Эта книга является второй частью дилогии "Стальной волосок". В первой части дилогии, романе "Бриг "Артемида", рассказывалось о событиях, происходящих в XIX веке, "Гваделорка" рассказывает уже о современных школьниках, разгадывающих сложные и запутанные тайны прошлого.
Содержание:
-
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ САМЫЙ ДЛИННЫЙ ДЕНЬ 1
-
ВТОРАЯ ЧАСТЬ ПОВИЛИКА 19
-
ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ ВОЛШЕБНЫЙ ФОНАРЬ 45
-
НЕСКОЛЬКО ПОСЛЕСЛОВИЙ 58
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ САМЫЙ ДЛИННЫЙ ДЕНЬ
Помидоры
Помидоры сияли на солнце. Горели, как стоп - сигналы, собранные в большую горсть. Они лежали в сумке, сплетенной из капроновой лески, и вместе с ней качались над немощеной дорогой деревянной улицы. Сумку несла пожилая особа с прямой спиной. Она держала сумку в левой руке, а в правой - крепкую трость с узловатыми гладкими суставами.
Особу украшала сверху белая кружевная кепочка, а костюм ее состоял из похожей на мешочный куль кофты и узких клетчатых брюк.
Судя по трости и походке, характер у пожилой дамы был твердый.
За хозяйкой помидоров следовал в десяти шагах герой нашей книги - московский пятиклассник Ваня. Точнее - шестиклассник, поскольку с пятым классом он покончил счеты три недели назад.
В начале июня Ваня приехал сюда на каникулы и теперь не спеша, с осторожным любопытством, знакомился с неведомым раньше городом…
А за решительной дамой Ваня шел просто так, без особых причин. Нравилось Ване смотреть на помидоры, от которых будто бы разлетались алые бабочки. Так ему казалось сначала. А сравнение со стоп - сигналами пришло во вторую очередь, но тоже было интересным…
"Конечно, помидоры - нездешние, - в такт шагам думалось Ване. - Южные какие - то. В этих краях для "томатного урожая" время придет еще не скоро…"
Стояло позднее июньское утро - жаркое и безоблачное. Нагретая дорожная пыль была тонкой, как серая пудра. Она припорашивала плетеные Ванины башмаки и успевшие подзагореть щиколотки. Извилистая улица тянулась среди утонувших в кленовых зарослях заборов, кривых домиков и сараев. Она была почти пуста (если не считать дамы с помидорами, Вани, рыжего кота в развилке столетнего тополя и кудлатого пса, разморенно дрыхнувшего на обочине). Потом сзади послышались лихие вскрики и шуршанье колес, появились трое на велосипедах.
Помидорные стоп - сигналы были наездникам не указ. Парни не сбавили скорость. Они со свистом пронеслись справа от Вани, а затем - слева от дамы с тростью. Тот, что впереди, крепко задел Ваню локтем, а задний зацепил педалью капроновую сетку. Сетка порвалась. Помидоры, как сбежавшие от бабки красные колобки, запрыгали в пыли.
Велосипедисты умчались вперед и весело затормозили у древних, украшенных остатками деревянного орнамента ворот. Коротко оглянулись, хохотнули. Заговорили между собой - крикливо и неразборчиво. "Ковбои недострелянные…" - мелькнуло у Вани (задетое твердым локтем плечо побаливало).
Хозяйка помидоров резко нагнулась, потом снова выпрямилась и вскинула подбородок. Теперь она стояла к Ване боком. Поза у женщины была надменная, и все же Ваня сразу увидел, что никакая она не "особа", а растерявшаяся интеллигентная бабушка.
- Хулиганы, - сказала бабушка, но не со злостью, а как - то вопросительно. Подумала и добавила: - Просто шпана какая - то… - И посмотрела на Ваню. Наверно, в первый момент решила, что он из той же компании. Но не стоило труда, чтобы понять: явно не из той. Потому что поменьше и без "колес" и вообще не "хулиган" и не "шпана", а обычный мальчишка - вроде тех, что сейчас гоняют мячи на ближней спортплощадке у студенческого общежития.
