- Ну нет, так из вас никогда не выйдет оркестрантов! Надо с самого начала приучаться читать ноты с листа. Ну-ка, ещё раз, смелее! Глядите в ноты, глядите на меня и слушайте соседа! - И дирижёр снова взмахнул палочкой.
В этот раз получилось немного стройнее.
"Он нас, как щенят, в воду бросает, - подумала Марина. - Мы побарахтаемся и научимся плавать".
- Ну, ясно: кое-кто просто испугался, - сказал Семён Ильич. - А ты почему не играла? Люся Сомова, я тебя спрашиваю.
Люся опустила голову и молчала.
- Ты думала, я не замечу? Ну нет, дорогая, я вижу и слышу всех. Изволь играть и не прячься за своего соседа… Сейчас оставим "Красную Шапочку" и будем играть гаммы. Сомова, ты что, недовольна? Однако Чайковского ты тоже не играла.
- Семён Ильич, я плохо вижу… - протянула Люся.
- Если плохо видишь, нужны очки. Вообще, дети, все, кто плохо видит, - завтра же к школьному врачу на проверку!.. Играем гамму соль-мажор.
Всё остальное время Семён Ильич занимался со своим оркестром гаммами.
Закончив урок, он напомнил о том, что посещение оркестрового класса обязательно, взял собранные Галей ноты и ушёл в учительскую.
- Вот так оркестр! - закричала Люся, как только он ушёл. - Гамки мы и в классе и дома играем.
- Ну, уж ты-то молчала бы! - рассердилась Марина.
- Ах, Петрова мне делает замечание! Девочки, а что я знаю!.. Мне бабушка соседская рассказывала.
Несколько девочек подошли к ней.
- Вчера ночью, - таинственным голосом начала Люся, - одна женщина шла по улице. Вдруг видит - идёт кто-то в белом и говорит…
- Опять глупости! - сказала Мая. - Вот уж всегда ерунду рассказываешь!
- Как хотите, могу и не рассказывать… - обиженно протянула Люся.
Она отошла к окну - и за ней несколько девочек. "Какие она странные вещи всегда рассказывает!" - подумала Марина.
По правде говоря, ей хотелось послушать. Люсины истории были неправдоподобные, но интересные. Даже сердце замирает, когда их слушаешь.
- Знаешь, Марина, - подошла к ней Мая, - я бы о Люсе поставила вопрос на сборе. Зачем она такие глупости рассказывает? И лениться стала невозможно. А ведь какая способная! Семён Ильич - я слышала - кому-то говорил, что у неё абсолютный слух и замечательная память.
- Да у нас ещё и выборов не было, - сказала Марина.
- Скоро будут. Знаешь, надо с самого начала года поставить о ней вопрос.
- Прошу прекратить разговоры и разбирать пюпитры! - закричал Митя Каневский: он вспомнил о своих обязанностях старосты.
18. Из дневника Марины
20 сентября
Сегодня у нас был сбор.
Ал. Георг. собрала нас после уроков и сказала, что так как вожатая больна - пусть мы пока сами обсудим свои пионерские дела. А. Г. сказала: "Наметьте кандидатов в совет отряда. И потом я советую вам, ребята, рассказать друг другу, как начался у каждого его школьный год и что самое интересное было у него за это время".
Сначала все как-то стеснялись А. Г. и никто не хотел говорить. Кандидатов, правда, наметили: Светлану Новикову - она круглая отличница и вообще хорошая девочка - в председатели совета отряда, Маю и Лёву - в звеньевые.
Мы с Галей - у Маи в звене. А. Г. советовала, чтобы в звене были ребята, связанные дружбой. Мая на нас с Галей посмотрела, а потом сказала: "Пусть Марина Петрова расскажет о своём начале года".
Она, наверно, хотела, чтобы я рассказала про ссору с Галей и про концерт. Но я не хотела об этом говорить - ведь, может быть, мы сами помиримся.
А вместо этого я взяла да и рассказала вдруг про наших малышей - Сашеньку и Олю: как они отвечали урок и как я с ними занималась.
Ребята ужасно смеялись, а А. Г. вдруг говорит: "А как ты думаешь, Мая, не поручить ли Марине работу с малышами?"- "Я тоже так думаю, - важно ответила Мая. - Только, Марина, ты не всё рассказала", - и она так серьёзно посмотрела на меня. "В другой раз расскажет", - сказала Ал. Георг.
