ПРО ОВЕЦ, ПРО КНУТ, ПРО ГРОЗУ И ПРО ТО, КАК ЕЕ НЕ БОЯТЬСЯ
Дед Прохор пошел на почту посылать внуку телеграмму, а овец, кнут и собаку по имени Шалый доверил ребятам.
Ох и хитер пес Шалый! Он смирно лежит возле ног, положив морду на вытянутые вперед лапы, делает вид, что спит. Но стоит только барану с большими крутыми рогами перепрыгнуть канаву, как Шалый вскакивает и отгоняет его назад к овцам. У Шалого не забалуешь!
Стадо разбрелось по полю, ест траву. Ребята, как и велел дед Прохор, глядят в оба.
– Скучно пасти, – говорит Антошка, – делать нечего. – Кнутом бы пощелкать, дед Прохор не велел, говорит, "глаз выстегнете". – Андрюш, давай, пока пастуха нет, щелкнем разочек? Не выстегнем ничего!
– Нет, – отвечает Барбоскин, – обещали же деду? Обещание надо выполнять.
– Хорошо, не будем, – соглашается Антошка, держась рукой за плетеную ручку кнута. – Но так неинтересно. Кнутом – не щелкни. Овец – Шалый пасет. А мы зачем?
Неожиданно за лесом загремело, засверкало. Небо становилось все мрачнее, чернее. Из-за кустов вылетел ветер. Ветер стал трепать березовые листья, вертеть ветками, раскачивать стволы.
– Гроза начинается! – выкрикнул Барбоскин, хватаясь за кнут. – Надо овец к деревне гнать, за изгородь, а то разбегутся.
Шалый, словно поняв Барбоскина, вскочил и стал бегать вокруг стада. Барбоскин размахивал кнутом и кричал:
– Бяшки! А ну, бяшки! Пошли! Домой, домой!
Овцы, сбившись в кучу, перебегали с одного места на другое, испуганно блеяли, но вперед не шли. В это время совсем рядом страшно треснуло, потом загрохотало.
– Гроза над нами! – крикнул Барбоскин срывающимся голосом и щелкнул кнутом. Антошка кинулся под высокое дерево.
– Назад, Тошка! Убьет! – Антон испугался еще больше и помчался к Барбоскину. Он вцепился в него обеими руками.
– Отцепись, ошалел что ли! – голос Барбоскина слился с грохотом. Антону стало стыдно, и он побежал к деревне. Барбоскин, размахивая кнутом, отогнал овец от большого дерева и погнал по дороге.
– Пошли! Пошли! – кричал Барбоскин, непрерывно щелкая кнутом. Шалый прыгал вокруг стада, не давая овцам разбегаться, гнал их к изгороди. Огненные кривые стрелы пробегали по черным страшным тучам.
Трах-та-ра-рах! – гремело кругом. – Трах-та-ра-рах!
Блеяли овцы, лаял Шалый, щелкал кнут. А сверху лил густой толстый дождь.
Антон плелся сзади всех. Вода стекала по спине прямо в кеды. Рубаха и штаны стали такими мокрыми, будто он только что вылез из реки. Навстречу ребятам спешил дед Прохор.
Трах-та-ра-рах! – гремело над полем, над лесом, над деревней. – Трах-та-ра-рах!
– Поди перепугались? – издали крикнул пастух.
– Перепугались, – признался Барбоскин, – я даже кнутом от страха щелкать стал, а ты не велел.
– Ты же не для баловства щелкал? – дед Прохор из рук Барбоскина взял кнут.
– Нет, овец сгонял, как ты.
– Вот и ладно.
А тут и дождь кончился. Небо стало синим и солнечным. Только где-то за лесом сверкало и гремело. На чистой зеленой траве засверкали крупные каплищи. Воздух, промытый дождем, был таким вкусным, что невозможно сказать. А над речкой выгнула спину разноцветная дуга-радуга. Ну точно как на картинке, даже красивее.
– Туча, поди, в город подалась, – сказал пастух. – Пусть и там помочит. Небось, пыль столбом от машин да трамваев этих! Так, что ли, Антон?
– Так, – отозвался Антошка, – пусть польет. А я, дедушка, очень грозы испугался. Думал, громом всех побьет. А Барбоскин не забоялся. Храбрый он.