Конечно, не было у мальчика никаких "столичных признаков", да и быть не могло, поскольку большинство пацанят такого возраста выглядят нынче одинаково на всем белом свете. Слегка растрепанный и непричесанный, но в общем - то "приличный ребенок" - в аккуратных плетенках на босу ногу, в похожей на футбольную форму одежонке из синей хлопковой ткани (недавний подарок бабушки Ларисы Олеговны, маминой мамы). Малость испуганный, но больше - раздосадованный.
Таким Ваня увидел себя как бы со стороны, глазами стоявшей неподалеку старой незнакомки.
Если бы в самом деле существовала футбольная команда с такой вот формой, называлась бы она, скорее всего, "Рыцарь" или "Айвенго". Потому что на рубашке была разноцветная, размером с кулак эмблема - голова в шлеме с поднятым забралом и надпись готическими буквами: "Ivanhoe".
Надо сказать, что этот вышитый знак в какой - то мере влиял на Ванино ощущение жизни. Не сильно влиял, почти незаметно, и все - таки… Посудите сами - одно дело, когда над карманом какой - нибудь Винни Пух или Микки - Маус, а другое - когда такой вот рыцарь. Как говорится, без страха и упрека… И Ваня остался на месте, хотя первое желание было удалиться независимой походкой: я, мол, ни при чем и ввязываться не обязан.
Он не удалился, что и послужило причиной событий, без которых не было бы этой истории…
- Безобразники… - выговорила "помидорная бабушка" со слабеньким таким ожесточением. "Ковбои" хохотнули опять, а самый большой и тощий оглянулся. Сказал назидательно:
- Не надо ходить по дороге, сударыня. На то есть в нашем городе тротуары.
Тротуары и в самом деле были - хлипкие мостки в три доски, тянувшиеся вдоль заборов среди лебеды и сурепки. Ходить по ним - ноги ломать.
Ваня встретился с "сударыней" глазами. Виновато мигнул. Оставалось одно - сказать: "Давайте, я вам помогу…" Он так и сделал. Подобрал из пыли и пушистых одуванчиков сетку, расправил. Дыра оказалась большущая (все помидоры выкатились). Ванина рубашка была без пуговиц, со шнуровкой на груди. Он выдернул шнурок и крупными витками стянул края капроновой прорехи. Сел на корточки и стал складывать в сетку помидоры. Хозяйка их сказала с высоты роста:
- Спасибо, голубчик… Слава богу, в нашем городе есть еще нормальные дети…
Мальчик Ваня (который был не из "нашего города") застеснялся пуще прежнего, заспешил. Потерял равновесие и встал коленом на коварно подкатившийся помидор. Один их самых крупных. Бр - р, будто придавил медузу…
- Ой, простите, я нечаянно…
- Какие пустяки… Но смотри, ты испачкал ногу.
- Какие пустяки… - бормотнул Ваня. Получилось будто нарочно, в тон собеседнице, и он смутился снова. Быстро встал, протянул нагруженную сетку. - Вот… готово…
- Спасибо, мой хороший…
В этот момент "ковбои" у ворот громко загоготали. Ваня бросил на них короткий, как выстрел, взгляд. Нет, они смеялись, конечно, не над ним и не над хозяйкой помидоров. Они сидели на великах, обернувшись к мальчишке и бабке пестрыми спинами. Старший (который обмолвился про "тротуары") был ближе всех. Его оттопыренные уши розово светились на солнце, рыжеватая стрижка - ежик искрилась. А крепкая голая шея была… такая соблазнительно - беззащитная.
Внутри у Вани случилась "отключка". Так он называл моменты, когда словно исчезали тормоза. Это случалось редко: например, если боялся, боялся, а потом с размаха перелетел через высоченного "коня" в спортзале; или вдруг возненавидел себя за трусость и сиганул с самой верхотурной площадки в бассейн; или с маху въехал по щекастой роже семиклассника Гути, который измывался над пацаненком из третьего "А" (ух как брызнуло у того из носа! "Елена Аркадьевна, я не понимаю, что с вашим мальчиком! Всегда был такой сдержанный, покладистый и вдруг… Если такое повторится, может встать вопрос о его переводе из гимназии в школу по месту жительства…").