Мая ей ещё что-то про Люсю сказала, а Люси не было почему-то, и А. Г. сказала: "С Люсей я поговорю, а ставить о ней вопрос в её отсутствие считаю неправильным. И вообще постарайтесь, девочки, влиять на неё не от случая к случаю, а повседневно".
Да, повлияешь на неё, как же!
А тут вдруг пришёл Костя, наш старший школьный вожатый. А. Г. не удивилась - наверно, знала, что он придёт.
Костя узнал о кандидатах и одобрил их. Мы голосовали, и Маю выбрали звеньевой единогласно. Толстуху-то, оказывается, все уважают.
Костя сказал, что получается не совсем хорошо: звено девочек и звено мальчиков. Но пусть - потом мы сами увидим, что вместе интереснее.
(Смотря с кем, а с Каневским, по-моему, невозможно дружить.)
Значит, теперь я у Маи в звене и у меня есть общественная работа. Но только что я с малышами буду делать?
19. Алексей Степаныч что-то задумал
Лёня Гаврилов был соучеником Марины только по скрипичному классу Алексея Степаныча. По общеобразовательным предметам он занимался в другой - районной школе. После того как он пропустил несколько скрипичных уроков, Алексей Степаныч позвонил на работу Лёниной матери. Ему ответили, что она в отпуску. Лёнин отец был в командировке, а дома у Гавриловых телефона не было.
Алексей Степаныч узнал в учебной части, что Лёня в школе был раза два на теоретических занятиях. Он ожидал, что Лёня в ближайшие дни придёт и на скрипичный урок, но Лёня не показывался.
Тогда Алексей Степаныч попросил в учебной части Лёнин адрес и, переписывая его, вспомнил, что Марина живёт неподалёку от Лёни. Он вспомнил ещё что-то, улыбнулся и снова переписал адрес.
Две аккуратные записки с Лёниным адресом лежали теперь у него на столе, возле классного журнала.
В этот день, в обычный час, Марина пришла на урок. Она всё думала по дороге: спросит у неё сегодня Алексей Степаныч концерт или не спросит?
Алексей Степаныч встретил Марину приветливо, назвал её даже Маринушкой, что бывало очень редко, и концерт спросил.
Марина глубоко вздохнула, приготавливаясь играть. Ей хотелось сыграть как можно лучше. Сегодня на уроке она чувствовала себя почти как на концерте.
Ей удалось чисто и смело взять первую высокую ноту. Это сразу окрылило её. Она играла, забыв обо всём, даже об Алексее Степаныче.
А если б она посмотрела на него в это время, она увидела бы, как удивлённо поднялись его брови, как на лице его появилось какое-то лукаво-довольное выражение - такое бывало у него, когда ученик играл неожиданно хорошо.
Но Марине не удалось доиграть до конца. Алексей Степаныч постучал пальцем по столу. Марина не сразу его услышала. А услышав, нехотя опустила скрипку. Она как будто спустилась на землю после какого-то захватывающего дух полёта.
- Марина, - сказал задумчиво Алексей Степаныч, - ты что-то почувствовала в концерте. Есть уже от чего оттолкнуться. Но, девочка, нельзя же так фантазировать. Ведь ты играешь совершенно не то, что написано.
- Разве? - удивилась Марина.
- "Разве? Разве?" - передразнил её Алексей Степаныч. - Иди-ка сюда, поставь на пюпитр ноты. Разве ты играешь теми пальцами, что нужно? Вот здесь, например, ты спутала пальцы и перешла в третью позицию, а надо было оставаться во второй. И что за ритм! Я ничего не понял. Ведь ты всё навыдумывала! Придётся разбираться с самого начала.
И началась кропотливая, трудная работа.
Концерт - увлекательный, красивый концерт, который только что играла Марина, позабыв всё на свете - был разложен на мельчайшие частицы, подвергнут строгому разбору, изучен, рассмотрен так, как они на уроке ботаники рассматривали в лупу жучка.
Это было трудно, но увлекательно. Учитель и ученица увлеклись оба. Алексей Степаныч поминутно брал из Марининых рук скрипку и проигрывал ей отдельные фразы, детали. Марина начинала теперь не только слышать, но и отчётливо видеть всё строгое и точное построение своего концерта.
