Г-жа Франк. Нескольких человек ведут под конвоем.
Старик. "Я шла по городу, в котором проработала 20 лет. Когда мы вышли на Никольскую, я увидела сотни людей, шедших в это проклятое гетто. Улица стала белой от узлов, от подушек. Больных вели под руки. Парализованного отца доктора Маргулиса несли на одеяле. Поразил меня один молодой человек, он шёл без вещей, подняв голову, держа перед собой раскрытую книгу, с надменным и спокойным лицом. Но сколько рядом было безумных, полных ужаса. Шли мы по мостовой, а на тротуарах стояли люди и смотрели. Мне кажется, в этой толпе равнодушных глаз не было; были любопытные, были безжалостные, но несколько раз я видела заплаканные глаза".
4. Выбор восьмого
Г-жа Франк. Может быть, Менахем Штейнберг?
Г-н Ван Даан. Может быть, Аарон Шнидельсон?
Г-жа Франк. Может, Соломон Гальский?
Г-жа Ван Даан. Да, это, безусловно, очень человеколюбиво, но, как вы полагаете, мы разместимся? (Мужу.) Что??? Я просто так сказала. Это мои соображения. Что нельзя?
Г-н Франк. Мы разместимся.
Г-жа Ван Даан. Вы правы, вы, конечно, конечно, конечно, правы.
Анна(Марго). А чего у всех такие лица, будто мы на военном совете?
Марго(тихо, с осознанием важности момента). Решили, что мы можем пригласить и спасти ещё одного человека. Взрослые выбирают, кого.
Анна. А давайте жребий падёт на кого-нибудь худого. И чтобы не делал зарядки. И не курил.
Г-жа Франк. Анна!
Г-н Франк. Анна!
Анна. Пап! Ну, что я такого…
Г-жа Ван Даан. И чтобы не молол без перебоя вздора, как кое-кто.
Г-жа Франк. Ну, это вы, пожалуй, чересчур!..
Анна. Спасибо, мама, но я обойдусь без адвокатов. Я вообще-то просто шучу. Если получилось не смешно – что ж, извините. Видно, не хватает дарования. (Уходит к себе.)
Г-жа Франк. Анна-Анна… И почему мои девочки – полная противоположность друг другу?
Г-н Франк. Ну, не вздыхай так. Это просто трудный возраст. Пройдёт.
Г-жа Франк. Иногда мне кажется, что она меня совсем не…
Г-н Франк. Не глупи. (Всем.) Мне всё-таки кажется, что было бы правильно пригласить господина Альфреда Дюсселя.
Петер(оторвавшись от занятия, скорее, рассеянно, чем желая сострить). Да, он худой.
Г-жа Ван Даан. Петер!
Г-н Франк. Он немолодой человек, в своём роде учёный, к тому же у него жена голландка.
Анна. Да, молодая жена!
Г-жа Франк. Анна!
Г-н Франк. Я хочу сказать, что едва ли они решатся выехать – а значит, он в опасности.
Г-н Ван Даан. К тому же врач в убежище не повредит.
Г-жа Ван Даан. Дорогой, он зубной врач.
Г-н Ван Даан. Послушай! Дорогая… Если, скажем, я специализируюсь на кровяной колбасе, это не значит, что я не могу сделать баварских сосисок.
Г-жа Ван Даан. А я разве утверждала обратное?
Г-н Ван Даан. Это я к тому, что врач всегда врач.
Г-н Франк. Значит, решено? Я напишу ему записку и передам с Беп.
Г-жа Франк. Надо будет всё хорошенько продумать.
Петер. Я поймал! Новости.
Все подходят к радио и прислушиваются. Радио работает очень плохо, Петер "переводит".
Г-н Ван Даан. Ну и чего?
Г-жа Ван Даан. Ничего же не слышно!
Петер. Мама! Ну, да, громкость ещё не совсем. Но… Они говорят: Сталинград держится уже знаете сколько? 122 дня. Он блокирует германскую шестую армию.
Г-н Ван Даан. А про высадку союзников ничего?
Анна(неожиданно резко). Высадка ещё не скоро.
Пока все были заняты радио, посередине комнаты оказался Дюссель с чемоданами.
Дюссель. Невероятно! Как вы хорошо укрылись, а там… если б вы только знали!
Г-н Франк. Вы теперь в безопасности.
Старик. Альфред Дюссель умер 20 декабря 1944 года в концлагере Нойенгамме.
Дюссель. Кругом зеленые и серые военные машины. Шнырь-шнырь, шнырь-шнырь. В них полицейские. Останавливаются, звонят во все дома и спрашивают, нет ли евреев. И если находят – всё. Забирают всех.
Анна. Ужасно.