Вот и теперь… исчезли все звуки, лишь тонко запищало в ушах. Раздавленный наполовину помидор лежал под ногами. Его уцелевший бок по - прежнему горел, как стоп - сигнал. Но не для Вани был этот "стоп", Ваня взял пострадавший "фрукт" на ладонь…
- Простите, а он вам тоже нужен?
- Ох, нет, конечно… А ты что? - услышал Ваня сквозь писк в ушах. - Решил его скушать? Не надо, он же грязный. Если хочешь, возьми целый…
Ваня не хотел его кушать. Он хотел другое и знал, что не промахнется: при "отключках" точность движений вырастала у него во много раз.
Послушный законам баллистики, алый снаряд описал длинную дугу и с чавканьем влепился в шею "ковбойского" предводителя.
Розовые уши дернулись, как осенние листья на ветру.
- И?.. - вопросительно сказал их хозяин. Потом изумленно пропел: - И - и–и…
Медленно развернулся вместе с велосипедом. Вмиг усмотрел виновника своего унижения. Толкаясь ногами о землю, стал подъезжать - неторопливо и неумолимо (а "отключка" у Вани сразу пропала и душа опустилась в холодный желудок). Дружки пострадавшего безмолвно двинулись следом. Драпать было бесполезно - все равно догонят на великах.
Все трое остановились в пяти шагах. Предводитель нагнул к плечу голову. Сказал почти сочувственно:
- Бзя недоразвитая… Ты хоть понимаешь, что с тобой будет?
Так Ваня впервые услышал здешнее словечко "бзя", означавшее всякую никчемность. А что с ним будет, Ваня понимал. Ох как понимал…
"Ковбой" - предводитель растянул в улыбке лягушачий рот. Округлил глаза. Уши его хищно зардели.
- Хорошо - то как. У меня снова появился смысл жизни. Это - ты. Я не изничтожу тебя сразу, а буду делать это постепенно, при каждой встрече. Медленно и с удовольствием. И ты поймешь, ненаглядная лапочка, что такое вечный страх жизни…
"Владеет речью, паразит. Неокончательно тупой, - мелькнуло у Вани. - Но гад окончательный…" - Жидко - зеленые глаза врага подтверждали Ванино суждение. Они были безжалостны, несмотря на улыбку. А два других "ковбоя" были "никакие". Безмолвно лупали веками.
Их предводитель потрогал шею, облизал ладонь и еще на метр катнулся вперед. Наверно, чтобы начать программу "изничтожения".
Но "помидорная бабушка" повела себя совершенно неожиданно. Опустила сумку к ногам, левую ладонь положила на Ванино плечо, а трость мушкетерским жестом выставила перед собой. Сообщила молодым голосом:
- Не советую проявлять агрессивность, молодой человек. Вы получили по заслугам и ступайте своей дорогой. Имейте в виду, что в молодые годы я занималась фехтованием…
"Получивший по заслугам" ухмыльнулся, но спорить не стал. Приложил ко лбу ладонь (так отдают честь американские военные), развернулся с велосипедом и тихо поехал прочь. Дружки - за ним. Такой исход ничуть не успокоил Ваню. Потому что его новый недруг оглянулся, и в болотных глазах было обещание .
"Черт меня дернул связываться…" - нарастала у Вани здравая и тоскливая мысль. И все же воспоминание о метком чавкающем ударе оставляло в душе некоторое удовольствие. И на миг представилось даже, что вышитый рыцарь на рубашке улыбается из - под забрала.
- Я тебе очень благодарна, мальчик, - сказала "фехтовальная бабушка" уже не юным, а обычным голосом. - А не мог бы ты оказать мне еще одну услугу?
Чтобы не казаться совсем струсившим, Ваня слабо пошутил:
- Еще в кого - нибудь вляпать помидором?
- Нет, что ты! Просто помоги мне донести сумку до дома… К тому же, тебе все равно надо взять обратно шнурок.
