Слова так и сыпались из меня, и я никак не могла остановиться. Через полчаса я обратила внимание, что Петька и Борька безучастно смотрят на потолок, а продавцы и покупатели как-то косо на нас поглядывают.
– Ну и… другие такие фразы, – сказала я, закончив первую часть своего выступления. – А вот когда продукты попадают на прилавки магазинов, они начинают сами себя друг другу рекламировать. Иногда выясняют, кто из них лучший. Особенно распространены межвидовые распри, например, между молочными продуктами и вареньем. А уж когда их купят, они пытаются уговорить покупателя, чтобы он их не ел. Но ещё ни один человек их не услышал…
Я смахнула набежавшую слезинку и посмотрела на мальчишек.
– Поучительно, – скучным голосом сказал Борька.
Тут я заметила, что в магазине как-то подозрительно тихо: молчали все продукты. Неужели они слушали те глупости, которые я наговорила? Они вообще в своей упаковке или нет?
Вдруг из хлебобулочного отдела донёсся тоненький голосок пшеничного хлеба: "Покупайте меня, я свежий и румяный!" И воздух будто взорвался – все продукты наперебой стали рекламировать друг друга.
По-моему, я изменила мир. В пределах одного магазина.
– Элька, ты чего притихла? – спросил Борька. – Ну правда поучительно, честное слово! Скажи, Петька?
– Скажу! – сказал Петька.
– Да я это… – смущённо сказала я. – Пойдёмте в другой магазин, а?
По дороге Борька с Петькой ныли, что им подобная экскурсия не нравится и не лучше бы пойти куда-нибудь ещё. Я сказала, что не лучше, так как отступать от намеченной цели я не собираюсь.
– И что, твоя главная цель сейчас – это добраться до какого-то магазина? – хихикнув, спросил Борька.
– Ага, – сказала я. – Тогда я буду абсолютно счастлива.
– Может, там её и оставить? – предложил Петька.
– Но-но! – погрозила я пальцем. – И не думайте!
– Ну вот, – грустно вздохнул Борька. – Нам абсолютного счастья не дождаться.
С этими словами мы зашли в магазин. Он был совсем не похож на предыдущий – весь в тёмно-серых тонах, склеп какой-то. По прилавку лениво полз таракан, слегка прихрамывая на правую заднюю лапу. За ним увлечённо следила женщина-продавец: таракан был единственным развлечением в этом угрюмом заведении. Чтобы хоть немного развеселить персонал и моих названых родственников, я решила немного побеседовать. Я обратилась к продавцу, следя за тем, чтобы меня слышали только Борька, Петька и эта женщина.
– Здравствуй, соседка, – сказала я тихим скрипучим голосом. – Я – таракан и говорю с тобой при помощи телепатии. Хочешь быть такой же? Если да, то тебе придётся пройти несколько нетрудных испытаний.
Борька с Петькой еле сдерживались, чтобы не рассмеяться. Да ещё и таракану, видимо, надоело ползти (или он меня увидел и обрадовался!). Он остановился, и оттого картина получилась просто превосходная!
– А-а-а! Говорящий таракан! – закричала женщина.
К ней на помощь подбежала ещё одна продавщица, и я решил её тоже подключить к разговору, оставив предыдущую жертву наедине с тараканом.
– Здравствуй, соседка по магазину, – сказала я голосом первой продавщицы. – Я продавщица первого отдела и говорю с тобой при помощи телепатии. Меня этому научил таракан, которого ты видишь на прилавке…
В это время первая продавщица совершила страшный, ужасающий поступок. Сняв тапочек, она жестоко расправилась с разумным хромающим насекомым. Приняв это во внимание, я продолжил:
– Он принёс себя в жертву для того, чтобы мы с тобой стали сверхлюдьми! Присоединяйся же к нам, не бойся! Сделай шаг вперёд!
– А-а-а! Говорящая Мария Владимировна! – закричала женщина.
