Наступила зима. Бабы загнали скот в хлев. Для молодого пастуха они сшили новую одежду и так разодели его, что, смеясь, говорили:
- Да тебе, Мартынко, теперь жениться впору!
Но мальчик решил по-своему, он пошёл с Яшко в школу и там вместе с самыми маленькими мальчиками стал учить грамоту. В деревне на него не могли надивиться. Везде говорили о Мартынке, и всякий по-своему высмеивал его.
Не сразу, правда, Мартынко попал в школу. Учитель долго не хотел принимать его. Он боялся насмешек со стороны детей. Но проэкзаменовав Мартынку и увидев, что он довольно бегло читает и даже немного пишет, учитель разрешил ему посещать школу. Уже скоро он не мог нахвалиться Мартынкой. Ещё никогда у него не было такого способного ученика. Через некоторое время он пересадил Мартынку ближе к себе, а к концу зимы Мартынко уже сидел с учениками, которые учили наизусть псалмы и библейские истории.
- Как бы я был рад, если бы вы все учились, как Мартынко! - часто говорил учитель своим ученикам.
В этом году Мартынко уже с меньшим нетерпением ждал весны, отчасти из-за школы, а также и потому, что весной ему уже не придётся больше ходить в церковь. Осенью, когда он в первый раз пришёл в церковь, у него разбежались глаза. Это был большой праздник. Все свечи были зажжены, играл орган и раздавалось пение. Пастор говорил проповедь. И Мартынке казалось, что он не на земле, а нанебе. Он думал и говорил себе: "Да, это храм Божий, это дом Божий!"
С этих пор он не пропускал ни одного воскресенья. На хоры к мальчикам он не пошёл. Его огорчало, как они вели себя во время службы, болтая друг с другом. Мартынко предпочитал сидеть на самой последней скамье у двери. Здесь его никто не беспокоил. Отсюда он мог слушать, что говорил пастор, и возносить молитвы Господу. Никто не мешал ему подпевать знакомые псалмы. Скоро он уже научился петь по молитвеннику, причём стоило только Мартынке запеть, как все крестьянки оборачивались в его сторону: такой чистый и вдохновенный был у него голос. Чувствовалось, что его молитва возносилась прямо к Богу и шла от всего сердца.
Наступила весна.
Крестьяне радовались ей. Не надо было больше кормить скот, он сам найдёт себе пищу в поле, к тому же и сено было уже совсем на исходе. Мартынку радовало, что он снова увидит свои милые луга и леса. Одно только беспокоило его: что будет с Яшко? Мартынке не хотелось до экзамена брать его из школы, но кто же будет кормить мальчика? Самому Мартынке придётся весь день находиться в поле. Однажды после обеда, когда Мартынко стоял перед своим домиком и думал: "Удивительно Господь убрал весь лёд и снег! Недавно ещё здесь лежали сугробы, а теперь уже выглянула зелёная травка; каких-нибудь две недели тому назад мальчики бегали на коньках, а теперь играют в мяч и в пятнашки", - к нему подошла старостиха.
- Молодчина, Мартынко! - обратилась она к мальчику. - Яшко хорошо жилось у тебя зимой. Его мать помолится за тебя Господу Богу на том свете. Особенно она, наверное, радуется, что сын её ходит в школу. Вот мы и решили оставить его в школе до экзамена. Мы берёмся прокормить его. Неделю он будет столоваться у меня, потом у мельничихи, затем у лесника.
Услышав это, Мартынко не знал, как и благодарить старостиху. Словно тяжёлый камень, свалилась с его плеч забота о Яшко. Трудно было найти в этот день кого-нибудь счастливее его.
В понедельник утром Яшко помог Мартынке выгнать скот и проводил его почти до самого леса. Потом пустился бежать в школу". Мартынко долго смотрел ему вслед. В полдень Яшко прибежал на обед. Мельничиха дала ему поесть. Яшко проголодался и ел с большим удовольствием.
Крестьянки сдержали слово. Они кормили мальчика вплоть до самых экзаменов.
- Что, Мартынко, скучно тебе одному в поле без Яшко? - спрашивали его женщины.