- Да, конечно! - В том смысле, что "конечно, помогу" и "конечно, надо взять". А в общем - то оба понимали, что смысл в другом: лучше держаться вместе, пока враги на велосипедах неподалеку…
2
Пошли рядом, по краю дороги. Выросшие между дощатым тротуаром и обочиной лопухи шуршали по сумке с помидорами. С другой стороны тротуара, у заборов, подымались травянистые кусты. Высокие, больше Вани. С цветами разных тонов - от бедно - розовых до темно - вишневых. Формой цветы напоминали крупные головки "львиного зева". Их было много на здешних улицах, и Ване они нравились. В Москве ничего похожего не встречалось. "Орхидеи да и только…"
Ваня однажды спросил у бабушки Ларисы Олеговны, как по - настоящему называются эти "орхидеи". Та не знала. "В прежние времена их не было, они стали появляться несколько лет назад, все разрастаются и разрастаются. Прямо… марсианские посланцы какие - то…"
"Марсианские посланцы" - это само по себе было привлекательно. Таинственно даже. И Ваня тогда впервые подумал, что город Турень, куда его "сослали", не столь уж плох…
Было в городе что - то такое … От сказок Андерсена или от мушкетерской поры, или от том - сойеровского Сент - Питерсборо. Деревянная старина перепутывалась с новыми, но тоже похожими на старинные, кварталами. Белая колокольня древней церкви подымалась в облака вместе с башнями и шпилями университетских корпусов. На шпилях красовались узорные железные флаги и корабли. Подождать немного, присмотреться - и появится среди них Карлсон с пропеллером или растрепанная тетка на метле…
Через дворы и улицы тянулся глубоченный заросший овраг (некоторые утверждали, что это бывший крепостной ров). В нем тоже цвели "марсианские посланцы". Таинственно журчала внизу невидимая речка Туренка. Овраг назывался "лог". От лога, мимо покосившихся домов с деревянной резьбой, чугунных решеток и длинных факультетских зданий с полукруглыми окнами уходили к реке широкие мостовые. Река была ничуть не уже, чем в столице. И обрывы над ней напоминали Воробьевы горы…
Конечно, не вся Турень была такая. В современных районах, куда бабушка Лариса Олеговна возила внука покупать летнюю одежку и обувь, все напоминало Москву. Но потому Ваня и смотрел там вокруг без интереса. Что он, не видал проспектов, супермаркетов с эскалаторами, многоэтажек и площадей с фонтанами?..
Здесь, в районе исторического центра, в который аккуратно вросли новые университетские кварталы, было совсем по - другому. Тоже порой шумели машины, однако слышался и стрекот кузнечиков. И густо летали над подорожниками и клевером коричневые бабочки…
Жаль только, что и в этих местах у Вани появились теперь недруги…
Ваня украдкой оглянулся: не движутся ли недруги следом? Те двигались, но в отдалении. Делали вид, что едут по своим делам. "Ага, по своим… Знаем мы эти дела…"
Идти молча было неловко. Ваня совсем уже решился поинтересоваться: не знает ли его спутница, как называются "марсианские" цветы у заборов? Но вместо этого вдруг спросил:
- Скажите, пожалуйста, вы правда занимались фехтованием?
Спутница откликнулась охотно:
- Что ты! Нет, конечно! Это я сказала так, для храбрости. Но я в школьные годы очень любила смотреть фильмы про рыцарей и мушкетеров. Эти кинокартины были тогда черно - белые, иностранные и назывались "трофейные". Попали к нам во время войны с Германией… Ужас, какие давние времена, да?.. А еще я не хуже мальчишек сражалась на палках, когда играли в пиратов и Робин Гуда… А как тебя зовут, юный рыцарь?
"Рыцарь…" Это она из - за вышивки на футболке или из - за того, что отомстил обидчику? (Ох, лучше бы этого не было!)
- Меня зовут Ваня, - сообщил он со вздохом.
- Замечательное имя! А меня Любовь Петровна… А во времена сражений на палках звали меня Люба или даже Любка. Или, бывало, Любка - Синяпка…
- Как? Простите, я не расслышал.
- Си - няп - ка… Потому что девичья фамилия была Грибова. А в ту пору все знали дразнилку - считалку: "Гри́бки - обабки, рыжики, синяпки…"
- Если правильно, то, наверно, синявки, - деликатно уточнил Ваня.
