"Мальчик должен развиваться гармонически, - считают родители пятикласснике Геры. Поэтому даже в деревне, куда выехал на каникулы Гера с родителями, ему приходится рисовать с натуры и играть на контрабасе. Но жизнь вторглась в планы семьи и все изменила. Гера вместе со своим новым другом Алешкой стал готовиться… к космическим полетам. Пришлось им также вступить в настоящую и даже опасную борьбу за справедливость, за жизнь их третьего друга - собаки Дика. Много веселых и серьезных приключений пережили друзья.
Содержание:
-
Антонов Б. С 1
-
Концерт для контрабаса с собакой - Повесть 1
-
-
-
Рассказ первый - МУЗЫКАЛЬНЫЙ КАПКАН 1
-
Рассказ второй - АЛЕКСЕЙ 1
-
Рассказ третий - ТАЙНИК 2
-
Рассказ четвертый - ПЕРВАЯ КОСМИЧЕСКАЯ АВАРИЯ 3
-
Рассказ пятый - УРОК ОРАНЖАНСКОГО ЯЗЫКА 5
-
Рассказ шестой - Я ОТКРЫВАЮ ТАЛАНТ 6
-
Рассказ седьмой - ПЛАВАЮЩИЕ ОСТРОВА 8
-
Рассказ восьмой - ДИК СПАСАЕТ АЛЕШКУ 9
-
Рассказ девятый - ПОГОНЯ 10
-
Рассказ десятый - КАК МЫ БЫЛИ ДИПЛОМАТАМИ 11
-
Рассказ одиннадцатый - МЯГКАЯ ПОСАДКА 12
-
Рассказ двенадцатый - "ДЕЛАЙ, КАК Я!" 13
-
Рассказ тринадцатый - МЕТЕОРИТНЫЙ ДОЖДЬ 14
-
Рассказ четырнадцатый - СХВАТКА 15
-
Рассказ пятнадцатый - ВЫСТРЕЛ В НОЧИ 15
-
Рассказ шестнадцатый - ТАРАТУТА-МЛАДШИЙ 16
-
Рассказ семнадцатый - ПОБЕГ 17
-
Рассказ восемнадцатый, фантастический - ТАЙНА ПРОПАВШИХ ЗАПАХОВ 17
-
Рассказ девятнадцатый - СОСНА 20
-
Рассказ двадцатый - "СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО" 20
-
Рассказ двадцать первый - КОНЦЕРТ ДЛЯ КОНТРАБАСА С СОБАКОЙ 21
-
Рассказ двадцать второй - СТИХОТВОРНЫЙ 22
-
Антонов Б. С
Концерт для контрабаса с собакой
Повесть
Художник Л. В. Левицкий.
Рассказ первый
МУЗЫКАЛЬНЫЙ КАПКАН
Проснулся я по привычке рано и задумался. Что делать? В школу идти не надо. От физзарядки в каникулы можно отдохнуть. Рисовать не хочется. Читать - тоже. Сбегаю-ка я лучше на речку! Искупаюсь! Позагораю! Подумаю!
Летом вообще лучше думается. Свободнее, что ли. Просторнее. Шире.
Сядешь на берегу и думаешь. Долго думаешь. О деревьях. О животных. О всяческой жизни думаешь.
- Куда? - остановила меня на пороге мама.
- На речку! - ответил я.
Мама улыбнулась, взяла меня за плечо, повернула на сто восемьдесят градусов и тихонько втолкнула в дверь.
- Моду какую взял: не успеет глаза продрать - и сразу на улицу. Ну-ка, живо за стол! - скомандовала она, открывая дверцу холодильника.
Передо мной появились большая кружка простокваши, тарелка с ядовито-желтыми листиками и ломоть хлеба во весь каравай.
- Ешь, Герман! - приказала мама.
Бесполезно отказываться от листиков салата. Мама где-то вычитала, что только в них хранятся витамины. А те шарики - красненькие, беленькие, желтенькие, оранжевенькие - не настоящие витамины. Их надо продавать не в аптеках, а в магазинах вместо конфет.
