Вскочив на ноги, Торак бросился прочь из укрытия. Лунный свет озарял поляну ледяными голубыми отблесками. Он представил, как Тиацци заставляет Ренн смотреть, как он ломает ее лук. Представил, какое наслаждение это, должно быть, доставило Повелителю Дубов. И он хотел, чтобы Торак знал это. Он нарочно оставил лук, как знак, и отпечаток своей трехпалой руки. И эти перекрещенные ветви… Он словно объявил ему, что Ренн у него.
В священной роще, где с дуба свисали тушки мертвых животных.
Торак, шатаясь, подошел к дереву, и его вытошнило.
Это все была его вина. Охваченный жаждой мести, он сам отдал Ренн на растерзание Повелителю Дубов.
* * *
Большой Бесхвостый был всего в нескольких прыжках от него, но Волк не мог пойти к нему. Что-то разделяло их, словно огромная Большая Мокрая пролегла между ними.
Сперва Большой Бесхвостый держал в передних лапах Длинный Коготь, Который Летает - тот, что принадлежал Сестре, а потом аккуратно положил его на дерево. Волк почувствовал его страх, но где-то в глубине за ним гнездилась ужасная жажда убийства.
Это была та самая жажда, что не дала Волку пойти к нему. "Я должен убить Укушенного, - сказал ему однажды Большой Бесхвостый. - Не потому, что он добыча и не в борьбе за владения, но потому что он убил бесхвостого с бледной шкурой".
Но зачем? Волки так не поступают. Это… это было не от волка.
Тревога сжала нутро Волка своими когтями. Он яростно разгрыз ветку. Он бегал кругами.
Большой Бесхвостый услышал его. Он остановился и заскулил.
"Приди ко мне, Брат мой. Ты нужен мне!"
Волк жалобно присвистнул и попятился назад.
Он вспомнил, как нашел белых волков в земле Великого Холода и попытался рассказать им о Большом Бесхвостом. "У него нет хвоста, - сказал им тогда Волк, - и он ходит на задних лапах, но он…"
"Значит, он не волк", - сурово ответил вожак стаи.
Волк знал, что вожак ошибается, но тогда не посмел спорить.
Но сейчас все изменилось.
Большой Бесхвостый поднялся на задние лапы и пошел навстречу Волку, лицо его выражало замешательство:
"Почему ты не пойдешь со мной?"
Его лицо…
С самого начала Волку нравилось плоское, бесшерстное лицо Большого Брата, но сейчас, стоя во Тьме, он смотрел на него и видел, как разительно оно отличается от морды волка. Глаза Большого Бесхвостого не отбрасывали свет Яркого Белого Глаза, как бывает у всех волков.
"Не похож на волка".
Внезапное прозрение обрушилось на Волка с силой падающего дерева, он понял, что томило его много Света и Тьмы. Большой Бесхвостый не был волком.
Боль, какой он никогда прежде не знал, пронзила Волка глубоко в самое сердце. Даже когда он был детенышем на Горе и ужасно скучал по Большому Бесхвостому, он не чувствовал такой боли.
Большой Бесхвостый не был волком.
Не волк.
Большой Бесхвостый не был волком.
Глава тридцать первая
"Я думал, ты знаешь", - сказал Торак по-волчьи. Волк попятился назад, и его янтарные глаза помутнели от горя.
- О, Волк! Я думал, ты знаешь.
Заскулив, Волк махнул хвостом и убежал.
Торак погнался за ним, продираясь сквозь деревья. Но это было безнадежно. Выбившись из сил, он остановился и согнулся пополам, жадно хватая ртом воздух. Вокруг него белые рябины разворачивали свои серебряные листья, чтобы собрать свет полной луны. Он завыл. Волк не ответил. Вой Торака перешел в стон. Волк ушел. Ушел навсегда?
