Более тридцати лет работал В. А. Смирнов (1905–1979) над своим повествованием "Открытие мира". В своих пяти книгах автор показывает, как русское крестьянство шло к революции и участвовало в ней. Действие происходит в верхневолжской деревне. Юный герой, деревенский паренек, входит в новую жизнь как ее будущий хозяин и строитель. Наше издательство публиковало "Открытие мира" в разные годы по мере его готовности. "Новый мир построим!" - заключительная часть повествования.
Для старшего возраста.
Содержание:
-
ЗАРЕ НАВСТРЕЧУ 1
-
Глава I - ЛЕСНЫЕ ПРИЧУДЫ 2
-
Глава II - ПИР НА ВЕСЬ МИР 6
-
Глава III - НЕВЕСТА НА ВЫДАНЬЕ 10
-
Глава IV - РАЗНЫЕ НЕОЖИДАННОСТИ 12
-
Глава V - БОЛЬШАЯ ЖИЗНЬ 15
-
Глава VI - ЛЮДСКАЯ ДУША - И СВЕТ И ПОТЕМКИ 19
-
Глава VII - АГИТАТОР БУДКИН 21
-
Глава VIII - ПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА ТЕТИ КЛАВДИИ 23
-
Глава IX - ЕЩЕ О ПОТЕМКАХ И СВЕТЕ 26
-
Глава X - ПИСЬМО, КОТОРОЕ ДЕЛАЕТ ДИКОВИНЫ 28
-
Глава XI - СКАЗАНИЕ О СОВЕТЕ ВСЕЯ РУСИ 31
-
Глава XII - ДОМА 34
-
Глава XIII - О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЮТ КНИГИ ВЗРОСЛЫХ 36
-
Глава XIV - ПОДСОБЛЯЛЬЩИКИ РЕВОЛЮЦИИ ВЕСЕЛЯТСЯ, НЕНАВИДЯТ И ЖАЛЕЮТ 41
-
Глава XV - ЗАГАДКИ И ОТГАДКИ 43
-
Глава XVI - ОПЛЕУХИ С ГАКОМ 47
-
Глава XVII - КОСАРИ 51
-
Глава XVIII - ЛЮТАЯ БЕДА 54
-
Глава XIX - ГОРЬКОЕ, НЕПОНЯТНОЕ ВРЕМЯ 56
-
Глава XX - ОСЕННЕЕ МАМКИНО СЧАСТЬЕ 60
-
Глава XXI - БАБУША МАТРЕНА БЛАГОСЛОВЛЯЕТ РЕВОЛЮЦИЮ 63
-
Глава XXII - "…МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ!" 66
-
ОБЪЯСНЕНИЕ МЕСТНЫХ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В КНИГЕ 71
-
Примечания 71
ЗАРЕ НАВСТРЕЧУ
Мы любим отчизну, мы сами физически сотканы из частиц ее неба, полей и рек.
Леонид Леонов
Уже после выхода в 1947 году первой книги романа Василия Смирнова "Открытие мира", стало очевидно - новый художественный мир с самобытными героями, нелегкими жизненными драмами, с незатихающей борьбой безземельных крестьян "за землю, за волю, за лучшую долю" возник в отечественной литературе. Ярославская земля, та сторона, о которой деревенские бабы в довоенном романе В. А. Смирнова "Сыновья" (1940) говорили: "наша сторона как раз для горюна - и вымучит и выучит", - вновь ожила под пером замечательного русского художника, пришла в движение, предстала в сложном борении сил.
Этот художественный мир не ошеломлял абсолютной новизной… Мы как будто "знали" его, предугадывали, что он будет именно таков! С ярославскими мужиками, идущими в Питер на заработки, - ведь давнее безземелье делает их легкими на подъем, смышлеными, именно "расторопными", как сказал еще Гоголь… С горькими бабьими посиделками в годину первой мировой войны. И наконец с подростками-"подсобляльщиками" мамок, рано - как некрасовский парнище - осознающими, что и у них в доме "семья-то большая, да два человека всего мужиков-то - отец мой, да я"… И конечно же, с Волгой-матушкой, великим откровением родной природы, истории, песни.
