Скорее всего, Ольга сумела прийти к власти благодаря недовольству неудачными внешнеполитическими мероприятиями покойного Игоря (массовой гибели людей в восточном и византийском походах) и, кроме того, возможно, благодаря отсутствию в ту пору обязательного наследования от отца к сыну. Кстати, личные отношения Ольги со Святославом были вполне нормальными.
Так или иначе, власть после гибели Игоря перешла к его вдове, и она оказалась вполне на уровне крупного государственного деятеля. Ольга провела ряд важных реформ, из которых самая значительная – административно-налоговая: есть основания полагать, что при Ольге архаичная, система полюдья, повсеместно распространенная прежде, была отменена и заменена систематической уплатой дани, которая собиралась в административных центрах (погостах) специальными чиновниками правительства (тиунами). Кроме того, Ольга прекратила внешние походы, стоившие потерь людьми, а самый буйный элемент, заинтересованный в таких походах (прежде всего наемных варягов), отправляла в качестве вспомогательных отрядов в Византию, где они сражались с арабами и прочими врагами империи. Наконец, Ольга приняла христианство, но только лично, а не в качестве государственной религии. По всей вероятности, княгиня рассчитывала, что ее примеру последуют сын и другие знатные люди. Но этого мать, наотрез отказался креститься, сославшись на свою дружину, которая в массе была языческой, хотя среди дружинников были и христиане.
Ольга ездила в Константинополь, возможно дважды, и описание ее поездки сохранил Константин Багрянородный. Приняв христианство из Византии, княгиня, однако, имела отношения и с западной церковью, которая в ту пору еще не порвала с Константинополем, но была на пути к этому.
Возможно, такого рода новаторские действия привели к тому, что, согласно летописи, в 964 г. Святослав "возмужал" и отстранил мать от власти.
§ 6. Святослав – князь-воитель
Из летописной характеристики Святослава: "…легко ходил в походах, как барс, и воевал много. В походах не брал с собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или дичь, или говядину, зажарив ее на углях, ел. Не имел шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, и таковы же были его воины. Посылал он в чужие земли, объявляя: хочу на вас идти". Византийский историк Лев Диакон, лично видевший князя, так обрисовал его: "умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос – признак знатности рода, крепкий затылок и широкая грудь… одежда его была белая и отличалась от одежды приближенных только чистотой… он сидел на веслах и греб вместе с приближенными".
Обращает внимание в этой характеристике не только стремление не отделять себя от воинов, но и привычность Святослава к степным походам, верхом на коне. Между тем известно, что русы той поры предпочитали сражаться пешими и ходили в походы на ладьях. Следовательно, Святослав приобрел эти необычайные привычки скорее всего в то время, когда он, пока его мать занималась государственными делами, "мужал" в степных походах. Тем самым он заранее подготовил себя к политическим актам, к которым приступил сразу после отстранения Ольги от власти.
Его устремления были направлены в степь, на восток, где еще господствовали хазары, взимая дань со славян-вятичей. В течение двух лет Святослав не только освободил вятичей от хазарской дани, но и разгромил войско хазарского кагана, занял столицу Хазарии Семендер и другие города, заставив хазарского кагана бежать в Хорезм, взял хазарскую крепость Саркел (Белую Вежу) на Дону, а затем воевал в Подонье и Прикубанье с ясами (аланами) и касогами (адыгами). Очевидно, в эти годы (965 – 966) он захватил Тмутаракань, крепость на Таманском полуострове, закрывавшую вход в Азовское море.
Однако такие действия не понравились и византийцам, которые к тому же рассчитывали использовать воинственного князя в своих интересах на Балканах. В Киев прибыло посольство во главе с уроженцем Крыма Калокиром, предложившее Святославу выступить в поход против дунайских булгар, с которыми греки сами справиться не могли. Святослав разгромил булгар, но… сам решил закрепиться на Балканах, перенеся центр своего государства на Дунай. Такой поворот событий, разумеется, не пришелся грекам по вкусу, и они натравили на Киев печенегов. Кочевники обложили русскую столицу, где находилась престарелая Ольга с внуками. С большим трудом удалось дать весть воинственному князю о грозящей его семье опасности. Святослав вернулся, разбил печенегов и некоторое время пребывал в Киеве, где его мать находилась при смерти.
