- Тут так просто не разобраться, - по губам матери скользнула чуть заметная улыбка. - Получается как бы из ревности, если по-нашему, по-взрослому судить...
- Из ревности?! - Кузьма Петрович хлопнул ладонью по столу. - Ах ты ж, штиль тебе под киль! Да как же это? Раз такое дело, друг Алексей, рассказывай. Иди сюда, садись и рассказывай.
Алешку ноги не слушались.
- Из ревности! Ах ты, бес тебе в ребро, - говорил Кузьма Петрович, пока Алешка усаживался. - Да ведь Ленка же девчонка совсем, Алешка... Да и ты, белобрысый... Неужто? Ха-ха! Мать!
- Успокойся, отец. Что ты? - сказала его жена. - Будто обрадовался чему?
- М-да, действительно, - Кузьма Петрович кашлянул, потер пальцами лоб. - Плохо это Алешка, некрасиво.
Мать толкнула Алешку в бок.
- Простите меня, - пробубнил под нос Алешка.
- Простить? Та-ак... А память у тебя хорошая?
- Ты о чем это, Кузьма? - спросила Алешкина мать.
- Я хочу спросить, помнит ли он, что в письме было написано.
- Вот оно, - сказал Алешка и вынул письмо из кармана.
Кузьма Петрович повертел письмо в руках, но читать не стал. Алешкина мать протянула ему чистый конверт.
- Правильно, - сказал Кузьма Петрович. Вложил письмо в конверт и заклеил.
- Ну вот, Алешка, - сказал Кузьма Петрович, подписав адрес. - На этот раз, надеюсь, отправишь письмо. Смотри, а то в суд подам... Такое дело - он протянул Алешке конверт. - Бери-бери, - сказал Кузьма Петрович, видя, что Алешка не решается поднять руку. - Не бойся. На этот раз тебе еще можно доверять. А в будущем - смотри сам.
Алешка взял письмо. Мать снова толкнула его в бок.
- Простите еще раз, - проговорил он.
- Ладно уж, - махнул рукой Кузьма Петрович. - Забудем пока об этом. Но Ленке я расскажу.
- А может, - заговорила Алешкина мать, - может, не надо, Кузьма?
- Надо, Клавдия. Ведь он не мое письмо распечатал. Чужое. Или сам скажешь? - обратился он к Алешке. - Смелости хватит?
- Скажу, - ответил Алешка.
***
Когда гора падает с плеч, жить становится легче. Алешка почувствовал это сразу же после разговора с Кузьмой Петровичем. Остались лишь два камня на сердце. Один камень - Ленка, другой - Степка. Алешка сам снимет с сердца эти камни. Для этого надо извиниться перед Леной и забыть о ней навсегда, а Степке показать, где раки зимуют. Перед Леной он извинится при удобном случае, попозже - куда торопиться? Степке же от него достанется, когда тот вернется в Гавань. Или отправится на острова сам. Цаплю трогать не станет - бог с ней, пусть живет. Но арбалет закончит и возьмет с собой, чтобы Степка лучше слушался.
***
К утру в Алешкином плане произошло небольшое изменение: в цаплю он все-таки выпустит одну стрелу. Если промахнется - ее счастье.
Разбирая почту, Алешка обнаружил письмо от Коли Ивановича, адресованное Кузьме Петровичу. Он мог бы, как и требовалось от почтальона, занести письмо в дом Камневых, но поступил иначе. Сунул письмо не в сумку, а в карман и похлопал значительно по нему рукой.
Быстро разнес почту, наспех позавтракал и заперся в сарае. Часа через два он появился во дворе с готовым арбалетом. Поискал мишень - выбрал дверцу курятника, прицелился и выстрелил. В доску вошел едва ли не весь наконечник стрелы.
- Хо-хо! - победно прокричал Алешка. - Бьет что надо!