А Мария Владимировна, которая уже пришла в себя после битвы с тараканом, услышала крик сотрудницы и поддержала её в этом оглушительном вопле. В ответ на это голосовое представление из-за двери с надписью "Администрация" показался мужчина. Я прочитала на бейджике, что это директор магазина, и очень обрадовалась. Подключив к разговору его, я оставила продавщиц в покое (в состоянии покоя они продолжали подавать громкие звуковые сигналы).
– Здравствуй, наш сосед по служебной лестнице, – сказала я голосом второй продавщицы. – Мы, твои любимые подчинённые, разговариваем с тобой при помощи телепатии. Нас этому научил таракан, который принёс себя в жертву тапочку Марии Владимировны. Иди вместе с нами! Стань таким же! Кричи во весь голос, и ты войдёшь в нирвану!
Борька с Петькой давно уже в нирване пребывали, катаясь по давно не мытому полу от смеха. После моих слов директор тоже закричал, только совсем не то, что мы ожидали:
– А ну прекратить это безобразие! Никакой нирваны на рабочем месте!
Продавщицы тут же замолчали, хлопая ресницами. Мы же, смеясь, выбежали на улицу и завернули в ближайший двор. Сообразительный директор сначала бросился нас догонять, но потом махнул рукой и пошёл обратно.
Вот такой эстрадный номер
– Алло, таланты найдены, просьба больше не беспокоить, – сказал Борька, отсмеявшись. – Да, Элька, получилось здорово!
– Только таракана жалко, – добавил Петька.
– Куда дальше пойдём? – поинтересовался Борька. – В обувной магазин или уж сразу в зоопарк?
– Никуда мы не пойдём, – заявила я. – Чем тебе не нравится эта территория? Вон тебе качельки, вон площадка большая… Тут и останемся! Петька, быстренько хватай ту девчонку в шортиках и тащи её сюда.
Петька уныло посмотрел на выбранного мною человека возрастом чуть помладше Борьки с Петькой:
– Она-то нам зачем?
– Да, Элька, твоя фантазия не в тот поворот завернула, по-моему, – засомневался Борька.
Если два гениальных человека оспаривают твою гениальность – это критика. Если же два бездаря совсем сомневаются в твоей гениальности, то это полное безобразие.
– Безобразие! – закричала я и топнула ногой. – Или вы делаете то, что я скажу, или веселье на высокопрофессиональном уровне прекращается. Быстрее хватайте, а то уйдёт!
Петька, поняв, что деваться ему некуда, побежал за девочкой. Борька решил заступиться за Петьку и показал мне кулак.
– Эх, Борька, Борька, – укоризненно сказала я. – Разве ты не знаешь, что вся сила – в интеллекте и таланте?
Борька, видимо, хотел сказать что-то в свою защиту, но тут прибежал Петька с девчонкой.
– Вот, привёл, – сказал Петька и слегка подтолкнул девчонку в спину.
– Сам дурак, – сказала девчонка.
Потом она повернулась ко мне и совершенно неожиданно спросила:
– Бутерброд будешь?
– Буду, – сказала я. – Ещё как буду.
Девочка сразу завоевала моё расположение. И даже неважно то, что выяснилось позже: Петька позвал её, рассказав, что они нашли совершенно голодного ребёнка и просят как-то помочь.
– Ты всегда с собой бутерброды носишь? – спросила я с набитым ртом.
– Не всегда, – сказала Аня (так её звали). – Просто иногда я умею предсказывать будущее.
– Ого, – присвистнул Петька. – А предскажи тогда мне!
– И мне! – добавил Борька.
– И мне, – сказала я. – Ещё один бутерброд, пожалуйста.
– Бутербродов больше нету, – извинилась Аня. – И предсказаний тоже не будет, не умею я предсказывать.
Я и сама удивилась, что там говорить о Борьке с Петькой!
– Ты же только что говорила, что умеешь! – почти обиженно сказал Петька.
– Умею, – подтвердила Аня. – Только не умею. Ну, у меня как бы в мозгу иногда фразы такие всплывают: "Выучи алгебру", "Улица Пушкина, дом семь"… Сегодня вот – "Возьми бутерброд". Идёшь и думаешь, к чему это. Иногда предсказания даже появляются в виде записок, написанных маминым или папиным почерком. "Не забудь почистить зубы", например.
