В этой битве Торак не мог победить. Ренн бессильно наблюдала, как Тиацци забирается на ветку и обхватывает ствол дерева. Торак увернулся, и в это мгновение увидел Ренн. Его губы произнесли ее имя, и по ее глазам он понял, в какую передрягу попал: он застрял на этом дереве, не мог спуститься. Тиацци метнулся с другой стороны, пытаясь схватить его. Торак увернулся, ухватился за лестницу и рванул ее на себя. Ренн увидела, как сосновый ствол качнулся к ней и с грохотом опустился на тис, ударившись о кору где-то в середине ствола. Торак дал ей путь вниз.
Это едва не стоило ему жизни. Когда он добрался до следующего сука, Тиацци прыгнул. Торак отскочил в сторону мгновением позже, и лезвие Тиацци полоснуло его по бедру. Рыча от боли, он наступил Тиацци на запястье, и нож выпал у того из руки.
Это была бесплодная победа. Ренн ясно понимала, что у него нет ни единого шанса. Пожирателю Душ не нужно было оружие, он заберется вслед за Тораком на самую высокую ветвь, а затем…
Она оторвала взгляд. Она не могла помочь ему отсюда, ей нужно было поскорее спускаться вниз.
Лестница из соснового ствола была слишком далеко внизу, Ренн придется прыгать на нее. Изогнувшись, она перекинулась через край, повисла на руках, а затем разжала пальцы. Сосна содрогнулась, когда девушка угодила в нее здоровой ногой, но устояла. Ренн не стала мешкать с зарубками и просто соскользнула по стволу, ободрав руки. Вспышка боли вновь пронзила ее колено. Когда она подняла голову, Торака не было видно.
Нет, он был там, цеплялся за сужавшийся ствол дуба. Пожиратель Душ настигал его. Ренн увидела, как Тиацци протянул руку, чтобы схватить Торака за ногу. Он промахнулся на расстояние пальца. Торак был уже почти на самой вершине, там, где ствол разветвлялся в последний раз. Ренн увидела его темный силуэт на фоне грозового неба, видела, как он крутит головой по сторонам, раздумывая, что же делать. Она представила, как Повелитель Дубов хватает его за лодыжку и он с криком падает вниз и разбивается насмерть.
Сжав зубы, она поползла к огню, волоча поврежденную ногу. Она схватила ветку сосны, сочащуюся смолой, охваченную яростным пламенем, и поползла к дубу.
- Торак! - Ее голос прозвучал неуверенным дрожанием. - Торак! - воскликнула она громче. - Лови!
Он резко обернулся.
Опустившись на здоровое колено, Ренн замахнулась, чтобы кинуть поточнее. Это должен был быть самый удачный бросок в ее жизни.
* * *
Пылающая ветка взметнулась в воздух, рассеивая вокруг сноп искр, и Торак поймал ее.
Держась за дерево свободной рукой, он хлестнул веткой Тиацци. Пожиратель Душ успел спрятаться за ствол дуба, вылез с другой стороны и ухватил бы Торака за ногу, если бы венок хранителя племени не зацепился за ветку, оттянув его назад. Тиацци сорвал его, рассыпая желуди и омелу, но прижимая огненный опал к груди.
Это дало Тораку мгновение, чтобы забраться выше. Он добрался до верхушки и залез на самый прочный сук. Он заплясал под Тораком. Юноша взмахнул горящей веткой. Повелитель Дубов ударил кулаком, едва не расплющив Тораку запястье, и отбросил ветку в сторону. Время остановилось, Торак смотрел, как его последний шанс, кружась, летит вниз, рассыпает след искр и ударяется оземь.
Тиацци торжествовал.
- Я Повелитель! - проревел он.
Пока он ревел, подхваченная дыханием Леса искра умостилась в спутанной копне волос. Торак увидел, как волосы Тиаццы занялись огнем. Но Повелитель Дубов ничего не замечал.
Торак попытался отвлечь его.
- Ты никогда не станешь Повелителем, - дразнил он. - Даже если ты убьешь меня, тебе никогда не получить то, что ты хочешь.
- И что же это такое? - издевательски спросил Повелитель Дубов, подбираясь ближе.
- То, за что ты убил моего сородича: огненный опал.
- Но он мой! - И Тиацци злорадно похвастал мешочком на груди.
Пучок черных перьев стрельнул с неба, и Рек попыталась схватить мешочек, но Тиацци взмахом руки отшвырнул ворониху в сторону.
Смех застыл на губах Пожирателя Душ, когда черная тень накрыла его. Филин неслышно разрезал воздух крыльями, вытянул когти и сорвал мешочек с его руки. Завывая от ярости, Тиацци пытался схватить птицу, но филин улетел в сторону Высоких Гор.
