В 1947 году автор побывал на восстановлении Запорожского металлургического комбината. Гигантский завод, разрушенный до основания фашистами, еще только начинал восстанавливаться. В этой работе помогали все - и дети в том числе. Эта повесть о ребятах, работавших в Пионерстрое на восстановлении этого завода.
Содержание:
-
Глава I. Чрезвычайное сообщение 1
-
Глава II. В облаках 2
-
Глава III. Рыжий Афоня 4
-
Глава IV. Письмо 6
-
Глава V. Поимка "курортника" 6
-
Глава VI. Письмо 8
-
Глава VII. Делегация 8
-
Глава VIII. Начало 9
-
Глава IX. Общественные доски 11
-
Глава X. Проклятая десятка 13
-
Глава XI. Ссора с Майкой 14
-
Глава XII. Письмо 16
-
Глава XIII. На рыбалке 16
-
Глава XIV. В пустой квартире 17
-
Глава XV. Пионерстрой 18
-
Глава XVI. Драгоценные миллиметры 20
-
Глава XVII. Диспетчерский рапорт 20
-
Глава XVIII. Знакомое лицо 22
-
Глава XIX. Конец трубы 23
-
Глава XX. Опоздавшее спасение 24
-
Глава XXI. От Серёжи 25
-
Глава XXII. Письмо 25
-
Глава XXIII. Огненный ручей 25
Иосиф Дик
Огненный ручей
Глава I. Чрезвычайное сообщение
Андрюша прибежал к Серёже часов в семь вечера. Козырёк кепки у него был свёрнут на ухо, клетчатая рубашка выбивалась из штанов, а воротник был застёгнут не на ту пуговицу. У Андрюши бегали глаза, он тяжело дышал. На лбу, покрытом спутавшимися чёрными волосами, и на носу блестели капельки пота.
Когда он бежал, то очень волновался: дома ли Серёжка? В эту минуту его приятель был необходим как никогда. Они всё делили пополам: и радости и горести. И, пожалуй, Серёжа, как никто из друзей, мог для Андрюши найти то верное слово, после которого на сердце становится очень светло и радостно. Бывало, Андрюшу выгоняли с урока в коридор, - Серёжка просил учителя выгнать и его, потому что и он виноват в разговорах. Когда Андрюша, поссорившись дома с мамой, убегал от её веника, то первым делом он всегда мчался к Серёжке - прятаться в тёмный чулан. И Серёжка в ответ на мамин вопрос: "Где мой сын?" - умел очень хорошо строить невинные глазки.
Открыв дверь, Серёжа растерялся. За Андрюшкой, вероятно, была погоня или дома с ним стряслось что-то необыкновенное.
- Ты что? Бегут за тобой, да? - испуганно спросил Серёжа и поспешно захлопнул входную дверь.
- Нет… не бегут… - задыхаясь, ответил Андрюша. - А ты что делаешь?
- Мясорубку на кухне кручу. Мама попросила. А что?
- Дело есть… Я…
Не успел Андрюша и слова дальше сказать, как Серёжа, поглядев в коридор - не слышит ли кто, - потащил его за рукав в ванную комнату. Здесь он быстро запер дверь на крючок и отвернул кран. В ванну с шумом хлынула вода.
- Ну, говори. Нас не услышат.
- Подожди… Да что ты меня сюда затащил? - сказал Андрюша, утирая пот с лица. - Ух, бежал здорово! Еле вырвался. Я знаешь, зачем к тебе прибежал?
- Зачем?
- Прощаться, вот зачем!
Лицо у Сережи вытянулось:
- Ты что, заговариваешься? Утром по телефону ничего не говорил, червей собирались завтра для рыбалки копать, а сейчас - прощаться?
- Прощаться, - мотнул головой Андрюша. - Вот честное пионерское! Папа утром ушёл на работу, а потом - бац! - обратно приходит. "Беги, говорит, в магазин, я завтра на завод вылетаю…"
Серёжа быстро закрутил кран. В ванной комнате сразу стало тихо. Из крана продолжали падать только редкие звонкие капли.