Я подсыпал сахару в простоквашу, размешал ложечкой и, вздохнув, взялся за кружку.
Ох уж эти мамы! Все они делают против нашего желания. Хочешь квасу, они дают простоквашу, а когда с удовольствием выпил бы холодной простокваши, они потчуют тебя чаем. Они заставляют сидеть за учебниками вместо того, чтобы отпустить в кино.
После сна хочется искупаться, а мама сидит напротив и следит за моим аппетитом.
Ну кто ест перед купанием? Никто, потому что вредно. Об этом даже врачи говорят.
- Герман, не торопись. Тебя не подгоняют.
- Мне на речку надо. К ребятам, - давясь листиками, промямлил я.
- К каким ребятам? - насторожилась мама. - На какую речку? - она застегнула пуговицу на халате, встала и решительно заявила: - Никаких речек!
- Но, мам, каникулы же! - попытался я возмутиться.
И как взрослые не поймут, что мы тоже хотим самостоятельно распоряжаться своим временем? У нас ведь тоже есть желания!
Но что значат наши желания, если они не совпадают с желаниями взрослых?!
- Никаких речек! - повторила мама, боясь, что я не понял ее с первого раза.
Она подала мне полотенце и спросила:
- Мы зачем в деревню приехали?
- Отдыхать!
- Неверно! - воскликнула мама, как будто заметив ошибку в моем ответе. - Отдыхают на юге. Но мы не поехали ни в горы, ни к морю. И знаешь почему?
Мама вывела меня из кухни, посадила на старый диван и, поправив букет полевых цветов в вазе, приступила к объяснению:
- В городе мне некогда следить за вами. Ты кое-как делаешь уроки, а отец твой никакого питательного режима не признает. Здесь вы будете под контролем. Знайте это. Я наверстаю упущенное. Отец здоровье поправит, а ты с художественным развитием подтянешься. Каникулы каникулами, а режим режимом! Запомни, Герман: чтобы стать человеком, надо много работать.
Начинается! И кто только это "художественное развитие" придумал? Уроков полным-полно, а тут еще на контрабасе гуди, на пианино долби, пока соседям не надоешь, красками пиши, о прекрасном рассуждай. Побегать по-человечески совсем некогда!
Тоска да и только! Особенно, если призвания к художественному развитию нет.
Некоторых, правда, медом не корми - дай гаммы погонять или различные па повыделывать. У меня же нет желания "художественно развиваться". Тем более - на контрабасе играть.
Контрабас - это та же скрипка. Только очень большая и громкая. Его и в руки-то нелегко взять. Того и гляди: или ты его уронишь или он тебя придавит.
Я дернул за струны. Контрабас загудел, заурчал, захрипел. Я дернул еще раз. Он рванулся из моих рук, стукнул грифом по голове, сбил с ног и, ухнув, словно самбист на ковре, навалился на меня всем своим деревянным корпусом.
Я вскрикнул. Нога запуталась в толстых, как веревки, струнах. Напрасно я старался высвободить ее. Музыкальный капкан крепко держал меня, и, если бы не мама, едва ли я выбрался бы из него.
Мама приложила к ноге подорожник и заставила выпить горькой-прегорькой настойки.
Я жалобно стонал. Мама беспрестанно охала, и только контрабас, довольный местью, спокойно лежал посреди комнаты,
Мама поставила его в угол. Потом посмотрела на меня, потрогала ногу и вздохнула:
- Ну, что же, Герик, иди погуляй.
Мама зовет меня по-разному: Гера, Герман, Герик. Больше всего я не люблю "Герика", Но что поделаешь, если маме иногда хочется назвать меня ласковым именем? К тому же я так обрадовался разрешению погулять, что было не до имени.
Не чуя под собой ног, я бросился к речке.
Рассказ второй
АЛЕКСЕЙ
Стояла отличная погода. О такой всю зиму мальчишки мечтают.
Да и времени для загара лучшего, чем утро, не придумаешь.
