- Эх, вы… с-сопляки! - насмеявшись, сказал Кныш. - Ну, хватайтесь за дядькины штаны да крепко держитесь, а то снова потеряетесь.
И,обняв Бурмило, он повернулся к нам спиной.
Большего позора и унижения мы в своей жизни не испытывали.
Но выхода не было. Не ночевать же в кукурузе.
И мы, как арестанты, опустив головы, покорно потащились за "врагами народа", за теми, кого считали шпионами и предателями.
Глава 12
"Не зови меня больше - Ява, зови меня - Кукурузо!"
Я иду в сельмаг. Меня мать послала. За маслом! Это на другое утро после трагедии в кукурузе.
В сельмаге и возле него полно людей - сегодня воскресенье. Кто-то что-то покупает, кто пиво пьёт, кто просто разговаривает, семечки лузгая. Сельмаг у нас напротив клуба - тут всегда сборище, а в воскресенье и подавно.
Заметив меня, люди начинают улыбаться, перешептываться, перемигиваться. А дед Салимон говорит:
- А, здорово, парень! Что-то я тебя давно не видел.
- Да его же не было в селе, - объясняет Гриша Чучеренко.
- А где же? - "удивляется" дед Салимон.
- Да в кукурузе блуждал… неделю или две.
- Ха-ха-ха! - хохотом взорвался сельмаг.
Тут продавец дядька Кузьма не выдержал, встрял:
- Мы недавно компасы получили… Не нужно?
- Ха-ха-ха!
- Хо-хо-хо!
- Хи-хи-хи!
- Вот мальчишки!
- Вот артисты!
- И кино не надо!
- Хе-хе-хе!
- Ху-ху-ху!
Взял я масло и стремглав на улицу. А за мной следом хохот катится. Кто не встретится, слово бросит.
- Привет кукурузнику!
- Здоров, козак!
- Салют от королевы полей!
Может, кто и просто так здоровается, а мне кажется, что насмешливо, издевательски. И может, кто где-то смеется совсем по другой причине, а я всё на свой счет принимаю.
Возле клуба большая афиша кинофильма "Тарас Шевченко" (сегодня идет). Нарисовано, как прогоняют сквозь строй солдата.
И сразу, мне кажется, что оживают тени по сторонам, вырываются розги из них, шпицрутенами свистят в воздухе. И горшки на плетнях - уже не горшки, а солдатские головы в бескозырках… Как тот солдат, бегу я сквозь строй - улицей…
Попали мы в передрягу. Несколько дней смеяться будут, не меньше. Хоть на улицу не выходи. У такой народ!
Принес я масло, пошел к Яве отвести душу. Встретил его в саду - он ко мне как раз собирался.
- Здорово, Павлуша! - серьезно-серьезно сказал он. - Я к тебе.
- Здорово, а я к тебе!
- Попрощаться шел, - отвел в сторону глаза Ява.
- Что, посылают куда-то? - удивился я.
- Да-а! - махнул рукою Ява. - Совсем из дома бегу.
- Куда?!
- На какой-нибудь необитаемый остров.
- Тьфу на тебя, глупый! Мелешь такое, что с ума сойти можно. Где ты возьмешь этот остров? Теперь таких островов и не бывает.
- Бывает. Но ты не знаешь.
- Как же ты убежишь, когда мы и до моря с тобой не смогли доехать? Тебя же на первой станции поймают.
- А я и не пойду на станцию… Зачем мне станция?
- А как?
- В плавни подамся. Сколько там островов необитаемых.
- Но как же там будешь жить? Пропадешь же. Помнишь, как Гунька пропал?
Жил в нашем селе когда-то придурковатый Гунька. Приблудный. Без роду и племени. Никто не знает, как он в селу прибился. Зимой ходил босой, без шапки. Старые бабки его святым считали. Тихий был, никого не трогал. Ходил себе по селу и смеялся: "Хи-хи-хи-хи". Любил в плавнях гулять. Как запропастится - два дня нет. Потом возвращается, худой, голодный, заросший рыжей щетиной, Даже зимой в плавни ходил по льду. В сильный мороз пойдет, разложит на острове большой костёр: люди уже думают - плавни горят. Приходит: "Фу, - говорит, - натопил. Теперь в селе тепло будет", Два года назад пошел Гунька в плавни, и то ли он вправду - пропал, утонул где-то в болоте, то ли просто ушел из села - так никто и не знает. Больше его не видели.