Прибежавший Петюнчик попытался выдернуть стрелу, но только сломал ее и испуганно уставился на Алешку.
- У меня их вот сколько! - показал Алешка Петюнчику пучок стрел. - Прощаю.
- Дай стрельнуть, - попросил Петюнчик.
- Это оружие не для тебя. Я тебе рогатку сделаю.
- А самокат?
- Вот тебе самокат! - Алешка поднес к носу Петюнчика кулак. - Видал?
Петюнчик надул губы, собираясь зареветь.
- Ладно, сделаю тебе самокат, - сжалился Алешка. - Где мамка?
- К тетке Ольге пошла. Сказала, что скоро вернется.
- Ясно. Ты никуда не уходи и не шкодничай тут. Скажешь мамке, что я пошел на море. Понял?
- И я хочу на море, - заныл Петюнчик.
- В другой раз, - пообещал Алешка, - скажешь мамке, что я поплыл на острова, понес письмо Кузьме Петровичу. - И добавил грозно: - Запомнил?
Дальше Алешка сделал вот что: вошел в дом, разделся до плавок, вложил в резиновую купальную шапочку письмо Коли Ивановича, надел ее, намазался вазелином, чтобы не так мерзнуть в воде, взял арбалет и помчался к морю.
Через полтора часа он был на острове.
***
- Я тебя в бинокль уже давно заприметил, когда ты на втором острове песок руками рыл, - сказал Кузьма Петрович. - Зачем рыл? Прятал что-то или искал?
- Птенчик издох, так я его закопал, - соврал Алешка. Не мог же он признаться Кузьме Петровичу, что зарыл там арбалет. - А где... эти? - спросил Алешка.
- Лена и Степка?
- Да.
- Так бы и спрашивал. Пошли плавник собирать. Скоро придут. А ты зачем пожаловал?
- Да вот, - Алешка снял шапочку. - Письмо вам принес.
- Мог бы жене моей отдать, - проворчал Кузьма Петрович, распечатывая конверт. - Стоило ли из-за письма тащиться...
- Я подумал, может срочное...
- Срочные вести, как тебе известно, обычно сообщают телеграммами... А вообще-то спасибо, конечно.
Кузьма Петрович присел на опрокинутое вверх дном ведро, принялся читать письмо. Оно было короткое - всего в полстраницы.
- Так, так, - проговорил Кузьма Петрович, закончив читать. - Ясно. Шестнадцатого или семнадцатого, значит, приедет. Что ж, встретим. Коля Иванович приедет, - сказал он Алешке. - Ревновать я тебе запретить не могу, хотя, конечно, дурость все это, но чтоб никаких фокусов... Понял? Иначе будешь иметь дело со мной.
- Понял, - ответил Алешка. - Попить у вас найдется?
- Найдется. Там. - Кузьма Петрович кивнул на дверь. - В белой канистре. Кружка на столе.
В домике пахло свежей рыбой и луком. Алешка приподнял край полотенца, которым была накрыта миска, и увидел в ней очищенную кефаль. На дощечке около миски зеленела горка нарезанного луку, лежала пачка лаврового листа. "Живут же!" - с завистью подумал Алешка и выпил кружку воды.
- Гость у нас дорогой! - сказал Кузьма Петрович.
Алешка оглянулся и увидел Лену. Что-то тихонько ахнуло у него в груди.
- Кто, папка? - спросила Лена, успев подумать при этом, что, возможно, приехал Коля Иванович... Но это была нелепая мысль, потому что вряд ли Коля Иванович стал бы добираться сюда вплавь. И об этом она тоже успела подумать до того, как отец ответил:
- Алешка Голованов. Не рада?
Алешка вышел из сторожки и сказал:
- Привет!
- Привет! - ответила Лена.
Степка, не глядя на Алешку, кивнул головой и продолжал укладывать меж двух камней плавник - готовил костер для ухи.
- Зачем пожаловал? - спросила у Алешки Лена.