Я снял на ходу рубашку. Зачем мне лишний груз носить? Без рубашки даже лучше. Свободнее. Да и времени зря не теряешь. Идешь, а загар прямо на ходу пристает. Через неделю-другую все тело забронзовеет.
Моему загару всегда все завидуют. Позавидуют и в этом году. Здесь хоть и не юг, но солнце тоже загаристое.
Пусть рубашка полежит в дупле. Не зря же такое хорошее дупло в этой сосне. Говорят, ей сто лет, а может, и больше. Ее толстые сучья причудливо переплелись между собой. По земле змеями расползлись корни.
О дупле знал только я. Оно небольшое. Сосна стоит у дороги на речку, и на обратном пути ее не миновать.
Я сбежал по извилистой тропинке к речке, перед самой водой ухватился за куст и… стал как вкопанный. На моем любимом камне с удочкой в руках сидел рыжий мальчишка.
Он тоже увидел меня и заулыбался во весь рот.
- Ну, чего стоишь? - спросил он.
- Потому, что не сижу, - неопределенно ответил я, не сводя глаз с камня.
- А почему не сидишь? - не отставал рыжий.
- Потому, что стою… - так же неопределенно ответил я, рассердившись.
Рыжий усмехнулся, хотел еще что-то сказать, но на воде задергался поплавок, и рыжий отвернулся.
И с чего я взбеленился? Посидит он, встанет и уйдет. Не съест же он мой камень. Но все равно жалко, что на нем чужой сидит.
- Что с тобой? Плохо? - спросил вдруг рыжий.
Я недовольно хмыкнул.
- Со мной хорошо, а вот с тобой сейчас плохо будет. Жми отсюда! - стараясь казаться спокойным, скомандовал я.
- Здрасьте… - протянул от неожиданности рыжий, нанизывая червяка на крючок. - Может, велишь удочки сматывать?
- И велю! - не отступал я.
- Может…
- Что ты заладил: "может" да "может"? - перебил я рыжего, сжимая кулаки.
Рыжий встал, молча воткнул конец удочки в песок, наклонился, взял большущий камень и без всякого напряжения поднял его над головой. Движения его были неторопливыми и спокойными. Раз - рука согнулась в локте. Два - тело подалось назад. Три - камень ядром пронесся над рекой.
Да, силенка у рыжего есть! Позавидовать можно, как ловко он камень бросил. Правда, и мне известно несколько приемчиков. Жаль только, в секцию перестал ходить. Про все захваты-перехваты позабыл, наверно.
- Ну и как? - повернулся ко мне рыжий, когда круги на воде смыло течением.
- Ничего особенного, - пожал я плечами, - подумаешь, камень до другого берега бросил. Была бы река, а то так себе… Ручеек!
- Ручеек? - переспросил рыжий. - Да какой же это ручеек? Это река-. Самая настоящая река! Тут такие омута есть - дна не достанешь, а ты - "ручеек"!
Он топнул ногой по камню:
- Попробуй перебрось!
Я глянул на камень. Он был значительно меньше того, который бросил рыжий, но все равно дальше середины речки мне его не кинуть.
- Не хочется что-то, - махнул я рукой. - Только рыбу распугаешь.
- О рыбе не беспокойся. Бросай!
- В следующий раз, - попытался я пошутить, но рыжий не понимал шуток.
- В следующий раз ты в город укатишь.
- Не укачу. Мы все лето в деревне будем жить.
- Все лето? - удивился рыжий. - А вам не надоест?
- Нисколечко, - сказал я, присаживаясь на освободившийся камень. Теперь незнакомец стоял передо мной.
- Надоест - книги буду читать.
- Книги? - встрепенулся рыжий. - Какие книги?
- Разные. Но больше всего по художественному развитию.
- Это какие такие - "по художественному развитию"?
- Про художников, музыкантов, про искусство.
- А-а, ясно, - разочарованно протянул рыжий, - Лучше бы вы про космос привезли,
- Про космос нету.