При слове "вылетаю" у него сладко заныло сердце. Он завидовал всем людям: и тем, которые уже летели над его головой на маленьких и больших самолётах, и тем, кто ещё только собирался лететь. Он думал о том, что когда станет взрослым, то единственным средством его передвижения будет самолёт. И на дачу из Москвы в Перловку он будет только летать. И в школу из дома - летать! И в булочную - летать! Андрюша знал об этой страсти своего приятеля и даже вместе с ним на листе ватманской бумаги проектировал моторчик с пропеллером, который мог устанавливаться на голове каждого человека и тянуть его вверх. Но потом друзья догадались, что такие моторы могут срывать голову, и поэтому прекратили научные работы в области воздухоплавания.
- На самолёте?! - с тайной завистью произнёс Серёжка. - А куда?
- На Украину, на завод "Жигачёвсталь". Его немцы разрушили, а мы восстанавливаем. Теперь там с какой-то домной неполадки, ну и папу главным начальником назначили.
- Главным начальником?
- А кем же ещё! Его и в Цека уже утвердили, как с сильной волей. Этот завод очень важный. Там стальные листы для автомобилей делаются. А я обрадовался и тоже попросился.
- Молодец! - восхитился Серёжа. - Я бы тоже туда поехал!
- Ха! Поехал один такой! - усмехнулся Андрюша. - Ты думаешь, он меня сразу взял? Я его два часа уговаривал! Он мне говорит, чтоб я ехал в Звенигород, к бабушке. А я Говорю: "Не поеду". Он говорит: "Там питание, отдохнёшь". А я: "А чем же на Украине не отдых? Не буду же я на заводе торчать!.. Я же отдыхать от учёбы еду!"
- Конечно, отдыхать, - сказал Серёжа, - чего тебе на заводу делать!.. А река там какая?
- Сам Днепр! Там костры можно жечь, на лодке за рыбой ездить…
- Ты подумай! - пришёл в восторг Серёжа. - Совсем красота? А на Украине фруктов, знаешь: ешь - не хочу!
- Да, он, значит, меня не берёт, - продолжал Андрюша. - А потом я взял да и заревел.
- Подействовало? - подмигнул Серёжа.
- Самый верный способ! - засмеялся Андрюша. - Он у меня добрый. "Ну ладно, говорит, собирайся". Тут и пошёл ералаш! Мама-то наша в санатории, вызывать мы её не хотим, а где чего лежит, не знаем. Все шкафы перерыли. Только недавно чемоданы упаковали…
Серёжа не мигая смотрел на товарища. Щёки у него покраснели, словно не Андрюша, а он только что ворочал чемоданы, затягивая их ремнями.
- Слушай, - взмолился он, - а ты меня не можешь взять с собой. Я у тебя там хоть адъютантом буду, хоть помощником - в общем, только возьми. Вдвоём же будет интереснее!
- Можно взять! - вдруг вырвалось у Андрюши. - Ты знаешь, как мы там заживём! Утром будем вставать - делать физзарядку. Потом будем дневники писать…
- Ты про меня, а я про тебя… - вставил Серёжка. - Это будет очень здорово, когда мы осенью будем на уроке их читать…
- Да, а потом мы поедем в Запорожскую Сечь, разные шлемы собирать и мечи. Может быть, какой-нибудь курган разроем с казацкими саблями… Отец говорил что Сечь будет совсем рядом.
- Ага, и мы будем на рапирах драться! - воскликнул Серёжка. - Ну, я уже собираюсь!
- Э-э, подожди! - вдруг сказал Андрюша. - Я ещё должен с отцом поговорить. Но тут надо - знаешь как? - Дипломатически действовать. Вот, положим, он придёт сегодня с работы, а я ему и скажи: "Пап, а мне там очень скучно будет на заводе одному, давай Серёжку за компанию возьмём, а?" Ну, отец подумает, подумает: действительно, там ребят нет, и возьмёт тебя. Договорились? А ты тут своих родителей уламывай!
Серёжа взволнованно прошёлся по комнате:
- И что у меня за родители - никуда их не посылают с работы! Вот и живи, мясорубку крути…
И вдруг, вспомнив про мамино задание, Серёжа зло ударил ногой в дверь:.