- Неужели хочешь пропасть, как Гунька? - повторил я.
- Не пропаду, - уверенно сказал Ява и вытащил из-под рубашки книжку. - Вот жил же человек на необитаемом острове - ничего. Не пропал.
- Что за книжка? - спрашиваю.
- "Приключения Робинзона Крузо". Читал?
- Не помню… Может, и читал. Что это за Кукурузо?
- Крузо, а не Кукурузо, чудак. Очень интересная книжка.
- Книжка книжкою, а плавни плавнями. Ты лучше подумай.
- Я уже подумал. И решил окончательно. Ты меня знаешь. Я только хочу, чтобы ты мне немного помог.
Я был обезоружен. Если человек обращается к тебе за помощью, то отказывать ему - свинство.
- И надолго ты собираешься на этот на этот остров?
- Робинзон пробыл на необитаемом острове двадцать восемь лет два месяца и девятнадцать дней, - вздохнув, сказал Ява.
- Ого-го! - даже рот я раскрыл. - Это же сколько тебе будет? Сорок с гаком. Это же мы уже все школу окончим и институты. Карафолька академиком станет. Гребенючка агрономом. Я лётчиком, если получится. А ты…
- Что же поделаешь, - снова вздохнул Ява.
- Слушай, а кто будет за Кнышем и Бурмило следить? Кто будет их разоблачать, выводить на чистую воду? Может же, они вправду опасные шпионы и злодеи? А? Ты что - забыл тот таинственный разговор? И акваланг? И торт, и всё другое? Забыл?
Ява сразу покраснел, как будто я его застал на месте преступления. Я уже начал радоваться, думал, что он сейчас откажется от своей затеи. Но он сказал:
- Нет, ничего я не забыл. Но придется тебе самому следить за ними и разоблачать их. Ты парень смелый, сам справишься. И станешь знаменитым. И о тебе в газетах напишут, и по радио, и по телевизору… А я не могу тут больше жить. Не могу. Переэкзаменовка…да еще и эта кукуруза. Через несколько дней приедет мать и… хоть на край света.
Я вздохнул.
- А может, все же не будешь убегать? Как-нибудь перебедуешь.
- Не, если я решил - все!
- Да пусть рехнется этот Кукурузо, что надоумил тебя на остров бежать. Так мы в детстве больше и не увидимся? - с отчаянием сказал я. - С кем же в футбол играть буду? С Карафолькой? Спасибо тебе!
Ява, сморщив лоб, смотрел на меня - что-то обдумывал. И помолчав немного, сказал:
- Почему это не увидимся? Ты один знаешь про остров. И приезжать будешь иногда… Робинзон тоже не совсем один был. Потом он спас дикаря Пятницу и вдвоём с ним жил. Так что…
- Выходит, я буду у тебя за дикаря, - уже весело сказал я. - Он, видите, герой… А я, значит, дикарь. Вот Кукурузо!
- Да Крузо, а не Кукурузо! Робинзон Крузо.
- Это он был Крузо, а ты - Кукурузо. Как раз подходящее тебе имя. После вчерашнего…
- А что! Может, это ты и неплохо придумал. Кукурузо! Звучит! А? Знаешь что! Ты не зови меня больше Ява, зови меня Робинзон Кукурузо. Пусть так и будет. Договорились?..
Так Ява перестал быть Явою, а стал Робинзоном Кукурузо. Видно, на роду ему было написано носить выдуманные имена.
Так что запомните хорошенько: дальше я буду его звать Кукурузо.
Глава 13
Ищем остров
- Так ты что - уже сегодня хочешь убежать на остров? - спросил я.
- Эх, какой ты быстрый! "Сегодня" - рассердился Кукурузо. - Нужно же сначала выбрать подходящий необитаемый остров, а потом уже бежать.
- А что там выбирать? Высадился на какой-нибудь и живи.
- Тебе - конечно. А мне двадцать восемь лет два месяца и девятнадцать дней жить. Думаешь - легко?
- Да разве я против, можно и выбрать. Хоть сейчас. Поедем?
- Немного позже. Через час. Как дед в сельмаг пойдет.
- А что ты вообще дома скажешь, когда убегать будешь? Они же волноваться будут. Всё село на ноги поднимут. Искать будут. Я себе представляю!