Он казался ей теперь отчётливо нарисованным тонкими штрихами, и в то же время каждый штрих был поющим.
- Уф, устал даже! - сказал Алексей Степаныч, вытирая платком лоб. - Иди себе домой и дома поучи как следует. Ну-ка, дай сюда твой дневник.
Марина увидела: он поставил ей четвёрку.
- Да, Марина, - отдавая дневник, сказал Алексей Степаныч, - ты ведь живёшь, кажется, недалеко от Лёни Гаврилова?
- Не знаю, Алексей Степаныч.
- Не знаешь? Ну, а я знаю. Он живёт в следующем от вас переулке. В доме номер пять по Садовому переулку. Сходи-ка ты, пожалуйста, к нему.
- Когда? - удивилась Марина.
- Да хоть сейчас, сегодня. Вот тебе адрес. Сходи ты к нему и узнай, почему он не бывает в школе. Главное, знаешь, что удивительно - ведь он здоров, это я знаю, потому что теоретические предметы он раза два посещал, а ко мне на урок почему-то не явился ни разу.
- Хорошо, я пойду, - сказала послушно Марина. В душе она была не очень довольна.
"Идти к мальчишке домой! Вот ещё!" Лёня был какой-то неприветливый, хмурый и на девочек смотрел презрительно. Это не то что Миша, самый старший ученик их класса. "Вот он хороший, - думала Марина. - А Лёня высмеет ещё… Ну, да ведь там, наверно, его мама дома", - подумала Марина и успокоилась.
- Да, Марина, ты передай ему ноты концерта - вот у меня есть ещё один экземпляр - и скажи, что он должен его разобрать к следующему уроку.
Марина только вздохнула и положила в папку ноты.
В класс заглянула Сашенькина мама; она была в своей железнодорожной куртке - как Марина определила, в форме проводника.
- Можно Саше войти? - спросила она.
- Заходите, заходите, - сказал Алексей Степаныч, и Сашенька вошёл в класс, держась за руку матери и прижимая к себе свою крохотную скрипочку.
Марина улыбнулась ему, и Сашенька сразу просиял, увидев её.
- Твой ученик пришёл, - сказал, улыбаясь, Алексей Степаныч.
Марина засмеялась, помахала Сашеньке рукой и побежала вниз, в раздевалку. Надо торопиться. Ведь к Лёне ещё зайти и на завтра уроки приготовить.
На улице свежий сентябрьский холодок охватил Марину.
Уже конец сентября - скоро кончится первый школьный месяц. Деревья стоят уже все голые. Лишь кое-где видны сухие жёлтые и красные листья.
Марина свернула в Садовый переулок. Уже темнело. Сразу, как будто по взмаху невидимой дирижёрской палочки, зажглась вереница фонарей. Жёлтые и круглые, как большие апельсины, они заманчиво мигали в голубоватой мгле сумерек, и вокруг каждого из них расплывалось светящееся золотое кольцо.
Марина разглядывала номера домов. Вот он, дом № 5.
Она вошла во двор. Где же тут восемнадцатая квартира? Во дворе несколько домиков - такие сохранились ещё в некоторых московских переулках, - а спросить не у кого.
Она прошла по двору и, огибая дом, столкнулась с какой-то девочкой.
- Вы не знаете… - начала Марина - и замолчала.
Перед ней была Галя.
20. В доме № 5 по Садовому переулку
- Ты как сюда попала? - удивлённо спросила Марина.
- Алексей Степаныч послал. А ты?
- И меня послал.
Девочки посмотрели друг на друга. Галя закусила губу и нахмурилась. Алексей Степаныч сделал это явно нарочно, он решил перехитрить их. А таких вещей Галя не любила.
Марине затея Алексея Степаныча не показалась обидной. Она просто очень удивилась. А встрече с Галей она была рада: уже темнело, и в этом чужом дворе было веселее вдвоём.
- Ну, я пойду, - сказала Галя.
- Что ты, Галя, ведь нас Алексей Степаныч послал!
Галя молчала.
- Пойдём! - решительно сказала Марина, беря Галю за руку. - Пойдём разыщем Лёню.
Девочки снова обогнули дом. Из дверей вышла женщина.
- Скажите, пожалуйста, здесь живут Гавриловы? - спросила Марина.