- Если правильно - да. Но кто из нас в те времена обращал внимание на грамматику! - Любовь Петровна шагала широко, постукивала палкой о дорогу и смотрела прямо перед собой. Похоже, что стремительно укатилась памятью в прошлое. Но через несколько шагов встряхнулась, - А ты, Ваня, откуда появился в этих местах? Раньше я тебя не встречала…
- Я из Москвы. На каникулах у бабушки… которую, кстати, раньше никогда не видел. Так получилось…
- Вот как! - почему - то обрадовалась Любовь Петровна. - Это, наверно, замечательно - жить в столице! А?
- М - м… не знаю. По - моему, обыкновенно. Да я подолгу нигде больше и не жил, сравнивать не с чем…
- Я в прежние годы нередко ездила в Москву, гостила там у друзей. Это было прекрасно… Впрочем, по - всякому… Ну вот, мы и пришли.
Ваня завертел головой (и при этом зацепил глазом притормозивших в отдалении недругов). Куда пришли - то? Рядом - бревенчатая стенка выходящего на улицу сарая, а дальше - очередной забор с торчащими над ним верхушками кленов… Ой, нет! В заборе была дощатая калитка с тяжелым железным кольцом. Любовь Петровна с натугой повернула кольцо, калитка отъехала внутрь.
- Входи, Ванечка. Здесь наша "тихая обитель"…
Двор был просторный, заросший, как и улица. По краям - какие - то будки и хибарки, а посреди двора - длинный кирпичный дом. Трехэтажный, но не высокий. С обвалившейся здесь и там штукатуркой. С крутой железной крышей, где торчала треугольная чердачная будка. К будке вела из лопухов приставная лестница. На ее ступеньках сохли плетеные половики. На самой нижней сидел пестрый петух гордо - обиженного вида.
- Строение столетней давности, - сообщила Любовь Петровна. - Бывший доходный дом купчихи Мелентьевой. Представь себе, памятник старины, хотя ничего знаменательного, кроме возраста, в нем нет. Городские власти там и тут сносят деревянные дома с уникальной резьбой и кружевной жестью, а этого монстра трогать запрещено. А поскольку запрещено, то и жильцов не расселяют. И обитают здесь люди в квартирах с ржавыми трубами и печками начала прошлого века…
- А зачем сносят - то? Деревянные… - осторожно спросил Ваня.
- Чтобы строить офисы и рестораны, разумеется. Во имя ее величества прибыли…
- В общем, как в Москве, - понимающе отозвался Ваня.
Впрочем, дом не произвел на него отталкивающего впечатления. Было в нем даже что - то… почти что приключенческое. Будто он из книжки "Кортик" про мальчишек - пионеров давнего времени. И печки там… Ване всегда мечталось о квартире с печью, в которой можно разводить живой огонь…
- Цыпа - цыпа… - тихонько сказал Ваня петуху. Тот глянул с ожиданием: что дальше? Но Ваня не знал, что дальше, и петух обиделся на жизнь еще сильнее.
Давние времена
1
Вошли в дощатые сени. Здесь пахло каким - то старьем: похоже, что заплесневелой мешковиной и гнилыми досками. Вверх вели широкие ступени, обрамленные перилами с кривыми точеными столбиками.
- Нам на третий этаж, - сообщила Любовь Петровна. - Как ты понимаешь, лифта нет и никогда не было. Для меня это не большая беда, ноги до сих пор крепкие, я тридцать лет работала в библиотеках, а библиотекари всю жизнь на ногах, закалка. А вот мой сосед Борис Антонович со своим остеохондрозом и артритом страдает здесь постоянно. Кстати, помидоры я несу ему: его любимое блюдо - яичница с томатами по - испански…
"Словоохотливая бабушка, - отметил по себя Ваня. - Почти как Лариса Олеговна…"
Поднялись. Оказались перед обитой обшарпанным дерматином дверью. Любовь Петровна зашарила в складках кофты.
- Где же он, ключ - то? А, вот он… Дома, конечно, никого, Борис в поликлинике, внучка с утра у родителей… Заходи…
Ваня оказался в темном коридоре (тут же зажглась лампочка). Впереди была еще одна дверь - белая и незапертая, из - за нее ударило солнце и запахло полевой травой.