– Да чего там, – засмущался Андрюша, – тоже забоялся. А громом, Тошка, не убивает. Бьет молния. Особенно любит она высокие деревья. Бабушка говорит: "Чтоб грозы не бояться, надо есть черные корки от хлеба".
– Ты первый раз со стадом-то? – спросил дед Прохор.
– Первый, – откликнулся Антошка. – Второй раз и грозы не испугаюсь, вот увидите.
ПРО МАЛЬЧИКА ВАЛЕРИКА, ПРО КОЗУ ФРОСЬКУ И СОБАКУ БУЯНА
Трава за огородами такая высокая, что в ней можно легко заблудиться. Особенно много травы с медовым запахом. Когда заходит в нее Валерик, даже его белой шапочки не видно.
Валерик – друг Барбоскина, он дачник. Ему скоро исполнится шесть лет. Он хоть и маленький, но хороший человек, не ябеда, не жадина и очень вежливый. Только с Валериком все время происходят всякие истории. Например, вчера он забрался в эту самую траву и потерялся. Хорошо, что навстречу шла коза Фроська. Коза рогатая, но смирная. Валерик взобрался на козу, сел верхом, вцепился в рога и поехал. Едет, голыми пятками Фроську в бока подталкивает, сам сочиняет: "Фроська, Фроська, ты меня не сбрось-ка. На козе приеду прямо я к обеду!" Фроська его и привезла к самому крыльцу дома, где жил Валерик с бабушкой. На крыльце сидела хозяйка тетя Полина и Валерикова бабушка Калерия Ивановна. Как увидела Калерия Ивановна такое, хотела заболеть, но передумала.
– Валерик, – сказала бабушка, хватаясь за сердце, – что еще за штучки?
– Это не штучки, бабушка, это коза Фрося. Угости Фросю. Она очень хорошая, понятливая, работящая.
Калерия Ивановна вздохнула, пошла на кухню, принесла два кусочка булки. Один дала козе, другой, с вареньем, Валерику.
– Ешьте, – сказала бабушка.
– На здоровье, – добавил Валерик. – Спасибо. А почему Фросе без варенья?
– Козы сладкое не едят.
– Фрося, хочешь? С ягодками? – Валерик протянул козе кусочек булки с клубничным вареньем. Коза мигом проглотила. И потянулась опять к Валерику.
– Ну коза! – засмеялась бабушка. – Не коза, а сладкоежка. – Тут подбежал к крыльцу рыжий пес Буян. И ему вынесли угощение.
Валерик, хоть и дачник, но собак не боится. Подойдет к любой и давай гладить, обнимать. Буян – собака серьезная, нежностей не любит, но с Валериком играет.
Сегодня утром траву за огородами скосили. Ребята валяются на траве, она вкусно пахнет. Завтра трава высохнет, станет душистым сеном. Сено сложат в большие копны. Зимой будет чего жевать коровам, овцам, козам. За огородами теперь босиком не побегаешь – колко.
Валерик очень подружился с Буяном и Фроськой. Они почти все время ходят вместе. Валерик пасет козу, Буян сидит рядом, пасет Валерика.
Буян стал таким гуленой, что старший Барбоскин, дядя Коля, сказал, что посадит собаку на цепь, что хватит ей бездельничать, пора стеречь сад. Скоро поспеют молоки. Зато Фроську на цепь никто не посадил. Хозяйка козы тетя Полина очень довольна Фроськиным пастухом.
– Паси, паси, сынок! – говорит тетя Полина, коза смирная. Молока дает много, и жирного. Как сделаю сыр, тебя, Валерик, угощу.
Но Валерик козу пасет не из-за сыра. Валерикова бабушка, Калерия Ивановна, все время говорит:
– Внук-то мой ну чисто цыпленок. Не ножки, а спички! Съест кусочек, и все. Ну до чего худенький, миленький! Может быть, за лето подрастет, пополнеет?!
Калерия Ивановна Валерика за Фроську не ругает. Наоборот, даже считает, что лучше, чем с мальчишками носиться, последний жирок вытряхивать! Пусть нагуливает аппетит. И отпускает Валерика с козой. Фроська бродит, щиплет траву, листья. Валерик сидит под кустами на теплых камнях, смотрит за козой. Ему нравится быть Фроськиным пастухом.