- Пойдём, Андрюшка, на кухню!
Мясорубку крутили по очереди. На кухне кроме ребят, никого не было. На газовой плите колыхался один голубой венчик. Тихо журчала вода в водопроводных трубах.
Серёжа кидал кусочки мяса в чавкающее горлышко машинки и молчал. Потом горестно вздохнул:
- Э-эх, Андрюшка! Никто мне не разрешит туда поехать… А письма-то будешь писать?
- Буду. Обязательно.
Андрюше тоже было жалко расставаться. Так, если бы он не улетал завтра, глядишь - ещё бы погуляли вместе. В Политехнический музей сходили, сделали бы из папиросной бумаги воздушный шар. А теперь… теперь придётся встретиться только в сентябре.
Андрюша вышел на улицу со свёртком в руках. В газетку были завёрнуты старенький рюкзак и лётные очки с выбитыми стёклами - Серёжин подарок.
Стоял тёплый июньский вечер. Из цветочного ларька пахло сиренью. На улице было людно. В одном из распахнутых окон играла радиола. Лилась лёгкая, радостная музыка.
Андрюша шёл по тротуару и думал о том, что вот завтра в Москве будет точно такой же вечер, а его уже здесь не будет. От этой мысли ему почему-то было и грустно и в то же время весело.
По дороге он зашёл к Галке Ершовой и будто мимоходом сказал, что летит на строительство и к нему туда приедет Серёжка.
- А куда - в Сибирь? - спросила Галка.
- Не, на Украину…
- Ну, на Украину неинтересно! - махнула рукой Галка. - Вот Сибирь - это да!
- Дура! - рассердился Андрюша. - Я проститься пришёл, а ты - "неинтересно"! Не всё ли равно, где строить?!
- Конечно, не всё равно. Там медведи, а у тебя что?!
- У меня - степь и… - Тут Андрюша задумался: какие же звери водятся на Украине? Но, вспомнив, что будто бы в заповеднике Аскания-Нова водятся лоси, добавил: - Антилопы и страусы.
- А крокодилов нет? - усмехнулась Галка. - В общем, не завирай. Вот уж если я куда поеду, то только в Сибирь или на Дальний Восток!
- А кому ты там нужна? - желая отомстить Галке за холодный приём, сказал Андрюша.
- И очень нужна! - сказала Галка. - И, пожалуйста, не хвастай, что едешь…
Андрюша сразу всё понял. Галка ему просто завидует, но она гордая и не хочет этого показать.
Андрюша после визита к Галке собирался зайти ещё к двум-трём приятелям, но, выйдя на улицу, решил: не зайдёт. Он знал, что им всем тоже очень бы хотелось поехать куда-нибудь в путешествие, но у одного отец - инвалид войны, у другого мама больная, а третий должен ухаживать за сестрёнкой, пока все взрослые на работе. И, короче, все были прикованы к своим домам. И лучше их не тревожить.
Андрюша мысленно прощался со своей улицей. Как ему всё знакомо здесь! Вот кино "Новости дня", куда он мог ходить хоть по четыре раза в день, потому что Серёжина мама работала в нём кассиршей. Вот книжный магазин, где возле прилавка можно часами рассматривать разные книжки. А вот и школа. Какая она тёмная и тихая! Все разъехались…
"А всё-таки как бывает здорово, - ликовал про себя Андрюша, - думал, что к бабушке поеду, а вышло - на Украину! Туда бы каждый обрадовался поехать: арбузов вдоволь, рядышком Днепр. Чем не жизнь?.. А где-нибудь на берегу можно будет построить шалаш. Наваришь каши гречневой - и наблюдай за природой, как она развивается. А ночью придётся костры жечь, чтобы звери не подходили… Эх, жалко, фотоаппарата нет, а то бы уже пофотографировал вдоволь! И в школьную фотовитрину эти бы карточки поместили… Ура! Завтра улетаю! Вот повезло мне!.."