Теперь вой Тиацци перешел в крик, ибо огонь взялся за него и был голоден. Хватая руками свои космы, свою бороду и одежду, он оступился, потерял равновесие и упал.
С высоты дуба Торак видел, как безжизненно Повелитель Дубов распластался под корнями. Он видел, как толпа охотников Сердца Леса появилась из-за падубов, прокладывая себе путь через кольцо тернистых кустов, и окружила тело. И тогда облака с треском разошлись, и дождь хлынул вниз, загасив огонь и взбив в воздух струйку едкого дыма. Лес глубоко, прерывисто вздохнул и очистил себя от зла, которое угрожало его зеленому сердцу.
* * *
Струи дождя стекали по лицу Торака, когда он спускался на твердую землю, но он едва замечал это. Он трясся от изнеможения, но все же чувствовал странное онемение. Он не ощущал даже боль от раны на бедре.
Спрыгнув на землю, он, шатаясь, побрел к Ренн, которая лежала у тлевших останков костра. Склонившись рядом с ней, он схватил ее за плечи.
- Ты ранена? Он что-то сделал тебе?
Девушка потрясла головой, но была бела как мел, и под глазами ее легли темные круги, оставленные тьмой Тиацци. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, затем ее лицо исказилось, и она отвернулась от Торака. Волосы Ренн откинулись вбок, обнажив гладкую и беззащитную шею. Торак обвил ее руками и притянул к себе.
Так, обнявшись, они сидели вместе, когда рожок с целебными травами на его бедре загудел. Подняв голову, Торак увидел, что Волк стоит между Великим Тисом и Великим Дубом, и его глаза горят янтарным светом провожатого.
"Берегись, - сказал он Тораку. - Он идет…"
По роще пронесся яростный ветер, возникший из ниоткуда. Он хлестал ветками, но не издавал ни звука. Солнце озарило облака, и огромные деревья засияли такой зеленью, что больно было смотреть, но Торак не мог отвести глаз. Гудение рожка глубоко отдавалось внутри его, пронизывая до мозга костей. Мир раскололся и распался на части. Он не слышал шипения углей или журчания потоков дождя. Он не чувствовал запаха дыма и не ощущал Ренн в своих объятиях.
В плывущем тумане между дубом и тисом стоял высокий мужчина. Его лицо было темно на фоне ослепительного неба, а его длинные волосы развевались в безгласном ветре. На голове его ветвились оленьи рога.
С криком Торак закрыл глаза руками.
Когда он осмелился вновь открыть глаза, видение исчезло, и на его месте стоял Волк, его Брат: он завилял хвостом и побежал к Тораку под дождем.
Глава тридцать восьмая
Проснувшись, Торак не понял, где находится. Он лежал под покрывалом из теплого заячьего меха. Зеленое солнце сияло сквозь навес из еловых стволов. Он почувствовал запах древесного дыма и услышал оживление в стоянке: потрескивание пламени, отрывистые скрежещущие звуки от точимого кем-то ножа.
Тогда память начала возвращаться к нему. Он снова стоял на коленях возле Ренн в священной роще. Племена Сердца Леса собрались вокруг, кто-то вложил нож ему в ладонь. Потом было путешествие в стоянку, сначала пешком, потом в долбленках. Какая-то женщина зашивала рану на его бедре, другая растирала колено Ренн. Потом медовый напиток, от которого его сморил сон, затем - пустота.
Снова закрыв глаза, он свернулся калачиком. В груди пульсировала тихая боль, словно кто-то пытался выбраться наружу, и чувство смутного беспокойства терзало его. Тиацци был мертв, но Эостра заполучила огненный опал. И они с Ренн оказались в руках людей Сердца Леса.
Когда Торак вышел из укрытия, снаружи его ждала толпа людей. Они низко поклонились ему. Он не ответил поклоном на поклон. За два дня до этого они гнали его, желая пролить его кровь.
К своему удивлению, среди собравшихся он заметил Дюррайн и людей Благородного Оленя, а также несколько человек племени Ивы и Кабана, но людей Ворона не было. Где же Ренн? Он собирался спросить о ней, когда вождь племени Лесной Лошади поклонилась ему еще ниже и попросила подойти к алому дереву и подождать.
"Подождать чего?" - с удивлением подумал он. Собравшиеся вокруг него племена Сердца Леса смотрели в тревожном молчаливом ожидании.
С большим облегчением он увидел, как Ренн заковыляла к нему на костылях.
- А ты знаешь, - сказала она вполголоса, - что проспал весь день и всю ночь? Мне пришлось ткнуть тебя, чтобы убедиться, что ты все еще жив.
Ее голос звучал с живостью, но он видел, что с ней что-то не так, хотя она еще не вполне была готова рассказать ему.
- Все постоянно кланяются, - пробурчал он себе под нос.
