Религия, по мнению Вольтера, возникает, когда обманщик найдет достаточно глупого человека, который поверит, что он говорит от имени бога. Вольтер писал, что в основе христианской религии нет ничего, кроме сплетения самых пошлых обманов, "сочиненных подлейшей сзолочью, которая одна лишь и исповедовала христианство в течение первой сотни лет". "Отцы церкви фабрикуют фальшивые письма Иисуса Христа, письма Пилата, письма Сенеки, апостольские уставы, изречения сивилл, евангелия числом более сорока, деяния Варнавы, литургии Петра, Иакова, Матфея, Марка и т. д., и т. д."
Вольтер подчеркивал, что церковь вредна для общества, потому что духовенство, само не работая, проповедует презрение к труду. А все благополучие и счастье человечества, говорил Вольтер, может быть основано только на труде. Церковники же требуют, чтобы люди молились, вместо того чтобы трудиться.
Самой вредной и опасной религией Вольтер считал христианство. Зло было не в искажении первоначального истинного учения Христа, а в том, что заложено в самой основе христианства. Ведь вся история церкви - это длинный ряд ссор, обманов, преступлений, мошенничеств, грабительства и убийств. Следовательно, все зло лежит в самой сущности христианства. Волк ведь тоже хищник по своей природе и вовсе не случайно набрасывается на овец.
Мы уже видели, что в продолжение многих веков римских пап избирали с оружием в руках, что эти "земные боги" то сами отравляли и убивали, то их убивали и отравляли. А целые народы и государи были так тупы, что считали римского папу наместником бога на земле.
Пожалуй, одним из самых больших злодеяний католической церкви была "Варфоломеевская ночь" - ночь на 24 августа 1572 года, в канун праздника святого Варфоломея. В эту ночь в Париже банды убийц-католиков бросились к домам, в которых жили протестанты-гугеноты, не признававшие власти римского папы. Улицы Парижа и других городов были усеяны трупами, вода в Сене и многих реках окрасилась кровью. Истреблены были десятки тысяч невинных людей.
Когда папа получил известие о событиях той ночи, он приказал осветить Рим иллюминацией, выбить в честь этого события медаль и отправил в Париж кардинала с поздравлением "христианнейшего" короля Франции и его матери Екатерины Медичи. В Риме с крепости Святого Ангела стреляли пушки в честь доблестной победы над гугенотами. Папа приказал также устроить праздник для народа и сам торжественно посетил три храма, в которых благодарил бога за радостную весть о "великолепном всесожжении, устроенном французским королем во славу католической церкви".
Достаточно подсчитать всех тех, кого уничтожила христианская церковь во имя религии, чтобы уже не сомневаться в том, что религиозные идеи не всегда будут владеть миром. Сколько напрасно погибло людей во время кровавого безумия крестовых походов на Восток и во время крестовых походов рыцарей, опустошивших Балтийское побережье! А сколько было ненужных жертв во время резни альбигойцев и истребления других еретиков, всех этих десятков тысяч неповинных людей, которые были зарезаны или сожжены заживо во имя "всемилостивого" бога! А во время реформатских войн, когда "святые" папы, "святые" епископы, "святые" аббаты в течение двух столетий шагали по трупам! Если сосчитать все убийства, все головы священников и мирян, отрубленных палачом, тела сожженных на множестве костров во всех странах, кровь, пролитую от края и до края Европы, палачей, уставших от своих трудов во имя веры, жертвы Варфоломеевской ночи и тридцать гражданских войн из-за разногласий в правилах веры, то окажутся десятки миллионов человек, которые были зарезаны, утоплены, сожжены, колесованы, повешены во имя любви к христианскому богу! И в то время как эта страшная цепь убийств происходила в Европе, а в Америке были убиты, как дикие звери в охотничьем парке, несчастные индейцы, под предлогом, что они не хотели стать христианами, - в то самое время римские папы наслаждались жизнью.
Римские папы затопили кровью невинных весь мир. Вольтер прекрасно видел, что вся история католической церкви состоит из войн, резни и пыток, и он не мог молчать. Духовенство постоянно следило за ним. Два раза Вольтер был заключен в Бастилию, а потом выезжал из Франции в Англию, Голландию или Швейцарию, подальше от французской полиции. Только в конце его жизнь стала спокойнее, когда он купил два поместья по обе стороны французско-швейцарской границы. От французской полиции он скрывался в Швейцарии, от преследований швейцарской полиции - в своем французском поместье.