– Здорово, – тихо сказала я. – Аня, а тебя никогда… не придумывали?
– Если что – это не я! – поспешил сказать Борька.
– Не знаю, – пожала плечами Аня. – Иногда мне кажется, что я сама себя придумываю.
Словом, Аня оказалась человеком очень даже интересным. По крайней мере, фантазировать она могла получше Борьки с Петькой, это я сразу поняла. И мне даже расхотелось реализовывать мою очередную задумку для увеселения этих оболтусов. А всё должно было быть так:
– Здравствуй, девочка, – сказал бы Петька. – Мы – новая группа и ищем солистку. Ты хочешь петь, как Лучано Паваротти?
– Ой, как здорово! – завизжала бы девчонка и захлопала от восторга в ладошки. – Я всегда мечтала петь, как Лучано Паваротти или, хотя бы, как мой дедушка.
– Замечательно! – сказал бы Петька, взмахнув рукой. – Подойди к нашему продюсеру и расскажи ему о своей мечте!
– Где же ваш продюсер? – спросит девочка и захлопает в ладошки от нетерпения. – Я сейчас же подойду к нему!
– Вот, – скажет Петька и покажет рукой на меня. – Вот наш продюсер!
– Это же не продюсер, – скажет девочка и захлопает в ладошки от возмущения. – Это же маленькая рыжая девочка в платьице на теле и с косичками на голове!
– Для кого девочка, а для кого и Боруэлла Вениаминовна, – скажу я властным женским голосом. – Встать в строй, через пять минут концерт.
– Ой, а как же прослушивание, наряжание, репетиции? – скажет девочка и захлопает в ладошки от чувства обманутости.
– Говорят, легко в бою, – скажу я, глядя исподлобья. – Поэтому у нас сплошные бои и никаких учений.
Ну а потом бы мы заставили её петь и танцевать, музыку бы я обеспечила (Борька с Петькой были бы барабанщиками), громкоговорение – тоже. Сбежались бы люди, и уж тогда я бы выдала какую-то народную песню голосом Паваротти из уст этой девчонки. А дальше – всеобщее удивление, почести…
Вот как было бы. Приблизительно, конечно же… Но вместо этого мы пошли гулять. Мы, наверное, пол города обошли за это время! Аня и я в ходе беседы решили скооперироваться и организовать небольшую такую компанию для торговли предсказаниями. Аню я сразу назначила директором, а себя – тем, кто главнее директора, и ещё творческим исполнителем. После эксперимента, проведённого с первыми клиентами (это с Борькой и Петькой), фирму пришлось закрыть. Потому что Аня предсказала, что Борьке наступят на ногу, а мне пришлось быть творческим исполнителем.
И, несмотря на то, что во время прогулки Аня меня из Боруэллы переименовала во Вруэллу (Борька и Петька этому обрадовались и стали склонять по падежам моё новое имя), мне было спокойно и хорошо. Если бы мне сейчас предложили превратиться обратно, я бы отказалась. Тем более понятно моё возмущение, когда Борька сказал, что пора идти домой. Я потребовала, чтобы Борька записал Анин адрес, и пообещала прийти в гости.
– Пока, Аня! – крикнула я вдогонку.
– Пока, Боруэлла Вениаминовна!
Когда мы вернулись, Борькины мама с папой уже были дома. Они мне очень обрадовались, чего и следовало ожидать.
– Надя! – сказал очень обрадовавшийся Борькин папа. – Этот замечательный ребёнок живёт у нас уже четвёртый день. Я стал другим человеком!
– Боря! – сказала очень обрадовавшаяся Борькина мама. – О родителях Боруэллы ничего не слышно? Они скоро приезжают?
Я улыбнулась, сложила ладони домиком и сказала:
– Тётя Надя, дядя Миша! О моих родителях всё слышно, мне Петя рассказал. С мамой и папой наприключалось много чего, и, значит, они теперь очень радуются. Папа всегда говорит, что приключения – это как снег за шиворот, и неожиданно, и взбадривает.