Андрюша, как и всякий мальчишка, был очень любопытным человеком. Он любил читать книжки про войну и про шпионов, про открытие неизведанных земель, и когда он читал эти книжки, то первым героем среди героев видел себя. Особенно он любил читать про великих изобретателей и учёных. Ему самому очень хотелось сидеть ночами напролёт над ретортами с кипящими химическими веществами, мучиться над изобретением паровой машины и среди своих врагов, восходя на костёр, восклицать, например, как Галилей: "А всё-таки она вертится!" И он очень сожалел, что вокруг него всё уже изобретено. Радио - есть, телевидение - есть, реактивные самолёты - есть, автомобили - есть. И куда ещё можно приложить свои силы?! Андрюша пытался сделать электрическую мухобойку: муха садится на медный провод, обмазанный мёдом, и её парализует током, но, кроме того, что током два раза тряхнуло его самого, он ничего не достиг.
Кто знает… может быть, теперь, после перелёта на новое место, Андрюша и найдёт не исследованный наукой какой-нибудь вопрос, и его имя загремит на весь мир.
И только почти у самого дома он забеспокоился: а вдруг отец раздумал брать его с собой? Что делать? Нет-нет, он не раздумал. Обещал - сделает. А вдруг он на поезде захочет ехать?..
Впрочем, из-за последнего вопроса волноваться совсем нечего. Андрюша видел сам: дома на отцовском письменном столе лежали два картонных билетика, похожие на железнодорожные. На них было написано: "Аэрофлот".
Глава II. В облаках
Хороша утренняя Москва! Высокие узорчатые фонари с белыми колпаками ровным рядом тянутся вдоль тротуаров. Вот у подъезда серого дома, положив на лапы голову, сладко спит каменный лев. По песчаным дорожкам зелёных скверов прыгают стайки воробьев. Кругом на клумбах цветы: красные, синие, белые… А висящий над Москвой-рекой серебряный Крымский мост такой просторный и красивый, что, когда въезжаешь на него, так и кажется - ты уже в будущем.
Андрюша, в белой рубашке и красном галстуке, сидел рядом с шофёром и жалел, что никто из его друзей не видит, как он едет в машине. Семён Петрович, Андрюшин отец, сидел сзади. В ногах у него стояли три чемодана.
Автомобиль нёсся по Садовому кольцу, разделённому надвое белой пунктирной линией. В переулках на месте бывших трамвайных путей тяжёлые катки подминали под себя ещё дымящийся, привезённый с завода асфальт.
Солнце ещё не всходило, но было уже светло.
Пустынный проспект лежал в сиреневой дымке. Заспанные дворники в белых фартуках широкими взмахами метлы подметали тротуары. Посередине улицы, распустив водяные, прозрачные крылья, медленно плыла поливальная машина. За нею издалека тянулась чёрная, глянцевитая полоса. То тут, то там, одиноко прижимаясь к домам, голубели тележки из-под газированной воды.
Сколько раз проходил Андрюша по этим улицам и не замечал их красоты, а теперь, покидая Москву, он вдруг впервые как-то особенно почувствовал, до чего он любит свой город…
На Крымской площади машину остановил милиционер.
- Почему на жёлтый сигнал едете? - спросил он, хотя улица была пустынна.
- Простите, не рассчитали, - сказал шофёр. - На аэродром торопимся.
- На аэродром? - Милиционер строго посмотрел на шофёра и, захлопывая дверцу, откозырнул: - Тогда поезжайте!
- Спасибо! - ответил Андрюша. А когда тронулись, подмигнул шофёру: - Чуть не попались!
Отец щёлкнул Андрюшу в затылок:
- Рад, что едешь?
- Очень! - улыбнулся Андрюша. - Пап, а мы не могли бы взять с собой Серёжку?
- Ну и что бы я с вами там делал?
- Ничего! Жили бы все вместе, и всё. Мне бы веселее было!
- Хорошенькая причина! Ты скажи спасибо, что я тебя одного беру, а ты ещё и Серёжку тянешь! По знакомству хочешь его пристроить?
- Он меня очень просил…
- Пусть не горюет… На его век ещё хватит и строительств и путешествий.
- Но ведь с детства лучше начинать.
- Это верно… Но не обязательно… Можно и в своём дворе дело найти.