Деревья зашелестели на ветру, словно шепча ему: "Торопись, торопись". Тиацци уже, должно быть, достиг священной рощи. Он уже мог разжечь очередной костер и погрузить другой шест в самое его сердце. Возможно, в этот самый миг он тащит Ренн к огню…
Торак пробежал мимо укрытия туда, где оставил свою долбленку. Он запрыгнул в нее и поплыл вверх по течению, вонзая весло в тело реки, словно это была плоть Тиацци. Он плыл под бесконечным гнетущим сводом из темных деревьев и безнадежных мыслей. По его вине Волк был несчастен. Из-за него Ренн оказалась во власти Повелителя Дубов.
Черная Вода была неумолима. Мышцы Торака горели. Он это заслужил.
Сквозь деревья он различил отблеск костров стоянки племен Сердца Леса. Но река была чем-то перегорожена. Лубяная сеть протянулась от берега до берега.
С силой налегая на весло, он повернул лодку назад. Оказавшись вне видимости, он затащил ее в ольховую рощу и выбрался на берег. Продолжать путь по реке дальше он не мог, ему придется идти пешком. Ему ни за что не успеть в священную рощу.
Внезапно он замер. Сквозь подошвы своих башмаков он уловил едва различимое дрожание земли.
Он упал на колени и приложил обе ладони к земле. Не померещилось ли ему это? Оно движется сюда?
Может быть, все-таки есть один способ.
* * *
Волк почувствовал, как содрогнулась земля под лапами, но продолжал бежать. По запаху он чуял, что направляется в сторону земель, Укушенных Ярким Зверем. Ему было все равно.
Наконец жажда заскребла его горло, и ему пришлось остановиться. Он нашел маленькую Неподвижную Мокрую и глотнул несколько раз. Затем он поднял морду и горестно завыл, рассказывая о своем несчастье Лесу.
Большой Бесхвостый не был волком.
Большой Бесхвостый не был Волку братом.
У Волка больше не было брата.
Волк остался один.
Дрожание под лапами становилось все сильнее. Волк осознал, что это топот множества копыт.
Чтобы убраться с их дороги, он забрался на возвышенность, откуда наблюдал, как лошади пронеслись мимо. Их густой запах наполнял его ноздри, но Волк был слишком несчастен, чтобы соблазниться им или заинтересоваться, что заставило их сняться с места.
Когда они пробежали мимо, он снова соскользнул обратно к маленькой Неподвижной Мокрой.
Земля вокруг Волка была взрыта копытами лошадей, и она прилипала к его лапам холодными, сырыми комьями. Ему было все равно. Он раздумывал, услышит ли Большой Бесхвостый лошадей вовремя, чтобы убраться с их дороги. Слух и обоняние у Большого Бесхвостого тоже были неважными, а теперь у него больше не было брата, который предупредил бы его.
Безвольно опустив хвост, Волк стоял на краю Неподвижной Мокрой и видел, как волк, который живет в Мокрой, смотрит на него. Это был очень странный волк, у него не было запаха. Это пугало Волка еще в ту пору, когда он был детенышем, но вскоре он понял, что этот волк не опасен, потому что всегда отступает, когда отступает он сам.
Сейчас волк в Мокрой выглядел таким же несчастным, каким ощущал себя Волк. Чтобы подбодрить его, Волк слабо завилял хвостом, и волк в Мокрой тоже завилял хвостом в ответ.
А затем произошло нечто очень странное. В Мокрой показался еще один волк, он встал рядом с первым.
Только этот второй волк был черным.
Глава тридцать вторая
Темная Шерсть стояла неподвижно, ожидая, что сделает Волк.
Волк тоже стоял неподвижно. Его когти вонзились в грязь. Шкура подрагивала от возбуждения.
Темная Шерсть слегка махнула хвостом.
Волк поднял морду и потянул носом воздух.
Медленно Темная Шерсть подняла переднюю лапу и потрогала его за плечо.
Они соприкоснулись носами.