- Ничего ты с этим не поделаешь, - ответила она. - Ты скакал на священной кобыле и сражался с Пожирателем Душ. И Великий Дуб снова покрылся листвой. Они считают, что все это сделал ты.
Тораку не хотелось говорить об этом, поэтому он стал расспрашивать Ренн про колено, а она лишь пожала плечами, сказав, что могло быть и хуже. Тогда он спросил, почему Дюррайн здесь, и Ренн сказала ему, что племена Сердца Леса отвергли Обычай так же яростно, как до этого приняли его, и что теперь они не презирают племя Благородного Оленя, которое вовсе никогда ему не следовало.
- И люди Зубра так стыдятся, что их провел Пожиратель Душ, что собираются наказать себя, нанеся еще больше шрамов. И теперь никто не станет нападать на Открытый Лес.
- Поэтому люди Кабана и Ивы тоже здесь?
Ренн расправила плечи и стукнула костылем о землю.
- Их прислал Фин-Кединн, - сказала она натянутым голосом. - Ему не без труда удалось отговорить Гаупа и его племя от нападения, но в конце концов он убедил их послать только вождя, чтобы поговорить, а не сражаться. Племена Ивы и Кабана пришли, чтобы поддержать их.
- А Фин-Кединн? - быстро спросил Торак.
Она закусила губу.
- Лихорадка. Он был слишком болен, чтобы идти с ними. Это было несколько дней назад. С тех пор никто ничего не слышал о нем.
Ему нечего было сказать, чтобы поддержать ее, но он уже было собрался что-нибудь попробовать, когда толпа расступилась и подошли два охотника племени Зубра: они тащили за руки женщину с пепельными волосами.
Потом они отпустили ее, и она выпрямилась, покачиваясь и смотря на Торака глазами без ресниц.
Острием своего копья вождь племени Лесной Лошади заставила ее опуститься на колени и обратилась к толпе.
- Вот грешница, которую мы поймали возле нашей стоянки! - крикнула она. - Она во всем призналась. Это она выпустила великое пламя. - Она поклонилась Тораку, и ее конский хвост подмел землю. - Тебе выбирать для нее наказание.
- Мне? - удивился Торак. - Но… из всех это должна быть Дюррайн.
Он взглянул на колдунью племени Благородного Оленя, но лицо ее осталось непроницаемым.
- Дюррайн считает, что ты должен сделать это, - сказала вождь. - Все племена согласны с этим решением. Ты спас Лес. Тебе и решать судьбу грешницы.
Торак оглядел пленницу, которая пристально смотрела на него. Эта женщина собиралась сжечь его заживо. И все же он чувствовал к ней одну лишь жалость.
- Повелитель умер, - сказал он ей. - Ты ведь знаешь это, верно?
- Как я завидую ему, - сказала она с усталостью и надеждой. - Он наконец познал пламя. - Внезапно она улыбнулась Тораку, обнажив свои ломаные зубы. - Но ты, ты благословлен! Сам огонь пощадил тебя! Я подчинюсь твоему решению.
За его спиной шевельнулась Ренн.
- Это была ты, - сказала она женщине. - Ты подсыпала сонное зелье в их воду.
Женщина заломила свои сухие, красные руки.
- Огонь пощадил его! Они не имели права его убивать.
Гневный ропот прокатился по толпе, и вождь племени Лесной Лошади потрясла своим копьем.
- Скажи свое слово, - обратилась она к Тораку, - и грешница умрет.
Торак перевел взгляд с ее мстительного зеленого лица на женщину с пепельными волосами.
- Оставьте ее в покое, - наконец вымолвил он.
По толпе прокатилась волна негодования.
- Но она ведь опоила нас! - воскликнула вождь племени Лесной Лошади. - Она высвободила великое пламя! Она должна быть наказана!
Торак обернулся к ней:
- Ты считаешь себя мудрее Леса?
- Конечно нет! Но…
- Тогда пусть будет так! Племя Оленя до конца дней будет наблюдать за ней, и она поклянется больше никогда не разжигать пламени.
Он встретился взглядом с вождем и твердо посмотрел на нее, пока она наконец не опустила копье.
- Пусть будет, как ты говоришь, - пробормотала она.
- Ах! - выдохнула толпа.
Дюррайн неподвижно стояла, наблюдая за Тораком.
Внезапно ему захотелось избавиться от всех них, этих людей с дикими глазами, их обмазанными глиной головами и алыми деревьями.
Он продирался сквозь толпу, и Ренн ковыляла вслед за ним.
- Торак, постой!
Он обернулся.
- Ты правильно поступил, - сказала она.
- Им этого не понять, - сказал он с отвращением. - Они оставят ей жизнь потому, что я так сказал, а не потому, что это правильно.
- Ей это безразлично.
- Что ж, зато мне - нет.
Он оставил Ренн и направился прочь из стоянки. Ему все равно было, куда идти, лишь бы уйти подальше от племен Сердца Леса.
