Но она не послушалась, схватила лопату и начала направлять воду, как это делали другие. Откуда у неё только сила бралась! И вода побежала по лугам и пастбищам, минуя дома. Дождь перестал, только снег бил людям в лицо. В деревне царила паника. Жители не знали, что наверху, на мельнице, с помощью Всемогущего трое отвратили большое несчастье.
- Так, теперь пошли в село! - позвал мельник. Он не отослал Анну обратно, а взявшись за руки, чтобы противостоять ветру и воде, все трое зашагали в деревню.
Чем дальше они шли, тем больше было воды, так как не было хорошего стока. С шумом она неслась через деревню, заливая дворы и даже дома в низких местах. С появлением Козимы растерянность прошла, особенно когда люди услышали, что вода отведена на луга. Козима, конечно, не сказал, какой ущерб причинил себе, спасая их. Андрей и Анна помогали где и как могли. Они, как раз, намеревались вынести на сухое место сундук одной бабушки, как Анна вдруг побледнела, и опустила ношу.
- Что с вами? - спросил Андрей знаками.
- Ах, Андрей, мы направили воду на луга, теперь она бежит к Доркиной хате, а она там одна. Вы пойдёте со мной?
Он сразу ответил согласием. Сундук быстро поставили на место, и оба побежали к лесной избушке.
Тучи разошлись, и теперь на землю и воду смотрели сияющие звёзды.
В окошке у Дорки был свет. Вдруг Анна остановилась:
- Смотрите, Андрей!
И они увидели поразительную картину. Хатка стояла на острове! Кругом была вода, но принесённый водой полый ствол дерева заградил воде доступ к хатке.
"О чудный Господь! Одно Его слово, и водам путь преграждён", - думала Анна с глубоким благоговением. Они подошли к двери. Андрей открыл её и пропустил Анну. В комнате они увидели не менее удивительную картину.
Возле кровати на коленях стояла Дорка, сложив руки и склонив голову на святую Книгу. Женщина искала помощи там, где единственно можно было её найти. Глаза Дорки были закрыты. Красивое бледное лицо её выражало душевный мир, как у детей в объятиях матери. Дорка не спала. Она заметила, что кто-то вошёл, обернулась и радостно вскрикнула:
- Это ты, Анна?
Они приветствовали друг друга, и Анна рассказала, для чего они пришли.
- Вы хотели спасти меня? - спросила Дорка со слезами на глазах. - Бог да вознаградит вас за добрые намерения. Он меня Сам спас! О Анна, твои молитвы услышаны! В то время, когда вода грозила затопить деревню, меня также постигло испытание. Я могу его описать только так, как ты позавчера читала: "Добрый Пастырь шёл за Своей пропавшей овечкой так долго, пока не нашёл её". Сегодня, когда я была в великом страхе, передо мной вдруг встали все мои грехи, так что я должна была сказать:
"Такая грешница не смеет надеяться на спасение". Вдруг мне послышалось, как Кто-то сказал мне: "Не бойся, Я с тобой". Я ощутила явно, что Бог здесь. Я упала на колени и начала читать 53ю и 55-ю главы пророка Исаии, которые ты мне читала, и поверила, что на Голгофе Он и за меня умер, что Он и меня зовёт. Я пошла к
Нему, и Он действительно простил мне всё-всё!
- О, как Он добр! Поблагодарим же Его! - воскликнула Анна в волнении и упала на колени.
В одинокой хатке вознеслись к небу молитвы благодарения. Две души славили Бога за телесное и духовное спасение.
А что происходило в сердце немого? Он сидел неподвижно, подперев голову руками. Что он чувствовал? Это знал и видел только Бог.
Как рада была бабушка, когда внучка вернулась, правда, мокрая, забрызганная грязью, и дрожащая от холода, но с сияющим лицом! Впервые бабушка помогла ей раздеться, вымыться, и уложила её в постель, любуясь счастливым выражением её лица. Потом пришли мельник с Андреем и тоже пошли спать. Перед этим мельник, обращаясь к бабушке, сказал:
- Не будите Анну завтра рано, пусть выспится. Она поработала сегодня, как настоящая христианка.