Волк схватил ее зубами за загривок. Она замахала хвостом и заскулила, показывая ему брюхо. Он отпустил ее, и они оба упали и стали кататься по земле, слившись в грязный шерстяной комок когтей и клыков. Они гонялись друг за другом из Мокрой и обратно, Волк приветственно пощелкивал пастью у ее боков, а Темная Шерсть поскуливала от удовольствия и щелкала пастью в ответ. Она высоко подпрыгнула, и ее черная шкура блеснула Мокрым, затем изогнулась и толкнула его, а он погнался за ней вверх по берегу и обратно, вдыхая ее пьянящий, сильный запах, самый прекрасный запах на свете.
Темная Шерсть потрогала лапой листья на поверхности Мокрой, и они похлебали ее, затем вместе легли передохнуть. Тяжело дыша, она поведала, как скучала по нему, и как потому оставила стаю, чтобы найти его. С тех пор Свет много раз сменял Тьму, а она все вынюхивала и выслушивала, звала его, и ей даже показалось, что он ответил, но затем пришел Яркий Зверь и съел все запахи.
Волк закрыл глаза и услышал, как тихий ветерок колышет ее мех. Он почувствовал удивление, счастье и грусть.
Темная Шерсть была умна и быстро почувствовала его печаль.
"Почему ты грустишь? - спросила она. - Где тот, у которого нет хвоста?"
Волк поднялся и встряхнулся.
"Он не волк. Он мне не брат".
Темная Шерсть удивленно повела ухом.
"Но мы играли вместе. Он был твоим братом. Так не бывает".
Волк шагал взад-вперед. Он нашел интересную палочку и бросил ее перед ней, как подарок. Темная Шерсть не обратила внимания. Она поднялась и толкнула его носом в плечо.
"Помнишь, когда детеныши пытались съесть его верхнюю шкуру, а ты остановил их? И я дала ему рыбью голову?"
Боль была так сильна, что Волк заскулил. Конечно же он помнил тот солнечный день, когда он и Большой Бесхвостый были частью стаи с Горы, когда плавали вместе и были счастливы.
Темная Шерсть потерлась хвостом о его плечо и выдохнула ему в загривок:
"Я гналась за лошадьми. Там есть сочный маленький жеребенок. Я почти поймала его, но его мать лягнула меня. Давай охотиться!"
Волк повернул морду по ветру, и запах лошадей заполнил его ноздри. Табун, должно быть, остановился, едва Темная Шерсть перестала гнаться за лошадьми. Они были совсем неподалеку.
Темная Шерсть побежала к деревьям, помахивая хвостом.
"Идем!"
Затем она понеслась за лошадьми - гладкий черный волчий силуэт, пролетающий сквозь заросли крапивы.
Голод заскребся в животе Волка. Он позабыл про свою боль и побежал за волчицей.
* * *
Торак почувствовал, как дрожит земля от топота копыт. Лошади бежали в его сторону. Вероятно, что-то напугало их - рысь или медведь.
"Хорошо, - подумал он. - Чем скорее, тем лучше".
Теперь он мог слышать их. Когда табун приблизился, Торак услышал фырканье, храп и треск ломающихся веток. Он сошел с тропы и распластался вдоль ствола березы.
Мгновение спустя в поле зрения появилась главная кобыла. Ее голова была задрана, хвост вздернут. Она промчалась мимо Торака, и табун побежал за ней, словно блестящая черная река напряженных шей и могучих ног.
Едва они прошли, Торак пронзительно заржал.
Он услышал, как останавливаются, наталкиваясь друг на друга, тела лошадей, а затем раздалось ответное ржание.
Торак ступил на тропу и стал ждать.
Главная кобыла остановилась в двадцати шагах от него. Ее бока колыхались, ноздри раздулись.
Она тряхнула головой.
Торак тихо и ласково начал разговаривать с ней:
- Ты уже знаешь мой запах, помнишь меня? Я помог жеребенку вернуться в табун. Ты знаешь, что я не причиню вреда.
Ее уши повернулись к нему, улавливая его голос, но голова все еще была тревожно запрокинута, и она поворачивалась крупом к нему.
"Держись подальше. Или я лягну тебя!"
Медленно Торак пошел навстречу лошади, уговаривая, не отрывая глаз от нее, но так, чтобы не волновать ее чересчур пристальным взглядом.