Г-жа Франк(скорее для детей). Но мы здесь спрятаны надёжно.
Дюссель. Да, вам хорошо. Вам этого и не представить.
Анна(Марго). Мне это снится.
Дюссель. Семьи разлучают. Бывает, что, вернувшись из школы, дети не находят дома родителей. Или женщина приходит с рынка, а дом пустой. И заколочено. Вам-то что? Вы укрылись. Вам-то хорошо.
Анна. Ну, вообще-то, вам теперь тоже…
Дюссель. Вижу, дети здесь не знают, что в присутствии взрослых следовало бы помалкивать. Но, надеюсь, это можно будет поправить.
Анна. Ого! Заставлять человека молчать только на том основании, что он молод?
Г-жа Франк. Анна! Что за разговоры?
Дюссель. Да, предвкушаю проблемы. И сколько же вы уже здесь?
Г-жа Ван Даан. С 8 июля – то есть четыре месяца.
Дюссель. Хорошо вам! Как же вам хорошо…
Г-жа Франк. Господин Дюссель… теперь вы в безопасности. Именно для этого мы и пригласили вас. Чтобы ещё хотя бы один человек….
Дюссель. Не представляю, как я перенесу… отсутствие врачебной практики… разлука с женой…
Г-жа Франк. А вот с практикой мы могли бы вам помочь. То есть, наоборот: вы – нам. Может быть, вы когда-нибудь проведете осмотр…
Дюссель(глаза его загораются). Зубов? Безотлагательно!
Г-жа Франк. Не обязательно прямо сейчас!..
Дюссель. С такими вещами нельзя шутить! Кто первый?
Г-жа Франк. У Анны, мне кажется …
Анна(поспешно). У Анны, мне кажется, время занятий историей. Анна не может себе позволить нарушать режим.
Г-жа Франк. Я принесу воды.
Анна. …а то вконец поглупеет.
Марго. Я помогу Анне.
Петер. Ой! я не дочитал главу.
Дюссель(чувствуя, что все сейчас разбегутся, "ловит" г-жу Ван Даан). Господи Боже мой, я вижу по вашему лицу, что вас мучает зубная боль!
Анна. Ах, вот в чём загадка вечно недовольного выражения!
Г-жа Франк. Анна!
Дюссель. Прошу вас, в это кресло. Так, вы держите лампу. Надо больше света. Ту штору…
Г-н Франк. Нельзя.
Дюссель. В каких условиях приходится работать. Ну, ладно, подержите зеркало. Вы – открывайте рот. О, Господи!
Г-жа Ван Даан. Чты тыкыы?
Дюссель. Вы ещё спрашиваете? Дыра!
Г-жа Ван Даан. Ыхыы?
Дюссель. Вы ещё спрашиваете! Милочка! Как можно было довести себя до такого?
Г-жа Ван Даан. Ырыы…
Дюссель. Вот именно! Держите ровнее – буду вычищать.
Г-жа Ван Даан. Ыыыы….
Дюссель. Не дёргайтесь.
Петер(возвращается; сочувственно). Мама, ты немного потерпи.
Дюссель. Сидите смирно.
Раздаются и повторяются ужасные крики.
Анна. Взяли и добровольно подселили к себе в убежище палача.
Крик.
Г-н Франк. Умоляю, тише.
Дюссель(занятие любимым делом его и впрямь приободрило). Вот именно! А знаете, Черчилль переболел воспалением легких и идёт на поправку. Турция вот-вот вступит в войну… Скоро всё это должно закончиться. Надо быть стойкими.
Анна. Легко говорить, а у меня, как минимум, две дырки. Но я их буду прятать до последнего – клянусь.
Марго. Но это неразумно!
Анна. Если выдашь, перестану мыть посуду.
Госпожа Ван Даан вырывается и с криками бегает по убежищу.
Дюссель. Ловите её, ловите! У неё в десне инструмент.
Г-н Ван Даан. Как рыба на крючке.
Петер. Мама! Ну, тише, тише. Надо сесть. Надо, чтобы доктор закончил. Вот так. Будь мужественной.
Г-жа Ван Даан. Пытка…
Петер. Надо потерпеть.
Анна. А Петер твой совсем герой.
Марго. Анна! Он совсем-совсем-совсем не мой. И когда ты поймёшь, что не надо шутить такими вещами? Когда ты повзрослеешь?
Анна. Когда? Когда? Когда?…
Все готовятся ко сну.