- Да, да, она истинная христианка, моя Анна, - бормотала бабушка тихо.
- Иисус Христос с ней, а с нами кто?
Глава 5
Холодная зима прошла, настала весна. Наступил праздник Пасхи - воскресения Христова.
На мельнице Козимы будто всё было по-прежнему, и всё же там появился Кто-то, Которого чужие, правда, не видели, но близость Которого ощущали верившие в Него. Они знали, что Он сидит с ними за столом, что Он их любит. Идя спать, они доверяли Ему свои житейские заботы, а вставая после сна, просили у Него охраны и благословения на весь день.
Козима тоже ощущал Его присутствие. Он хорошо видел, как убеждение
Анны, которое делало её такой счастливой в изгнании, постепенно переходило на учеников, на бабушку и Андрея. И сам Козима не остался в стороне. Он сознавал, что способствовал этому, когда удовлетворил просьбу Анны проводить утреннее и вечернее чтения Библии. Кто-нибудь читал текст, потом все пели псалом, и Анна молилась. Так начинался и кончался каждый день. Козима чувствовал, что забытое Слово Божие, выдвинутое теперь в его доме на первый план, влияло и на его сердце.
"Будь что будет, - думал он, - мои убеждения они всё равно не разделят, для этого нужно больше нравственной силы. Ну, ладно, пусть придерживаются распространённого суеверия, что Христос воскрес, лишь бы исполняли Его заповеди". Он чувствовал, что ему теперь легче жить по заветам Христа, чем раньше, когда он был одинок. Огорчало его только то, что Андрей не льнёт к нему, как раньше. Он прямо-таки срастался с Библией. Все другие книги потеряли для него ценность. А когда Козима купил Анне все те книги, которые её родные сожгли, радовалась не только она, но ещё больше Андрей. Он сам купил книги, которые помогали ему при чтении Библии, и не только сам читал, но и другим давал их.
Анна стала собирать женщин в лесной хатке для чтения Слова Божия, и женщины стали всё чаще посещать Дорку, а та сделала такое, что и Анна поразилась: Дорка пошла в деревню и, идя из дома в дом, признавалась людям в своих грехах, просила прощения у мужчин, хотя они должны были просить его у неё и у своих жён. При этом она говорила, что Господь Иисус Христос простил ей грехи и примирил её с Богом и что она хочет примириться с людьми, чтобы начать новую жизнь.
Мужчины охотнее посещали Козиму. Он рассказывал им о чужих странах, о сельском хозяйстве, о новостях. Со времени наводнения его авторитет сильно вырос в их глазах, люди увидели, как изуродованы были его луга ради их спасения.
Анна читала жителям деревни из Священного Писания о том, что нужно возрождение свыше, т. е. покаяние. И мужчины заводили с Козимой разговор на религиозные темы. Они говорили, что они грешники, но он высказывал своё мнение, указывая им на место из первой главы книги Исайи: "Перестаньте делать зло, научитесь делать добро". Однако им казалось невозможным жить так, как жил Козима.
Мельнику Козиме удалось пресечь многолетние их тяжбы, некоторые мужчины оставили пьянку, ругань, курение.
Однажды женщина - мать взрослых сыновей, которая посещала чтения в Доркиной хате, - стала плакать и просить прощения у мужа и детей своих, говоря, что она очень виновата перед ними. Они утешали её, что охотно прощают и что всё будет в порядке, если будет делать добро. А она не успокаивалась, говоря, что виновата перед Богом и что бесполезно делать добро, не получив прощения от Бога.
Она привела слова псалмопевца: "Ты положил беззакония наши перед Тобой", говоря: "Я тоже заслужила наказание, прогневала Отца Небесного. Мои беззакония все перед Ним".