Фроська, как хвостик, ходит все время, бегает за Валериком. Даже утром заходит за ним. Подбежит к крыльцу, встанет, длинными белыми ресницами хлопает, большущими глазами на окна смотрит и кричит: "Мэ-ээ-эээ!", Что, наверное, означает: "Вы-хоо-дии!"
– Вон твоя подружка пришла! – говорит Валерику бабушка Калерия Ивановна. – Сейчас, Фросенька, пастух одевается. На-ка хлебца. Уж извини, что без варенья. Кончилось. Нового еще не сварила. Как сварю, непременно угощу.
Фроська берет хлеб, долго жует. Она всегда так. Иногда съест одну травинку, а жует целый час.
– У ней за щекой жвачка? – спросил раз Валерик у Барбоскина. – Почему коза еще не ела, а уже жует?
– У всех коз так. И у коров тоже, – ответил Барбоскин. – Они – жвачные животные. Нахватают, наглотаются травы, а потом, на досуге, пережевывают. Одним словом, – закончил Барбоскин, – жвач-ны-е!
А еще Валерик играет с козой. Будто он – разведчик, а коза его конь.
– Фрося, стой! – говорит Валерик. – Я на разведку пошел, а ты здесь прячься.
Фроська стоит, ест траву, а он ползет под кустами – разведывает. Или он убегает от Фроськи, а она его ищет.
Хороша коза Фроська, не бодливая, умная.
ПРО ТО, КАК УЧИЛИСЬ КАТАТЬСЯ НА ВЕЛОСИПЕДЕ
С утра Барбоскину не спится. Отец на машине уехал на техническую станцию, поэтому разрешил Андрюше покататься на велосипеде. Барбоскин почистил его, смазал машинным маслом.
Антону тоже хочется покататься на велосипеде. Когда он был маленьким, у него был трехколесный. На взрослом же двухколесном он никогда не ездил.
– Догоняйте! – кричит Барбоскин, усаживаясь на седло. Велосипед стоит у крыльца. Садится на него Барбоскин со ступенек.
И вот велосипед поехал, завилял из стороны в сторону. Переднее колесо то и дело поворачивается вместе с рулем не так, как надо. Барбоскин еле-еле дотягивается до педалей, поэтому едет стоя. Валерик и еще два пацана, Мишка и Витя, бегут сзади. Антошка держится за седло.
– Отцепись! – кричит Барбоскин. Он все время оглядывается. Из-под колеса с кудахтаньем разбегаются в разные стороны куры. Велосипед едет по дороге, виляя вместе с Барбоскиным.
– Сворачивай! В переулок! Машины! – кричит Мишка. Барбоскин круто поворачивает руль и перелетает через него.
Теперь все сидят на канаве. Велосипед лежит на земле. Мишка рвет подорожник, а Барбоскин прикладывает листочки к разбитой коленке.
– Называется, покатался! – ворчит Барбоскин. – На смех всем деревенским индюкам.
– До свадьбы заживет, – тоненьким голосочком говорит Валерик.
– Заживет, – добавляет Витя.
– Андрюш, дай мне покататься, – не выдерживает Антошка.
– Садись, – не возражает Барбоскин.
Мишка и Витя держат велосипед за руль, Валерик на седло. Антон влезает, педали далеко внизу.
– Ты под раму! – советует Валерик. – Я видел, так многие мальчишки на больших велосипедах катаются.
Велосипед везут, а Антон учится крутить педалями. Только подали эти вертятся, как не надо. А если вертятся как надо, то всем приходится бежать. Потом Антошке кажется, что он может ехать один.
Я сам! – кричит Антошка, но его почему-то потянуло с тропинки к забору. Не успел Антон сообразить, как больно ударился плечом о деревянную изгородь. Но ноги из-под рамы успевают выскочить.
– Здорово, – говорит подбегающий Валерик. – Сам ехал!
– А забор?
– Забор – не в счет!
Потом на велосипед забирается Мишка, потом Витя. Один Валерик бегает сзади.