- Здесь, девочки, здесь. Заходите.
Девочки вошли в низенькую дверь.
Марина с любопытством оглянулась. Она жила в большом, новом доме, и ей было интересно побывать в таком старом, маленьком домике. Галя нехотя шла за ней.
Направо от передней была открыта дверь в кухню. Рядом с газовой плитой на столике шумели примусы.
"Наверно, плиту ещё не включили", - подумала Марина.
У стола переговаривались две женщины.
- Гавриловы здесь живут? - громко спросила Марина. Одна из женщин оглянулась:
- Вы к Евдокии Петровне? А её нет дома. А по какому делу?
- Мы из школы, - сказала Марина. - Из музыкальной.
- Да вы заходите, девочки, Евдокия Петровна скоро придёт. А там Шурик дома. И малыш. Я сейчас зайду вместе с вами.
Женщина вытерла фартуком руки и провела девочек через маленький, тёмный коридорчик в низкую, маленькую комнату с маленьким окном.
За столом сидел мальчик лет пяти и что-то вырезывал большими ножницами. Мальчик поднял голову и удивлённо уставился на девочек.
Маленькая дверь вела в соседнюю - большую, но тоже низкую комнату. Марина заметила пианино. На большой кровати лежал свёрток в байковом одеяле. Соседка тихонько подошла к нему.
- Спит маленький, - шепнула она. - Всего две недели ему. Евдокия Петровна к врачу пошла, а меня просила присмотреть.
- А Лёня где? - спросила Марина.
- В школе Лёнечка. Ну, вы посидите, а я пойду, а то у меня котлеты пригорят.
Девочки молча присели на краешки стульев. Марина почувствовала, что в комнате есть ещё какое-то живое существо, и обернулась.
- Галя, смотри! - сказала она.
На шкафу сидел огромный, пышный сибирский кот огненно-рыжего цвета и с высоты своего величия поглядывал на девочек.
- Какой красивый! - ахнула Галя.
- Это Барсик, - сказал хрипловатым баском Шурик, снова принимаясь за вырезывание. - Его у нас два раза уносили, а он прибегает. Барсик, Барсик! Кис-кис!
Но Барсик только презрительно сощурил свои зелёные глаза и притворно зевнул.
- Важничает! - сказал Шурик. - А вы зачем к нам пришли?
Марина засмеялась:
- Шурик, так не говорят, это невежливо. Мы пришли к Лёне - узнать, почему он не ходит в музыкальную школу.
- А он вовсе ходит, - сказал Шурик, болтая ногами. - Хотите, я вам фокус покажу? - И он неожиданно выпрыгнул из-за стола, вскочил на диван и перекувырнулся, болтая в воздухе ногами. - Видали?
- Молодец, Шурик! - сказала Марина. - Ты кем будешь, когда вырастешь? Циркачом?
- Я машинистом буду, - внушительно сказал Шурик. Он перекувырнулся снова и сел, тяжело дыша, на своё место.
Галя и Марина засмеялись.
- И нечего смеяться! Вот видите, какой паровоз вырезал! Сейчас клеить буду.
- Давай мы тебе поможем, - сказала Марина. - Смотри, ты неаккуратно клеишь.
- А музыкантом, как Лёня, не хочешь стать? - спросила Галя, разглядывая бумажные части паровоза, разложенные по столу.
- А Лёня не будет музыкантом, ему Коля не позволяет.
- Какой Коля? - спросила Марина.
- Ну, Колька Гриненко, Лёнин товарищ. Он говорит ему: "Брось, Лёня, эту музыку! Это тебе не занятие". Я всё слышал! - гордо прибавил Шурик. - А Лёня вратарём будет, вот кем! Он знаете как здорово играет! Его уже в настоящую команду скоро примут - в "Трудовые резервы"! Мама, это к Лёне девчонки пришли! - закричал он без передышки.
В комнату входила румяная, полная женщина, повязанная пуховым платком.
- К Лёне? - удивлённо спросила она, торопливо разматывая платок.
Девочки встали.
- Мы и к вам тоже, - сказала Галя.
- Сейчас, девочки, только малыша погляжу. Шурик, ты чего тут набросал так? Никак за вами не углядишь! - И она прошла в соседнюю комнату. - Спит, - сказала она возвращаясь. - Ну, что, девочки, скажете?