Сочинения Вольтера имели большой успех в России, где появлялись в переводах на русский язык. Но во время французской буржуазной революции 1789 года они были запрещены Екатериной II, как "вредные и наполненные развращением". С тех пор всякий безбожник, свободомыслящий человек и "бунтовщик" назывался в России "вольтерьянцем".
Бог-то бог, да сам не будь плох!
Православная церковь в России была менее кровожадной, но давила народ и высасывала из него жизнь, как и католическая. Она всегда была беспощадной и неумолимой, как часть царевой машины, и не без помощи "святых" отцов над необъятной русской землей веками нависали нищета, произвол и холопство.
Запоротый помещиком и запуганный попом, мужик с трудом ковырял сохой постылую землю. Посадские люди, придавленные непосильными поборами, напрасно разбивали лбы в земных поклонах перед алтарями. Мелкое купечество, творя молитвы, разорялось. Именитые купцы и бояре делали богатые вклады в монастыри и в храмы, но кряхтели от непосильных поборов, а мелкопоместное дворянство худело и плакалось.
А царская казна пощады не знала. Каждый год объявлялись все новые пошлины и поборы - дорожные, мостовые, подушные, кормовые… назначались все новые дани да оброки. И все должен был платить помещик, а он с мужика больше одной шкуры не мог содрать. Уже по-волчьи стал скалить зубы крестьянин. Бог никому не помогал, и от тягот жизни бежал народ в леса, в степи, на Дон.
А оттуда ни грамотой, ни силой, ни страхом божьим никого не добудешь. И жили бояре да дворяне по-медвежьи, за крепкими воротами и высоким тыном.
Только царской власти служили "святые" отцы, они приносили присягу на верность, доносили обо всем крамольном, что узнавали на исповеди, внушали, что царская власть от бога, служили торжественные молебны о здравии царя в "царские" дни и проповедовали, ссылаясь на "священное писание", что рабство народное и нужда установлены богом и поэтому их надо терпеть и покоряться.
А царь за неподчинение церкви наказывал вплоть до смертной казни. Он был главой государства, патриарх - главой церкви, и в Кремле царские и патриаршие палаты помещались рядом. Царь был помазанником божьим, патриарх - наместником бога на земле. Но на самом деле все митрополиты (и с XVI века патриархи) получали свои пастырские жезлы из рук царя, и волей царя смещались все не угодные ему духовные пастыри. Поэтому духовенство беспрекословно подчинялось царской воле.
Иван IV (Грозный) говорил митрополиту Филиппу Колычеву, осмелившемуся заступаться за опальных и просить помилования осужденных на смертную казнь:
- Одно только говорю тебе, отче святой: молчи! Не прекословь державе нашей… или сан свой остави!
В конце концов по приказу царя Малюта Скуратов задушил непокорного митрополита в келье монастыря. Зато следующие за ним митрополиты уже совсем не возражали царю и были прозваны "молчальниками".
При царе Алексее Михайловиче началась распря между патриархом Никоном и царем. Гордый и властный патриарх окружил себя почетом, присвоил себе различные титулы и проповедовал, что "не священство от царства приемлется, но от священства на царство помазуются", то есть что власть патриарха выше царской.
Никон внедрял в России взгляды римских пап, что глава церкви и царь на земле подобны Солнцу и Луне на небе. Патриарх - это Солнце, а государь, как Луна, светит только его отраженным светом. Властолюбивый, жадный и тщеславный Никон владел двадцатью пятью тысячами крепостных дворов, с крестьян драл три шкуры и народ его ненавидел.
Кончилось тем, что и царь невзлюбил Никона и дело дошло до суда. Был созван церковный собор. Духовные отцы не могли оправдать Никона, - они боялись царской опалы да и не хотели заступаться за патриарха, которого не любили за высокомерие. Никон был осужден и лишен патриаршества.
Петр I, чтобы раз и навсегда предотвратить такие столкновения, упразднил патриаршество и создал святейший синод - высшее церковное руководство. Синод состоял из 10 человек, и все они назначались и смещались царем. Члены синода обязывались быть послушными царю и царице "и доносить обо всем, что в ущерб его величества интересов". Чтобы следить за действиями синода, был назначен обер-прокурор - "око государя". Он и стал фактическим хозяином церковных дел. Часть огромных доходов духовенства стала поступать в казну, архиереям назначили жалованье, монахам ограничили содержание; часть монастырей Петр I закрыл. С презрением он называл монашество "гангреной", а монахов "тунеядцами". Сурово карались Петром I изготовления всяких "чудес", вроде плачущих икон, "мощей" и "святых реликвий".