– Ничего, ребята, – попискивает он, – завтра научитесь. А я ноги накормлю. Они вырастут. И тоже на учусь.
Ссадина на коленке Барбоскина к вечеру покрылась красной коркой.
– Докатился, – вздыхает бабушка Катя. – Я говорила: до хорошего этот старый велосипед не доведет Давай болячки твои помажу. Хочешь зеленкой, хочешь йодом. И так и так нарядно.
Но Барбоскин согласился на зеленку, меньше щиплет.
И все же быстрее всех ездить на велосипеде научился Барбоскин. Он и раньше чуть умел. Теперь Антошка с Барбоскиным катаются вместе. Барбоскин жмет на педали, а Антошка сидит на багажнике. Андрюша сильный. У него толстые мышцы. Велосипед ему теперь отдали насовсем. Отец, наконец, купил мотоцикл. И у Мишки теперь есть велосипед. На нем он Валерика катает.
ПРО ДЯТЛА, ПРО ГНИЛУШКИ, ПРО ФИЛИНА И МЫШЕК-ШУРШИШЕК
В лесу часто слышны постукивания дятла; "Тук-тук-тук, тук-тук-тук".
– Это барабанит дятел, – говорит Барбоскин.
– А ты почем знаешь? – возражает Мишка. – Может быть, это лесовичок, что в лесу живет. Ночью он ходит по тропинкам, грибы собирает, по болотным кочкам бегает. А как солнышко проснется, в лесу по сучкам прыгает, стучит, клад ищет. Вот слышите? Тук-тук-тук!
Сосновый лес начинается прямо за совхозными огородами. На высокой сосне ребята увидели дятла в черном галстуке. Большой хвост его, как лопата, упирался в дерево, широкие лапы обхватили кору, а длинный толстый крепкий клюв бил в ствол.
"Тук-тук-тук! Кто-тут! Тук-тук! Кто-тут!"
– Разве это лесовик? – заулыбался Барбоскин. – Это – настоящий пестрый дятел, насекомых выстукивает.
Дятел на минуту замолчал, повертел головой по сторонам.
– И как только красная шапочка не слетит? – прошептал Валерик. – Нет, это – не дятел. Он притворился, что дятел.
– А я что говорил? – также шепотом продолжал Мишка. – Это лесовик в красном колпачке. Кафтанчик снял. Жарко в кафтанчике работать. А колпачок снять забыл. Вот солнце ляжет спать, в лесу станет темно, он снова превратится в лесного человечка.
– Все-то ты, Мишка, выдумываешь! – сказал Барбоскин. – Врешь!
– Не вру! Ночью пойдем в лес, сам увидишь.
– А кто нас ночью в лес пустит?
– Кто, кто... Бабушка.
Но баба Таня, Антошкина бабушка, сказала, что ночью только совы по лесу летают да светлячки пеньки рассматривают. А баба Катя, Андрюшина бабушка, сердито молвила, что детям ночью в лесу делать нечего, что ночью дети, как все люди, должны спать, что пора огород полоть.
– Ах так! – разобиделся на бабушку Барбоскин. Вот уедешь в гости, один в лес пойду. И не побоюсь!
– Ну-ну! – сказала баба Катя и пошла на ферму к коровам. А Валерик отправился к бабушке Калерии Ивановне.
– Бабушка, – просит Валерик, – отпусти меня с Антоном и Андрюшей на сеновале поспать. Мне так хочется!
– Хочется да перехочется! Мал еще по сеновалам ночевать! – Калерия Ивановна делала вид, что сердится.
– Ну, бабушка, ну, миленькая... Я же большой. Сама сказала: щеки наел. Смотри! Как у кабанчика-барабанчика, – Валерик незаметно поддул щеки.
– Ну что с тобой прикажешь делать? Играл бы пузырями, вон Вадик бегает и Олечка. Так нет! К большим лезешь!
– Ну, бабушка, – не унимался Валерик.
– Вот лист березовый, – вздохнула Калерия Ивановна и разрешила.
На другой день ребята отправились ночевать на сеновал. Сена в сарае под самую крышу. Расстелили широкий толстый брезент, чтобы не было колко, улеглись.
– Хорошо, – сказал Мишка.
– А то нет! – добавил Валерик. – А почему луна такая круглая, огромная и оранжевая?