Есть основания полагать, что по крайней мере Нижнее Поволжье какое-то время находилось под контролем Руси (до смерти Святослава?). Однако сам князь, похоронив мать, опять ушел на Балканы. Эта вторая война Святослава длилась более трех лет и, несмотря на доблесть русского войска, закономерно закончилась его поражением. Русские войска оказались далеко от родины, во враждебной среде (болгары большей частью оказались на стороне Византии). К тому же новый византийский император Иоанн Цимнсхий оказался опытным полководцем, сумевшим собрать все военные силы империи (он был армянин и в составе его войска были отряды соотечественников императора). В конечном счете Святослав был вынужден заключить почетный мир, который обеспечивал ему право увести остатки войска на родину. При возвращении князь не внял совету опытного Свенельда и с частью дружины решил пробираться на Русь по Днепру (Свенельд конным строем шел более западным путем). У днепровских порогов Святослава подстерегли печенеги, убили князя, а из его черепа печенежский предводитель Куря сделал себе, по обычаю кочевников, чашу и пил из нее на пирах. Так закончил свою жизнь князь-воитель, каковым выглядит Святослав (972 или 973).
§ 7. Новая смута на Руси и утверждение в Киеве Владимира
Деятельность Святослава на Балканах не принесла Руси ни успеха, ни пользы. Множество лучших воинов сложили там свои головы. Это, очевидно, способствовало известному повороту в политике его наследников. В качестве такого сначала выступил старший сын убитого князя Ярополк, которому отец, уходя на Балканы, оставил Киев. Другой сын, Олег, правил в Древлянской земле, третий, Владимир, – в Новгороде. Кажется, все они были от разных матерей. Древнерусские князья-язычники имели несколько жен, но нам по имени известна лишь мать Владимира славянка Малуша, брат которой Добрыня склонил новгородцев просить себе в князья ее сына.
События 972 – 980 гг. можно охарактеризовать как попытку Ярополка провести в жизнь ряд реформ, сходных с теми, что проводила его бабка Ольга. Сохранилось относительно немного известий о времени правления Ярополка. Повидимому, он довольно долго предавался политической анафеме, и только в 1044 г. по приказу его внучатого племянника Ярослава Мудрого прах этого князя и его брата Олега был перенесен в Киев, окрещен и погребен там.
Как и его бабка Ольга, Ярополк, кажется, принял христианство. Возможно, к этому его подвигнула супруга, греческая монахиня, подаренная Ярополку его отцом, привезшим ее из походов. Есть известия о сношениях Ярополка с Германией и Римом и не исключено, что именно туда тянулись христианские связи нового князя, тем более, что отношения с Византией со времен Святослава оставались более чем прохладными.
Но главной задачей, стоявшей перед Ярополком, стало объединение державы. Советником князя стал на первых порах престарелый воевода Свенельд. ПВЛ рассказывает, что сын Свенельда Лют поехал охотиться в древлянских лесах и был там убит Олегом. По наущению Свенельда Ярополк якобы пошел на Олега, который в этой смуте и погио. Владимир же, находясь в Новгороде, убоялся за свою судьбу и, как это в ту пору часто бывало, бежал к своим родичам за море, т.е. к варягам, откуда вернулся с большим отрядом. Началась его война с Ярополком. Владимира, судя по всему, поддерживал не только север, закоснелый в своем язычестве, но и соответствующие круги юга. Перед походом на Киев Владимир покорил Полоцк, убив тамошнего князя Рогволода, дочь которого Рогнеда была предназначена в жены Ярополку (но теперь попала в гарем Владимира). Ярополк бежал в южные пределы Руси и укрылся в небольшом городке Родне в устье реки Рось. Там его и осадил Владимир с северной ратью. Ярополка предал его новый воевода Блуд (очевидно, Свенельд к тому времени умер). Во время встречи с победившим братом Ярополк был убит двумя варягами. Владимир остался единовластным правителем державы (980 г. по летописи).