- Доставил нам письмо от Коли Ивановича, - ответил за Алешку отец. - Коля Иванович пишет, что шестнадцатого или семнадцатого будет у нас.
- Правда? - нараспев проговорила Лена. - А где письмо?
- Вот, - протянул ей отец письмо. - Почитай.
Лена сначала взглянула на адрес, убедилась, что письмо адресовано не ей, вынула из конверта листок и отвернулась, чтобы ни отец, ни Алешка не видели ее лица, когда она станет читать.
"Уважаемый Кузьма Петрович! - писал Коля Иванович. - Диссертацию я, слава богу, закончил. Уже получил отзывы - положительные. Защита состоится через месяц, а может быть еще позднее. Короче говоря, у меня теперь появилось свободное время. Надо мне набраться сил перед защитой. И вот я подумал, что мог бы провести недельки две у вас на островах, позагорать, порыбачить, повалять дурака. С пятнадцатого мне дают отпуск. Так что ждите меня шестнадцатого или семнадцатого. Хотел написать, что, возможно приеду не один, но боюсь, что из этой затеи ничего не выйдет.
Большой привет супруге и Леночке.
Ваш Коля Иванович".
Улыбаясь, Лена вернула письмо отцу, подошла к Алешке и протянула ему руку.
- Спасибо, почтальон, - сказала она.
- Кушай на здоровье, - ответил Алешка. - Ну, я пойду, - вздохнул он, как вздыхают, закончив важное дело. - Мне пора.
- Остался бы на ушицу, - предложил Кузьма Петрович.
- Спасибо, в другой раз.
- Я провожу тебя до стрелки, - сказала Лена.
Степка посмотрел им вслед и чиркнул спичкой. По сухим листьям тростника пополз быстрый желтоватый огонек.
- Ты большой молодец, - сказала Лена, когда у сторожки их уже не могли слышать.
- А Степка боится нос от земли поднять, - усмехнулся Алешка. - Чего он тут? Домой собирается?
- Завтра. Сегодня папка решил к Желтому мысу сплавать.
- Наговорил, наверное, на меня целый короб?
- На тебя? Он, если хочешь знать, ни разу даже не вспомнил о тебе.
- А ты? - спросил Алешка.
- Я? Зачем мне о тебе вспоминать? - улыбнулась Лена.
Алешка разбежался и прыгнул в воду вниз головой. Лена уже стала тревожится за Алешкину жизнь, когда его голова в синей резиновой шапочке вынырнула далеко от берега. Алешка не оглянулся, замахал руками, поплыл.
Лена подошла к воде, поймала головастого птенца, села на песок и заплакала.
Отчего девчонки плачут? Оттого, что у них глаза на мокром месте. И еще оттого, конечно, что им бывает больно, страшно и тоскливо. И еще они плачут от радости. Плачут, потому что не могут смеяться.
- Иди, гуляй, - сказала она наконец птенцу. Птенец отряхнулся, повертел головой и заковылял к воде.
Лена умылась, вытерла лицо подолом платья, посмотрела в ту сторону, куда уплыл Алешка, - он уже пропал из виду - и, сняв башмаки, пошла по кромке прибоя, печатая следы на мокром мелком песке. Несколько птенцов увязались было за ней, но она прогнала их.
***
Алешка перебрался на второй остров, выкопал из песка арбалет, ополоснул в воде и побрел дальше. "Надо было остаться на уху", - с досадой подумал он и проглотил слюну. Выпустил две стрелы по чайкам - не попал. Да и нельзя есть чайку: ее мясо воняет рыбой. Об утке и мечтать не приходится - утки близко не подпускают. А кулички такая мелкая мишень, что их стрелой не возьмешь. Но поесть все-таки надо, иначе сил не хватит... Пришлось ограбить несколько гнезд. Чаечьи яйца Алешка мог есть сырыми. Он опустил их в воду. Те, что остались на плаву, зашвырнул подальше - не тонут уже насиженные яйца. Утонувшие - три штуки, - взял, сел на берегу и выпил, разбивая их об арбалет.