– Где ты видишь луну? – удивился Барбоскин.
– В щелку! У луны, наверно, праздник, день рождения.
– Угу! – поддакнул Мишка, – потому и нарядилась. Айда в лес, светлячков смотреть и человечков лесных?!
Собирались недолго. Кругом тихо, над лесом низко висела нарядная огромная луна. Над озерком пушистым белым покрывалом лежал туман. Куски его расползлись по кустам. Поблескивали звездочки, словно кто в небо воткнул блестящие елочные украшения. Лес стоял мрачный, непонятный, загадочный. Крадучись, ребята прошли мимо совхозного сарая, мимо скирды с душистым сеном. С кустов посыпалась роса.
– Страшно, – прошептал Валерик.
– Страшно, не страшно, – храбрился Антошка, – а бабушки накажут.
– Страшно, накажут! – передразнил их Барбоскин. – Раз решили на лесных человечков смотреть, так идем.
Около сумрачной дорожки вдруг зашевелились травинки, вздрогнули длинные листочки ландыша, листья лопастого папоротника.
– Кто это? – испуганно прошептал Валерик.
– Это вышли на прогулку мышки. А может быть, ежик гуляет, он ночное животное, – спокойно сказал Барбоскин.
Ух-ух! – заухало в глубине леса так, что Валерик от страха присел на корточки.
– Ой, мальчики! Что это?
– Да это сова на промысел вылетела, на мышей охотится, – продолжал Барбоскин. – Неприятно кричит.
И вдруг все увидели, как впереди вспыхнул голубыми мерцающими огоньками широкий пень.
– Вот здесь, – сказал Мишка, – живут светляки – фонарики лесных человечков. Вот видите? Фонарики разлетаются! – Мишка ткнул в пень ногой. – Лесные человечки в руках фонарики понесли.
– А почему человечков не видно? – спросил Валерик.
– Так они в невидимых кафтанчиках! – уверенно продолжал Мишка.
Барбоскин подошел к пню, наклонился:
– Это не светляки. Светляки – как червячки. Это светятся гнилушки.
– Давайте с собой возьмем? – предложил Антошки. Несколько кусков гнилого дерева быстро перекочевало в карманы.
В лесу что-то затрещало, с сосен посыпалась сухая хвоя.
– Что это? – в два голоса прошептали Валерик и Мишка.
– Не знаю, – отозвался Барбоскин. Все стихло. – Наверно, старый сук у дерева отломился, или филин из дупла вылетел. – Снова зашуршало. Потом раздался сдавленный писк. И снова тишина. – Это филин мышонка съел, – деловито вымолвил Барбоскин.
– А ты откуда все знаешь? – не выдержал Антошка.
– Папа Коля рассказывал. Мы с ним в лес ночью ходили, на экскурсию, как сказал папа.
– То-то ты храбрый такой! – отозвался Мишка. Валерик испуганно оглядывался по сторонам.
"Ух-ух-ух. Ха-ха-ха!" – заухало, захохотало совсем рядом.
– А совы на людей не охотятся? – дрожащим шепотом вымолвил Валерик.
– Не бойся, не охотятся, – заторопился Барбоскин, – пошли назад.
– Пошли.
– А как же лесовичок? – спросил Мишка. – Мы их так и не видели!
– Лесовичок, лесовичок! – передразнил Мишку Барбоскин. – Сам ты лесовичок, зюзя мокрая, нос сопливый.
– Сам ты – зюзя! – возмутился Мишка и повернул в деревню. За Мишкой, торопясь и спотыкаясь, спешил Валерик.
– Вот они где! – у сарая, в ночной рубашке, стояла Калерия Ивановна. – Ну и дела! Я завтра с вами поговорю. Валерик, марш домой спать. Сеновал у них, называется!
– А у нас гнилушки! – Валерик из кармана вытащил куски дерева.
– Гнилушки у него! Вот папа приедет, он тебе покажет гнилушки!
– Это не он, – вступился за Валерика Мишка, – это все я. Мы лесных человечков пошли смотреть.
– Калерия Ивановна, – вперед вышел Барбоскин. – Я им хотел ночной лес показать, чтобы не боялись. Меня так папа Коля воспитывал.