Однажды из Иерусалима монахи привезли в дар царице Екатерине Алексеевне будто бы сорочку божьей матери, которая не горела в огне. Петр приказал ее исследовать, и оказалось, что сорочка соткана из асбестовых волокон. Затем появились мощи какой-то "святой" из Лифляндии. Один из современников писал, что кожа этих мощей была подобна натянутой свиной коже. Были и другие поддельные мощи, из слоновой кости, которые Петр велел поместить в основанной им Кунсткамере. Потом в одной бедной церкви в Петербурге объявилась икона божьей матери, которая плакала настоящими слезами, предрекая великие бедствия и разорение новому городу, Санкт-Петербургу. Услышав об этом, Петр поехал в ту церковь, осмотрел икону и обнаружил наглый обман. Он снял серебряную, усыпанную драгоценными камнями ризу, потом отвинтил винтики, прикреплявшие к задней стороне иконы новую липовую дощечку. В середине этой дощечки была вставлена еще другая, меньшая дощечка. Она свободно ходила на пружинке и вдавливалась при самом легком нажиме. Сняв дощечки, царь обнаружил две лунки, или ямки, выдолбленные в дереве против глаз божьей матери. Маленькие губочки, напитанные водой, клались в эти лунки, и вода просачивалась сквозь едва заметные, просверленные в глазах дырочки, образуя капли. Петр надавил дощечку, и слезы потекли по щекам богоматери. Икона была отправлена в Кунсткамеру, а хитрых попов отправили на каторгу в Сибирь, предварительно вырвав им языки и ноздри. Так поступал Петр I и с другими священниками, которые обманывали народ.
Но все эти меры и реформы не затрагивали церкви как организации. Петр I сохранил за ней всю силу ее духовного воздействия, потому что не мог отказаться, как правитель, от услуг религии, чтобы держать в повиновении народ. Тесная связь между церковью и государством существовала с первых дней возникновения христианства в России на протяжении всей истории и еще более была укреплена Петром I. Церковь стала совершенно покорной светской власти. Духовенство боялось царя, трепетало перед ним и служило ему так же усердно, как и "царю небесному", хотя сам Петр не отличался набожностью и даже часто глумился над христианством, устраивая во время пиров пародии на религиозные церемонии.
Народ отлично понимал, что "бог далеко", а духовные отцы - царские слуги, и поэтому помощи от них ждать не приходится. Это трезвое отношение к религии и "отцам церкви" отразилось в пословицах и старинных русских былинах.
Когда русский богатырь Илья Муромец поссорился с киевским князем Владимиром, он обратил свой гнев против церкви, которая всегда поддерживала князя и была ему нужна:
"Он начал по Киеву похаживать.
На божьи церкви постреливать,
А с церквей-то он кресты повыломал,
Золоты он маковки повыстрелял,
С колоколов-то он языки повыдергал!"
Свое ироническое отношение к божьей помощи и к "святым отцам" народ выразил в пословицах:
"На бога надейся, а сам не плошай"
"Бог-то бог, да сам не будь плох!"
"И молебны петы, да пользы нету!"
"Молился, молился, а все гол, как родился!"
"Не кропилом маши, а землю паши!"
"Где люди завыли, попы тут как тут были"
"Богу слава, а попу - каравай и сало"
"Поп любит блин, да чтоб не один"
"У попов глаза завидущие, руки загребущие".
"Родись, крестись, женись, умирай - за все попу деньги давай!"
"Мужик с сошкой, а поп с ложкой".
"Бога молить - лбом пол колотить".
"У бога для барина - телятина жарена, для мужика - хлеба краюха, да - в ухо!."
"В огне спасешься!.."
Многие фанатики ненавидели царя-новатора, боролись с его реформами и считали антихристом. Особенно трудно было с раскольниками, или старообрядцами. По их мнению, принятое Древней Русью христианство и его культ должны были оставаться вечно неизменными. Однако в течение сотен лет произошли перемены: при переписке богослужебных книг малограмотные монахи делали ошибки. В книги вкралось много искажений, и часто их текст делался совершенно бессмысленным. Когда началось книгопечатанье, те же ошибки перешли и в печатные издания. Изменились поэтому и некоторые обряды. Когда приезжали греческие священники, они этому удивлялись. Особенно же им не нравился способ креститься двумя пальцами вместо трех, как было принято на всем православном Востоке.
За дело взялся патриарх Никон и стал очень круто проводить церковную реформу. Он снова ввел греческое троеперстие, изъял из употребления все иконы невизантийского письма. Приказал привезти из Греции церковные богослужебные книги и по ним исправить русские. Попы, знавшие наизусть многие тексты, не узнавали их в заново отпечатанных книгах. Начались протесты, реформу порицали, Никона прозвали "иконоборцем" и "вторым папой". Но Никон послал в ссылку своих самых ярых противников и продолжал свое дело. А ревнители старой веры не угомонились в ссылке и продолжали громить "никониан".
