечает Оля, - Но я скоро досочиняю пьесу до конца. Это очень просто. Я на музыку спешила, вот и не успела дописать. Лариса! Ты будешь играть старшую принцессу, мою сестру. Я - младшая принцесса, весёлая и красивая. А ты - старшая принцесса, некрасивая и ябеда.
Лариса молчит. Кому нравится быть некрасивой, да ещё ябедой? Но Лариса согласна. Всё-таки принцесса.
- А я? Я кого буду играть?
Люда встала с пола и требовательно повторяет:
- Я, я кем буду? Кого я буду играть?
Люда будет повторять до тех пор, пока ей не ответят.
- Ты будешь играть королеву. И перестань повторять одно и то же. Очень хорошая роль - королева, почти главная роль. И все тебя будут звать - ваше величество. И платье у тебя будет со шлейфом.
Недоверчивая Людка хочет выяснить всё до конца.
- Что такое - со шлейфом?
- Шлейф - это хвост, он волочится по полу, - невинным голоском говорит Оксана.
Она - служанка. А Людка, вовсе не самая близкая Олина подруга, - королева, ваше величество. Тоже ещё, величество нашлось - Людка. Росточек как у первоклассницы.
Но Людка уловила главное: величество - это королева, величественная, нарядная. А Оксана про хвост от зависти говорит. Такие вещи Людка легко понимает.
- Я согласна быть королевским величеством, - говорит Людка и шмыгает носиком.
Оксана спрашивает, подсаживаясь к Оле поближе:
- А когда ты, Оля, допишешь свою пьесу до конца?
- Завтра, наверное. Или послезавтра. По музыке много задают. Прямо ужас, ничего не успеваю.
Оксана учится вместе с Олей в музыкальной школе, по музыке задают не так уж много. Но Оля всегда любит отговариваться музыкой.
- Только смотрите, девочки, никому ни слова, - строго говорит Оля. - Всё отрепетируем, а потом возьмём и выступим на утреннике перед всем классом. А пока - никому. Особенно этой новенькой Таньке.
Они по очереди спускаются вниз, лестница скрипит и шатается. Лариса ворчит про себя: "Чтобы я ещё сюда полезла! Да никогда".
Уже внизу Оксана говорит, ни к кому не обращаясь, но поглядывает на Олю:
- Максим этой Таньке стукнул сегодня портфелем. Я видела, и Лариса видела. Правда, Лариса?
Лариса молчит, она не хочет участвовать в конфликтных ситуациях.
Оля говорит:
- Портфелем? Представляете, девочки, унижение какое - он её бьёт, а она улыбается. Дурочка прямо.
Людка вдруг произносит:
- Он её не бьёт, он её цепляет.
Оля передёргивает плечами.
Оксана думает: теперь Людке не получить роль королевы. Да и какое, в самом деле, из Людки - величество! И повеличественнее Людки найдутся.
Кошка исчезнуть не может
Серёжа прибежал домой, но дома Звёздочки не было. Было пусто, тихо, тоскливо.
В кухне на полу стояло блюдечко, но некому было пить из него воду. Лежала серенькая мягкая подстилка, но никто не спал на ней, хотя от батареи шло тепло прямо на эту подстилку. Днём кошка любила спать в углу Серёжиного дивана, но сегодня её там не было. Вечером она любила сидеть на телевизоре, потому что он нагревался. Теперь на телевизоре стояла только мамина вазочка с лиловой розой, сделанной из капрона.
Пришла мама, взглянула на Серёжу, ничего не спросила. Молча посмотрела в комнату, на угол дивана, под батарею, на телевизор. И опять ничего не сказала. Серёже стало ещё хуже. Вообще-то он даже гордился тем, что его мама не болтает зря, а молчит и умеет всё сказать молча. У себя в овощном магазине мама тоже не очень-то разговаривает, покупателей много, а мама одна. И оказывается, что если покупатель немного подумает, то он и сам найдёт ответ, мог бы и не спрашивать продавщицу. Серёжа любил иногда стоять в стороне и смотреть, как мама взвешивает солёные огурцы или яблоки джонатан. Она ловко кидает яблоки на весы, ловко стряхивает их в раскрытую сумку. А разговаривать и не обязательно.
Но сегодня у Серёжи был не обычный день, а очень тяжёлый. И конечно, ему хотелось, чтобы мама хоть немного поговорила с ним, спросила о чём-нибудь, утешила. Но что поделаешь, если у мамы жёсткий характер.