- Мы из музыкальной школы, - сказала Марина.
- Нас Алексей Степаныч послал, - добавила Галя.
- Вот как! - удивилась Евдокия Петровна. - Что же такое случилось?
- Они говорят - Лёня в школу не ходит, - вмешался Шурик. - А он вовсе ходит, со скрипкой.
- Как так не ходит? - ахнула Евдокия Петровна и даже села на табуретку. - Знала я, чувствовала - что-то неладно, - взволнованно заговорила она. - Играет вроде не то, что надо, ерунду какую-то, а уходит на урок - так возвращается уж больно скоро. И где он, негодный, шатается? Вот уж будет ему сегодня! Хорошая проборка будет! Девочки переглянулись.
- Он подтянется, - сказала Галя, - он всё выучит.
- Мы ему ноты принесли, мы ему поможем! - горячо подхватила Марина.
- Вот за это спасибо! - ласково сказала Евдокия Петровна. - Но вот ведь несчастье какое… - продолжала она с огорчением. - Сколько раз ему говорили: "Не хочешь заниматься, так бросай!" Отец даже скрипку забирал, прятал. А он - в слёзы, плачет: "Отдайте скрипку!" Ладно - решили: последний год попробуем. А он, оказывается, вот что вздумал… Прогульщиком сделался.
- Ему Колька не позволяет, - снова сообщил Шурик.
- Ох, уж этот мне Коля! - вздохнула Евдокия Петровна. - Когда-нибудь весь дом своими опытами спалит. Верите ли, девочки, проходу ему этот Коля не даёт. Лёня ведь даже по двору со скрипкой стеснялся бывало пройти. Уж я ему скрипку вынесу, а он тогда скажет тихонько: "Ну, вы идите, идите, мама", а сам скрипочку под пальто - и бежать! Словно ворованное несёт. Вот горе какое! И отец-то как переживать будет… Ведь он музыку любит знаете как? Когда в отпуску - ни одного концерта не пропустит. И сейчас в каждом письме спрашивает: "Как Лёнины музыкальные успехи?" И ведь способности есть у мальчика, и позанимался уже сколько… Ещё бы два годочка протянуть - и закончил бы семилетку.
В это время открылась дверь и на пороге показался Лёня со скрипкой в руках. Увидев девочек, он мрачно опустил голову и прошёл в другую комнату. Все молчали. Молчание первый нарушил Шурик.
- Лёня! - закричал он. - Ты чего прогуливаешь?
- Молчи ты! - процедил сквозь зубы Лёня; он стоял, отвернувшись к окну.
Вдруг громко заплакал на кровати ребёнок, и Евдокия Петровна бросилась к нему.
- Подожди уж ты у меня! - пригрозила она на ходу Лёне. - Вот дождёшься, отец приедет… Да что же ты стоишь, как пень, - рассердилась она вконец, развёртывая ребёнка, - к тебе ведь пришли!
Лёня нехотя подошёл к порогу. - Ну что? - спросил он хмуро.
- Лёня, мы тебе ноты принесли, - робко сказала Марина.
- Лёня, это концерт, - сказала строго Галя. - Знаешь, какой концерт! Алексей Степаныч велел тебе его разобрать.
Лёня взял ноты и стал рассматривать их.
- Ого! - сказал он, перелистав ноты.
- Очень трудный, - подтвердила Марина. - Зато какой красивый!
- Интересно! - процедил сквозь зубы Лёня, разглядывая ноты. - Как же это?..
- Как это играется? Хочешь, покажу? - с готовностью предложила Марина.
- Покажи, - нехотя согласился Лёня.
Марина вынула свою скрипку из футляра и с увлечением начала проигрывать Лёне трудное место.
Галя исподлобья внимательно следила за ней. Шурик бросил своё вырезывание и тоже смотрел.
- Видишь, - возбуждённо говорила Марина, - не так трудно… Ой, вот тут не выходит!
- Дай я, - сказала Галя.
Она взяла у Марины скрипку и проиграла трудное место.
Нечего было и сравнивать - она сыграла его гораздо лучше Марины, хотя играла на чужой, неудобной ей скрипке.
Но Марина зависти не почувствовала. Она была так рада, что Галя играет.
- Лёня-а! - послышалось в открытую форточку.
Чьё-то лицо прижалось снаружи к стеклу.