С ее боков валил пар. Ее большие темные глаза были широко распахнуты, но уже не подернуты белой каймой. На мгновение Торак встретился с ней взглядом, между ними сверкнула искра взаимопонимания. Его души уже прятались в самом ее существе. Он знал, что значит быть лошадью. И она знала, что он знает.
- Я знаю, - сказал он, подвигаясь ближе. - Я знаю.
Она ступала боком и махнула хвостом. Ни один человек прежде не подходил так близко.
Он почувствовал жар от ее боков. Он наклонился и дохнул на ее ноздри, как, он видел, здороваются лошади, и она позволила ему, в ответ согрев его лицо своим травяным дыханием. Он легонько положил ладонь ей на плечо, свел вместе пальцы и ухватился за вспотевшую шкуру, подражая приветственным укусам лошадей.
Дрожь волной побежала от холки до хвоста, и она кратко всхрапнула от удовольствия.
- Я твой друг, - сказал он ей. - Ты ведь знаешь это, правда?
Все еще пощипывая кобылу пальцами, он подобрался к ее шее, и она повернула голову и ласково захватила губами его плечо в ответном приветствии.
Его рука скользнула к холке, и он ухватился за гриву.
А затем он сделал то, чего прежде не делали люди ни одного из племен.
Он рывком взгромоздился на спину лошади.
Глава тридцать третья
Кобыла разъяренно заржала и изо всех сил постаралась сбросить Торака на землю. Он вцепился в гриву и обхватил ее ногами, словно крючьями.
Она подалась назад, может, так ей удастся избавиться от этого возмутительного груза, но он перекинулся вперед и только крепче сжал бедра.
Она бросилась бежать, едва не выворачивая его руки из суставов. Он скользил по ее широкой, гладкой спине, едва удерживаясь верхом.
Кобыла пронеслась под низко растущей веткой. Торак поднырнул. Ветки скребли его по спине. Он остался сидеть пригнувшись на случай, если она попробует сделать это еще раз.
Они пронеслись через заросли, и заразившееся ее страхом стадо бросилось вслед за ними. За деревьями Торак заметил реку. Кобыла неслась вверх вдоль реки в долину, где она чувствовала себя в безопасности.
Ее жесткая шкура скребла его щеку, и, вдыхая запах лошадиного пота и слыша, как дыхание сипит у нее в груди, он почувствовал укол вины. Она была его другом, а он так напугал ее. Жаль. Но сейчас важно было только спасение Ренн.
Без предупреждения кобыла поднялась на дыбы, холкой ударив Торака по скуле, и мгновение спустя они перемахнули через упавшее дерево. Затем кобыла с грохотом опустила копыта на землю, снова ударив его по щеке.
У Торака круги плясали перед глазами, но он выпрямился, и они понеслись навстречу огненному зареву, в самое сердце стоянки племен Сердца Леса. Растаптывая ведра и пищевые бурдюки, она промчалась меж алых деревьев, а люди разбегались от них во все стороны, выхватывая детей из-под копыт и тараща глаза на Торака.
Он крикнул им через плечо:
- Ваш колдун - Пожиратель Душ в чужом обличье! Приходите в священную рощу и увидите все своими глазами!
Затем стоянка осталась позади, и лошадь помчалась вверх по склону к гребню гор.
Только тогда Торак понял, что никто не стрелял в него. Ни стрел, ни отравленных дротиков. Они не осмелились поднять оружие на лошадь из священного табуна. Его мешочек с целебными травами колотил по бедру, и, не зная почему, он поблагодарил дух своей матери за то, что уберегла его.
Еще одно поваленное дерево метнулось перед ними, и Торак прильнул к шее кобылы прямо перед тем, как она прыгнула. Грязь облепила его лицо, когда она приземлилась в болото, погрузившись до колен. Она отчаянно пыталась высвободиться, и юноша наклонился вперед, чтобы помочь ей. Лошадь мощно оттолкнулась задними ногами и выбралась, распугав тетеревов из кустов так, что те встревоженно вспорхнули.