§ 8. Владимир и его реформы
Даже беглый взгляд на историю второй половины X в. показывает, что на Руси шла борьба между старыми языческими кланами, которые в случае необходимости обращались на север страны, к варягам, и той частью знати (преимущественно южной, киевской), что давно поняла необходимость реформ, которые, как мы сказали, приобщили бы тогдашнюю Русь к наиболее цивилизованным странам эпохи. К этому вели и реформы Ольги и, очевидно, Ярополка. Однако время таких реформ тогда еще не наступило. Поэтому и Владимир, победив брата и утвердившись в Киеве, поначалу должен был следовать тем, кто помог ему утвердиться на великокняжеском столе – язычникам. Летопись дает любопытные характеристики этого князя, в которых, однако, ясно видно стремление хрониста-христианина XI в. показать, как некогда закоснелый язычник, гонитель истинной веры, затем принял Святое крещение и обратил в христианство свою страну. Вместе с тем вряд ли факты, относящиеся к первым годам правления Владимира, придуманы; очевидно, они также в з я ты из его биографии, хотя и соответствующим образом отображены.
Завершив рассказ о победе над Ярополком, ПВЛ отмечает: "и стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоши. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы те шли бесам и оскверняли землю жертвоприношениями своими". "Дядя же князя Добрыня направился во второй город державы Новгород и там воздвиг Перуна над Волховым".
Далее расписываются иные языческие пороки Владимира, который был ненасытен в любви к женщинам: летопись упоминает, что князь имел пять законных жен, из которых первой считалась Рогнеда, а второй была гречанка, вдова убитого Ярополка, кстати, беременная в момент гибели мужа будущим Святополком, усыновленным затем Владимиром. Но, кроме законных жен, у князя, по уверению летописи, было 800 наложниц, которых он разместил в разных окольных городках. "И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц".
Зачем летописцу были нужны такие подробности, явно не украшавшие великого князя? Возможно, и для того, чтобы таким жизнеописанием подать пример своим современникам, которые в XI в. если и не оставались официально идолопоклонниками, то, во всяком случае, еще сохраняли многие языческие обычаи.
Заметим, что список богов, составивших официальный языческий пантеон после первой религиозной реформы Владимира, включал в основном южных богов. В то же время в него не попал Велес. Очевидно, Владимир уже с самого начала имел в виду отказаться от старой практики своих предков – заморских походов, связанных с торговыми делами. Но в самой Руси и на ее непосредственных границах Владимир стремился навести порядок. Под 981 г. летопись упоминает его войну с поляками, в итоге которой князь захватил западноволынские города Перемышль, Червень и др., "которые и доныне под Русью". Это значит, что до Владимира эти города к Руси не относились и зависели, возможно, не от поляков, а от чехов, зато к 980 г. перешли под польскую власть. Затем летопись отмечает войну Владимира с причерноморскими булгарами, подавление восстания в землях вятичей и радимичей.
Именно указания на эти действия князя дают основание утверждать, что объединение вокруг Киева восточнославян ск и х "племен" не было устойчивым и необходимы были какие-то более действенные меры для сплочения державы.
§ 9. Принятие христианства и его последствия
Началось это, согласно летописи, с прибытия в Киев посольства волжских булгар, "веры бохмиче", т.е. мусульман, которое будто бы предложило князю стать почитателем Мухаммеда Рассказ летописи и здесь сопровождается полулегендарными деталями, которые с той поры неоднократно цитируются не только специалистами. В частности, в ответ на соблазны со стороны мусульман узаконить многоженство Владимир, узнав, что их вера запрещает есть свинину и пить вино, якобы заявил: "Руси есть веселие пить, не можем без того жити!"
Затем в летописи приведен знаменитый рассказ об испытании вер Владимиром. Он, разумеется, дошел до нас в обрамлении разного рода легенд, но, возможно, имеет рациональное зерно. Последнее состоит прежде всего в том, что киевский князь действительно задумался над необходимостью принять какую-то монотеистическую религию, по своей сути укреплявшую власть единого государства. Это было тем более необходимо, что такие религии уже исповедовали почти все окружавшие Русь государства.