- Конечно же, я не скажу: "Дорогие родители, я убегаю от вас на необитаемый остров. Будьте здоровы. Пишите". Это же комедия. Никто так на необитаемый остров не бежит. Матери и отцу вообще ничего не придется говорить. Они в Киеве. А для деда я что-нибудь придумаю. Скажу, например, что к тетке Ганне в Пески пойду. Там же Яринка сейчас гостит. Что-нибудь выдумаю… Чтобы панику не поднимал.
- А потом что? Когда мать придет и узнают, что ты пропал.
- А мне что - пусть ищут. Лишь бы не нашли. Гуньку, тоже помнишь, три дня искали, а потом бросили. И Ничего. Теперь редко кто и вспоминает. Так и меня… - Тут голос у Кукурузо задрожал. Наверно, мысль о том, что его забудут, была всё же горька для него. И он поспешил перевести разговор на другое: - Главное, остров нужно хороший найти. Чтобы и место рыбное было, и дичь чтобы…
- А ты и ружьё брать будешь?
- А как же. У Робинзона было даже несколько ружей. Но я и с одной своей берданкой не пропаду. Ты же знаешь мою мою берданку. Бьёт, как сумасшедшая. Даже лучше дедова "Зауера".
Это уже Кукурузо преувеличивал. Но я не стал спорить - мальчишка на двадцать лет на остров бежит, пусть потешится. В прошлом году дед подарил ему на день рождения берданку и начал брать с собой на охоту. Кукурузо очень гордился и своей одностволкой, и тем, что ходил на настоящую охоту. Я завидовал ему и тоже мечтал о ружье, но у меня его не было.
В сенях послышался кашель, скрипнули двери, и во двор вышел дед Варава. Глянул сердито на нас и сказал:
- Я в сельмаг на минутку. Смотрите мне здесь!
- Да мы ничего. Вот только на речку, может, искупаться. Видите, жара какая - просяще произнес Кукурузо.
- Уроки, уроки надо учить, а не купаться. Двоечник! - буркнул дед и, кряхтя, шагнул через перелаз.
Я с сомнением посмотрел на Кукурузо.
- Ничего, пойдем, - тихо сказал он. - Я знаю эту "минуточку". Встретиться у сельмага с дедом Салимоном и часа три протрепятся, не меньше.
Хотя ничего странного и не было в том, что мы едем в плавни на лодке (сколько раз ездили и рыбу ловить, и просто кататься), ни у кого подозрения не могло возникнуть, но мы пробирались к речке крадучись, всё время озираясь. И ни одной хорошей лодкой не воспользовались. Хотя все они были привязаны у берега и не запрещалось брать их - тут и моего отца лодка была, и деда Варавы аж три (долбленка и плоскодонки). Мы разделись и переплыли на другую сторону на песчаный островок, где за большим кустом ивняка лежала та гнилая, изношенная, как старый башмак, ничья плоскодонка, из которой мы хотели сделать, но так и не сделали подлодку и на которой тонул Ява. Мы её после этого прошпаклевали, просмолили, и хоть она и пропускала воду, но не тонула: если не забывать вычерпывать, можно плыть. Тут же под лодкой лежало длинное потресканное весло, которое мы одолжили у деда Варавы. Он и не заметил - у него в сарае примерное с десяток весел валяется: и короткие - для долбленки, и длинные - для плоскодонок. У нас же, знаете, как на плоскодонках ездят? Стоя. Стоишь на корме (или на носу) - и то с одного борта, то с другого борта подгребаешь. Поэтому и весло длинное. Так грести - уметь надо. Если не уметь, можешь только - плюх! - корми раков. Ну, мы с Кукурузо смалу умели - нам не страшно.
- Черпак не забудь, а то высёрбывать придётся. Смотри, течёт всё-таки, калоша старая - сказал Кукурузо.
Оттолкнулись мы от берега - и уже в камышах. Узенькой протокой плывём. Гребет Кукурузо - хотя я и хорошо умею, но он большой мастер. Гребет тихо, осторожно - присматривается. Протока извилистая, всё время повороты. Если гребнешь сильнее, чем надо, - раз! - и лодка уже носом в камыши залезла. Отталкивайся потом, вытаскивай нос - морока! Хорошо гребет Кукурузо - ни разу в камыши не врезался. Я лежу на носу, смотрю в воду. Вода прозрачная-прозрачная - аж до самого дня видно: водоросли, лилии, коряги. И даже видно, как рыбы шныряли. Интересно!