- Жаль. Мы с дядей Петей все книги в нашей библиотеке про космос перечитали. Даже журналы. А про космос нам надо много читать.
- Уж не собираетесь ли вы туда лететь? - усмехнулся я.
- А что? И полетим! - запетушился рыжий, - Только дядя Петя на космодроме останется, а я - туда, - Он показал на небо, - Ты его знаешь! Он на машине вас привез,
- Невысокий?
- Невысокий.
- Седой?
- Седой.
- Конечно, знаю. - Я сразу вспомнил этого шофера. Он всю дорогу рассказывал про деревню, машины и своего племянника Алексея.
- Дядю Петю, конечно, не возьмут в космос, а меня вполне могут. Я ведь в космическую школу писал.
- Ни и как?
- Не приняли, - вздохнул рыжий.
- Может, письмо не дошло? Адрес перепутал?
- Адрес ясный: Звездный городок. Его каждый почтальон знает… - он с досадой махнул рукой, наклонился, подобрал камень и с силой бросил его.
Плоский камешек проскакал по воде и упал на противоположный берег. У меня так не получится. Надо потренироваться, когда один останусь.
- Ответили так, - продолжал рыжий, - в космос многие хотят, а космических школ пока мало. К тому же, как назло, я двойку схватил. По иностранному.
- Эх ты! Как же ты с марсианами будешь разговаривать?
Он растерянно посмотрел на меня, взъерошил лохматые волосы:
- Не знаю… Они написали, что надо хорошо учиться, заниматься спортом и еще много-много чего надо.
Этот рыжий нравился мне все больше и больше.
Я решил удивить его.
- А тебя Алексеем зовут! - сказал я,
- А ты откуда знаешь? - и вправду удивился рыжий. Но потом засмеялся и выпалил:
- А тебя - Германом!
Теперь удивился я.
Мы с Алексеем смотрели друг на друга и молчали. А потом как начали хохотать! Ведь это дядя Петя рассказал Алексею обо мне, когда привез нас из города. Он тогда еще говорил папе: "Вот и товарища моему Алексею привез". Значит, мы уже давно как бы заочно познакомились с Алексеем. А я то, дурак, чуть не подрался с ним из-за какого-то паршивого камня!
Алексей перестал хохотать и сказал:
- Конечно, ты и так космонавт!
- Это почему же? - снова удивился я.
- А у тебя имя космическое!
Это он про Германа Титова вспомнил, наверное.
- А ты тоже космонавт. У тебя тоже имя космическое - Алексей, - сказал я, - как у Леонова. - И я хлопнул его по плечу.
- Нет, у тебя лучше, - сказал Алексей и тоже хлопнул меня по плечу.
- Я - Герман, ты - Алексей, - сказал я и опять хлопнул его.
Он подмигнул мне сразу двумя глазами и тоже хлопнул меня:
- Ты - Герман, я - Алексей.
Так мы стояли, хлопали друг друга и хохотали. Солнце светило вовсю. А у Алешки даже какая-то рыбина на крючок попалась.
Рассказ третий
ТАЙНИК
А потом я пошел домой обедать. Папа уже вернулся из города и сидел за столом. Я рассказал ему об Алешке и его мечте полететь на Марс или другую планету, где есть люди. Папа сначала заулыбался, услыхав про космос, а потом достал из портфеля книгу. "Нас ждут планеты" - так называлась она.
Как раз то, о чем мечтал Алешка!
Я посмотрел книгу, и она мне понравилась. Там было много цветных иллюстраций. Сквозь синеву мчались ракеты. Ярко сияли звезды. Расцветали космические рассветы. Вот Алешка-то обрадуется!
Папа сказал, что это картины космонавта Леонова. Когда Леонов вышел из космического корабля в открытый космос, то все это увидел своими глазами.
Я смотрел и удивлялся: до чего здорово! А потом подумал, что и сам смог бы нарисовать не хуже, если бы как следует постарался. Акварелью. Только таких ярких красок и резких переходов в закатах не бывает. Это космонавт нафантазировал. А папа сказал, что космонавт видел это своими глазами, а объясняются все эти оптические явления законами физики космоса.