Еще в 962 г. крестился (от Рима) польский князь Мешко. Еще раньше христианской стала Чехия. На востоке преобладал ислам, но в остатках некогда могущественной Хазарин доминировало иудейство, последователи которого были и в Киеве: недавно найдено письмо, происходящее из иудейской общины (кагала) Киева. К тому же, роль еврейских купцов в Восточной Европе продолжала сохраняться. Даже в Скандинавии тамошние языческие конунги все больше склонялись к христианизации, и не за горами было время, когда шведские короли крестились. Разумеется, не следует преувеличивать влияние на Руси ислама, а тем более иудаизма. Можно даже сразу сказать, что Русь была обречена на христианизацию, и христианская религия пробивала себе дорогу вопреки всем препятствиям уже более ста лет. Однако все говорит за то, что Владимир был осторожным и умным политиком, который стремился прозондировать все варианты и избрать из них лучший для своего народа.
Подробно описанные летописью религиозные искания Владимира в деталях, разумеется, – плод ума позднейших христианских книжников, которые стремились доказать преимущества не только христианства как такового, но и византийской его формы. Уже это заставляет предположить, что эти рассказы сложились во второй половине XI в. после разрыва между греческой и римской церквами (1054). Вполне возможно, что инициаторами такого противопоставления двух ветвей христианской церкви стали внуки Ярослава Мудрого, а точнее – потомки его сына Всеволода, женатого на византийской принцессе (Мономаховичи). Это можно подкрепить и тем, что, например, в сказаниях о славянских просветителях Кирилле и Мефодин, включенных в самые первые разделы ПВЛ, не усматривается никакой вражды по отношению к Риму. Там, наоборот, подчеркивается благовидная роль папы Николая, который способствовал просветительской деятельности моравских братьев (и даже не препятствовал переводу Священных книг на славянский язык, что, в общем, в ту пору принято не было, особенно в Западной Европе, где каноническим текстом Библии считался латинский их перевод – Вульгата).
Иное дело иудаизм. Согласно ПВЛ, Владимир на диспуте выслушал раввина и задал ему один вопрос: где ваша земля? А получив ответ, что таковой нет, отказался вести с поклонниками иудаизма разговор.
Наконец, рассказы летописи о зондаже великим князем в области исламской религии могли бы быть также отброшены в сторону, если бы в нашем распоряжении не существовало апокрифического рассказа, созданного в Средней Азии и сохраненного одним источником начала XIII в. Этот источник (автор – некий Ауфи) повествует о посольстве русского князя Валдемара (здесь это имя фигурирует как титул) в Хорезм. Дата такого посольства у Ауфи, разумеется, неверна (она на пятьдесят лет старше Владимира), неверно и утверждение о принятии русами после этого ислама. Однако и в русской летописи есть упоминание о посольстве в Волжскую Булгарию, откуда киевские послы могли направиться и в Хорезм, с которым у Поволжья были давние и прочные связи. Поэтому вполне можно допустить, что Владимир направил и посольство в мусульманские страны, а таковыми могли быть именно Волжская Булгар и я и Хорезм. Но что его послы могли там увидеть во второй половине 80-х годов X в.? Государство Саманндов, еще недавно цветущее и сильное (а ему подчинялся Хорезм), быстро приходило в упадок и было на краю гибели. И если Владимир искал религию, способную подкрепить сильную государственную власть, то на востоке такой власти он в эти годы найти не мог – ее там, в мусульманском мире, просто не было. А вот Византия являла пример не только внутренней стабильности. Она была могущественной державой, ведшей успешную политику как на востоке (против арабов), так и на западе, на Балканах. Власть императора была почти неограничена, и греческая церковь ее подкрепляла. К тому же, эта церковь, в отличие от римской, была, по сути дела, включена в общегосударственную систему и полностью зависела от императора.
Правда, отношения с Византией со времен Святослава оставались более чем прохладными, а по утверждению некоторых источников – и просто враждебными. Однако здесь именно в эти годы появились обстоятельства, которые должны были такие отношения улучшить.