Вдруг вся семья увидела не только грехи матери, но и все свои преступления перед Богом. По-крестьянски они считали: чтобы начать новое, необходимо покончить со старым. Козиму они считали, конечно, честным, умным человеком, но в этом он, по их мнению, ошибался. Они поняли, что нужно что-то делать, чтобы избавиться от грехов.
"Может быть, мы узнали бы истину, если бы читали Слово Божие?" - спрашивали они себя. И они стали его читать. Но так как не просили у Бога освятить их Духом Святым, то истина осталась от них скрытой или превратно понятой. Ведь пророчество никогда не было изрекаемо по воле человеческой, а изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым. Только освящённые Духом Святым могут понимать Библию, и поэтому бывает, что какая-нибудь простая старушка лучше понимает Слово Божие, чем учёный богослов. О, эта святая Книга - дар любящего сердца, и понятна она лишь любящему сердцу.
Глава 6
Перед праздником у Козимы мазали и белили весь дом. Было много работы, но она быстро продвигалась и уже подходила к концу. Анна убирала.
Когда она вытирала на мебели пятна от извести, то обратила внимание на шкаф Андрея. В дверце торчал ключ, и она была неплотно закрыта; Анна хотела прикрыть дверцу, но она открылась, и из шкафа вывалилась одежда. Девушка быстро стала её собирать, чтобы положить на место. Её внимание привлекли три вещи: офицерская шинель из тонкого сукна, китель и брюки. В углу шкафа стояла сабля в ножнах с поясом. Как попали эти вещи в шкаф помощника Козимы? Она аккуратно положила вещи обратно, при этом из кармана шинели выпала визитная карточка. Подняв её, Анна на обратной стороне увидела надпись: "У паровой мельницы, дистанция десять шагов, всё готово".
Анна не поняла значения этих слов. Ей стало даже немного жутко, и она обрадовалась, когда Андрей вдруг вошёл в комнату.
- Вот, - сказала она, закрывая дверь шкафа и подавая ему карточку,
- это выпало из одежды.
Побледнев, он схватил карточку и скомкал её в руке.
- Простите меня, Андрей, что я ваши вещи трогала, мне надо было позвать вас, когда они выпали из шкафа, - извинилась Анна.
Он молча подошёл к окну и прижался лбом к стеклу. Анна продолжала свою работу. Когда она кончила, он повернулся к ней и, подав ей листочек бумаги, быстро вышел. Это была записка, написанная мелким почерком:
"Не удивляйтесь моему волнению. Вы держали в руках документ, свидетельствующий о том, что мои преступления записаны там, вверху. На меня подана туда большая жалоба, и никто не может уничтожить её. Мне хочется, чтобы вы поняли меня. Если бы я смел, я доверился бы вам, но зачем ранить ваше сердце? Как бы мы тогда жили под одной крышей? Я знаю, признанием я облегчил бы душу свою, но не смею желать облегчения, моя доля - молчать и страдать".
Несколько раз перечитала Анна эту записку, думая о ней потом весь день. Ей было жалко Андрея. Она давно замечала, что его что-то угнетало, но предполагала, что это его немота. Он был молод и не с детства немой, ибо обладал хорошим слухом. Теперь она поняла, что внутри него была другая болезнь, название которой "вина". "Никто не может её уничтожить", - писал он. Но Кровь Христа это может! О, как ей хотелось ему об этом сказать, утешить его. Почему он не может рассказать обо всём? Кто это ему запрещает?
Наконец настал страстной четверг. На дворе было тихо. Анна пошла к плотине и села на обломок скалы. У её ног, журча и струясь, бежал ручей. Мельница не работала. "Завтра день смерти лучшего из людей, - сказал Козима, - надо этот день отметить". Оба его ученика пошли в церковь к первому причастию, после чего они будут считаться сынами церкви. Козима хотел им устроить праздник.