Мама принесла окрошку в миске. Увидев нас на диване, сначала рассердилась, а потом заглянула в книгу и вздохнула:
- Вот видишь, Герман, как помогло космонавту Леонову художественное развитие изучать космос. Он так ярко воспринял его и сумел рассказать о космосе людям, которые его не видели… - и она опять тяжело вздохнула.
Понятно. Это она намекает, чтобы я рисовал и играл на контрабасе.
Я ел молча, но сидел как на иголках: не мог дождаться конца обеда. Только мама собрала тарелки, как я взял книжку про космос и медленно направился к двери. Но мама поняла.
- Куда? - остановила она меня.
- К Алешке, - сказал я, намереваясь проскользнуть в дверь.
- Опять к Алешке? А музыка? А рисунок?
- Но контрабас-то расстроен, - сказал я, скрывая радость от того, что на нем нельзя играть.
- Павел, ты слышишь? - крикнула мама в комнату. - Герман умудрился уронить инструмент. Теперь ему не на чем заниматься.
- Пусть отдохнет, - раздался папин голос.
- Как так отдохнет? - опешила мама. - А работа? А музыка?
- От музыки пусть отдохнет! - снова крикнул папа.
Мама заволновалась. Папины ответы ей не нравились.
- Во-первых, Павел, непедагогично говорить при ребенке такие слова. Во-вторых, Герман ни на шаг не продвинется в своем художественном развитии. Ты видишь, он опять навострил лыжи к какому-то Алешке.
- Не к какому-то, а одному. К Алешке Окунькову, - уточнил я.
- Вот-вот. Это плоды твоего воспитания, Павел. - Мама остановилась в дверях и повернулась ко мне: - Когда разговаривают взрослые, дети не подслушивают.
Я заткнул уши пальцем, но все равно до меня доносились мамин и папин голоса. Хоть пластилином залепляй уши! Осталось только уйти. Взрослые не хотят, чтобы их слушали? Пожалуйста. Надо просто-напросто оставить их одних. И как я раньше не додумался?
Заткнув книжку за пояс, я выпрыгнул в окно и помчался на речку. Алешка ждет меня. Он сидит на нашем камне и глядит на воду. Думает. А чего думать? В книжке все про космос написано. Если ее выучить, безо всякого в космическую школу примут. И будет тогда Алешка космонавтом. Полетит он к другим планетам, а я буду следить за полетом его корабля и гордиться им. А может быть, вместе полетим. Надо же проверить, правильно ли нарисовал Леонов космос.
Я быстро спустился к речке, стараясь не задевать крапиву. Вот и берег. Кусты. Камень.
Но что это? На камне сидел не Алешка, а совершенно незнакомый кто-то, я даже не понял сразу, что это мальчишка: круглое лицо обрамляли пышные девчоночьи волосы, на голове золотилась широкополая шляпа, из-под полей которой чернели большие, как автомобильные фары, очки.
Куртка и штаны отделаны кисточками и металлическими заклепками.
Артист да и только.
С чего же начать! С Алешкой мы хотели померяться силами. Этот не такой.
Начну первым.
- Меня Германом зовут, - представился я.
Мальчишка снял очки, пожевал губами и сказал
пискляво:
- Очень приятно. А я - Вольдемар Таратута.
- Как, как? - невольно вырвалось у меня.
- Вольдемар - имя, а Таратута - фамилия.
Мне было очень смешно.
- Таратута, - закатился я. - А как это - Вольдемар? Володька, что ли?
- Можно и Володька, - надул губы мальчишка и встал. - Впрочем, пройдет немного времени, и вы заговорите обо мне.
- В космос хочешь? - почему-то спросил я.
- Мне и на земле славы хватит, - гордо ответил Вольдемар.
- Да причем тут слава! Это же интересно - в космос. Космос - это знаешь что такое? Не знаешь? Это… это…