Всё дальше и дальше углубляемся мы в плавни. Неожиданно за поворотом открылся широкий плёс. Гладь - ни морщинки. Белые и желтые лилии раскиданы - как на картинке. Посреди плёса два нырка плавают. Увидели нас - и нет. Так быстро нырнули, словно и не было. Только ровный плёс. А глядь - метров через двадцать - будто и не они, а другие…
Снова мы в протоку заехали.
Ш-ш-ш! С-с-с! Ш-ш-ш!
Утки пролетели.
Охотничий сезон не начался, и еще непуганые утки тучами летают над нами.
- Вот бы ружьё! - Говорит Кукурузо.
- Ага, - говорю я.
Плывем.
- Вон тот кизяк, возле которого я затонул, - печально произнес Кукурузо.
- Тьфу! - плюнул я в ту сторону.
Мы снова выплыли на плёс, довольно-таки большой, по которому даже гуляли пенящиеся волны (потому что как раз поднялся ветер) - как по настоящему морю. Это был уже пятый плёс, который мы проплывали. И островов мы миновали уже с десяток. Я каждый раз спрашивал: "Может, этот? Или этот? Хороший же необитаемый остров. То что надо", Но у Кукурузо были свои представления, и все острова он забраковал. По разным причинам. Один был слишком маленьким - негде разгуляться. У другого берега очень камышом заросли - до воды трудно добраться. На том деревьев нет - где же дрова брать для костра? И так далее.
И вот перед нами новый остров. Как большая зеленая куча: кусты ивняка, плакучие ивы и тополя покрыли его почти весь. Берега заросли камышом не сплошь - есть выходы к воде. Чистый плёс с трех сторон омывает остров.
- Кажется, он, - сказал Кукурузо. - Давай пристанем.
- Давай! - с радостью отозвался я, потому что мне надоело искать.
Мы пристали. Остров был чудесный. Будто специально созданный для такого дела, какое задумал Кукурузо. Много деревьев и сухих веток - на двадцать лет хватит топить. В камышах, даже сейчас слышно, - утки крякают. А значит, дичи полно. На чистоводье вдоль берега рыба плещется, сама в уху просится. Посреди острова поляна: не то что в чижа - в футбол играть можно. На краю поляны огромная старая плакучая верба стоит, ветвями землю подметает. И без шалаша от дождя спрячешься. Но шалаш, конечно, нужен.
- Шалаш я тебе помогу сделать, - сказал я, - ты же знаешь, как я шалаши делаю.
По шалашам я был мастер. Лучшего, чем я, шалаша никто из ребят не сделает. это меня отец научил. У меня отец плотник. Половину хат в селе он построил.
На лице у Кукурузо было раздумье:
- Робинзон, разумеется, всё делал сам. Потому что он же один попал на необитаемый остров.
- Так то же Робинзон, а ты Кукурузо, - возразил я. - Нельзя же полностью копировать.
Мне непременно хотелось как можно больше помочь другу. Кукурузо не стал возражать. Я тут же вытащил из кармана большой складной нож с деревянной ручкой и принялся резать лозу. Я очень любил резать что-нибудь своим ножом, никогда не разлучался с ним, и от постоянного ношения в кармане ручка отполировалась так, что блестела как лакированная.
Кукурузо покорно помогал мне, непререкаемо признавая в этом деле мой верх. Он носил лозу, расчищал для шалаша место, заострял палки для каркаса.
Вскоре под старой вербой уже стоял прекрасный просторный шалаш, крепкий-крепкий (никакая буря не страшна) и такой уютный, что мне даже захотелось жить в нем. Я был очень доволен своей работой.
- Все двадцать лет простоит - гарантирую! - уверенно сказал я.
Только сейчас мы вспомнили, что дед уже, наверно, вернулся из сельмага, и поспешили назад. Добравшись наконец до береге и спрятав лодку, мы до самого дома бегом бежали. А когда, запыхавшись, прибежали, обнаружили, что дед еще не пришел. Кукурузо не ошибся: дедова "минуточка" умела растягиваться до нескольких часов.