Старик. "Женщина, готовящаяся к родам, вынуждена была долгое время отказывать себе в пайке хлеба. За хлеб можно было достать простыню. Выстиранные пеленки роженицы сушили на собственном теле. До мая 43 года всех детей, родившихся в Освенциме, убивали: топили в бочонке. Это делали медсестры Клара и Пфани. Первая была акушеркой по профессии и попала в лагерь за детоубийство. После родов младенца уносили. Детский крик обрывался и до матери доносился плеск воды, а потом… мать могла увидеть тело своего ребенка, выброшенное из барака. Ей не давали его похоронить, и его разрывали крысы".
5. Урок: сон
Анна. Зачем учиться? Вот зачем учиться, если кругом смерть? Кому пригодятся мои знания по ботанике? Или там успехи в истории – смешно. Мне стало казаться, что война будет длиться ещё годы. Если мы и выйдем отсюда, я буду оплакивать всех, кто убит, а не щеголять знанием географии. Куда путешествовать? Кругом одно и тоже: бомбы, лагеря, война и смерть. Всё глупые, глупые, глупые мечты.
Марго. Влюбиться – enamorarse.
Анна. Стремиться – to strive
Петер. Добиваться – оbtenir,
Марго. Встретить – encontrar.
Анна. Достигать – to reach,
Петер. Превозмогать – surmonter.
Марго. Жить – vivir,
Анна. Жить – to live.
Петер. Жить – vivre
Петер. Научиться – apprendre. Знать – savoir. Стремиться – aspirer… Жить – vivre
Анна. Вырасти – to grow up. Победить – to win. Превозмогать – to overcome. Достичь – to manage. Жить – to live.
Марго. Превозмогать – surmonter. Научиться – apprendre. Справляться – vencer. Жить – vivir.
6. Запретная книга. Глупые мечты
Г-жа Ван Даан. Путти, Пу-тти…
Г-н Ван Даан. Не мешай, пожалуйста, я разрабатываю рецепт колбасы из той дряни, которую мне притащили вместо грудинки.
Г-жа Ван Даан. Да, но не знаешь ли ты, где Петер?
Г-н Ван Даан. Где-где? Должно быть, прячется на чердаке. Или ещё где-нибудь прячется.
Г-жа Ван Даан. Прекрасный ответ.
Г-н Ван Даан. "Какой пример для мальчика!".
Г-жа Ван Даан. Никакой от тебя помощи. И ноль поддержки. Вот господин Франк…
Г-н Ван Даан. Господин Франк – образец мужчины. Кто тебе виноват, что ты захомутала такого бегемота, как я?
Г-жа Ван Даан. Как ты можешь так говорить? А я ведь всего лишь спросила у тебя, где наш сын. Я мать, я волнуюсь.
Г-н Ван Даан. Оставила бы парня в покое. Что ты его вечно дёргаешь?
Г-жа Ван Даан. Я не могу найти одну книгу. Одну книгу, которую ему еще рано читать. Я заказала ее у Беп, но она оказалась какая-то не очень понятная….
Г-н Ван Даан. Кто тебе виноват, что ты заказываешь какие-то неприличные книги? Лучше бы делом занялась.
Анна прислушивается к этому разговору, и идёт к Петеру (она-то знает, где он прячется). А запретная книга её очень интересует. Она идёт к Петеру.
Г-жа Ван Даан. И это ты говоришь мне? Мне, которая не покладая рук… А ты что делаешь, кроме чтения газет?
Анна(застигает Петера). Убежище в убежище?
Петер. А!!! Уф, это ты? Ага. Вроде того
Г-н Ван Даан. Я, между прочим, заказал себе кишки!
Г-жа Ван Даан. Кишки?
Анна. А что за книга?
Петер прячет.
Г-н Ван Даан. Кишки! Говорю же: отныне я буду делать колбасы. Мне нельзя терять навыки.
Г-жа Ван Даан. Господи Боже мой, но ведь на мясо уйдёт куча денег.
Г-н Ван Даан. Что-нибудь продадим.
Г-жа Ван Даан. И потом: тут же всё провоняет! И так от твоих сигарет…
Г-жа Ван Даан. И это вся твоя благодарность за мою будущую помощь!
Г-жа Ван Даан. Как грубо, Путти, как грубо.
Анна. Ну, же, не стесняйся. Покажи.
Петер. Такая, в общем, странная книга. Название "Пол и характер". Я ещё не разобрался. Но тут столько всего…
Анна. Можно?
Петер. Садись. Тут, в общем… "Итак, мужчина и женщина являются как бы двумя субстан… субстанциями…"
Анна. Дай я сама: "двумя субстанциями, которые в самых разнообразных соотношениях распределены на все живые индивидуумы, причем коэффициент каждой субстанции никогда не может быть равен нулю". Ого! Я вообще очень бы хотела посмотреть, как твоя мама всё б это осилила… "Коэффициент субстанции". Надо же! Боюсь, что у неё не хватило бы ума… Ой! Не обижайся…
Петер. Нет, это точно! В смысле: это сложновато для неё. Не меньше, чем для нас.