"Страдания невинного Сына Божия начинаются сегодня ночью, - думала Анна и стала смотреть на освещённые луной горы. - Вот так, наверное, освещала луна Елионскую гору и Гефсиманский сад, то место, где спали ученики, и где их Учитель одиноко молился и страдал до кровавого пота".
Вдруг Анна вздрогнула: тишину нарушили чьи-то медленные шаги. Девушка обернулась и радостно крикнула:
- Андрей!
Бог Сам послал его к ней. Андрей выглядел несчастным, печальным, и она стала ему рассказывать, как много Спаситель выстрадал и за его грехи.
Она смогла ему объяснить, что Святой Дух больше ничего от него не требует, как только верою принять Иисуса Христа, Его спасительную жертву и благодать.
Андрей внимательно слушал Анну. Вдруг, подняв голову, он сказал на языке знаков:
- Как велика моя вина, и Он должен был за неё страдать… - и опустил голову на руки.
- Андрей, но ведь Он уже пострадал! Грех мира был велик, значит, и наказание должно быть соответственное. Господь Бог не может наказывать дважды.
- О, Анна, будь что будет, выдадите вы меня или нет, всё равно я должен вам сказать, кто я! Не всегда я был помощником Козимы, так же как и он не обыкновенный мельник. Наши отцы имели на Дунае две большие паровые мельницы. Я окончил высшее техническое училище, сдал экзамен на инженера и пошёл добровольцем в армию. Там мне вскоре удалось сдать экзамен на звание офицера. Беспечная, легкомысленная жизнь была мне по вкусу. Как младший в семье, притом единственный сын (сёстры уже были замужем), я был избалован, всегда имел деньги. Отец ничего для меня не жалел. Мы жили в своё удовольствие, все были одинаковых убеждений - вольнодумцы и безбожники, никому пользы не приносили. Между тем отец мой вёл тяжбу со своим соседом Козимой. В конце концов Козима проиграл и очень переживал из-за этого. Я мало интересовался этим делом, хотя один адвокат мне сказал, что с Козимой поступили несправедливо. Если бы отец проиграл, я лишился бы состояния, денег для моей беспутной жизни.
Была осень. Наш полк находился по соседству с городом У., где я родился. Нам, офицерам, было скучно, и мы проводили время не всегда разумно. Нашим вожаком был мой лучший друг - Эдуард. Мы были очень привязаны друг к другу. Он ввёл меня в дом одного фабриканта, с дочерью которого был помолвлен. Мы часто посещали этот дом, пока наш полк находился в том местечке.
Однажды невеста Эдуарда пожелала поехать в деревню и пригласила с собой мою замужнюю сестру. Я не знаю, откуда, но пошёл слушок, что я и вся моя семья хотим отбить у Эдуарда невесту. И хотя этот слух был совершенно необоснован, Эдуард ему поверил. Он пришёл к невесте, стал её упрекать и оскорбил так, что она ему вернула кольцо и прекратила с ним всякую связь. С тех пор он меня чернил где только мог, и однажды он это сделал публично. Я не знал Христа и Его заповеди прощать врагам. Я очень гордился своей офицерской честью и, не желая больше сносить оскорблений, вызвал его на дуэль. Он принял вызов. Все попытки друзей примирить нас были безуспешны. Местом для поединка мы выбрали мельницу Козимы. О, если бы кто-нибудь пришёл той ночью и сказал:
"Сегодня ты обесчещен, но невиновен, а завтра твои руки будут обагрены братской кровью!" Но никто меня не предостерёг, и я пошёл. На восходе солнца явились наши секунданты, врач и, наконец, Эдуард. Когда мы стояли с оружием в руках, у меня появилась мысль, что передо мной мой лучший друг и причина поединка слишком незначительна. Во мне пробудилась совесть. Секунданты ещё раз сделали попытку помирить нас.