Я замолчала, чтобы прислушаться к тишине. Это был особый вид тишины, когда все слушают именно тебя. С недавних пор мне это начало нравиться…
– Ну и расскажи, что там приключилось с твоими родителями, – нарушил тишину Борька.
– Сам расскажи, – нагло сказала я. – Ты же всё слышал, Петька при тебе рассказывал.
– Я тогда отвлёкся, – сказал Борька.
– Что же приключилось с твоими родителями, Боруэлла? – ласково, но вкрадчиво спросила тётя Надя.
– На них полил дождик, – сказала я. – Много полило дождика. Они простудились и теперь обчихивают какую-то больницу.
– Это надолго? – хором спросили Борины родители.
Можно было и обидеться. Но я напрягла все свои актёрские данные и громко, внушительно запела. В этой песне звучали и слёзы, и рёв, и крик, и неизменные слова "Хочу к маме с папой". Меня долго успокаивали (дядя Миша даже пытался танцевать и рассказывать анекдоты), но моё актёрское мастерство брало верх. Мои труды были вознаграждены вкусным ужином в дружной семейной обстановке. Не думаю, что вскорости Бориным родителям захочется меня возвращать.
Чуть позже я позвонила Вадику. Мне ужасно нравилось стоять в коридоре босиком и говорить в телефонную трубку. Почему-то это было очень приятно. Не то, что можно кому-то позвонить. А то, что тебя знают. У меня как-то смешно теплело внутри, когда я спрашивала: "А Вадика можно к телефону?"
Мы договорились обязательно увидеться завтра – сегодня у Вадика были танцы.
Уже поздно вечером, когда я засыпала на диване, Борька всё ворочался на раскладушке.
– Элька… – вдруг шепнул Борька. – А ты правда хочешь превратиться обратно?
– Конечно, – тоже шёпотом сказала я. – А что?
– Ничего, – сказал Борька. – Просто когда очень-очень сильно чего-то хочешь, то сбывается.
Я попыталась очень-очень захотеть превратиться. Но мысли мои постоянно убегали: мне думалось про Аню – что за славный человек! А потом я незаметно уснула, и мне снилось настоящее море из высоких жёлтых цветов. Оно было за дорогой, по которой шагали мы с Вадиком, Аней, Борькой и Петькой… Мы, радостно визжа, прыгали прямо за бордюр и до одури купались…
Потом я проснулась. Было уже утро…
Свободу Боруэллам!
Меня заперли в квартире.
Меня – маленькую, беспомощную и кровожадную девочку!
Все уговоры ни к чему не привели. Борька меня в школу не взял. Сказал, мол, хватит учителей пугать. Я поправила его, что я учителей не пугаю, а радую, но Борька ответил, что в моём случае это одно и то же. Я с этим категорически не согласилась (в подтверждение этого ещё раз атаковала Борьку подручными предметами).
– Ну, Элька, пожалуйста! – сказал Борька. – Я быстро вернусь, с Петькой и Вади ком – и-и-и гулять пойдём. Хочешь, книжку дам интересную почитать? А то книги для дошкольного возраста – это как-то несолидно. А я тебе ещё шоколадку куплю по дороге. Идёт?
– Идёт, – сдалась я. – Давай книжку. Но знай, что опоздание хотя бы на минуту я прощу тебе нескоро, что уж говорить о часе или двух. Только смерть и пальчиковые батарейки…
– Мне страшно, – перебил меня Борька.
Когда он скрылся за дверью, я прислушалась к его шагам в коридоре. Моё любопытство было щедро вознаграждено. Борька шепнул себе под нос: "Так и запишем в бортовой журнал: главное при борьбе с Боруэллами – упоминание еды. Хорошо бы, чтобы это создание дом не спалило…"
Я довольно хихикнула и пошла на кухню в поисках пропитания. Метод предков – собирательство – самый удобный при общении с холодильником!
– Привет, ледышка, – сказала я холодильнику, открыв дверцу.
– Ш-ш-ш-ш-ш-час-с-с-с замор-р-р-р-р-ож-ж-ж-ж-у… – дрожа, сказал холодильник и чихнул.