Но Мартынке некогда было скучать. Ему надо было заботиться о стаде, а когда выдавалась свободная минута, он вынимал своё Евангелие и углублялся в чтение. Ему редко удавалось прочесть более двух стихов. Чтение не давалось ему так легко, как Яшко, но зато он много размышлял о прочитанном и каждый день узнавал что-нибудь новое. Однажды он прочёл, что Христос родился в хлеву, потому что для Него не нашлось другого помещения. Эти слова глубоко тронули Мартынко. Он вспомнил то время, когда жил у старостихи и тоже ночевал вместе с коровами в хлеву, и так больно стало ему за Сына Божия, Который вместо колыбели лежал в яслях в хлеву.
В другой раз Мартынко прочёл, как Христос, достигнув двенадцатилетнего возраста, отправился из Назарета в Иерусалимский храм, так как в Назарете не было церкви. Там Он затерялся среди толпы, и целых три дня мать тщетно искала Его. Как он обрадовался, когда прочёл, что Матерь Божия наконец разыскала Его в храме. "Надо было с самого начала идти туда, ведь они должны были знать, что Он может быть только в храме", - думал Мартынко.
Мальчик не раз вспоминал об этом путешествии Христа в Иерусалим. Он, наверное, проходил через поля и, конечно, собирал по дороге полевые цветы, а в лесу отдыхал в тени деревьев!
Мартынко так живо представлял себе Христа, словно видел Его идущим по дороге в Рашово.
Не проходило минуты, чтобы Мартынко не был чем-нибудь занят. Иногда он принимался петь, и эхо вторило его чистому, звонкому голосу.
Громко раздавалось его пение:
"Услышь меня, Господи, Боже мой, Да обрету я в Тебе желанный покой!"
Эхо подхватывало эти слова, несло их дальше через поля и горы, как будто для того, чтобы Христос лучше услышал их. Как-то, окончив своё пение, Мартынко громко воскликнул:
- Господи Иисусе Христе, я теперь знаю, где Ты, но мне бы ещё хотелось взглянуть на Тебя! Я знаю, что наступит Твоё второе пришествие, но когда это будет - вечером или рано утром?
- Утром, - прокатилось эхо по лесу.
- Утром, - отозвалось ещё раз. Мартын улыбнулся и снова спросил:
- Господи, Ты придёшь наверно?
- Наверно, - повторило эхо.
В этом году Мартынко перестал по воскресеньям плести корзины. Он рассуждал так:
"Скот я обязан пасти. Это нужно и для крестьян, и для самого стада; корзины же я плету по своей доброй воле, а Господь не велит в воскресенье работать для себя. Что ж, если я не могу ходить в церковь, Его святой праздник я могу соблюдать и здесь, в лесу". И Мартынко по-прежнему стал одевать по воскресеньям своё лучшее платье.
Жена могильщика, увидев его, стала ему за это выговаривать.
- Тётенька, сегодня ведь в лесу тоже праздник! - ответил ей Мартынко.
- Так-то оно так, но тебя там никто не видит.
- Господь меня видит, тётенька. Господь велел соблюдать Его святой день. Не могу же я предстать перед Ним в грязном кафтане.
Женщина в душе согласилась с мальчиком.
Не раз потом в праздник приходили ей на память его слова, и она откладывала в сторону грязный передник и надевала чистый.
В деревне умерла мельничиха. Перед смертью она завещала Мартынке шерстяной платок. Платок был не новый, но мальчику нравился его рисунок: розы и другие цветы, разбросанные по светлому полю. Мартынко брал его с собой в лес и покрывал им камень, на который клал своё Евангелие. Выходило совсем, как алтарь. У этого алтаря он читал, молился и пел священные песни. Так он проводил каждое воскресное утро. В полдень к нему приходил Яшко.
Яшко сдал экзамен, и мальчики зажили попрежнему. Они вместе резали прутья для мётел, потом Мартынко плёл корзины, а Яшко собирал ягоды или грибы и носил их продавать. Кроме того, Яшко на две недели нанял какой-то землемер носить за ним приборы во время работы.
Яшко заработал два новеньких гульдена. Мальчики припрятали их вместе с другими сбережениями. На эти деньги они потом купили для Яшко новое платье и отдали в починку его старые сапоги.
Их радости не было конца. Глядя на них, радовались и другие. Бундаш тёрся около Яшко, обнюхивая его, словно не узнавая мальчика в новом наряде, в котором Яшко выглядел прямо-таки красавцем.