Дорога за городом была широкой и гладкой. Под автомобилем звенели шины. Стрелка на спидометре колебалась между цифрами "60" и "70". В открытое окошечко врывался упругий ветерок, приятно пахнущий свежей травой. На поворотах и перекрёстках шоссе стояли столбики с условными знаками. Вздёрнутые полосатые шлагбаумы целились, как зенитки, в бледно-голубое небо. Шофёр, завидя их, притормаживал.
В аэропорте, в высоком светлом зале с мраморными стенами, Семён Петрович, усадив Андрюшу на скамейку, понёс с носильщиком чемоданы на взвешивание.
Оставшись один, Андрюша огляделся. Аэропорт походил на самый обыкновенный вокзал. Тут сновали носильщики с медными бляхами на груди. При выходе на лётное поле висела надпись: "Выход на посадку". А у кассы можно было прочитать расписание самолётов и поглядеть на карту авиационных линий: Москва - Владивосток, Москва - Прага, Москва - Берлин… Только пассажиры здесь были немножко задумчивее и тише, чем на железной дороге.
Пока Андрюша ожидал отца, мимо него несколько раз пробегали какие-то люди с киноаппаратами.
- Давайте микрофоны! - командовал невысокий человек в зелёном костюме. - Пускай наша машина прямо заезжает на поле!
Андрюша не усидел и побежал за человеком в зелёном костюме. К аэровокзалу, урча моторами, подкатил самолёт-гигант, на котором латинскими буквами было написано "Эйр Франс". "Кто-нибудь из Франции", - подумал Андрюша и не ошибся. В Советский Союз прилетела французская рабочая делегация. Её встречало много людей. Как только из самолёта показался первый человек в чёрном берете и на костылях, все встречающие зааплодировали. Когда французы сошли на землю, к человеку на костылях поднесли микрофон, и он начал говорить. После каждой фразы он опускал голову вниз, словно разглядывая костыли, и ждал, когда переводчик закончит перевод. Француз говорил:
- Дорогие русские братья! Над нашими головами только что пронёсся ураган войны. Я хотел бы бросить костыли и радостно шагать по зелёной земле, но фашисты мне сломали позвоночник. Потом мы - и русские, и французы, и англичане - сломали хребет фашизму, но наши раны ещё болят. Так соединим же свои усилия для построения новой, счастливой жизни!
Русские рабочие поднесли французам цветы.
Андрюша побежал в вокзал.
Вернулся отец, держа в руках какие-то квитанции.
"Внимание! Производится посадка на самолёт Москва - Жигачёв - Симферополь! - загремел по залу голос диктора. - Вылет в шесть утра!"
- Это наш, - сказал Семён Петрович, - идём.
"Сейчас полетим! - восторженно подумал Андрюша. - Хорошо бы повыше подняться, километров на пять!"
Двухмоторный самолёт со стеклянным лбом, раскинув строгие крылья, стоял почти у самого здания. Сначала он был похож на гигантскую стрекозу, потом показалось, что это не просто самолёт, а межпланетный корабль. К нему на тележке подвезли вещи и начали их грузить. Какой-то человек в синей фуражке, заглядывая в листок, выкликал фамилии пассажиров.
Андрюша подошёл к хвосту самолёта, дотронулся пальцами до холодного, покрытого росой металла. На нём остался еле заметный след, как на запотевшем стекле. Тогда Андрюша вывел на хвосте: "С-е-р-ё-ж-а".
- Мальчик, не трогай, пожалуйста! - вдруг услыхал он чей-то голос и обернулся.
Перед ним стояла тонконогая девочка в белых носочках и в коротеньком коричневом платье с пояском. У неё были гладкие чёрные волосы, заплетённые в одну косичку. Карие глаза смотрели на Андрюшу не то насмешливо, не то серьёзно.
Эта девочка была чем-то похожа на Галку Ершову. Вероятно, своим независимым видом. И так как Галка вчера намного обидела Андрюшу, то сейчас он смотрел на незнакомку надменно и строго. Может быть, эта тоже колючая, и надо тут держать ухо востро. А вообще девчонка даже была красивая. Щёки у неё были нежно-розового цвета, над правым ухом голубой бантик с распустившейся ленточкой.