- Не халва, конечно, - сказал он и поморщился: яйца были невкусные, теплые. Скорлупу зарыл, разгладил песок ладонью. Вспомнил о белой канистре с водой, вздохнул. Во рту вязало. Пожевал травинку, но она оказалась горькой. Алешка выплюнул ее, прополоскал рот морской водой, снова вспомнил о белой канистре...
- А! - вдруг хлопнул он себя ладонью по лбу, схватил арбалет и побежал на другую сторону острова. Там была небольшая бухточка, забитая камкой. Вода в бухточке была почти горячей. Едва Алешка вошел в нее, ощущая под ногами вязкий ил, как по голеням застучали мелкие рачки-дергунчики - креветки. Алешка выхватил из воды охапку камки и выбросил ее на берег. Потом еще и еще. Полупрозрачные усатые креветки - мечта уток и куличиков. Они становятся красными, если их сварить. Ими можно лакомиться сырыми. Именно этим, стоя на коленях и разгребая руками выброшенную на берег камку, Алешка и занялся.
Потом лежал на спине, прикрыв шапочкой глаза, думал.
Ничего ему уже не хотелось из того, что он замыслил раньше: ни в цаплю стрелять, ни Степку колотить. Припекало солнце, шумело море, кричали чайки... От просыхающей на берегу камки пахло рыбой и морским илом. Скрипел песок, когда Алешка шевелился, и так приятно впивался в кожу, словно почесывал. По животу кто-то бегал - должно быть, муравей, - но Алешка его не трогал. Пришел птенец, пощипал клювом пальцы на ноге - Алешка только шевельнул ступней. И ветерок то налетал, забираясь в волосы, то падал сверху и затихал, прикорнув рядом на солнышке.
Он снова вспомнил о Степке. Э-э, дурак ты, Степка! Чего мучаешься? Забрался на остров и ждешь, что тут тебе откроется счастье? А счастье-то вот оно где - быть совсем одному, ни о ком не думать, валяться на песке, и пусть на тебя падает ветер. Если хочешь знать, ты моя последняя забота. Я не горю особым желанием, но, чтобы успокоиться совсем, я тебя все-таки поймаю, доведу до дому и дам тебе пинка коленкой. Пойдешь ты к своей маме, к Софье Андреевне, она тебя причешет, даст чистую рубашку, и сядешь ты на крылечке, как святой, тихий и чистенький. И вернется к тебе, Степушка, ласковая мечта с крылышками...
Алешка заворчал, зашевелился. Снял с лица шапочку и посмотрел в небо. Там плыло белое облачко и таяло на лету. Когда оно совсем исчезло, будто и не было его, чуть в сторонке появилось новое, круглое, как пуговица.
Алешка смотрел на белое облачко, а мысли в нем рождались черные.
- Ты это брось, - сказал он себе, садясь. - Разнежился тут! - И икнул, потому что в животе было не хорошо. Он помял живот пальцами, кашлянул, посмотрел на разбросанную камку, в которой недавно искал креветок, и стало у него горько не только во рту, но и в душе. Лена все-таки не шла из головы. И пока он протирал кулаками глаза, она несколько раз появлялась перед ним и все по-разному: как на фотографиях: сначала смеющаяся - волосы трепал ветер, потом печальная, смотрящая ему прямо в глаза - аж жутко стало, затем лежащая на белом песке, как коричневая ящерица, и, наконец, убегающая по лапам прибоя.
- Перегрелся, - сказал себе Алешка. - Надо окунуться.
Он поплескался у самого берега, снова лег на песок - вода показалась прохладной, и опять, как по чьей-то команде, подумал о Лене. Он подумал: "Она красивая", и все. Со стороны моря летела цапля, Алешка поспешно зарядил арбалет.