Но если кое-как, отказывая себе во всём, юнцы смогли приодеться, то сделать то же самое с избой они никак не могли. Она же ветшала день ото дня. Как-то мальчики были в лесу, когда у них в доме упал большой кусок штукатурки. Вернувшись, они с трудом смогли войти в дом. Крестьяне посоветовали им не ночевать дома до ремонта, чтобы их не задавило, и они расположились на ночлег в сарае вместе с Бундашем.
Лето было дождливым, что доставляло Мартынко много хлопот. Ему надо было следить за тем, чтобы скот не объелся мокрой травой и вместе с тем не остался голодным. Кроме того, в стаде в этом году было много овец, которые постоянно разбегались в разные стороны. Хорошо ещё, что Яшко умел хорошо считать, а то они, наверное, не раз оставляли бы часть овец в лесу.
Однажды вечером крестьяне послали Яшко куда-то с поручением, и Мартынке пришлось одному собирать стадо. Три раза подряд пересчитывал он своих овец. И почему только ему в этот день так трудно было пасти их? Он весь измаялся, бегая за ними, и не прочёл даже двух стихов из Евангелия. Тут он вспомнил, что он в прошлый раз читал: "Сын Божий пришёл взыскать и спасти погибшее" (Мф. 18:11).
"Кого взыскать - людей? - спрашивал себя Мартынко. - Если бы кто-нибудь мог мне это объяснить!" Всю дорогу он размышлял над этими словами. Вот и деревня. Женщины вышли к нему навстречу, каждая за своей коровой или за своими овцами. В стаде не оказалось овцы мельничихи.
- Разиня этакий! - накинулась на него рассвирепевшая женщина и стала осыпать мальчика бранью. - Так-то ты отблагодарил меня за то, что я кормила твоего мальчишку! Бог знает, что они там делают, а я терпи всё это!
И снова полился целый поток брани. Мартынко был ошеломлён. Ему тяжело было видеть гнев мельничихи, тяготила и потеря овечки. Что она там, бедная, одна делает?
Вдруг он сорвался с места и побежал в лес. Полная луна сияла на небе и приветливо глядела на мальчика, как будто хотела сказать: "Не беспокойся, Мартынко, я помогу тебе!"
От сильного возбуждения Мартын не чувствовал усталости. Одним махом добежал он до того места, где днём пасся скот. Весь мокрый, Мартынко упал на землю, чтобы немного отдышаться, потом вскочил и опять принялся искать и звать свою овечку.
- Беляночка, Беляночка, сюда, сюда! Долго звал он её, но ответа всё не было.
Вдруг откуда-то издалека до него донеслось жалобное, блеяние.
- Беляночка, Беляночка! - радостно воскликнул Мартынко и со всех ног бросился бежать через колючий кустарник в самую чащу леса, перепрыгивая через камни, пни, путаясь в хворосте и спотыкаясь о корни деревьев. Не раз он падал, цепляясь платьем за сучья, больно раня себе ноги, но всё-таки продолжал поиски. Наконец Мартынко добежал до того места, откуда доносилось жалобное блеяние. Но где найти её в такой чаще в темноте? Тут луна осветила глубокую яму, на дне которой Мартынко заметил что-то белое. И он услышал знакомое блеяние. Это была его овечка, запутавшаяся шерстью в колючем кустарнике. Не только выбраться из ямы, но даже встать на ноги она была не в состоянии.
Тут Мартынке вдруг вспомнились слова Евангелия: "Сын Человеческий пришёл взыскать и спасти погибшее" (Мф. 18-11). Теперь он понял это изречение.
Овечке без его помощи суждено было погибнуть - точно так же погибают грешные, тёмные люди. Как колючий кустарник держит и не пускает овечку, так человека не пускает на небо содеянное им зло.
И Господь Иисус пришёл и стал звать грешников. Иные овцы ответили на Его зов, и Он вытащил их и понёс к Себе. "Так же точно нашёл Он и меня", - подумал Мартынко. Теперь мальчик был уверен, что правильно понял изречение. Он стал спускаться за овечкой по отвесному склону. Опираясь ногой о большой камень, он вдруг почувствовал, что камень начал шевелиться.