После низложения Никона многие ссыльные попы вернулись в Москву. К ним примкнула сельская и посадская беднота, протестуя, главным образом, против гнета и бесправия. Налоги и повинности беспрерывно росли. Постоянные войны, да еще чума, которая пронеслась по всей стране, довели народ до отчаянья, и с середины XVII века и до его конца одно восстание шло за другим.
Своеобразным видом борьбы за свободу и равенство служило и движение за старую веру. Это был протест народа против церкви как защитницы существующего строя, как прислужницы царя, бояр и помещиков.
На Соборе в 1666 году был низложен Никон, но его церковная реформа была признана правой и раскольники были преданы церковному проклятию-"анафеме". Всех, кто сопротивлялся церкви по делам веры, отлучали от церкви и привлекали к суду. Раскольники оказались вне закона, их хватали, пытали, стараясь вынудить раскаянье, и несдающихся сжигали на кострах. Но раскольники не покорялись и смотрели на свои страданья как на подвижничество. В некоторых местах вспыхнули восстания.
В Соловецком монастыре монахи, среди которых были ссыльные и разные опальные, укрывшись за крепостными монастырскими стенами, отказались перейти на новое, никоновское богослужение. После многих попыток заставить соловецких монахов подчиниться в монастырь были посланы царские войска. Тогда в дело вмешались бежавшие на север участники только что разгромленного восстания Степана Разина. Они оказали войскам вооруженное сопротивление и своим вмешательством придали этому вначале чисто религиозному движению политический характер.
Восемь лет длилась осада монастыря… Стены были высокие, каменные. Продовольствием осажденных снабжали поморы.
Когда начались повальные гонения, раскольники целыми семьями и селениями бежали в леса Чернораменские и Керженские, в степные просторы Поволжья, на Урал, в Сибирь и на Кубань.
Раскольники были убеждены, что в лице царя на землю сошел антихрист и что "спасутся лишь претерпевшие до конца". Протопоп Аввакум, ярый раскольник, призывал "принимать огненное крещение", то есть сжигать себя живьем, но не сдаваться.
От тяжелой жизни, от неправедных судей, от поборов и налогов, кроме раскольников, уходило много народу в дремучую глушь на восток и к северным рекам, чтобы не кормить больше своим горбом помещиков, воевод, дьяков и старост, бояр и дворян, попов и монахов, сосущих кровь народную без всякой жалости. Строили избы из вековых сосен, кормились от реки и от леса.
А когда случалось, что и до дремучей глуши добирались слуги царские, посланные искать непокорных и беглых, тогда покидали свои уже вновь обжитые избы мужики, бабы и дети, собирались во дворе у старца и, чтобы не даться в руки слуг антихристовых, чтобы снова не попасться в кабалу, сжигали себя в избе или в церкви с пением псалмов, с плачем и криками.
Писатель А. Н. Толстой в книге "Петр I" описал раскольничьего старца Нектария, который сжег в Пале-островском монастыре две с половиной тысячи людей. Они натащили в монастырскую церковь соломы, смолы, селитры и в ночь под рождество подожглись. Нектарий сумел уйти с несколькими мужиками и года через три в Пудожском погосте сжег еще полторы тысячи людей. А потом около Вол-озера в лесах опять в огне погибли люди, и все это было делом рук Нектария, к которому бежали московские, новгородские, вологодские, тверские оброчные, пашенные и кабальные. И всех этих людей Нектарий обрекал на смерть в огне, оправдываясь тем, что зачем им зря грешить, не лучше ли прямым путем попадать в рай?
Эта смерть, хоть и бесстрашная, была лишена величия подвига, потому что выражала лишь слабый протест против существующих тягот жизни и вызывалась фанатической верой в награду на "том свете". В 1682 году был публично сожжен на костре протопоп Аввакум. Но раскольники еще долго продолжали свою бессмысленную и упрямую борьбу. Так погибло добровольно около 20 тысяч человек "бескровной" смертью во имя счастья в раю.
Раскольники принимали участие в восстаниях крестьян под предводительством Степана Разина и Емельяна Пугачева. При последнем восстании, которое было самым крупным выступлением крестьян в истории России, царское правительство было так напугано, что духовенству было приказано усилить верноподданническую пропаганду среди населения. После казни Пугачева церковь в угоду властям предала его анафеме.