Но все ожидаемое читателем, предполагаемое им, обрело в романе "Открытие мира" такую ощутимую предметность, достоверность бытия, густоту красок, было согрето такой проникновенной любовью писателя, родившегося в 1905 году и выросшего на Волге, что произошло истинное чудо художнического подвига. Роман получил такую силу самостоятельного движения, живого роста и развития, что уже по нему, как по яркому документу времени, мы уточняем ныне представление о ярославской деревне в эпоху мировой войны и революции, о становлении характеров первых деревенских комсомольцев, ровесников Октября. "Все, все настоящее, взаправдашнее!" - так, словами одного из героев, хочется сказать о романе. И прав был К. Г. Паустовский, отметивший волшебную силу таланта писателя, подобного "живой воде", когда писал в 1948 году о героях романа и его авторе: "Ямщики, отходники-"питерцы", дети, старухи-сказочницы, затуманенные вечной заботой матери-крестьянки, нищие, богомольцы, ярмарочные торговцы, пастухи, прощелыги, подлинные деревенские поэты - рыболовы и охотники - такова эта разнообразная галерея людей… Писатель В. Смирнов - волгарь, ярославец. В этом слове "волгарь" для нас заложено многое - и луговые наши просторы, и величавое течение рек, и дым деревень, и леса, и Левитан, и Горький, и Языков, и Репин, и Чкалов, и Островский. Волга - это особый уголок нашей души".
С тех пор прошло свыше тридцати лет… Для писателя это были десятилетия напряженного труда над новыми книгами романа. Для читателя - а он у Василия Смирнова весьма многочисленный, всех поколений и возрастов! - эти годы были продолжением захватывающего, полного новых открытий путешествия сквозь бури и грозы все той же эпохи. На историческом небосклоне ее все отчетливей и ярче вспыхивали зарницы Великого Октября…
И вот перед нами - пятая книга романа, завершение, героическое и трагическое подчас, судеб многих его героев. И прежде всего юных, неистовых "подсобляльщиков" революции, выросших в ее тревожном и грозном мире, - того же Шурки Соколова, теряющего летом 1917 года уже искалеченного войной отца, его друзей Яшки Петуха и Катьки Растрепы. Мир вновь поворачивается, открывается Шурке "самой главной и сильной, самой справедливой своей стороной…"
Весна 1917 года, когда торопливо цвели, словно боясь опоздать, подснежники, струился по снежному атласу стволов берез тепловатый сок, воссоздана в пятой книге "Открытия мира" как время сложной и трудной борьбы за землю, за истинно народную революцию.
Но писатель не спешит сразу ввести героев в мир социальных схваток. Как и ранее, роман остается историей детской души, юности, и цепочка простодушных, полных доверия к природе открытий в мире не обрывается и сейчас…
Война войной, но, как и прежде, Шурка Соколов, вытянувшийся за зиму в сущую каланчу, в "кишку", как дразнит его Катька Растрепа, удирает в погожий весенний день в лес с друзьями. Дома - безногий отец, взявшийся с мукой в душе за горшечный промысел, братец Ванятка, к которому он определен в няньки, и бесконечные труды, а здесь… Писатель вновь с удивительной зоркостью раскрывает поэтические стороны характера деревенского мальчишки, его единство со всем хрупким, нарождающимся заново миром весенней природы. Шурка и его друзья вновь - нет, не просто любуются! - живут в какой-то миг общей жизнью с природой, столь знакомой им и вечно новой… Он внемлет чутко "знакам" и всегда осмысленным "жестам" безмолвной внешне природы… Он ощущает ее приглашение, ее предостережения, весь ее "язык", звучащий в "зеленом шуме" ее полей, лесов, в оттенках поведения птиц, бабочек: "Мерцала алыми звездочками аграфена-купальница. Она криком кричала, что зря эдакие парнищи не сунулись в Глинниках в воду, говорят вам, бестолочь, пора купаться, давно пора… Рябило в глазах от цветов, стрекоз и бабочек. Летали не крапивницы, не капустницы, надоевшие на гумне и в поле, здесь порхали бабочки лесные, редкостные… Бабочки садились в траву, на листья, распахивали крылышки и замирали, как цветы. Небезызвестные ребятам сковородники-стрекозы носились над полянами на своих двойных, длинных и узких, стеклянно-дымчатых, почти невидимых крыльях"…
Это было и в прежних книгах - и первый белый гриб "с сахарным, бочонком" корнем, в бисерных капельках влаги, и уползающая гадюка, которую ребятня лупила хлыстами, "переносясь от злобы"… Но хорошо, что это было и все же осталось: значит, не ожесточились, не упростились души, значит, велико еще воздействие здоровой трудовой среды, если не разучились дети читать великую книгу, написанную лепетом весенних ручьев, свистом вьюги, цветением лугов, движением Волги. Герои растут в каком-то смысле… на иждивении природы, среди ее ненавязчивых и добродушных уроков. Открытие мира - это вечное открытие Родины, бесконечное развитие патриотического чувства. В пятой книге "Открытия мира" - и в часы походов в весенний лес, и в дни сенокоса, и в те мгновения, когда отцы и мамки вспоминают о сборе ополчения Минина и Пожарского в Ярославле, в смутное время, об Ивановском Совете рабочих депутатов в 1905 году, - автор вновь доносит мысль о том, что чувство Родины - основа характера, первоэлемент личности.