Мама как-то сказала Серёже, что люди с мягкими характерами не работают в овощных магазинах. Наверное, так оно и есть. Маме виднее.
Ночью Серёжа вдруг услышал, что где-то рядом мяучит кошка. Проснулся сразу, а никак не поймёт: откуда он слышал мяуканье? Из-за окна? С лестницы? Прислушался - тихо в квартире, на улице, во всём городе тихо. Все спят, ни у кого не пропала Звёздочка. Где-то далеко проехала машина, и опять тихо.
Нигде не мяукала кошка. Это Серёже померещилось, потому что даже во сне он не переставал думать о Звёздочке и горевать, что она пропала.
Утром перед уходом на работу мама вытряхнула и убрала на антресоли серенькую подстилку. Совсем тоскливо смотрел на это Серёжа. Мама молчала, но как будто сказала: жили без кошки, проживём и дальше без кошки.
Ушла мама на работу, а Серёжа пошёл в школу. Потому что какая бы ни случилась беда, а учиться надо. Тем более ему очень нужно повидать Вовку.
Серёжа шёл по улице. Скрипели шаги на морозе, и получалось, что каждый шаг сопровождается весёлым, лёгким звуком. Как будто человеку хорошо и весело. Ему и было совсем недавно, ещё вчера утром хорошо и весело. А теперь ему очень плохо. Звёздочка, наверное, выскочила через приоткрытую дверь. Это могло случиться вчера, когда Серёжа бегал вниз к почтовому ящику за газетой. А он вернулся с газетой и не заметил, что кошки нет в квартире. Взял портфель и пошёл в школу. Вот как всё случилось.
Куда же она могла уйти? Если бы ей там было плохо, она бы вернулась. Звёздочка очень умная кошка и прекрасно знает, где её дом. Пришла же она к Серёже, неизвестно откуда, голодная и печальная. А теперь, значит, ушла к другим людям. Ну почему она это сделала? Наверное, ей там лучше. Иначе зачем бы она ушла? Никто не уходит по своей воле туда, где хуже. Говорят, что кошки легко меняют хозяев, что они не привязываются к людям. Было бы только сытно, тепло и спокойно - вот и всё, что ценит кошка. Серёжа не верит в это. Это выдумали те, кто сам не любит кошек и готов наговаривать на них напрасно. Не мог Серёжа представить себе, что его кошке, его Звёздочке, у каких-то чужих людей лучше, чем у него, не верил, что она забыла его. Этого не может быть. Серёжа любил свою кошку и верил, что она привязана к нему, Серёже, а не к тому, у кого еда вкуснее или диван мягче.
Правда, мама иногда пинала Звёздочку ногой. Но Серёжа старался на маму не обижаться. У мамы нервы. Да и Звёздочка не обижалась. Мама пнёт её тапком, кошка отойдёт в сторону и не лезет к маме, а держится ближе к Серёже. Вот и всё. На маму сердиться не надо. Она вчера ничего не сказала? Ну и что же? И так всё понятно - кошка сбежала, что же тут скажешь? Серёжа иногда думает, что работать продавщицей в овощном магазине трудно. Покупателям всё хочется спрашивать - мелкая картошка или крупная? Хорошего засола огурцы или нет? Будут завтра финики или не будет завтра фиников? Красный внутри арбуз или белый? Разве мама может отвечать на все эти вопросы? Она и не отвечает.
Серёже становится жалко маму. Конечно, трудно ей передвигать ящики со свёклой, а пакеты с картошкой рвутся. Рассол от огурцов щиплет руки. Маме не до кошки, тоже надо понять.
Серёжа давно решил: когда вырастет и получит специальность, он заберёт маму из овощного магазина. Пусть она с утра намазывает свои руки душистым кремом и сидит в скверике.
- Эй, Серёжа! Я тебя ждал, а ты один ушёл! - Серёжу догоняет Вовка. - Ты чего один-то ушёл?
Вовкино румяное лицо ещё больше раскраснелось, пока он догонял Серёжу. А глаза у Вовки весёлые, такие радостные глаза, что Серёже начинает на секунду казаться, будто всё уладится, и ничего плохого не случилось, и всё ещё можно поправить.
- Серёж, ты чего такой? А?
- У меня, Вовка, несчастье. Кошка у меня пропала.
- Ну да! Совсем пропала или плохо искал?