"Камень может убить овечку, если скатится вниз", - подумал Мартынко и уцепился за скалу одними руками, но камень, на котором он повис правой рукой, тоже задвигался, и Мартынко, всё думая о том, как бы не убить овечку, разжал руки и рухнул вниз. На секунду у него сильно зашумело в ушах. В глазах потемнело. Где-то вдали, как будто, раздался колокольный звон, и мальчик потерял сознание. Сколько он так пролежал, неизвестно.
Вдруг он почувствовал что-то тёплое на своём лице и услышал необыкновенно жалобные звуки. Он понял, что это Бундаш воет возле него. Потом до него донеслись ещё какието звуки. Мартынко с трудом открыл глаза и стал озираться вокруг. "Где это я? - подумал он.
Над ним стоял Бундаш. Рядом в кустах лежала овечка. На небе уже гасли звёзды, наступал рассвет, а наверху над обрывом стоял и плакал Яшко. Мартынко вспомнил всё, что с ним произошло. "Я сорвался с крутизны> - рассуждал он, - и если бы я убился, то моя смерть была бы похожа на смерть Христа. Он тоже искал овец и нашёл их, но это стоило Ему жизни. Как я теперь пришёл в себя, так и Он воскрес из мёртвых на третий день, и как я теперь могу спасти эту овечку, так и Он может избавить Своих овец от гибели".
Мартынко чувствовал такую слабость, что охотнее всего бы снова заснул, если бы не рыдания Яшко. Он с большим трудом встал и, захватив овечку, ценой неимоверных усилий вскарабкался наверх. Яшко рассказал ему, как он не мог заснуть без него и как с Бундашем отправился его искать. Бундаш и нашёл его.
Мартынко с трудом добрался до деревни. Накануне он ничего не ел. Поиски пропавшей овцы отняли у него последние силы. Наконец, он сорвался с обрыва и пролежал там в мокрой траве до самого утра.
Еле передвигая ноги, он шёл домой, думая о Том, как обрадуется мельничиха, когда увидит свою овечку. Это придавало ему сил. Но мельничиха и не подумала благодарить его. Вместо этого она ещё раз побранила мальчика. К ней присоединились и другие женщины, выговаривая ему за то, что он так поздно пришёл. Они все наперебой ругали мальчика и совершенно расстроили его. Тяжёлой казалась Мартынке дорога от леса до деревни, но во сто крат тяжелее было идти назад в лес. Он предоставил Яшко с Бундашем пасти скот, а сам лёг на скалу. Если бы мельничиха увидела теперь его печальное лицо, то, наверное, раскаялась бы в том, что упрекала его. Она не сказала бы тогда, что он деревне в тягость.
Напрасно Яшко старался развлечь Мартынко. Ничего не помогало. Мартын не был в силах ни петь, ни слушать Яшко, ни говорить о прочитанном.
Так прошло три дня.
В воскресенье он попросил Яшко пойти с ним на пастбище. Они принялись читать Евангелие, историю о евреях, которые хотели побить Христа камнями за то, что Он исцелил человека в субботу. Мартынко тяжело вздохнул и сказал:
- Господи, Тебя хотели убить за то, что Ты спас от смерти человека. Меня же за то, что я спас овечку, всего-навсего выбранили, а я никак не могу с этим примириться. Как Ты простил их, так и я прощаю мельничиху!
Когда он выплакал своё горе, он опять стал прежним заботливым пастухом. Он стал опять сердечно разговаривать с Яшко и приветливо здороваться с прохожими, весело улыбаясь им, как и прежде.
В одном только замечалась перемена: он не мог уже влезть на дерево. На скалы карабкался с большим трудом и раза три отдыхал по дороге, пока добирался со стадом до пастбища. Он почти ничего не ел и постоянно испытывал сильную жажду. Его глаза лихорадочно блестели, а лицо было бледным, как будто он никогда не выходил на солнце.
В этом году выгон скота прекращался раньше обычного, и Яшко очень радовался этому.
- Теперь мы снова будем вместе ходить в школу, и учитель позволит нам рядом сидеть, потому что ты уже догнал меня, - говорил он Мартынке.
Вот и наступил день, когда мальчики в последний раз выгнали стадо в поле. Вечером, когда надо было возвращаться, Яшко стал собирать стадо. Мартынке же захотелось на прощание ещё раз взобраться на скалу, где он не раз сидел и часто думал о том, всегда ли существовал мир, а если нет, то кто его создал. Где обитает Господь и куда Он берёт людей после их смерти?