Это чувство, чрезвычайно развитое в Шурке, Володе Гореве, Яшке Петухе, сыне большевика, первого председателя Совета в селе, в любой момент, даже в минуты безмятежных походов в лес, и возвращает их к главным событиям времени. Они внезапно оставляют без внимания весь ликующий мир весенней природы и пристально, с затаенным дыханием рассматривают пистолет "Смит-вессон", украденный Володькой Горевым в Петербурге в дни февральской революции, когда разоружали "фараонов"-городовых… В их речах мелькают новые слова "экспроприатор", "манифестанты", звучат в сознании торжественно-величавые мелодии новых песен… С недетской серьезностью оберегают друзья душевный покой Яшки Петуха, мать которого лежит при смерти. И не понарошку, а всерьез помалкивают о тайных походах Катьки Растрепы в лес, зная, что она ходит к скрывающемуся в лесу - от жандармов Временного правительства - бунтарю-отцу…
В России идет революция! Идет и в Питере, и здесь, идет по проселочным дорогам и магистралям, через каждую избу, через все души - взрослые и детские…
И В. Смирнов с редкой точностью деталей, улавливая малейшие психологические сдвиги в героях, передает множество переходов "из ребячьего царства в большой взрослый мир"…
Первый Совет в деревне… Непривычная боль, которую обрел Родион Петушков, фронтовик, недавний работник в барской усадьбе… Неожиданно большая власть, которой страшится и уездное начальство, - ее обрели вдруг самые беднейшие мужики, вдовы-солдатки. Обрели даже они - юные помощники революции, добровольные секретари и "писаря" на заседаниях Совета, сходах, митингах. Все это изумляет и Шурку, и Яшку Петуха, и других детей из бедняцких семей, "полмужиков", которые уже умеют работать как взрослые…
И не просто изумляет, становится ярким впечатлением жизни. Начинается особая работа мысли, чувства, рождаются небывалые запросы к собственной совести, особые укоры совести. Не прогулять бы золотое времечко революции, не отстать бы от ее могучего движения! С большим наслаждением читаются эти психологически проникновенные страницы:
"Но в душе, не распахнутой настежь, как постоянно, на все четыре стороны света, захлопнутой наглухо, все ж таки шевелилась, не давала удальцам спуска обыкновенная стыдоба. Оттого им бывало не по себе, что оно, молодое, складное мужичье, столько времени тратило попусту на забавы и ничегонеделание, тогда как ихние отцы и матери не знали роздыха, ломили, гнули спины в поле и по дому, по хозяйству и еще успевали - дивитесь и радуйтесь! - творить обеими руками, без устали, революцию в деревне".
Творить революцию! Это стремление переполняет юные сердца, делает ум и сердце зрячими. А видеть надо многое. И еще больше надо понимать, осваивать сердцем…
Уже в четвертой книге "Открытия мира" Вас. Смирнов пошел, в полном соответствии с правдой истории, на смелый художнический шаг: несколько главок романа стали единой развернутой сценой народного митинга. Кто учился думать в дни революции, тот непременно говорил вслух! Такова была особенность того времени. Май - июнь 1917 года и вошли в историю как бескровный, митинговый этап революции… В пятой книге интереснейшей школой жизни стала для всех - и для отца Шурки Николая Александровича, и для учителя Григория Евгеньевича, и, конечно, для множества крестьянок, впервые отошедших от печей, колыбелей, домашних забот, - открытая борьба на митингах с чиновниками Временного правительства, с эсерами, меньшевиками, анархистами.
Какой удивительный "слух" и у юных героев и, конечно у самого писателя на эти голоса, интонации времени, то одиночные, то сливающиеся в разноречивый общий хор!
Земля! Земля!.. Еще недавно ласково, вкрадчиво на приторно-селянском языке говорил перед мужиками один оратор из Ярославля, советуя не спешить с дележом земли.
"…Сковорода не накалилась, блин толстый, не испечется, сырой будет. Хозяюшки отлично меня понимают, надеюсь. Со всякой, поди, такое бывало; квашня подвела, жидко растворены блины, не загустели, не пузырятся. Так?"
Но отзвучал этот голос, утонул в шуме всеобщего возмущения, и Шурка слушает другого оратора, улавливая скрытую фальшь, не умея еще ее разоблачить, испытующе вглядываясь в лица дяди Роди, отца. Найдутся ли у них нужные гневные слова?
"Народ не готов брать власть в свои руки. Такие попытки только на руку реакции… Посему: контроль над Временным правительством… Критиковать! Подталкивать! Поить валерьянкой… Направлять. Но не свергать… Немцы только этого и ждут. Явятся тут же и посадят нам на шею опять царя Николая, своего родственника… Не допускать врага! Драться с ним! Защищать революцию!"