Мне казалось, что я должен простить, но Эдуард посмотрел на меня и сказал: "Между нами мира быть не может. Я не возьму своих слов обратно, пусть оружие решает". И оно решило. Мы выстрелили одновременно и попали.
Его, смертельно раненного, увезли в город У. Господин Козима взял с моих друзей слово никогда не выдать, кто меня к себе взял. Больше полугода я, тяжело больной, лежал у Козимы. Между тем он продал свою мельницу, арендовал другую, далеко от этой, и взял меня с собой. Когда я поправился, он переехал в другой конец страны и опять взял меня с собой, но уже под чужим именем, под видом помощника. Я научился у него ценить полезную жизнь. Правда, он мне никогда не говорил, что Эдуард умер, но я заключил это из того, что он старался скрыть от меня правду. Я знал, что, как только обнаружат моё место пребывания, я буду наказан лишением свободы и офицерского звания. Для мира я был мёртв.
Мои близкие меня давно оплакали. Большим благом было для меня изо дня в день уставать от тяжёлой работы. Это была единственная возможность немного забыть, что руки мои обагрены кровью. В болезни я потерял дар речи. Что бы я делал среди людей с этой отметкой Каина? Козима меня убедил, что, если человек перестаёт грешить и начинает новую жизнь, он перед Богом оправдан. Я просил моего благодетеля отпустить меня, думал, что тюремное заключение принесёт мне облегчение. Но напрасно.
Он убеждал меня, что каждый проведённый в заключении день бесполезен.
Если друг твой мёртв, то возложи на себя самое тяжёлое наказание: молчи и, делай добро. Лишением свободы и чести невозможно сделать совершившееся несовершившимся, сказал он, и я должен был с ним согласиться.
Но, когда пришли вы и принесли Книгу книг, я познал Бога и тяжесть моего греха. "Человекоубийца не имеет жизни вечной", - сказано там в одном месте, а в другом: "Если будут грехи ваши, как багряное, - как снег убелю". И ещё: "Ко Мне обратитесь, все концы земли!" И теперь я знаю, что учение Козимы не устоит. Оно хорошо для него, честного человека, но не для меня, убийцы. Недостаточно оставить зло и делать добро. Прошлое должно быть уничтожено, погашено, иначе мира не будет.
Усталые руки, заменявшие язык, опустились, голова Андрея поникла, и по бледным щекам текли слёзы. Анна плакала вместе с ним. Но вдруг они оба перестали плакать: он был утешен её сочувствием.
- Вы плачете обо мне, осуждаете меня? - спросил он.
- Андрей, мне вас от души жаль. Но как мне вас осуждать, когда Иисус Христос вас уже простил и Своей Кровью искупил? Он говорит: "Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако; обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя". Андрей, вы сегодня ещё верой можете принять Христа. Бог Отец допустил страдания Иисуса Христа в Гефсиманском саду, Его распятие, потому что вы убили, - сказала девушка.
Андрей вскочил, прижав руки к груди, поклонился и оставил девушку одну.
Теперь Анне стало понятно, откуда эти вежливые поклоны у Андрея. Ей всегда казалось, что он слишком благороден, чтобы быть помощником мельника. Бедный Андрей! Он тоже был в изгнании. Но Тот, Кто это изгнание допустил, тоже пришёл сюда, хотя Его здесь ещё не знали.
Девушка опустилась на колени и в горячей молитве просила Иисуса
Христа, чтобы Он открылся этому бедному грешнику, чтобы он скорее познал истину слов: "Я успокою вас". "Я верю, что Ты, Господь
Иисус Христос, услышишь меня", - с этим победным возгласом она закончила свою молитву и встала с сырой земли.
- Я думаю, что уже пора идти спать, чтобы из-за неразумных мечтаний одной ночи не потерять здоровье на всю жизнь, - вдруг послышался голос Козимы.
Испугавшись от неожиданности, Анна ответила:
- Я уже иду.
- Спокойной ночи, - сказал Козима и ушёл.