Анна. Я не хотела её обидеть. Просто такой уж у меня характер… Ну, ты знаешь. (С грустью.) Как, впрочем, и все в убежище.
Петер. Счастливая ты! Если б я ляпнул что-нибудь такое, уже бы до ушей покраснел и вообще… Я же никогда не нахожу нужных слов. Начинаю говорить, и – всё – запутался. Так и вчера за обедом сбился и … это было ужасно.
Анна. Ну, не так уж…
Петер. Так уж, так уж.
Анна(важно). Петер, знаешь, по моему опыту, излишняя застенчивость проходит с годами.
Петер. Не воображай.
Анна. И ты тоже? Сговорились? Бесит! Ладно, давай дальше. Наугад. Страницу и строчку!
Петер. Сорок пять, пять.
Анна. Читаю. "Произведения, созданные женщинами, возбуждают интерес вследствие связанной с этим половой пикантности…". Что за белиберда?
Петер. Да, нет, ну почему, в каком-то смысле…
Анна. Что?
Петер. Ничего, я просто…. Неважно.
Анна. Нет уж, договаривай. Ты хотел сказать, что женщины глупей мужчин, да? Что они годятся только для домашней работы что ли? Ты совсем как твой отец. Даже хуже – вообще как Дюссель…
Г-жа Ван Даан. Так вон он где! И с Анной, ну, конечно. Зачинщица!
Анна. А, ну, разумеется! Кто ж ещё в Убежище может быть во всём на свете виноват?
Г-жа Ван Даан. Ты ещё и дерзишь? Нет, на сей раз я этого так не оставлю! Эдит! Эдит, иди сюда и полюбуйся: твоя дочь развращает моего сына!
Г-жа Франк. Августа, мне кажется, ты перегибаешь…
Г-жа Ван Даан. А мне кажется, тебе пора посмотреть правде в глаза. Ты только взгляни, что они читают. Вот, пожалуйста, пожалуйста. "Человек, в отличие от животных сексуален… (сексуален – боже, я краснею) во все времена года".
Г-жа Франк. Боже, откуда это?
Г-н Ван Даан. Петер Ван Даан!
Дюссель. С ума все посходили. Я занимаюсь диссертацией.
Петер. Я больше не буду!
Г-жа Франк. Отто! Да оторвись ты, наконец, от своих бумаг. И посмотри, что вытворяет твоя дочь. Ты единственный, кого она ещё хотя бы в половину уха слушает…
Петер(тщетно). Это я… Госпожа Франк, мама, это я вообще-то… Анна ни при чём…
Г-н Франк. ТИШЕ!!! Молчите все! Я сказал: молчать! (Все затихают.) Что это?
Г-жа Франк. Отто, уже вечер, там никого…
Г-н Франк. Т-ссс! В том-то и дело, в том-то и дело, что там кто-то. Слышите?
Г-жа Ван Даан. Боже, взлом? По радио говорили: участились взломы.
Г-н Франк. Похоже на то. Больше никак не объяснить.
Г-жа Ван Даан. Но воры же могут найти тайный вход!
Г-жа Франк. Мы, как в ловушке здесь. И ничего не сделаешь.
Г-н Франк. Вот именно поэтому – тише. Ни скрипа, ни шороха, стойте где стоите. Говорить только шёпотом.
Петер. Мне надо в туалет.
Г-жа Ван Даан. Не тебе одному.
Г-н Франк. Смирно. Не вздумайте сдвинуть что-то из мебели. Тишина.
Прошло время. Но воры всё ещё внизу.
Петер. Господи, да сколько ж можно воровать? (Естественно, шёпотом.) Эй, там, нельзя ли побыстрее? Украдите уже всё и убирайтесь.
Г-жа Ван Даан. У меня всё затекло. Больше двух часов, кажется… Целая вечность.
Анна. И всё равно нам лучше, чем тем, кто сейчас там… Особенно в лагерях. Мне часто снится – я не рассказывала? – снится лицо моей подруги, Ханнеле. Такие огромные глаза и в них слёзы. А голова обрита. Я просыпаюсь сама в слезах. Так страшно за них.
Г-жа Франк. Война кончится, и всё мы выйдем на свободу. И отсюда, и оттуда, из лагерей. Анна… А знаете, если бы я оказалась сейчас на свободе, я бы выпила чашечку кофе где-нибудь на площади де Дам. Может быть, вы скажете, что это немного приземлённо… Анна, а ты?
Г-жа Ван Даан. О, я как будто прямо почувствовала этот запах. Божественно!