Но опасения Шурки оказались напрасными. Время основательно вразумляло всех - и опаленного огнем войны Родиона-большевика, и солдатских вдов в осевших за войну избушках, и стариков, вроде Василия Апостола, живших долго в плену суеверий. Что-то изменилось в людях, "добавилось" им - дерзости, смелости, душевной отваги! Передавая это новое, не подталкивая вовсе своих героев вперед в познании мира, писатель находит такие слова: "В каждом мужике, в каждой бабе торчал сейчас другой, неведомый Шурке, сильный и смелый человек, и он-то многоголосо, властно шумел на сходке".
Самая драматичная сцена пятой книги романа - бунт мужиков в дни сенокоса, вспышка лютой ненависти отца к офицеру-карателю, ко всему старому укладу жизни, обездолившему его, - это яркая предгрозовая вспышка уже близкой революционной бури.
Отец главного героя в момент схватки - это уже новый человек, непохожий ни на былого "питерщика", озабоченного лишней копейкой для дома, ни на кормильца, невольного "горшечника" последних месяцев, с его осмотрительной оглядкой, выжиданием. Ничего рабского, покорного слепой судьбе уже нет в нем. Погиб отец, погиб вступившийся за него пленный австриец Франц, такой же бедняк, как и безногий ярославский мужик, но то "сильное, немыслимое пламя", что бушевало в глазах отца, навечно осталось в памяти юноши.
И вновь будни, напряженные ожидания перемен - вплоть до октября 1917 года… Опустели поля, не тянет уже детей в лес, где в туманной чуткой тишине с торопливым шорохом посыпался багряно-червонный лист. Холодные осенние дожди посыпались на землю, и тучи скрыли недавние зарева за Волгой. Угнали на фронт дядю Родю, председателя Совета, обезлюдела изба, где заседал Совет, реже стали приходить газеты. Кажется, жизнь вошла в свои берега и все, о чем пылко мечтали на летних сходках, отодвинулось вдаль.
Вас. Смирнов владеет - при всей основательности эпического исследования жизни - особым чувством повествовательного ритма, музыкальным слухом и особым "глазомером". Накал событий то ослабевает, то возрастает, история и быт живут неразрывно. Гибель отца и рождение сестренки Машеньки в семье Шурки, кажущийся "отлив" революционных событий к осени и напряженная вера, что близка "буря", что "скоро грянет буря!". Наконец, глубоко оправданное выдвижение на первый план одних героев и временное устранение других… Все это рождается как будто не по прихоти автора, непроизвольно, естественно… Жизнь движется вперед многими потоками, порой "дробится" на ручейки, а затем вновь собирается вдруг в единый океан, отдельные судьбы сплетаются в народную судьбу.
Вас. Смирнов помогает читателю "прочесть" себя, он дает возможность просматривать реку народной жизни на всю ее глубину. И не о мастерстве композиции думаешь, читая многие страницы романа, а об истинном волшебстве художника-реалиста, богатстве исторической памяти и свежести чувств, слуха на слово.
Шурка Соколов, ошеломленный гибелью отца, повзрослевший сразу на много лет, еще не может увидеть всего свершившегося в стране. Он жадно ловит вести о событиях в Ярославле, Рыбинске, о съезде Советов в Петрограде. И вновь его ожидания не обмануты. В один из октябрьских дней пришла весть об исторических событиях в столице, донесся и сюда, в деревню, голос Ленина. Газеты с первыми Декретами Советского правительства - о мире, о земле, о власти - обжигали в тот осенний день глаза посильнее солнышка.
Пятая книга романа "Открытие мира" - это новая встреча с любимыми героями, встреча в преддверии Октября, когда все лучшие их ожидания, воля к изменению своей судьбы стали прямыми действиями, каждодневными поступками. Писатель перенес нас в мир, как будто затихший перед грозой, но он вселил ощущение:
Да, этот мир настоян на огне,
И погреба его еще взорвутся…
Роман вновь утверждает великую истину - история прекрасно "умещается" в человеческом характере, если характер этот, даже еще юный, живет в буре и вихрях главных событий времени, если он одухотворен великой мечтой о народном счастье. Свет революции озарил судьбы множества героев "Открытия мира", и они вновь пришли к нам - тот же Шурка Соколов, его юные друзья - как наши современники, первооткрыватели и строители нового мира, пришли в излучении самых благородных надежд и мечтаний, как олицетворение вечной молодости революции. У идущих навстречу заре - далекий безграничный путь в будущее.
В. Чалмаев
Глава I
ЛЕСНЫЕ ПРИЧУДЫ