Луна тонула в кронах деревьев, и тени от Леса тянулись по земле, когда они приближались к Извилистой Реке. Торак увидел, что они оказались восточнее тропы, по которой он шел раньше, это место было круче, а здешние заросли - гуще. Хитрая кобыла знала короткую дорогу в свою долину.
Ветви цеплялись за волосы Торака, цветки терновника осыпались, словно снег. Внезапно кобыла перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась, едва не перекинув его через голову. Позади остальные лошади налетели друг на друга, затем встрепенулись и начали жевать.
- Нет! - выдохнул Торак, хлопая ногами и молотя кобылу по шее. - Не останавливайся, мы еще не на месте!
Но все было тщетно. Кобыла едва чувствовала его удары. А когда он продолжил колотить ее, она забила копытами и махнула хвостом, больно хлестнув его по щеке. Сейчас она была на своей земле, и никто больше не смел запугивать ее.
Во всяком случае не Торак.
Над головой раздалось знакомое карканье, и Рип и Рек спикировали вниз, почти вонзая свои когти в круп лошади, прежде чем взметнуться обратно ввысь.
Вздрогнув, она вскинула голову, и позади нее все стадо встревоженно фыркнуло.
И снова вороны бросились вниз. Кобыла шагнула в сторону, искоса глядя на них и обнажая белки глаз. Но дело было не только в воронах, вдруг понял Торак. Она уловила запах, которого боялась.
И снова лошадь бросилась галопом. Снова они промчались сквозь ивняк. Кобыла начинала уставать, и Торак тоже. Его руки и ноги ныли от боли, когда он продирался сквозь вереницу черных ветвей и вороньих крыльев.
Извилистая Река ушла под землю, и ивы уступили место елям. На востоке Торак заметил алую краюху рассветного солнца, багровеющего, словно кровавая рана.
Топот копыт кобылы перешел в оглушающий грохот, когда она доскакала до падубов, и Торак ощутил, как сила Тиацци кружится вокруг него. Кобыле не нравились падубы. Но то, что испугало ее, по-прежнему гнало ее вперед.
Она учуяла огонь задолго до Торака. Лишь немного погодя он увидел его: черный дым пронизывал кроваво-бордовое небо. Ужас камнем ударил его в живот. Неужели он опоздал?
Он сунул руку в мешочек за поясом и нащупал рожок с целебными травами. У него не хватало дыхания произнести молитву вслух, но мысленно он помолился матери, умоляя ее спасти Ренн. Он помолился Великому Духу. И стал звать Волка.
* * *
Когда Волк и Темная Шкура мчались за лошадьми, Волк учуял, что эта погоня внезапно обрела иную цель, хотя и не понимал, что произошло.
Он замедлился до шага, и Темная Шерсть вместе с ним. Он насторожил уши. В завываниях ветра Волк уловил едва различимый, высокий вой: он звучал выше, чем самый тонкий волчий вой или вопль летучей мыши.
Темная Шерсть тоже услышала, но не узнала его. Волк узнал. Это был крик оленьей кости, что Большой Бесхвостый носил на бедре. Оленья кость обычно молчала, но сейчас вдруг запела.
Вместе с этой песней Волк уловил другой звук, но этот Темная Шерсть не могла слышать, ведь он звучал в голове Волка. Это Большой Брат воем звал его точно так же, как Волк мысленно звал Большого Брата давным-давно, в ту ужасную пору, когда плохие бесхвостые поймали его и заточили в каменном Логове.
"Брат мой! Приди ко мне! Сестра в опасности!"
Холодный нос уткнулся Волку в бок. Темная Шерсть была озадачена.
"Почему ты медлишь?"
Волк не знал, как ему поступить.
"Он не волк", - ответил он ей.
Взгляд Темной Шерсти стал суровым.
"Вы были братьями. Волк не может бросить своего брата".
Волк стоял на тропе с понурым видом, слушая вой, раздававшийся у него в голове, когда Большой Белый Глаз выглянул из-за Гор, и запах Яркого Зверя, Который Больно Кусается, помчался к нему, подхваченный ветром.