Но в этот вечер он не задавал себе подобных вопросов. Мартынко знал теперь - если хочешь служить Господу на небе, надо начать служить Ему на земле. Мальчик был готов всем сердцем возблагодарить Господа за то, что Он поведал ему всё это.
Мартынко смотрел на окружающую его природу и любовался ею; Долина лежала в тумане, как будто невеста в подвенечном наряде. Солнце озаряло верхушки деревьев и посылало Мартынке прощальный поцелуй. Теперь он до самой весны не увидит больше этих мест. Разноцветные листья - жёлтые, красные, золотые - покрывали землю. Лес жалобно шумел, словно пел себе погребальную песнь. Каждый листочек взывал:
- Прощай, прощай, Мартынко! Мы больше с тобой не увидимся!
Мартынко вдруг заплакал. Он раскрыл свои объятья, словно хотел охватить весь мир, лежащий перед ним.
- Прощай, - произнёс он сквозь слёзы.
Мартынко сошёл со скалы и пошёл к стаду. Долго ещё оглядывался он назад, возвращаясь со стадом в деревню.
Они пришли домой. Старостиха отрезала им по большому ломтю хлеба, но Мартынко не дотронулся до него. Он попросил Яшко почитать ему Евангелие о будущей вечной жизни.
После чтения Евангелия они ещё помолились Богу и пошли спать. Мартынко задремал. На дворе было очень холодно. Последние цветы, наверное, замёрзнут в эту ночь. Луна через окошко освещала спящих мальчиков. Рядом с луной на небе сияли яркие звёзды, словно крупные слезы на лице.
Вдруг Мартынко проснулся. Ему было страшно холодно. Мальчики лежали рядом, укрытые одним одеялом. Яшко во сне закашлялся.
"Бедный, он тоже замёрз, - подумал Мартынко. - Одеяло слишком мало, оно не может согреть нас обоих. Лучше я им укрою одного Яшко. А сам обойдусь как-нибудь и без одеяла".
Мартынко укутал своего товарища. Сам же весь съёжился под своей плохонькой буркой. Она совсем не грела. Холод так и пронизывал его; зубы начали стучать. Мартынко мучительно ощущал озноб всем своим телом. Похолодели руки и ноги, мёрзли бока, грудь и спина. Что было делать? Как бы хоть немного согреться?
- Не оставь меня, Господи Иисусе, - взмолился Мартынко. - Мне так нехорошо.
Не успел он вымолвить этих слов, как вдруг приятная теплота разлилась по всему телу. У него сделался сильнейший жар. Он закрыл глаза и тотчас заснул.
Это было в одиннадцать часов вечера. Могильщик, бывший и ночным сторожем, только что протрубил в свой рожок, чтобы люди знали, который час, и пошёл к себе домой немного поспать. Проходя мимо домика мальчиков, он решил зайти, поглядеть на спящих, как он это часто делал. Не раз заходил он к ним в этот поздний час и всегда любовался тем, как сладко мальчики спали рядом на одной постельке: тесно прижавшись друг к другу и улыбаясь во сне.
На этот раз при бледном свете луны могильщику представилось необычное зрелище: один только Яшко был доверху заботливо укутан одеялом, Мартынко же несколько поодаль свернулся клубочком под старенькой буркой. Он весь пылал, а его большие глаза блестели, словно звёзды на небе.
- Ты не спишь, Мартынко? - обратился к нему могильщик. - Что это вы сегодня так устроились: у него все одеяло, а ты не укрыт?
Мальчуган только улыбался. Долго потом могильщик не мог забыть того чудного выражения лица, которое было у Мартынко в эту минуту. Он снял с себя бурку и укутал ею мальчика.
- Что с тобой, Мартынко, отчего ты мне не отвечаешь? Разве ты меня не узнаёшь?
- Скоро Он уже придёт, я жду Его, - метался мальчик в бреду. - Он идёт за мной. Я уже плыву к Нему по воде, и мне сейчас не страшно.
- Мартынко, проснись же! Что ты такое говоришь?
У могильщика на глаза навернулись слезы. Но Мартынко уже ничего не понимал.