***
Это случилось так неожиданно, что Алешка не поверил своим глазам: цапля перекувыркнулась несколько раз и упала в воду метрах в тридцати от берега. Алешка несколько секунд ошалело смотрел на бьющуюся птицу, потом отбросил арбалет и побежал к ней. Цапли, хоть и бродят по воде, не умеют плавать. А там, где она упала, было глубоко - Алешке по плечи. У цапли, как у курицы, намокли перья, она махала одним крылом, переворачивалась, сучила длинными неуклюжими ногами, выворачивала из воды шею, и Алешка не сразу решился подойти к ней: боялся, что она долбанет его клювом. Потом обхватил одной рукой поперек туловища, другой поймал за голову и понес к берегу. Еще бредя по воде, увидел, что стрела торчит у цапли из-под правого крыла.
На берегу Алешка, уложив цаплю на бок, зажал ее голову под мышкой, поднял раненое крыло, рывком выдернул стрелу и зашвырнул в воду. Потом поставил цаплю на ноги и отпустил.
Цапля уложила крылья и повернула к Алешке голову.
- Ну, ну! - сказал Алешка и на всякий случай отодвинулся подальше. - Иди! - махнул он рукой. - Проваливай!
Но цапля не двинулась с места.
- Уж не Кочерга ли ты? - спросил Алешка. - И как это я в тебя, дуреху, попал? Считай, не целился... Ну, иди, иди отсюда! Или ты Кочерга? Цап-цап! - позвал Алешка и увидел, как цапля дернула головой и приоткрыла клюв, словно хотела откликнуться. - Фу, черт! - удивился Алешка. - Значит, это все-таки ты. Судьба, значит, у тебя, дурехи, такая. Я уже не собирался за тобой охотиться, сама нарвалась на стрелу. Ну, катись отсюда!
Цапля поглядывала на Алешку то одним глазом, то другим, словно внимательно слушала его.
- Хорошо, что не в живот попал, - продолжал Алешка. - А то бы каюк тебе. Ладно, пока! - Алешка встал и отправился на другую сторону острова. Цапля помедлила немного и побрела за ним.
- Не понимаешь ничего, да? - сказал Алешка, остановившись. - Не понимаешь?
Цапля подошла совсем близко и стояла, опустив к земле голову, словно провинилась в чем-то.
- Это я тебя подбил, глупая птица. - Алешка присел на корточки и протянул к цапле руку. Она отвела немного голову, но с места не сдвинулась.
- Ты уж прости меня, старая. Я понимаю: ты думаешь, что я твой спаситель. Конечно, я тебя спас, о то бы ты, наверное, не выбралась. Но подстрелил тебя я... Вот такая сложная штука. Слушай, ты креветки лопать будешь? Могу предложить. Пойдем.
- Цап-цап! - звал Алешка, оглядываясь, и цапля шла за ним.
Алешка выбросил на берег несколько охапок водорослей. Цапля словно только и ждала этого. Она принялась деловито совать клюв в мокрую камку.
- Соображает! - восхитился Алешка, садясь на песок. - Значит, еще не выжила из ума, хоть и старая.
Перья на цапле стали заметно подсыхать. Она поводила клювом по грудке, затем посмотрела себе на спину, приподняла правое крыло, переступив при этом с ноги на ногу, - видно, было больно - и сунула под него голову.
Алешка, лежавший до этого на спине, приподнялся на локтях и участливо спросил:
- Ну как?
Потом он видел, как цапля, войдя в бухточку и окуная голову в воду, поливала скатывающимися с клюва каплями место, где была рана от стрелы.
У Алешки сжалось сердце. "Она мудрая, - подумал он, она все понимает...".
В бухточке цапля кормиться не стала. Вышла на берег и побрела к востоку, в сторону большого острова. Алешка помахал ей рукой.