- Ну что? Деда нет, можно сейчас собрать все необходимое, - сказал Кукурузо. - Сегодня всё приготовим, перетащим к лодке, а завтра…
- Выходит, решил уже завтра? - спросил я.
- Конечно… Ты что! Через несколько дней мать приедет…
Кукурузо ходил по хате, задумчиво взявшись за подбородок, и прикидывая, что брать с собой.
- Прежде всего ложку, - он вытащил из буфета щербатую деревянную ложку и засунул её за пояс. - Соль обязательно, без соли пропаду. - Высыпал себе в тряпицу полпачки соли. - Хлеба! - мрачно глянул на зачерствевшую горбушку, что лежала на столе. - Мало…
Дед пошёл в магазин именно за хлебом.
- Я тебе принесу. И хлеба, и сухарей. У нас есть, - успокоил я его.
- Чаю? - он покрутил в руках пачку чая. - Обойдусь. Это тогда и чайник нужен. - А у нас один.
- Фонарик не забудь. Пригодится, - напомнил я.
- Фонарик обязательно. Без фонарика нельзя.
Он прошёлся по хате, взял в руки топор, что стоял в углу возле порога:
- Топор. Нужно хотя бы два. У Робинзона было аж двенадцать топоров.
- Что он - жонглировал ими что ли? - удивился я. - Зачем ему столько? Глупый какой-то твой Робинзон.
- Ты очень умный! - рассердился Кукурузо. - Молчи! Ты никогда не необитаемом острове не жил - возражай!
В это время дверь открылась и на пороге появился дед. Кукурузо так и замер с топором в руках.
- Оп-па! - спокойно произнес дед. - Мебель рубить задумал? А ну, поставь топор на место! Двоечник!
- Да я ничего, - замямлил Кукурузо. - Я… я… хотел ему показать ему, какой у нас топор хороший… удобный. Он говорит, что у них лучше… Как бы не так, у нас лучше, дедушка?
Дед ничего не ответил, и мы вышмыгнули из хаты.
- Фу! Чуть не засыпались! - уже за ригой выдохнул Кукурузо. - И как мы не услышали его шагов!
Это и вправду было удивительно. Значит, мы очень увлеклись. Потому что дедовы шаги слышно издалека. Дед ходит, как на лыжах, не отрывая ног от земли: шарк-шарк, шарк-шарк. Кажется, едва ноги переставляет, вот-вот упадет… Но посмотрели бы вы на него на охоте… На зайца по чернотропу дед может прошаркать этак километров пятьдесят - хоть бы что.
С идим мы с Кукурузо за ригой и обговариваем, как лучше перетащить всё необходимое в лодку. Наконец договорились. Кукурузо понемногу будет выносить из дома и прятать в бурьяне за ригой. А как стемнеет, уже я (чтобы Кукурузо был у деда на глазах и не вызывал подозрения) потихоньку перенесу всё в лодку. А завтра…
Глава 14
Робинзон Кукурузо высаживается на необитаемом острове
Утро следующего дня. Солнечное, звонкое, голосистое: петухи поют, гуси гогочут, коровы мычат. Я скрючился у тына и поглядываю в щель, что делается во дворе у моего друга.
Подготовительные работы успешно закончены. Всё имущество Робинзона Кукурузо уже в лодке: и берданка, и удочка, и фонарик, и ложка, и коньки (на зиму), и топор (к сожалению, один и то старый, треснутый и без топорища - ну, это ничего, на острове можно будет вытесать) и много чего другого. Червяков накопана полная банка из-под бычков в томате (я слово "бычки" зачеркнул и написал карандашом "червяки", вышло "червяки в томате"). И еды полная сумка. И даже две таблетки пирамидона (на случай болезни).. Значит всё в порядке.
Теперь осталось одно - отпроситься у деда.
Дед сидит на колоде и вытесывает рукоять для вил. Кукурузо ходит возле него и канючит.
- Деда!
- А?
- Я к тетке Ганне пойду в Пески.
- Отцепись.
- Деда!
- А?
- Ну я пойду.
- Отцепись тебе говорят. Иди уроки учи. Двоечник!
Помолчали немного. Потом снова:
- Деда!
- А?
- Мне с вами скучно.
- Так мне что - на голову встать, чтобы тебя развеселить?
- Я к тетке Ганне пойду. Там Яришка. Я её сколько не видел.