– Пока, ледышка, – сказала я, закрыв дверцу. – Себя морозь.
Есть расхотелось.
Я взяла в руки книжку и прислушалась к ней. С самими книжками поговорить невозможно – они только краткое содержание внутренностей пересказывают. Было бы куда интереснее, если бы книги говорили голосами героев. Тогда можно было бы побеседовать. А если бы в таком случае книжки разговаривали друг с другом, то все герои бы перезнакомились!
Читать тоже не хотелось.
Я бы побродила по комнатам в поисках интересного собеседника, но ходить тоже не хотелось.
Скучно…
Уж лучше бы я сидела на уроках и молчала! Если это, конечно, у меня получилось бы.
Может, открыть форточку и поболтать с ветром?
Борька, вернись! У меня есть что в тебя бросить!
Вдруг в прихожей затрезвонил телефон (я аж подпрыгнула, потому что была вся в размышлениях). Я к этому недомузыкальному инструменту помчалась вихрем, спотыкаясь и падая (что-то падало вместе со мной, но это неважно!). Осторожно подняла трубку, как будто она могла оказаться взрывоопасной.
– Алло. Приветкин на связи, – сказала я голосом Борькиного папы и захихикала, как это делает он же.
– Извините, но я почему-то должна была вам позвонить. У вас ничего не случилось, или, может, случится вскорости? – ответил знакомый девчоночий голос.
– Аня! Анютка! – радостно закричала я.
– Извините, – немного испуганно сказала Аня. – Вы меня знаете? То есть… я вас знаю?
А это я от радости голос не поменяла. Поэтому я срочно исправилась:
– Ты не пугайся! Боруэлла я, самая настоящая!
– А-а-а! – воскликнула Аня. – Привет, Врулька.
– Я не Врулька, я Элька, – поправила я.
– У вас параллельный телефон, что ли? – не обратила Аня внимания на моё замечание. – С кем я только что разговаривала?
– Со мной, – скромно сказала я. – Это был так называемый ЭЭЭ.
– Элька, тебе плохо?
– Ну тебя! Я говорю, Элькин эксклюзивный экспромт это был. Сокращённо – ЭЭЭ.
– Э-э-э, – сказала Аня. – В смысле, а-а-а! Кстати, зачем я тебе звоню?
– И это ты у меня спрашиваешь? – удивилась я.
– Ну да, – неуверенно сказала Аня. – Это мне вдруг подумался этот номер телефона. Вот и звоню, думая, кто за ним скрывается. Результаты превзошли все мои ожидания!
– Надо говорить "все самые смелые мои ожидания", – поправила я. – Аня, Борька меня в квартире запер!
– Всё ясно! Жди в гости, жарь пирожки, – сказала Аня и повесила трубку.
Я даже моргнуть не успела, не то что подмигнуть! Интересно, про пирожки – это она серьёзно, или всё-таки с собой их принесёт? Это было бы очень даже неплохо и стало бы доброй традицией. Сначала бутерброды, потом пирожки, потом пирог с бутербродами внутри…
Вообще, очень опасно знакомиться с такими людьми, как Аня. Даже опасней, чем со мной. Спрячешь, например, какую-то важную вещь в потайное место, до которого никто не догадается добраться, а этой Ане сразу же подумается фраза: "Будка злого бульдога в большом особняке на улице такой-то". "Ага! – подумает Аня. – Плевать мне на два часа ночи! Пойду до будки прогуляюсь. Прогулка перед сном нагуливает аппетит и защищает от кариеса". Добирается она, значит, до будки, а там лежит моя потайная вещь – набор разноцветных красных фломастеров. "Ничейное!" – тут же вспыхивает у Ани в мозгу.
Хотя в таком случае какая разница, знакомы мы с ней или нет?
Мне вдруг стало очень страшно, когда я подумала, сколько в мире таких Ань.
И ещё стало очень любопытно. Потому что я тоже хочу уметь делать так! Ну почему меня назвали Боруэллой, а не Аней? Почему я сама себя так назвала?!