- Нигде нет. - "Совсем" такое слово, которое очень не хочется произносить.
- Этого не может быть, - твёрдо говорит Вовка, - вместе поищем после школы. Договорились?
Серёжа, конечно, согласен. Откуда-то появляется маленький проблеск надежды. Вдруг и правда ещё найдётся Звёздочка? А тут ещё Вовка авторитетно добавляет:
- Кошка - не пар, исчезнуть она не может.
Серёже становится намного легче. Снег скрипит весело. Прохожие идут не хмурые. Трамвай блестит и несётся по проспекту. Серёжа идёт рядом с Вовкой и, не поворачивая головы, поглядывает на Вовку. Румяные щёки, торчит вихор из-под ушанки.
Вовка изо всех сил толкает Серёжу плечом. А Серёжа - его. Так, толкаясь и отлетая друг от друга, они подходят к школе.
Куда вести Генриетту?
Максим вёл по улицам свою Генриетту.
Можно было не торопиться, мама думает, что он на фехтовании, а потом - в бассейне. Интересно, каким бы он стал смелым и ловким, если бы успевал ходить во все секции, куда записала его мама. Сражался на рапирах, плавал бы баттерфляем, стрелял лёжа и с колена. А ещё рисовал бы, лепил-ваял и пел в хоре мальчиков. Но для всего этого Максиму надо было бы разделиться на три или на четыре части, и чтобы каждая часть целыми днями бегала от Дома пионеров к спортшколе, потом - на станцию юннатов, в музыкальную школу. Максим не хотел делиться на четыре части, он хотел оставаться целым.
Генриетта семенила на своих удивительных ногах, пригибала голову низко к земле. Никто не обращал на них внимания. Прохожие, наверное, считали Генриетту дворнягой. Она всё-таки похожа на собаку с длинным туловищем и необычными ногами. Уши острые, шерсть лохматая. Не особенно красивая собака, не породистая. Не дог, не пудель, не эрдельтерьер. Ну и что? Разве всё дело в красоте, в породе? Любят тех, кого любят, а не обязательно породистых или красивых. Вот идёт мальчик и ведёт некрасивую дворнягу. А кому придёт в голову удивляться? Значит, такую собаку он завёл, дружит с ней, вот вывел погулять. И всё. Если бы Максиму мама разрешила завести дома собаку, он бы, наверное, захотел именно дворняжку. Они умные, верные и ничего из себя не воображают. Но мама сказала раз и навсегда: "Никаких собак".
Максим знает, почему она так категорически против собаки. С собакой надо гулять на улице, а его мама больше всего на свете боится улицы. Если Максим будет гулять по улице, мама просто сойдёт с ума.
Гиена идёт рядом, доверчиво прижимается своим лохматым боком к его ноге. Вот бы привести её домой. И жила бы себе в передней или у Максима под столом. Что же особенного? У других живут большие собаки, и даже огромные. Но, наверное, у тех людей мама не такая, как у Максима. Если мама не соглашается на собаку, то о гиене не может быть разговора.
Домой нести гиену нельзя. А куда можно? Есть ли во всём городе такое место, где обрадуются гиене Генриетте? Найдётся ли в большом городе, где живёт девять миллионов разных людей, такой человек, который скажет: "Ах, какая радость - к нам пришла гиена Генриетта! И мальчик Максим пришёл с ней! Какое волшебное счастье!" Нет такого человека во всей огромной Москве. Некуда вести гиену.
Когда Максим решил вывести Генриетту на свободу, он об этом не думал. Не каждый раз человек умеет продумать свои действия на несколько ходов вперёд. Максиму казалось, выведу её из клетки - вот и будет гиена на свободе. Теперь они шли по вечерней улице. Свобода была, а ночевать было негде. И есть гиене было нечего. И что делать с ней дальше, совершенно непонятно.
Они вошли во двор. Уютно светились окна. Веяло от этого света постоянством, покоем. У всех есть своё жильё. Там тепло, светло. А здесь темнота и холодина.
Максим втянул голову в воротник куртки.
Они прошли весь двор и очутились в углу, в тёмном месте, где пахло бензином, краской.
- Теперь поняла? - тихо спросил Максим. - Ты на свободе. Надо только сидеть тихо, и всё. Никто тебя не тронет.
Он огляделся. Вокруг были холодные стены, крыши, запертые гаражи. Какая-то замызганная деревянная лестница.