Он не успел уйти далеко, когда рана в его бедре начала ныть, так что он опустился на берегу реки и наблюдал, как протекает мимо Черная Вода. Боль в груди усилилась, ему необходим был Волк, но Волк не пришел, а у него не было сил звать его.
Почувствовав кого-то за спиной, он обернулся и увидел Дюррайн.
- Уходи, - буркнул он ей.
Она подошла ближе и села.
Он оторвал лист лопуха и стал рвать его вдоль прожилок.
- Ты принял мудрое решение, - сказала Дюррайн. - Мы будем хорошо следить за ней. - Она замолчала. - Мы не подозревали, как далеко зашло ее безумие. Мы напрасно давали ей столько свободы. Это была… наша ошибка.
Тораку захотелось, чтобы Ренн слышала эти слова.
- Она грешила, - продолжила Дюррайн, - но мудро будет предоставить месть Лесу. - Она обернулась к Тораку, и он почувствовал на себе силу ее взгляда. - Теперь ты понимаешь это. Твоя мать всегда знала это.
Торак замер.
- Моя мать? Но… ты же сказала, что не можешь ничего рассказать мне о ней.
Колдунья слабо улыбнулась:
- Ты был поглощен местью. Ты не был готов услышать.
Запрокинув голову, она изучала колыхавшиеся на ветру листья.
- Ты родился в дупле Великого Тиса, - сказала она наконец. - Когда твоя мать почувствовала, что время пришло, она отправилась в священную рощу, в поисках защиты у Леса для своего ребенка. Она отправилась к Великому Тису. Там ты и родился. Она закопала твою пуповину в его объятьях. Затем она и колдун племени Волка ушли на юг. Позже, чувствуя приближение смерти, она послала его найти меня, чтобы рассказать мне то, что не смогла рассказать ему.
Дюррайн вытянула руку, и пятнистый мотылек уселся ей на ладонь.
- В ту ночь, когда ты родился, Великий Дух явился к ней в видении. Он возвестил, что всю твою жизнь тебе предстоит сражаться со злом, которое помог создать колдун племени Волка. Она была напугана. Она умоляла Великого Духа помочь ее сыну выполнить такое непростое предназначение. Он пообещал, что одарит тебя блуждающей душой, но взамен ты должен будешь быть без племени, ибо ни одно племя не должно быть настолько сильнее остальных. - Она проводила взглядом улетевшего мотылька. - И он объявил, что этот дар должен стоить жизни твоей матери.
Торак смотрел на скелетик листа в своей руке.
- Чтобы скрепить уговор, Великий Дух отломил отросток со своего рога и дал его ей. Она сделала из него целительский рожок. В тот день, когда она закончила работу, она умерла.
Горихвостка уселась на ольху, потерлась клювом о ветку и улетела прочь.
- Твой отец, - сказала Дюррайн, - оставил тебя в волчьем логове и отправился строить ей Погребальный Курган. Три луны спустя он принес ее кости в священную рощу и положил их покоиться в дупло Великого Тиса.
Торак выбросил скелетик листа в воду и смотрел, как она уносила его. Великий Тис. Дерево, где он родился. Место, где покоилась его мать.
Он представил, как отец втыкает колышки в древнее дерево, чтобы помочь своей спутнице забраться внутрь, когда она готовилась произвести его на свет, и как он затем вернул туда ее кости и положил их рядом с ее ножом, ножом, который много лет спустя спас жизнь Ренн.
На другом берегу реки стайка утят шагала за матерью. Торак смотрел на них, но не видел. У него не было племени, из-за того, что он был обладателем блуждающей души. Его мать решила сделать его таким ценой своей жизни.
Боль и гнев разгорались внутри его. Она могла бы быть жива, но избрала смерть. Она сделала это ради него, но оставила его в одиночестве.
Он неуверенно поднялся на ноги.
- Я никогда не хотел этого.
Дюррайн попыталась было что-то сказать, но он жестом остановил ее.
- Я никогда не хотел этого! - прокричал он.
Не помня себя, Торак бежал по Лесу. Он бежал до тех пор, пока бедро не разболелось так сильно, что он не смог идти дальше.
Он очутился на зеленой поляне, пронизанной солнечным светом, где мелькали ласточки и бабочки летали над цветками сон-травы.
"Как красиво", - подумал он.
И его мертвые родные ничего этого никогда не увидят.
Упав на колени в траву, он подумал о матери и отце, о Бейле. Боль в груди стала острой, словно кремниевый нож. Так долго он цеплялся за жажду мести. Теперь она ушла, и, кроме горя, внутри у него ничего не осталось. Казалось, какой-то ком зашевелился у него в груди, и Торак разрыдался. Он рыдал громко, порывисто и тяжело всхлипывая. Он плакал о своих мертвых, которые оставили его одного.